Лазарь: получивший помощь Бога [Lazarus]

      В лучах предрассветного солнца Университет Эдгара Аллана не представлял из себя ничего особенного.              По сути он не сильно отставал от Университета Пальметто по количеству студентов и размеру кампуса, но если территория Пальметто растянулась вместе с невысокими зданиями и открытыми газонами, то Эдгар Аллан избрал компактную, вертикальную планировку. Это не значило, что архитектура не была достойна восхищения; даже Рене, которая не имела ни малейшего представления о таких вещах, могла видеть тщательную и показательную заботу, вложенную во внешний облик учебного заведения. «Пафосный гроб» — так назвал его Жан месяц назад, когда Рене спросила об этом месте. «Вычурно и мрачно», — подумала она тогда, но теперь все стало на свои места.              Телефон в ее руке завибрировал, но, прежде чем взглянуть на него, Рене предпочла закончить с неспешным осмотром местности. В это время ей мог звонить только один человек: всю ночь Рене не давала Стефани спать, нуждаясь в еще одной паре глаз, способных указывать ей направление, закладывая основу для этого безрассудного трюка. Они разговаривали большую часть пятичасовой поездки сюда из коттеджа. Позже Рене извинится за отнятые часы сна, а Стефани отмахнётся от её вины и беспокойства с той же легкостью и заботой, что и всегда. Но сейчас было слишком рано для такой доброты.              «Отправлено», — говорилось в сообщении Стефани.              Рене дождалась, пока на экране не высветилось сердечко и выскользнула из машины. Гравий хрустел под ее ботинками, пока она шла к парадной двери. На ней висело настоящее дверное кольцо, но вряд ли Рене оно сильно бы помогло. Вместо того, чтобы постучать, она приложила большой палец к дверному звонку. Резное дерево заглушало почти весь шум, но она слышала отдаленные звуки, эхом разносившиеся по коридору. Рене позволила им стихнуть, а затем снова нажала. Через две секунды — еще раз. И еще. И еще.              Потребовалось несколько минут, прежде чем послышался резкий щелчок отпираемого замка. Луи Андрич в наспех накинутом халате распахнул дверь и был похож больше на измученного профессора, чем на президента кампуса.              — Да? — потребовал он. — Вы хоть представляете, который сейчас час?              — Жан Моро умирает, — сказала Рене.              Андрич уставился на неё так, будто она говорила на чужом языке, всё ещё приоткрыв рот в прерванной тираде. Она сохраняла нейтральную позу и свободно сложила руки перед собой, ожидая, пока до него наконец дойдут ее слова.              — Прошу прощения? — наконец выдал он. — Что вы только что сказали?              — Жан Моро умирает, — снова сказала Рене с неторопливым спокойствием, разъедавшим её сердце. Она понимала, что если преждевременно наброситься на Андрича, то все это фиаско обернется против неё, но без уверенного голоса Стефани, раздающегося в её ушах, ей нечем было сдерживать свой страх. Всё сводилось к тому, доберётся ли она до Жана. Если бы она только могла это сделать, ничто и никто не смог бы ее остановить. Это было единственное, что Рене не могла контролировать.              Рене выдержала взгляд Андрича и сказала:              — Команда экси, ваш защитник из Свиты. Пока мы тут говорим, он умирает, или уже умер, и мне нужно, чтобы вы отвели меня к нему.              — Слушайте, — произнес Андрич, выставляя руку, как будто он мог отгородиться от всего, что скажет Рене. — Я благодарю вас за беспокойство, мисс…? — Рене протянула студенческий билет и водительское удостоверение, но он лишь бегло взглянул на них. — Если бы возникла проблема в одной из моих команд, мои сотрудники уже бы мне сообщили. Уверяю вас, я рассмотрю этот вопрос, но…              Рене увидела, как дверь начала закрываться, и встала в дверном проеме, чтобы придержать её.              — Мистер Андрич, — сказала она таким любезным тоном, на который только была способна, — я ехала всю ночь ради призрачного шанса спасти ему жизнь. Я бы предпочла, чтобы вы сопроводили меня в Замок Эвермор прямо сейчас, но если вы предпочитаете подождать, пока ваш университет попадет в утренние новости, это ваш выбор.              Он нахмурился, не понимая смысла сказанного, но Рене не стала ждать, пока последуют вопросы.              — Статья об этом стоит в очереди на отправку на десятки сайтов, и автор готов поделиться с Кэти Фердинанд сенсацией для её утреннего шоу.              — Откуда вы вообще взяли эту информацию? — потребовал Андрич, и Рене свободной рукой набрала на телефоне быстрое «Х».              — Вы выдвигаете в мой адрес серьезные обвинения, юная леди, и мне не нравится, когда мне ставят ультиматумы.              — Я бы предпочла не делать этого, — сказала Рене. — Мы оба знаем, сколько денег поставлено на финал чемпионата в этом году, независимо от того, кто выиграет. Наши университеты получат приличную сумму, если дойдут до конца. Но я не собираюсь жертвовать Жаном. Помогите мне спасти его, и мы оба сможем забыть об этом разговоре. Пожалуйста.              Телефон Андрича начал звонить еще до того, как она закончила. Он проигнорировал её, отдав предпочтение торопливому ответу на звонок:              — Да? — он снова попытался закрыть дверь, но Рене придержала её рукой и ногой. Он посмотрел на нее предупреждающим взглядом, который её не испугал. — Да? Алло? Не могли бы вы мне просто…              Андрич слушал, став тихим и неподвижным, а Рене пристально смотрела на него, пока голос Стефани как следует пытался ему все объяснить. Она отсчитывала секунды между его протестами «это совершенно ненормально» и «какие у меня могут быть гарантии, что это не какая-то абсурдная шутка?», и в сумме они стоили стольких минут потраченного впустую времени, что у Рене возникло искушение оставить его здесь.              Первый план состоял в том, чтобы полностью пойти в обход Андрича и отправиться прямо в Эвермор. Стефани отговорила её от этого, стараясь не спрашивать, как Рене сможет миновать здешнюю систему безопасности. Им нужен был Андрич на их стороне. Им нужен был надежный свидетель. Без него у них не было ничего. Даже если бы она могла добраться до Жана в одиночку — они не смогут остановить меня, мама, — что бы дальше она с ним делала? Рене знала, что Стефани права, так же, как знала, что ближайший строительный магазин откроется только через час. Она была бы не прочь вломиться в Эвермор, но в долгосрочной перспективе последствия нанесли бы ущерб им всем.              Наконец Андрич закончил разговор. На его лице появилось кислое выражение, не соответствующее страху в глазах, и Рене заметила напряжение в его властном приглашающем жесте. Вопрос «а что, если» завладел его вниманием; беспокоился ли Андрич больше о своем студенте или о репутации университета, она не знала, и её это не волновало, пока она добивалась желаемых результатов. Рене зашла внутрь с вежливым «спасибо» и встала в стороне, чтобы он мог снова закрыть и запереть дверь.              Андрич не обращал на нее внимания, предпочитая сделать другой звонок.              — Тренер Морияма, это Луи. Утром мне нужно встретиться с одним из ваших Воронов, Жаном Моро, — он прислушался и удивленно поднял брови, — Нью-Йорк? О, мне жаль это слышать. Конечно, семья должна быть на первом месте. Примите мои соболезнования в связи с вашей утратой. Да, конечно. Да, я могу перенести, это терпит. Мы сможем обсудить это, когда вы вернётесь в город.              «Значит, придётся силой», — устало подумала Рене, но следом Андрич повесил трубку, выставив палец в её сторону.              — Никуда не уходите. Я пойду оденусь и вызову охрану.              И, скорее всего, проверит электронную почту, потому что Стефани должна была оправить ему для ознакомления свою разоблачительную статью на целую полосу. Эбби неохотно поделилась с ними фотографиями первой ночи Кевина в Лисах; она боялась предать доверие Кевина их публикацией, но верила, что Рене и Стефани смогут расположить к себе Андрича до того момента, как будут вынуждены обнародовать эту информацию.              Телефон Андрича зазвонил снова, прежде чем тот успел преодолеть половину ступеней.              — Алло? Тренер Ваймак, вы сказали?              Остальную часть разговора было не слышно из-за расстояния. Рене тихо хмыкнула себе под нос; ей хотелось попросить его, возможно, поторопиться в данной ситуации, но потом собственный телефон завибрировал в ее руке. Она открыла его, увидев вопрос от Стефани и набрала быстрый ответ о том, как продвигается дело. Рене не планировала открывать следующие сообщения от Жана, но через секунду перед глазами уже был текст.              «Кенго умер» — первое. И затем: «Спасибо тебе».              Два слова, не значащие ничего, но обозначающие всё, когда всего несколькими днями ранее Нил одарил Эндрю вымученной улыбкой, сказав: «Спасибо, ты был великолепен», прежде чем его насильно вырвали из их жизни. Спасибо, прощай. Прощай. Прощай.              Рене захлопнула телефон и сжала его до боли в костяшках. Она снова посмотрела на лестницу. Она не была уверена, какие слова вырвутся первыми: «быстрее» или «встретимся на стадионе», но тут Андрич спустился по лестнице настолько быстро, что было удивительно, как он не споткнулся и не упал плашмя лицом вниз. Рене мысленно отметила подарить Эбби день в спа-салоне, как только все закончится.              — Вы поедете следом за моей машиной, — сказал Андрич, хватая ключи с крючка с такой силой, что чуть ли не оторвал от стены вместе с ними и вешалку. Он открыл дверь, подгоняя Рене вперёд, и она широким шагом направилась к машине Эндрю. Андричу понадобилась ещё минута, чтобы ответить на очередной звонок, и он захлопнул дверь своей машины с таким остервенением, что Рене услышала это сквозь рёв двигателя Мазерати. Наконец-то, наконец-то Андрич выехал на дорогу, а Рене последовала за ним.              Поскольку Замок Эвермор одновременно служил ещё и домашней площадкой для национальной сборной, он находился всего в нескольких минутах езды от остальной части кампуса. Рене никогда раньше его не видела, но было трудно не заметить внушительное здание со шпилями по углам. На нем нигде не виднелось ни одного цветного пятна; от фундамента до башен он был выкрашен в устрашающий сплошной черный.              Пафосный гроб, — молча согласилась она, и тут же: — но не твой.              Вся территория была окружена высоким забором с колючей проволокой. Андрич проехал через полдюжины ворот, прежде чем затормозил и остановился у одних, высунувшись из окна, чтобы постучать по кнопкам на панели. Ворота не открылись, и Андрич попробовал снова. После нескольких попыток он выбрался из машины, как будто всё дело было в том, под каким углом находилась его рука. Рене предполагала, что у него есть несколько причин идти таким путем, но то, что он не узнал коды доступа по дороге сюда её расстраивало.              Движение в зеркале заднего вида заставило её оглянуться, когда позади неё остановилась незнакомая машина. Водительская дверь открылась, и она увидела достаточно надписей, чтобы догадаться, что это служба безопасности кампуса. Возможно, некомпетентность Андрича была просто показухой, средством задержать её до тех пор, пока он не сможет выгнать её из кампуса. Она ослабила хватку на руле и подождала, пока охранник попытается открыть её дверь, но он, не останавливаясь, пробежал мимо. Андрич посторонился, чтобы дать ему возможность попробовать самому ввести код, но тому повезло не больше, чем самому Андричу. После двух попыток охраннику не оставалось ничего другого, как позвонить начальству.              Рене перевела взгляд с них на забор. Она прикинула высоту и лениво потянула за куртку, задаваясь вопросом, достаточно ли она толстая, чтобы защитить ее от колючей проволоки. Скорее всего, что нет, но прежде чем она успела попробовать, ворота наконец с грохотом распахнулись. Охранник снова пробежал мимо, возвращаясь к своей машине, и все трое наконец въехали на охраняемую парковку Воронов.              Все ближайшие к стадиону места были заняты вереницей одинаковых черных машин, поэтому они припарковались позади них. Охранник с любопытством взглянул на Рене, когда она присоединилась к нему и Андричу у двери, но он был слишком занят, пытаясь провести их в Гнездо, чтобы задавать вопросы. Неудивительно, что ему снова пришлось звонить, чтобы получить и этот код доступа, и он придержал дверь для них обоих, когда ему удалось её разблокировать.              Рене ожидала найти коридор, но то, что она увидела, было темной лестницей, ведущей вниз. Красное освещение на потолке никак не способствовало рассеиванию теней. Рене искушало желание спросить Андрича, правда ли он подписался на такое, посчитав это хорошей идеей, но он выглядел достаточно молодо, и поэтому она предположила, что это безумие досталось ему в наследство. Андрич повел их вниз без комментариев и колебаний, поэтому Рене последовала за ним. Внизу их ждала ещё одна дверь, но охранник, все еще не положивший трубку, назвал код Андричу.              Если Рене и ожидала, что в самом Гнезде будет лучше, то ее ждало жестокое разочарование. Комнаты, через которые они прошли в поисках беспризорного Ворона, были просторными, но потолки слишком низкими, и всё было выполнено в черно-красных командных цветах. Благо, что верхнее освещение здесь было вполне обычны, но кто бы не устанавливал лампы, он выбрал не самую сильную мощность, позволяя теням собираться во всех углах.              Рене прекрасно понимала, почему Вороны проводили так много времени на корте, если это было их единственной альтернативой. Она пробыла здесь всего каких-то двадцать секунд и была готова никогда сюда больше не возвращаться. Жан рассказывал ей, что Вороны покидали Гнездо только на выездные игры и занятия, и она не была уверена, делало ли это ситуацию лучше или хуже: она не могла себе представить, что вернется в эту яму добровольно, но от мысли о том, что можно оказаться здесь в ловушке почти на весь день, её сердце покрывалось холодной коркой.              Хриплый смех привёл их, наконец, на кухню, и разговор оборвался, когда Андрич вошел внутрь. Рене посмотрела мимо него на четырёх Воронов, собравшихся вокруг квадратного стола. Ей потребовалась секунда, чтобы заметить их одинаковую черную одежду, и еще одна, чтобы изучить их ошеломлённые выражения лиц, прежде чем один из них встал из-за стола с грозящим смертью намерением.              — Кто, нахуй…              — Президент вашего кампуса, — оборвал его Андрич. — Я здесь, чтобы увидеть Моро. Где он?              Все четверо обменялись озадаченными взглядами, прежде чем добровольно сообщить:              — Он в Красном зале.              — Показывайте, — сказал Андрич.              Казалось, никто не спешил подчиняться, но после аргументированного «ты уже встал» одного из Воронов за столом, первый парень нахмурился и пересёк комнату. Он ткнул пальцем в лицо Рене, как только подошёл к ним.              — Ты из Лисов, — сказал он. — Тебе здесь не место.              На нее произвело впечатление, что он так легко узнал её, но, учитывая, насколько плохими были отношения между командами на данный момент, возможно, этого и следовало ожидать. — Как и любому из вас.              — Живо, — сказал Андрич прежде, чем Ворон успел ответить.              Он ограничился тем, что бросил на неё взгляд, полный отвращения, и грубо оттолкнул её со своего пути. Андрич огрызнулся на парня за агрессию, следуя за ним, но Рене пропустила это мимо ушей. Табличка на стене указывала направление к Красному и Черному залам, и они пошли в том направлении, которое вело к Жану. Несмотря на название, здесь было не больше красок, чем в любом другом месте. Большинство дверей, мимо которых они проходили, были открыты, но Рене лишь пару раз взглянула на темные спальни.              Наконец их невольный проводник остановился в дверном проёме и ударил кулаком по косяку.              — Андрич теперь твоя проблема, — сказал он тому, кто был внутри, и бросил последний раздражённый взгляд на упомянутого президента. — Зейн — сосед Жана по комнате. Он найдёт вам его. У меня осталось всего десять минут на обед, перед тем как я буду должен быть на корте, так что я пойду.               — Сначала твоё имя, — сказал Андрич.               — Уильямс, — представился парень. — Брэйден. Нападающий, девятнадцатый номер. Мы закончили?               — Пока что, — сказал Андрич тоном, который говорил о том, что такое поведение дорого обойдется Брайдену, когда Андрич сможет уделить ему достаточно времени. Рене ждала, что он снова ее толкнет, когда будет возвращаться обратно по коридору тем же путем, которым они пришли, и приняла устойчивую позицию, чтобы он не мог её сбить с ног. Она не стала уделять ему больше внимания и последовала за Андричем к двери.              У противоположных стен стояли одинаковые кровати, между ними были две тумбочки и крохотные письменные столы. В комнате находился только один человек, и это был не Жан. Рене взглянула на пустую половину комнаты и с удивлением обнаружила, что Жан украсил свою сторону. К стенам были приколоты открытки, а на тумбочке валялись то ли наклейки, то ли магниты. Желание изучить дорогие ему вещи было столь же мимолётным, сколь и неуместным, и Рене силой вернула своё внимание к более серьезной проблеме: Жана здесь не было.              — …он? — спросил Андрич.              Зейн ответил не сразу, но выражение его лица сказало Рене всё, что ей нужно было знать. Вороны, которых они встретили на кухне, казалось, были больше раздражены и сбиты с толку этим вторжением, чем чем-либо еще, в то время как в нерешительности Зейна было больше глубокого осознания. Он точно понимал, зачем они пришли. Рене предположила, что он, будучи соседом Жана, был лучше осведомлен о затяжной травме Жана.               — Он должен быть с Рико, — сказал наконец Зейн. — Они партнеры.              — Мне все равно, чей он партнер, — сказал Андрич. — Кто-то должен мне его найти.              Зейн встал из-за стола, но пристально посмотрел на Рене.              — Ее не должно быть здесь.              Андрич щелкнул пальцами, привлекая внимание Зейна.              — Не твоё дело. Шевелись.              Зейн повел их в Чёрный зал. Ещё одно общежитие, поняла Рене, только с одной закрытой дверью в дальнем конце. Зейн постучал, прислушался и снова постучал. Он посмотрел на часы, запрокинул голову, чтобы подумать, и сказал:              — Первая смена, но какой сегодня день? Возможно, они сейчас заканчивают на корте. Пойдемте.              Как только он прошёл мимо, Рене подошла к двери. Ручка легко повернулась под её ладонью. На какой-то момент она удивилась смелости Рико, тому, что он искренне доверял людям держаться подальше от его пространства из некоего подобия уважения. Затем она открыла дверь, и зрелище, ожидающее её, стёрло все мысли из головы.              Зейн схватил её за руку, чтобы оттащить назад. Рене даже не почувствовала его кожи под костяшками пальцев, когда сжала руку в кулак. Зейн этого не ожидал и совершенно не был к такому готов, и он едва не повалил Андрича вместе с собой, когда был отброшен назад.              Охранник попытался вмешаться, но Рене уже была в комнате и вне досягаемости, прежде чем он успел схватить её. Ей не было никакого дела до их возмущённых требований, и лишь отдалённо она осознавала, как внезапно прекратились крики, как только они зашли за ней в комнату к Рико. Единственное, что имело значение, — это тело на полу.              «Не тело», — яростно подумала Рене, желая, чтобы это было правдой, но как это могло быть правдой, когда Жан выглядел вот так? То, что Рико просто оставил его здесь, ужасало почти также, как и то состояние, в котором Жан находился, и Рене дрожала, падая на колени у его головы. Ей потребовалось пять секунд, чтобы успокоиться, прежде чем потянуться и прижать пальцы к его покрытому синяками горлу, нащупывая пульс. Облегчение от того, что она его почувствовала, было настолько сильным, что заглушило её горе, и Рене быстро и отчаянно вознесла благодарственную молитву.              — Жан, — сказала она тихо, а затем громче:              — Жан. Ты слышишь меня?              — Господи, помилуй, — наконец сказал охранник. — Он…              — Жив, — ответила Рене и была настолько разозлена, что добавила: — Пока.               Она посмотрела на мужчин, стоящих напротив нее: испуганного охранника, который не подписывался на такое, когда выпивал свой утренний кофе, Ворона, которому было некомфортно, но он не выглядел удивленным или расстроенным, и Андрича, на чьем лице застыло выражение ужаса, которое могло быть вызвано как видом своего искалеченного студента, так и из-за краха его карьеры.              — Что здесь произошло? — потребовал ответа Андрич.              Зейн небрежно пожал плечом.              — Возможно, грубая тренировка?              Увидев злобный взгляд, брошенный на него Андричем, он нахмурился и отвернулся.              — Да не знаю я, чувак. Он не был моим партнером уже год.              — Я забираю его домой, — сказала Рене. — Помогите мне донести его до машины.              Андрич не пошевелился.              — Нужно вызвать врача.              — Иосия живёт в кампусе, — вызвался Зейн. — У меня есть его номер.              — Он едет со мной, — сказала Рене.              — Ты не можешь забрать его, — Зейн бросил на неё ядовитый взгляд. — Он принадлежит этому месту.              То, что он злился из-за её вмешательства больше, чем из-за того, что случилось с его сокомандником, потрясло Рене до глубины души, и на один пугающий миг она почувствовала, что все годы управления гневом и терапии летят в пропасть. Возможно, Зейн заметил, как что-то изменилось на её лице, потому что он отступил от неё на полшага и напрягся, готовясь к схватке.               — Ты меня не остановишь, — сказала Рене тоном, гораздо более спокойным, чем она себя чувствовала. — Если попытаешься, ты пожалеешь об этом, обещаю. Мистер Андрич, вы знаете насколько развязаны у меня руки.              — А теперь послушай, — начал Андрич, но в его голосе было больше неуверенности, чем угрозы. Если у него и была связная мысль, которая последовала бы дальше, он, похоже, не мог её сформулировать. Когда Рене взглянула на него, он смотрел на изломанное, окровавленное тело Жана. — Не знаю, сможем ли мы вообще безопасно его переместить. Было бы лучше сначала привести сюда кого-нибудь, чтобы убедиться, что его состояние стабильно. Иосия, так ты сказал? — спросил он Зейна.              — Старший медбрат, — сказал Зейн, вытаскивая из кармана телефон.              — Я оставила медика моей команды в отеле, прежде чем приехать сюда, — солгала Рене, доставая свой телефон. Ей не хотелось делать из Жана зрелище, но она знала, что потребуются доказательства. Она сделала несколько фотографий его окровавленного, разбитого лица. — Я могу отправить это Кэти Фердинанд на утреннее шоу или удалить на парковке. Дайте мне одного Ворона, или я заберу их всех.              — Мне не нравится ваш тон, юная леди, — сказал Андрич. Она почти что ожидала, что он попытается запугать её, заставив замолчать, но, возможно, он понимал, что это бесполезно. Он мог бы попытаться конфисковать её телефон и выкинуть ее за пределы кампуса, но она уже привела в движение слишком много механизмов. Формально ей не нужен был Жан или эти фотографии, чтобы разрушить его университет, и он это знал. Лучшее, что ему удалось выдать, было:              — Давайте не будем совершать необдуманных действий.              Пальцы Жана дернулись на ковре, когда голоса присутствующих, наконец, начали его будить. Рене осторожно отлепила его волосы от запекшейся крови на лице и нежно провела костяшками по виску.              — Привет, — сказала она, тут же смягчив тон. — Жан, ты меня слышишь? Сейчас мы тебя отсюда унесем. Прости, будет больно. Будет очень больно, и я не смогу это изменить. Но мне нужно, чтобы ты потерпел еще немного, ладно?              В конце концов Андрич выбрал сторону с напряженным:              — Давайте вытащим его отсюда.              Охранник потащил Зейна за собой, когда тот приблизился, и Рене уступила им дорогу. Потребовалось некоторое время, чтобы сообразить, как им поднять Жана с пола. Он не пошевелился от ощущения их рук на себе, но как только они подняли его с ковра, из его горла вырвался ужасный звук, от которого у Рене защипало в глазах.              — Всё нормально, — пообещала она ему, не уверенная, слышит ли он её вообще. — Всё нормально. Всё будет хорошо.              — …сти, — пробормотал Жан, настолько слабый, что Рене едва его расслышала. — Прости, я… — оставшуюся часть фразы поглотил ещё один болезненный звук, когда охранник ослабил хватку, и Рене сцепила свои пальцы, чтобы не дать себе коснуться его.              Андрич отправил Рене впереди себя, чтобы он мог замкнуть их ряд и сосредоточиться на своём телефоне. Судя по звукам, раздававшимся из трубки, он собирал других тренеров Воронов и вызывал их в Эвермор на экстренное совещание. Рене продолжала идти, пытаясь игнорировать мучительные звуки, исходившие от Жана, когда его несли следом за ней. Она хотела попросить их быть более осторожными, но она понимала, что достаточно взглянуть на Жана, чтобы осознать, что они не могут быть еще осторожнее.              Труднее всего было поднимать его по крутой лестнице, и щеки Рене были влажными от беззвучных слез, когда она, наконец, толкнула последнюю дверь. Как только мужчины вышли вперед, она поспешила к машине Эндрю. Потребовалось лишь небольшое усилие, чтобы сдвинуть пассажирское сиденье назад до упора, и она потянула за рычаг, пока не смогла опустить его настолько ровно, насколько это возможно.              Жан был словно без костей, когда его, наконец, уложили. Рене заметила, как неестественно склонилась его голова набок, и боялась худшего, но, когда она протиснулась мимо Зейна, чтобы проверить его, она всё ещё могла чувствовать пульс. Значит он потерял сознание от боли, что было не намного лучше. Предстояло шесть часов со сменой маршрута с Западной Вирджинии в Южную Каролину. Эбби предложила встретиться с ней здесь, и Рене стоило бы согласиться, но она отчаянно хотела вывезти Жана из штата до того, как Рико и его дядя придумали бы, как на это ответить.              — Вы будете держать нас в курсе? — спросил Андрич. Он говорил спокойно, но она видела, как он нервно крутил выпускное кольцо на мизинце, изучая её.              — Каждый час, — согласилась Рене, захлопывая пассажирскую дверь. Он стоял рядом с ней, поэтому она послушно повернула экран телефона в его сторону и удалила свои фотографии прямо у него на глазах. Это не помешало бы ей снять другие, как только она окажется в безопасном месте, но это был знак доброй воли и лучшее, на что он мог надеяться.              — Мы благодарны за ваше сотрудничество. Вы спокойно можете удалить письмо, которое получили сегодня утром, и, пожалуйста, свяжитесь с тренером Ваймаком, если у вас возникнут какие-либо дополнительные вопросы.              — Ты совершаешь ошибку, — предупредил ее Зейн. — Ты пожалеешь об этом.              Рене встретила его холодный взгляд своим собственным.              — Твой капитан волен высказать мне своё недовольство, если ему есть что сказать. Уверена, он знает, где меня найти.              Она не стала ждать ответа и посмотрела на Андрича.              — Если мы здесь закончили, мне нужен код от внешних ворот.              Охраннику пришлось снова позвонить в офис, чтобы назвать ей код, и Рене запомнила его, когда садилась в машину и уезжала. Она набрала на панели шесть цифр, когда дверь стадиона шумно распахнулась, и Рене, взглянув в зеркало заднего вида, увидела в дверях Рико. Он был одет в полную экипировку без шлема, и расстояние между ними не могло скрыть абсолютную ярость на его лице, когда он последовал за пальцем Зейна, указывающим на её машину. Рико сделал пару шагов в её направлении, как будто собирался догнать, но Рене быстро ввела последние две цифры.              Ворота с грохотом распахнулись, и Рене показала Рико знак мира в окно, вжимая педаль в пол. Она знала, что в этом не было необходимости, но о своем поведении она могла побеспокоиться и позже. Единственное, что сейчас имело значение, — это доставить Жана в Южную Каролину. Она закрыла окно, прежде чем они доехали до шоссе, и позвонила Стефани по громкой связи.              — Он со мной, — сказала она. — Мы едем на юг.              — Как он? — спросила Стефани. — Как ты?              — Ох, мама, — сказала Рене и рискнула взглянуть на избитую фигуру Жана. Окна были закрыты, и запах крови был настолько густым, что можно было задохнуться. — Я не знаю, как он ещё жив.              — Господь ещё не закончил с этим мальчиком, — ответила Стефани. — Езжай осторожно, слышишь? Я знаю, что ты всю ночь не спала. Если ты начнёшь уставать, позвони мне, чтобы я не давала тебе заснуть, или обязательно остановись и немного отдохни. Ты не сможешь ему помочь, если попадешь в аварию.              — Я понимаю, — сказала Рене. — Я буду осторожна, обещаю.              — Я горжусь тобой, солнышко, — сказала Стефани. — Я люблю тебя. Будь осторожна.              — И я люблю тебя, — Рене закрыла телефон и бросила его в подстаканник между сиденьями. Она, не глядя, потянулась к Жану, желая в последний раз проверить его пульс, и ей показалось, что она почувствовала гул на кончиках пальцев, когда Жан попытался пошевелиться. — Спи, Жан, — призвала она его, думая об одинокой упаковке обезболивающих на дне сумочки. — Спи, а я отвезу нас домой.              — …омой, — последовало невнятное согласие, и Рене вновь переключила внимание на бесконечную дорогу, которая ждала их впереди.