Белая печать

-Вам...Нормально подошло? - Юнги заваривает себе кофе, не смея смотреть на Чимина, что вышел из ванной комнаты в распаренном виде, укутанный в халат. -Очень. Спасибо, - Ангел глядит ласковым котёнком на истинного, что от смущения забыл, похоже, что пьёт кофе без сахара, и уже третью ложку засыпает. Мурлыкнув расслабленно, Чимин подошёл к Мину, дотронувшись до его руки, и остановил альфу, передавая ему нежные вибрации тепла,- Можно, этот выпью я? -М. - Юнги кивает коротко, переливая кофе в его кружку, и принимается за новую порцию, облизнувшись коротко: омега пристально наблюдает за каждым его движением, дуя на горячий напиток своими соблазнительными губами: это их третий день тут, и Тайн уже давно спит, утомлённый походами по достопримечательностям, окружённый сохранённым аудио колыбельной Пака. -Мне понравилось. С ромашками. -Какое из всех? - Юнги затыкает рот печеньем, понимая, что выдал себя одной фразой, на что ангел лишь хихикает тихонько, отставив чашку в сторону: -Стало быть, вы знали, какое там бельё? -Нет. Краем глаза, м-может быть. -Господин Мин, - Чимин облокотился о столешницу, позволяя полам халата немного раздвинуться, оголяя часть упитанной ляжки, - Вы ничего не купили себе в тот день. Юнги хотелось бы сказать, что он-то как раз ещё как купил: купил обёртку для Чимина для себя, если это можно так назвать. Только представить себе, что Пак Чимин, с этими блядски сочными ляжками, стоял бы перед ним в спальне, в прозрачном нижнем белье, весь такой...Нежный...Желанный... Тако... -Мне не надо. -Вы вечно в чёрном. Это видит даже ваш сын. -Мне комфортно. -А мне комфортно голышом ходить по комнате, господин Мин, - Чимин тянется к поясу халата, распуская его несмело, прикусив губу. Юнги от ощущения этого кроет: знать, что омеге он нужен, знать, что ом... -Вы в порядке, господин Мин? - Чимин щёлкает пальчиками где-то у его носа, дотянувшись лишь до него, и хлопает невинно ресничками, обеспокоенно разглядывая немного порозовевшие щёки. Юнги опускает взгляд, и... Ну конечно, недотрах собственной персоной. Ещё бы Пак Чимин тут перед ним раздевался. -Д-да. Да, простите, мне просто немного душно. Вы не против, если я... - Мин обходит омегу, широкими шагами доходя до двери на балкон, и открывая её: если в его мозг сейчас же не поступит нужное количество воздуха, желательно- впридачу со здравомыслием, пиши пропало. -Не против, - Чимин усмехается, сёрбая кофе из чашки: а Юнги хорош, неплохой сварил. Как обычно. Как обычно, Пак Чимин, на дух не переносящий кофе, выливает его незаметно в раковину, пока альфа стоит на балконе, спиной к нему, и выдыхает, опустив глазки: халат запахнут на все семь замков. Не мог же Юнги возбудиться от махрового материала, из -под которого разве что пальчики только торчат? Надо проверить. Уверенным шагом доходя до балкона, Чимин, будто невзначай, дотрагивается до его талии невесомо, обходя его змейкой и встав рядом: -Красивый закат. -Как вы... -Как я? -Как вы чувствуете себя, -Мин качает головой, затыкая свои мысли, - После душа? Ничего не болит? -Нет. Мне очень хорошо. -Это хорошо. - Тишина, которую только голуби, сидящие на крыше над ними, прерывают своим курлыканьем, обнимает их обоих, и Юнги, немного набравшись смелости, кусает щеку изнутри, выдыхая тихо, - Я рад, что вам хорошо. -Мне всегда хорошо, когда я с вами. - Пак выдаёт это так просто, так легко, разворачиваясь к нему лицом, облокотившись о перила балкона, что Юнги щурится, чуть ли не с завистью глядя на его шею, усыпанную шрамами, - Тайн прекрасен. Я рад, что мне посчастливилось стать его воспитателем. -Чимин, я... Почему вы всегда терпите мой скверный характер? -Не скверный он вовсе. Разбитый может, немного. - Омега прикрывает глаза, улыбаясь ласково, и немного запрокидывает голову, наслаждаясь вечерним ветерком. Юнги смотрит на него с желанием: с желанием обнять, прижав к себе, не отпускать, да и вообще, сделать своим раз и навсегда. -Я всегда вам грублю, Чимин. -Господин Мин, - Ангел приоткрыл глаза, склонив голову, и скрестил взгляд на его изумрудных глазах, - Говорят... Говорят, небо от дождя не обрушится. Я выбираю быть добрым при любой ситуации, даже самой угнетающей и убивающей меня, потому что даже дождь не заставит небо обрушиться. -Вы были заложником своих отношений? - Юнги позволяет себе немного сдвинуть руку, держащуюся за перила, чтобы его мизинец соприкоснулся с пухлым мизинцем омеги, и Чимин замечает это, придвигаясь навстречу, не отрывая взгляда: -Разве что заложником своих чувств, господин Мин. -Вы любите его, и нет никаких шансов, что полюбите другого? -Полагаю, я буду любить его до скончания веков. - Это было сказано мягко. Настолько мягко, что, упади Юнги сейчас с балкона, альфа бы приземлился не на асфальт, а на перину. Рыкнув беспомощно, Юнги плавно придвинулся к нему, зажимая омегу между собой и перилами балкона, когда прошептал ему на ухо, склонившись: -Вы любите его потому, что отказ от истинности убьёт вас, или потому, что отказ от любви подарит вам шанс на новую жизнь? -Господин Мин,- Чимин подаётся немного вперёд, доставая до его уха и коснувшись его губами. Голос омеги немного взбудоражен, отдаёт теплом, нежностью, полным самоконтролем, который в какой-то момент, лишь на секунду, рушится, делая ангельский голос немного высоким и дрожащим от волнения, - Вы любите чёрный цвет потому, что за ним удобно прятать свою боль, или потому, что отказ от него подарит вам шанс на то, чтобы увидеть жизнь в новых красках? -Что вы хотите этим сказать? - Мин сглатывает, облизнувшись коротко, когда пушистые волосы омеги щекочут его нос, и тот шепчет горячо: -Не больше, чем то, что вы пытаетесь сказать мне, господин Мин. -Мне нравится то, как вы сейчас выглядите. -Мне нравится то, как вы это признаёте. Не так и сложно, верно? - Ладошка Чимина пробирается вверх по его груди, вырывая тихий, сдавленный рык, и Юнги шипит, позволяя омеге шалость: -Что вы себе позволяете? -То, чего вы себе позволить не можете из-за своих дурацких принципов. - Вторая ладошка ползёт медленно по его предплечью, пробираясь к крепкому плечу, и Юнги дышит тяжело, словно ему достаточно лишь этого, чтобы увидеть грёбаный Гонконг. -Скажите, что мне не мерещится. -Не мерещится,- Ангел притягивает его к себе, прижимаясь к плотной груди альфы, и обнимает крепко, - Как вы думаете, господин Мин, он достаточно сильно меня любит, чтобы узнать меня, увидев сегодня? -Вас невозможно не запомнить, Чимин. - Юнги пропускает руку между перилами и его талией, сжимая его бок и притягивая обратно к себе, - Какой идиот мог потерять вас? -Он никогда не потеряет меня, господин Мин. Ему просто надо смотреть немного более пристально, - Чимин знает, что Юнги сейчас до жути хорошо: хорошо обнимать его, прижавшись вот так, друг к другу, в самом центре Парижа, на балконе, хорошо, что Чимин отзывчиво поглаживает его по груди ладошкой... Но всё же... -Я не имею права дотрагиваться до вас, вы заняты. - Господин Мин, я задам вам один вопрос, можно? - Чимин тянет это, сладко улыбаясь, и мучительно медленно выпутываясь из его объятия. -Любой, - Альфа урчит утробно, не смея отказать Чимину в вопросе, и гладит, гладит его любовно по спине, поскуливая от беспомощности, что охватила его разум: белая печать истинности, которую он гладит по часовой стрелке, считая её лишь татуировкой, выполняет свою работу, превращая Чиминовы глаза в небесный хрусталь, и омега улыбается широко, позволяя истинности говорить больше, чем Мину. -Какой напиток вы заказали бы мне в Старбаксе? -Мятный фраппучино, Манчкин, - Мин рыкнул это ему в шею, невесомо водя по ней губами, и чувствуя на них смешение разных вкусов, недоумевая: Мята...Амирис, что это...Ландыш??! - Чимин? -Да-а, господин Мин? - Чимин хихикает, обнажая шею ещё сильней, и вынуждая Юнги вжаться в неё инстинктивно носом, жадно вбирая в себя все запахи, от которых голова идёт кругом: -Чимин, какого...Сколько...Сколько у тебя... -Узнал себя, мой Юни? - Чимин тянет это ласково, впуская свою ладошку в его волосы, и поглаживая их по всей длине, когда Юнги дышит тяжело, пытаясь понять, какого хрена с ним происходит: Чимина метили по меньшей мере три альфы. Такое вообще возможно?! -Чимин, я...Я ничего не по... -Я только твой омега, Юни. Взглянешь в мои глаза? - Чимин шепчет горячечно, мазнув губами по его шее, понимая: Мин Юнги узнает его, увидев эту синеву. Пути назад не будет. И Юнги смотрит. -Какого...Что за фокусы, Чимин?! - Юнги ошарашенно хлопает ресницами, глядя в небесные глаза, и Чимин усмехается, пытаясь притянуть его для поцелуя: -Ну же, Юни...Узнай...Узнай меня... -Чимин, да вы...Да вы с ума сошли, отойдите от меня! - Мин Юнги не желает, совершенно не желает повторять своих ошибок: альфа отталкивает от себя омегу, буквально отпихивая его в сторону, когда отходит за графином свежей воды. Выпив залпом целый стакан, Юнги пытается перевести дыхание, не понимая, что колотит его сейчас как раз из-за печати, а не от злости, что обрушилась на него, похоже, вместе с небесами, когда Чимин нахмурил брови, стиснув кулачки, и подошёл к нему неуверенным шагом, разглядывая, изучая его, словно душу сканируя: -Юнги, почему ты не узнаёшь меня? -Прекратите эту игру, Чимин. - Альфа шипит раздражённо: искал подвох? Вот тебе подвох: лучший из худших. - Я даже спрашивать вас не стану, как вы могли позволить стольким альфам метить себя, зная, что у вас есть истинный. Вы просто...Да вы...Да вы ничего не понимаете в истинности! Я её всю жизнь искал, а вы, как шлюха последняя, штампуете себя направо и налево! - Пустой стакан летит в стену мимо головы Чимина, разбиваясь и с грохотом падая на пол, когда омега застыл, глядя на него остекленевшим взглядом: Чимин знает, что происходит. Альфа обходит медленно стол, пантерой подходя к нему, стиснув челюсти и втянув скулы, и шипит, вплотную приблизившись: -Вы никто мне с этого дня, Пак Чимин. Никто. Не более, чем воспитатель моего сына, которому запрещено прикасаться ко мне. -Юнги, но я...- Чимин сглатывает тяжело, ощущая давящий на него феромон альфы, что был готов пометить его своим, и с обидой дует губы, подрагивая ими сентиментально, - Юнги, да это же ты...Почему...Почему ты не узнаёшь... Тронь мою спину, Юнги, пожалуйста!Тронь, ещё раз, прошу...Я... - Чимин пытается прислонить руку альфы, что смотрит на него сощурившись, к своей спине, но тщетно: Мин Юнги закрылся. Альфа стиснул ладонь в крепкий кулак, не желая к нему прикасаться. -Вы унижаете себя, Чимин. Если вам недостаточно секса, я- не тот человек, который вам его даст. Прекратите этот цирк. Юнги одёргивает руку, видя застывшие слёзы в глазах Чимина, что падает перед ним на колени, и отходит, пытаясь не смотреть него. Развернувшись к нему спиной, и открыв дверь в свою спальню, Юнги шепчет в тишину, прерываемый коротким всхлипом: -Не убирайте. Я позову для этого уборщиков. Вашим словам я больше не верю. Ни одному, Пак Чимин. Дверь закрылась так же тихо, как Чимин закричал в свои прижатые ко рту ладошки: бесшумно и надрывно. Пак Чимин не знает, что ему делать. Не знает, почему печать работает лишь наполовину. Не понимает, почему Юнги не узнаёт его, не понимает, почему должен проживать такой же страх момента из другого измерения. Всё это слишком сильно давит на ангела, который на коленках подползает к разбитому стакану, начиная собирать осколки по одному в дрожащую ладошку, из которой они обратно выпадают на пол, ожидая, что их вновь соберут. Это продолжается около получаса: тщательное вычищение Чимином пола. Словно уборщики со своей задачей не справятся. Омега должен исключить любую возможность того, что Тайн, так любящий с утра пораньше босиком топать по всем уголкам комнаты, поранится по дороге в его спальню. Чимин, пытаясь сдержать свои слёзы, хнычет, тихонько напевая себе под нос, и мяукает беспомощно, шмыгая носиком: Мин Юнги никогда не был прост. Мин Юнги всегда был многогранен, но именно Мин Юнги всегда делал первые шаги ему навстречу. Только он, и никто другой. Чимин выбрасывает все осколки к тому моменту, как уборщики стучат в дверь, и благодарит их за скорость, отпуская. Он отлично ощущает горчащий феромон Юнги, который пытается успокоиться, пытается раствориться в аромате сынишки, прижав его к своей груди, и получив тихое, размеренное сопение в ответ. Мину сегодня паршиво, как никогда. Отчего-то, альфе сегодня паршивей даже, чем когда Ину его бросил. Словно его предал самый родной на свете человек. Но всё же, Мин Юнги, в отличие от Чимина, этой ночью уснул. Ангельский голос, закруживший его в танце колыбельной, что включена на повтор для Тайна до самого утра, позволил Мину расслабиться, хоть и не сразу, и сбежать от реальности. Будто был в этом хоть какой-то смысл: сбегать от реальности с небесными глазами Пак Чимина в реальность ангельского голоса Пак Чимина. Всё одно: Мин Юнги в нём окончательно и бесповоротно растворился. Утро было подозрительно тихим лишь по одной причине: Пак Чимин не вышел из спальни, оставаясь в постели практически до ночи, и не подпуская к себе даже Тайна. Юнги отговорил ребёнка входить, отвлекая его разговорами, поцелуями в нежные щёчки, и обещаниями. Чимину сегодня не паршиво. Он просто лежит и смотрит в потолок весь день, укутанный в тёплое одеяло, с одиноко торчащей макушкой. Он не думает даже уже, когда усмехается горько на рассвете, расплываясь в широкой улыбке, и обнимая крепче подушку. Да, Юнги сделал ему больно, но Чимин знает, что происходит с альфой: Мин Юнги не отличил арбузный феромон от своего, ведь они идентичны. По факту, Мин Юнги учуял себя же, только ещё одного себя не смог. По иронии судьбы даже, скорее. Придя в себя окончательно ближе к вечеру, Чимин вылез из своей берлоги в белоснежном спортивном костюме, что по ширине может разве что, с парашютом конкурировать. Встав за плиту, он молча заварил кофе для Юнги, что сидит после душа в гостиной, уже уложив ребёнка спать, и читает, допивая бокал вина. Мокрые волосы и белый махровый халат- вот и вся одежда альфы, который не ожидал, что Чимин всё же выползет из укрытия после вчерашнего так скоро. Юнги знает, что напугал омегу, и поджимает губы, нервно разворачивая газетный лист, не зная, как извиниться так, чтобы было ясно, что надежды его всё равно разрушены: чужое Юнги не нужно. -Ваш кофе, господин Мин. - Чимин говорит это с улыбкой настолько непроницаемой, что Юнги становится не по себе. Омега ведёт себя так, словно не над его головой вчера пролетел стакан, и не на него шипели, как в день апокалипсиса. -Спасибо. Не стоило. -Стоило. -Как знаете. - Газета летит на журнальный столик, и Юнги фыркает, отпив из бокала ещё вина. - Если вы голодны, и у вас всё ещё течка, съешьте торт. Я купил утром. - "для вас" осталось за кадром, естественно. -Спасибо. Не стоило. -Я понимаю... - Брови Юнги сходятся к переносице, образуя морщинку, когда тот пытается собрать мысли воедино, - Я понимаю, что во время течки вам нужен партнёр, и вы пытались соблазнить меня, и мне жаль, что я повёлся, и напугал вас. Простите за этот животный позыв. Больше такого не повторится. -Я не буду против, если повторится. - Чимин чеканит это чётко, пожав плечами, и отходя к холодильнику: Юнги выбрал торт, практически полностью состоящий из крема, и улыбка рвётся из омеги наружу, оповещая об удовлетворении. - Спасибо, Юнги. -Я вам не Юнги. -Верно. Вы для меня кто угодно, но не Юнги. Юни, котёнок, сладость...Кто угодно, мой господин Мин. -Вы провоцируете меня, - Юнги толкается в щеку языком, раздражённо зашипев, когда кошачий омега бесстрашно подходит, усевшись на диван перед ним, и выводит его на эмоции: -Не тронете меня, значит? - Кусок торта отправился в раскрытый ротик, и Чимин хихикнул, вынуждая альфу внутри Юнги клацнуть зубами разъярённо: всё равно, что красной тряпкой помахать. -Чимин, вы переходите границы. -Я так не думаю, господин Мин. -Вы, судя по всему, в принципе мало думаете. Что, на шее места не осталось, так ещё и на плечи перешли? Штампы ставить негде? - Колкость выползает из Юнги сама по себе, и мысленно альфа даёт себе пощёчину, но грёбаное собственничество не даёт ему покоя. -А нечего было меня насиловать, - Чимин выдаёт это, поджав губки плотно, дожёвывая кусок торта, и отставив тарелку: аппетит пропал от саднящей раны в сердце, а печать так и вовсе на спине ангела горит адским пламенем. -Чт... -Что, не ожидали, что я не шлюха, господин Мин? - Пак выдаёт это с кривой усмешкой, выгнув бровку манерно, словно удивлён реакцией Юнги, который сглотнул, и Мин покачал медленно головой, позволяя ему продолжить. Однако, омега лишь встал безжалостно, пожав плечами и глянув на торт с опущенными уголками губ, - Не выбрасывайте за ненужностью. Сладость всегда заставляет возвращаться к ней снова и снова. Я подожду, и доем. Чимин молча удаляется в ванную комнату, оставляя Юнги в полном раздрае, и альфа может лишь переводить взгляд с торта на дверь, стиснув челюсти от злости на себя: Тайн спит, утомлённый поездками по городу, которыми альфа пытался его отвлечь весь день, и сейчас Юнги сидит, допивая всё вино разом, и отставляя бокал в сторону. Поджав губы, Юнги не понимает, почему тянется рукой к тарелке с тортом, но всё же берёт в руку вилку омеги, пытаясь хотя бы так соприкоснуться с желанными губами парнишки, которого обидел до глубины души выводами, в которые впрыгнул, как в озеро кристальное: без оглядки. Юнги отламывает кусочек торта вилкой, отправляя его в рот, и застывает на месте непонятливо, опустив взгляд на её ручку: ему кажется, или он совсем недавно уже... Облизнувшись, Юнги щурится, отчётливо ощущая вкус сгущённого молока, которое совсем недавно его нос учуял на штанишках сына в...в течку омеги. Его омеги. Юнги рычит глухо, со звоном отставляя тарелку с вилкой на стол, и хищником пробирается к ванной комнате, бесшумно её открывая: Пак Чимин стоит спиной к нему под водой, стекающей безостановочно по его телу, а на спине его белоснежная татуировка словно выжжена, тускло блестит под каплями. Юнги сглатывает, входя в ванную комнату без стука, и распуская свой обволакивающий, успокаивающий феромон. По мурашкам, что прошлись по телу Чимина, альфа понимает, что Чимин уже знает: он в ванной комнате больше не один. Юнги снимает с себя халат, бросая его на пол, поверх вещей омеги, и переступает через бортик ванны, вставая напротив Чимина и притягивая застенчиво улыбающегося омегу к себе за спину, положив раскрытую ладонь на фазу полнолуния. Приблизившись к нему лицом, Юнги чувствует распускающийся понемногу аромат сгущённого молока, втягивая его носом жадно, и шепча горячо ему в губы, склонившись: -Прости меня. -Ты мой, Юни. - Чимин ухмыляется, ведя ладошкой по торсу альфы, и глядя на его вертикальные шрамы: Юнги получил их, пытаясь догнать Ину, когда тот уехал однажды после ссоры, которую сам же и закатил на ровном месте от скуки, взяв перепуганного сына с собой лишь ради того, чтобы поиграть на нервах Юнги, чтобы тот подарил ему больше драгоценностей. Омеге вечно не хватало, а Юнги вечно отдавал. Мин в ту ночь попал в жуткую аварию, получая серьёзные травмы, и единственным, кто ответил на его звонок был Намджун, который прошёл с ним весь ад реабилитации. -Я...Я твой...Но...Но эти...Эти метки... -Юни, ты дашь мне поцеловать тебя? - Чимин шепчет это в самые его губы, подняв взгляд посиневших глаз, и Юнги распахивает свои широко, окунаясь в их омут: как Чимин и думал, всё легко, как дважды два. Альфа сегодня не надел линзы, а потому видит его настоящего. - Поцелуй меня, мой альфа. Последняя фраза выбивает Юнги из вселенной: альфа позволяет себе мяукнуть беспомощно, прижав его тесней, к себе, и припадает к его полным губам своими, медленно, с чувством целуя омегу. Своего омегу. Омегу, что показывает ему все измерения, в которых они встретились через поцелуй. Чимин переносит свои мокрые ладошки на его щёки, встав на носочки, чтобы было удобней целовать своего истинного, и с обидой кусает его в поцелуе, показывая сцену насилия и разбитого стакана* , когда Юнги рычит на себя же, выпуская слёзы гулять по мокрым от воды щекам и прижимая Чимина вплотную к себе, обнимая его так, словно защитит от всего мира, когда должен был защитить всё это время лишь от себя. -Тшш...Тише, Юни... - Чимин улыбается ласково, с любовью выцеловывая его шею поцелуями- бабочками, пытаясь расслабить истинного, что смотрит на него осоловело, осознавая в полной мере, что половину происходящего не понял абсолютно точно.- Всё хорошо, любимый...Я тут, с тобой...Навсегда с тобой, мой Юни... -Ч-чимин, я...Это я...Это я тебя?... - Юнги водит пальцами по его плечам, боясь их касаться, словно омега растворится в его руках, и Чимин кивает, опустив уголки губ: -Это всё мелочи, Юни. Мы счастливы с тобой во всех изм... -Это не мелочи, мне нет оправдания, я такое животное, я...Чимин, ты... Мы... Хво... Хвосты?! -О, - Ангел хихикнул, переводя тему охотно, и погладил истинного по бледному предплечью, - Давай-ка я покажу тебе фокус, Юни. Юнги был готов к любому фокусу: к тому, что Чимин исчезнет, или Тайн толкнёт его ножкой по лицу, разбудив, или к тому, что сейчас кто-нибудь выйдет из-за двери, говоря, всё, мол, снято, расходимся по домам. Ко всему был готов, но не к тому, что вода, стекавшая по их телам вниз, вдруг соберётся в длинную ленту, окружая их, огибая их тела, и переливаясь разными оттенками. Челюсть альфы буквально отвисла от увиденного, и Чимин, не удержавшись, встал на носочки, хихикнув и чмокнув истинного в нижнюю губу: -Тайн видел только с цветочками, но я е... -С цв...С цветочками? - Юнги жмурится, открывая глаза вновь, словно пытается убедиться в реальности, и Чимин кивает согласно: -Я тебе потом покажу, Юни. А теперь...Может, мой альфа хотел бы заняться своей обязан...Ох-х-х.... - Чимин не успевает договорить, как в его обнажённую шею впиваются клыки альфы, вгоняя глубоко в него феромон, и урча утробно от удовольствия: вкус приторной сгущёнки ощущается на губах лучше любого десерта, и Юнги буквально млеет от ощущений, поглаживая его вдоль по всем фазам луны, словно играя свою мелодию на рояле, пока Чимин хаотично ладошками ощупывает его плотный торс, постанывая от удовольствия и подставляя шею для вылизывания метки. -Ты мой, Чимин. Ты- мой ангел. Только мой. -Ну наконец, любимый, - Чимин мурлычет, закинув ручки ему на шею, и оплетая его конечностями, когда вода плавно опускается вниз, кристалликами ледяными падая под ногами альфы, что усмехнулся, подняв на руки скрестившего над его поясницей ножки омегу: -Ты просто чудо, Чимини. -Надо же, ещё вчера был куском от кости, - Омега прыскает, втягивая его в сладкий поцелуй, и покусывает губы его по очереди, словно коря за то, что они не умеют делать верные комплименты истинному. -Ты сможешь простить меня, Чимини? - Юнги это шепчет, уткнувшись ему в шею, и целуя каждую из меток, когда ангел мурлычет ему в ответ, перебирая мокрые волосы в ладошках: -Тебе придётся спать с Тайном сегодня ночью, Юни. Малыш испугается, если проснётся один. -Я знаю, - Мин целует омегу в щёчку благодарно в ответ на заботу о сынишке, и усмехается, - Хосок, значит... -Мм... -Чимини... -Да, любимый? - Юнги переносит омегу из ванной комнаты в его спальню, целуя на каждом шагу, и поглаживая невинно его спину, ни разу не тронув его руками ниже, и Чимин краснеет, выключая свет, дотянувшись в последнюю секунду до выключателя: -Мой гон начнётся через неделю.