Десять причин моей ненависти к Пэнси Паркинсон

— Я сделал что-то не так, Миона? — рыжеволосый парень недоуменно уставился на свою девушку, нависнув над её телом. Вот уже целую вечность Рон выцеловывал дорожку по шее и груди Гермионы, пытаясь хоть как-то завести девушку. Он оставлял красные следы на её фарфоровой коже, сминая её тело руками. Но, кажется, его движения совсем её не возбуждали. Может дело совсем не в Роне? — мысленно спросила себя Гермиона. — Возможно, я просто не способна любить? Но вместо этого она лишь кратко ответила: — Всё нормально, Рон, продолжай. Гермиона думала о том, что стоит дать ему шанс, даже если всё, что она чувствует, — это легкое раздражение. Впрочем, Рон был не виноват в отсутствии её желания, скорее загвоздка крылась в самой ней. Парень продолжил оставлять влажные следы на её ключицах, подбираясь всё ближе к груди. Рон бережно расстегнул шёлковую блузу бирюзового цвета и принялся мять правую грудь Гермионы, а левую он покусывал и время от времени целовал. Нельзя было сказать, что ей были отвратительны его действия, но и приятного было мало. Возможно, он просто был не тем, кого она желала? — Миона, тебе приятно? — прошептал парень, оторвавшись от её груди. Он продолжал упираться в её таз пахом, давая понять, что желает большего. — Угхх, — нечленораздельно промычала она. Закрыв глаза, она попыталась расслабиться и сосредоточиться на Роне и тёплых чувствах к нему: Интересно, что чувствуют другие девушки, когда их целуют вот так? Ощущают ли они такое же желание, как это показано в фильмах, или они притворяются ради партнёра, дабы сделать ему приятно? — все эти и другие вопросы роились в голове девушки, не давая сосредоточиться на процессе. — Может, Рон просто не тот самый? Гермиона попыталась сфокусироваться на приятных ощущениях, представляя живописные пейзажи вроде залитого солнцем пляжа Брисбена и безбрежного синего океана, на берегу которого они с родителями провели всё прошлое лето. Её разум кричал: «Может стоило остаться там? Сейчас бы тебе не пришлось придумывать оправдания для самой себя». Но её фантазии рассеялись, как только она почувствовала, что рука её парня оказалась достаточно низко, чтобы задевать край её хлопковых трусиков. Рон протяжно стонал в шею девушки, перебирая свободной рукой её непослушные локоны. — Можно? — вдруг серьёзно спросил волшебник. Остановившись, он положил руку прямо на её лобок. Девушка утвердительно кивнула, давая своё согласие. Они и раньше ласкали друг друга, но это был совершенно новый этап для неё. Прежде её никто там не касался, даже она сама. Можно было сказать, что одна рыжая колдунья была повинна в её интересе к исследованию собственной чувственности и сексу в целом. Тем временем рука Уизли уже достигла апогея, и его указательный палец скользнул внутрь. Он начал делать поступательные движения вперёд и назад, стараясь доставить девушке удовольствие. Не размыкая поцелуй, он проворачивал палец по часовой стрелке. И ещё раз. Чуть быстрее. — Мгмм, — Гермиона застонала, но не потому, что ей было сильно приятно от движений, она попыталась подбодрить Рона. Боли не было, но и удовлетворения она не чувствовала. Спокойно, Гермиона, плохой опыт — это тоже опыт. Уизли добавил второй палец, теперь его движения были более хаотичными и размашистыми. Пальцы входили на всю длину, а потом двигались назад, сгибаясь и надавливая на шейку матки. Гермиона почувствовала некий дискомфорт от его резких движений. Минута. Две. Три… Так могло продолжаться до бесконечности. Может, если я буду больше стонать, это всё быстро закончится? Рон сделал ещё пару толчков, прежде чем Гермиона приняла окончательное решение сымитировать завершение сего процесса. Ей даже не пришлось ничего говорить, она лишь протяжно застонала и пару раз дёрнулась в надежде, что Рональд всё поймёт. — Тебе понравилось? — спросил Уизли, отрываясь от исследования её тела. Он поправил рубашку и брюки, понимая, что продолжения сегодня точно не будет. — Да, было приятно, — девушка улыбнулась и чмокнула его в губы ещё раз, чтобы её ложь показалась убедительной. Какая же ты лгунья, Гермиона Грейнджер, — укорила она себя. — Ладно, я разберусь с этим позже. — Рон, мне нужно идти на патрулирование замка, сегодня мой черёд, и Паркинсон будет ждать, — неправдоподобно быстро выдала она, вскочив с двуспальной кровати королевского размера — привилегия старост. В этом году у неё была отдельная спальня и доступ к по-настоящему огромной ванне старост, что не могло не радовать. У Гермионы и правда сегодня числилось патрулирование территории, но до назначенного времени оставалось ещё целых полчаса. Даже если бы она шла со скоростью улитки, времени оставалось ещё полно. — Ладно, — согласился парень, развалившись на множественных подушках. Кажется, он был настолько счастлив и доволен собой, что не заметил небольшую ложь Грейнджер. Застегнув бежевый бюстгальтер и поправив школьную форму, девушка, вполне удовлетворённая собственным внешним видом, поцеловала Рона в щеку на прощание. — Увидимся через пару часов, — прошептал Рон, безмятежно улыбнувшись вслед. — Увидимся.

***

Гермиона поняла, что Пэнси была не в духе, как только её увидела: потрёпанный вид и растёртая тушь явно не были признаками чего-то хорошего. У Пэнси были красные из-за продолжительных рыданий глаза. Лицо у нее было серьезное, губы плотно сжаты в тонкую линию. Казалось, что девушка в этот вечер перетерпела нечто более ужасное, чем неловкий секс, если его вообще можно было назвать таковым. Наверное, опять поссорились с Малфоем, — подумала Гермиона, и ей даже стало жаль девушку. — Всё нормально? — невзначай спросила Гермиона. — Не лезь не в своё дело, грязнокровка! — грубо ответила Паркинсон, обрубая все дружеские намерения на корню. — Ну, извини, что помочь пытаюсь, — Гермиона развела руками в стороны. Она действительно была искренна в своих порывах. — Не нужно, — Пэнси поправила растёршуюся тушь платком, который любезно предоставила Грейнджер, и продолжила шествовать по промозглому коридору. Она шла настолько быстро, что Гермионе едва ли не приходилось бежать за ней следом по обдуваемому ветрами помещению. И что она о себе возомнила, чёрт возьми! — пронеслось в голове у Грейнджер. Заметив разрастающийся багрово-лиловый синяк на шее Пэнси, Гермиона набралась смелости, чтобы продолжить свой расспрос: — Кто это тебя так? — она кивнула в сторону шеи Паркинсон. — Не твоё дело, — сердито ответила колдунья. Это мог быть кто угодно… Даже сами слизеринцы, если подумать, — Гермиона отказывалась верить, что студенты с собственного факультета могут быть такими агрессивными, — с другой стороны, иногда даже самые отважные герои могут становиться злодеями. Нет, что-то в этой истории не так. Паркинсон явно что-то скрывает. Пэнси зябко поёжилась, поправляя воротник чёрной водолазки. Кажется, она усердно старалась скрыть следы кровоподтёков, но у неё это не шибко хорошо получалось. Гермиона вдруг вспомнила, как Пэнси вчера бурно отреагировала на предсказание миссис Фитц: — Это ведь Малфой сделал, не так ли? Вы вчера повздорили из-за предсказания? Девушка вдруг остановилась и резко развернулась на сто восемьдесят градусов, смотря с высоты своего роста прямо в глаза Грейнджер. На самом деле у них была совсем небольшая разница в росте, Пэнси даже была чуть ниже, но из-за чрезмерно высоких каблуков она всегда казалась выше и выглядела более устрашающей. — Если расскажешь кому-то — убью, — пригрозила ей Пэнси, но весь её подавленный и растрёпанный вид говорил лишь о том, что она была чертовски напугана. После войны у Паркинсон, как и у других детей пожирателей смерти, осталось не так уж и много друзей, а те, что остались, — были не слишком высокого мнения о ней самой. Темноволосая девушка тяжело вздохнула, смахивая навернувшиеся на глаза слёзы, прежде чем вновь отвернуться и продолжить обход. — Я никому не скажу, — пообещала Гермиона, попытавшись настроить Паркинсон на диалог. — За что он так с тобой? Не сбавляя ход, колдунья безразлично ответила: — Выражает так свою любовь. — Ты должна кому-то рассказать! Нельзя ведь это так… — Гермиона не успела договорить, как Пэнси решительно её оборвала: — Тебя это ебать не должно, Грейнджер. Не суй свой нос куда не просили. Я не понимаю. Чем я заслужила это? Возможно, мы не лучшие друзья, но это не значит, что мы также должны быть врагами. Гермиона кивнула, она безуспешно пыталась разговорить напарницу, узнать подробности, что случилось у них с Малфоем, но та совершенно не шла на контакт. — Не хочешь говорить об этом, понимаю. Давай поговорим о чём-нибудь ещё… — О чём же ты хочешь поговорить, Грейнджер? — Например о том, почему ты ведешь себя так со мной? Я ничего плохого тебе лично не сделала. Да и мы вроде не на младших курсах, чтобы делить игрушки. Пэнси шумно выдохнула, кажется, вопрос поставил её в тупик, и она сама не знала, почему так злится на Грейнджер. В общем и целом, им и правда нечего было делить: Пэнси никогда не претендовала на звание лучшей ученицы Хогвартса, а Гермиона никогда не старалась быть душой компании и не закатывала лучшие вечеринки в школе. Даже вкусы на парней у них были совершенно разные: Пэнси нравились властные и молчаливые, в то время как Гермиона предпочитала заботливых и добрых. Возможно, всё дело было в привычке, ведь Малфой с детства гнобил Поттера и всю его компанию и даже настраивал других слизеринцев против золотого трио. Но сейчас после войны всё это не имело никакого смысла, Волан-де-Морт умер вместе с его идеями о чистоте крови, и теперь слизеринцы были самой презираемой кастой. — Потому что ты такая вездесущая заноза, Грейнджер, — то ли шутя, то ли серьёзно ответила Пэнси. Она не улыбалась, но больше и не пыталась сорваться на гриффиндорку. Выражение её лица слегка смягчилось, и затем она продолжила: — Послушай, Грейнджер, дело не только в тебе. Речь идёт обо всем, что ты собой представляешь. Ты всегда та, у кого есть ответы на все вопросы, та, кто является любимицей всех учителей, героиня войны, которая нравится абсолютно всем. Это чертовски раздражает. Гермиона нахмурилась, ошеломленная откровением Пэнси. Она никогда не предполагала, что её успехи в учебе или же победа над Волан-де-Мортом могут стать источником негодования для окружающих. — Я никогда не пыталась заставить тебя и других так думать, Пэнси. Я просто стараюсь изо всех сил, как и все остальные. Пэнси пожала плечами, в её голосе звучала уязвимость: — Я знаю, но это не меняет моего отношения к тебе. Гермиона кивнула, начиная понимать, откуда взялась такая неприязнь. — Я понимаю, насколько это будет сложно, но, может быть, мы могли бы хотя бы не ругаться во время дежурств? Я не думаю, что тебе понравится выяснять отношения до конца года. Можем даже не разговаривать, если не хочешь. Пэнси на мгновение поколебалась, прежде чем медленно кивнуть. — Думаю, мы могли бы попробовать. А теперь предлагаю разойтись по разным частям замка, чтобы быстрее справиться и пойти заниматься своими делами. Гермиона улыбнулась, испытывая облегчение от того, что Пэнси согласилась дать ей шанс. Когда они расходились, Гермиона не могла не испытывать надежды, что этот разговор положил начало новому взаимопониманию между ними. Возможно, со временем они даже смогут стать друзьями, вырвавшись из рамок своего прошлого соперничества.