Свидание вслепую

Иван Иваныч после Нового года ходил весь из себя загадочный и значительный. Это не укрылось от внимания Евгении Ивановны: шифроваться Иваныч не умел – всё-то у него вечно на лице написано. У Францевых было не принято что-то скрывать друг от друга, и она решила прямо поинтересоваться, по какому поводу дражайший муж пребывает в таком таинственном настроении. Но тот лишь улыбнулся и проронил: - Скоро узнаешь. - Ой, ну ладно, не хочешь – не говори, - усмехнулась Евгения Ивановна. Ведь сам же, небось, скоро проболтается, не утерпит. Одно было ясно: вид у него не тревожный, а мечтательный – уже есть надежда на хорошее. Между тем, Иваныч не спешил открываться. Через день он лишь намекнул, что хочет «подарить ей Рождество». Францевы были парой зрелой и почтенной, но ни в коем случае не скучной: они считали, что возраст не помеха романтике – скорее, стоит предпринимать всё, чтобы сохранять свежесть и теплоту чувства. У них было принято время от времени делать красивые жесты и организовывать совместный культурный досуг: они могли отправиться то в театр, то в кино, то в кафе, и всё это без специального повода. А тут – не ерунда какая-то, Рождество!.. Очень хотелось выпытать подробности, но Евгения Ивановна поначалу решила набраться терпения – частично в приятном ожидании, частично скрепя сердце. А всё потому, что с Иванычем жизнь была – не соскучишься: он был горазд на сюрпризы, но притом самого разного толка, хотя всегда «хотел как лучше». Вот недавно, например. Договорились пойти на выставку перед Новым годом, а Иван Иваныч возьми да и сорви все планы. А всё потому, что пожалел четверых оболтусов-курсантов и согласился отправиться в академию принимать пересдачу тридцатого числа, в самый притык. Евгения Ивановна возмутилась такой мягкотелости и сердобольности – и поругалась с ним, а он обиделся и, ни слова не говоря, исчез из дому на весь день. Ещё и трубку не брал. В принципе, он и раньше так делал, но, учитывая суперспособность отставного капитана Францева попадать в передряги, сердечко ёкнуло. Евгения бросилась прочёсывать в поисках супруга все места Питера, где он обычно пытался восстановить душевное равновесие – насилу нашла в Румянцевском саду. Конечно же, они помирились, но нервы Иваныч потрепал. А что тридцать первого утворил? Ёлку с утра опрокинул. Да не просто опрокинул, в щепки разломал – что немудрено при его солидном телосложении и приземлении прямо на несчастное дерево. Это он так «верхушку поправить хотел». Евгения Ивановна и тут не выдержала и заявила: валяй, возмещай ущерб – то бишь, топай за новой ёлкой. Праздновали на даче, так что пришлось Иванычу садиться за руль и отправляться обратно в город. Там он проваландался до вечера, а на обратном пути – с его-то везучестью – угодил в пробку, ещё и не один, а с другом семейства, Фёдором Родионычем Крозенко. А когда они решили срезать путь до дачного посёлка через лес, то, естественно, там застряли – так что пришлось вызывать эвакуатор, а новый год встречать в чащобе. Интересно, чем же теперь удивит мальчик Ванечка, шестьдесят восемь годиков от роду, - и чем это обернётся? Евгения Ивановна не сдержалась и атаковала-таки с расспросами. - Ну, Женик, - с досадой отозвался Иваныч, - я чуток попозже обо всём расскажу. А так ты всю малину испортишь, неинтересно будет. - Да тут натерпишься от твоих интересностей. - А вот чего ты сразу на плохое думаешь? - Ну-у, как тебе сказать... – едко протянула Евгения с красноречивым видом. Праздник всё ближе, подробностей никаких - вполне себе повод для недовольства. Евгения Ивановна всегда нуждалась в определённости, чтобы своим планированием и подготовкой нейтрализовывать непредсказуемость супруга. Но тот взмолился: - Прошу, сделай мне рождественский подарок. - Какой? - Доверься мне. Евгения Ивановна ощутила укол совести. Не то, чтоб она своего мужа затиранила и затюкала, но привыкла командовать и всё держать под контролем. Говоря языком лётчиков, она была ведущим, а Иваныч – ведомым. Но что преступного в том, чтоб дать ему побыть... ну а что, «настоящим мужчиной» что ли? В самом, по-хорошему, стереотипном смысле? Так-то он стопудово настоящий мужик - вон, не каждый может медведя на льдине красным знаменем отогнать – а дома вечно вынужден оправдываться и извиняться. Нет уж, не дело. И она снова приготовилась ждать. А Иван Иваныч всё скрытничал. Он садился так, чтоб экран телефона было не видать, потом выходил в соседнюю комнату и куда-то звонил. Ну ладно, против тщательной подготовки свидания дотошная Евгения Ивановна не возражала. Хотя испытала недоумение, когда Иваныч принялся возиться в шкафах, шуршать пакетами, перебирать сумки и полез на антресоли за чемоданом. Когда это копошение привлекало внимание, Францев делал вид, что ищет что-то из своего добра – резко понадобилось, а не находится, и всё тут. Казалось, бацилла «потеряшества» перекинулась и на Евгению – она тоже, перекладывая одежду, не обнаружила парочки вещей, хотя не придала этому значения. Тем временем, пару раз Иван Иваныч опять пропадал из дома, хотя на звонки отвечал и исправно являлся через несколько часов. Масштаб его тайной затеи начинал действовать на нервы, и Евгения Ивановна взмолилась: - Ну скажи хоть в общих чертах, что ты удумал? - Я же говорю – подарить тебе Рождество, - размеренно, чуть не по складам повторил Иван Иваныч, словно разговаривал с настырным ребёнком. И мягко упрекнул: - И как же мой подарок? Доверие? - Доверяй, но проверяй, - проворчала Евгения и только и воскликнула: - Блин, вот уже мастер стелс-режима! Кто тут из вас белорусский партизан, ты или Крозенко? Друг друга стоите! Иваныч ответил туманной и слегка дурацкой улыбочкой – и развёл руками. - Нет, серьёзно, колись, чё это за «экспедицию» ты тут организуешь? Санаторий какой-то? - Нет. - Горящий тур?! - Не-а. - Ладно, уже легче. Потому что такое с бухты-барахты не делается. - А я и готовлюсь, но нет – никакой не тур. Вообще, это у нас в городе, - сдался Иван Иваныч. - А чемодан зачем? – не отставала Евгения Ивановна. - Надо. - Да нафига? Что, гостиница какая-то? Ну, это уже буржуазные излишества!.. - И тут мимо! Эх, жаль, что нельзя тебе завязать глаза для пущего «романтизьму» и посадить в экипаж, чтоб отвезти в секретное место, - посетовал Иваныч. - Ну, уж хоть без этого обойдёмся, - фыркнула Евгения Ивановна. Тем более, что «экипаж»-то был сломан – Францев не был бы, если бы не угодил в переплёт после того, как машину успешно вытащили из сугроба в лесу на новый год. На кольцевой он угодил в яму, у старенького «гелика» вылетел рычаг, и пришлось отбуксировывать машину на техобслуживание. Ну реально, думала порой Евгения, как такой человек когда-то судном командовал? Парадокс состоял в том, что вполне себе успешно. Но, видимо, судьба приберегла ему все нелепицы и невзгоды для сухопутной жизни и для пенсии. Нет, всё-таки он упрямый, как баран, размышляла Евгения Ивановна: не мытьём, так катаньем, не контратаками, так глухой обороной берёт... А между тем, подступал сочельник.