С кем же быть?

      Вечер постепенно накрывал столицу, небо уже потемнело и стало рыже-чёрным от городских огней.       До концерта оставалось около пары часов, музыканты мирно отдыхали, сделав перерыв от репетиции, решив провести его в гримерной, кое-кто из администрации отправился на улицу — покурить, о жизни посудачить, да воздухом подышать.       Марат и Эдмунд активно обсуждали предстоящее выступление, как вдруг послышался робкий стук в дверь.       —Заходите, не заперто! —отозвался басист.       В гримёрку зашла симпатичной наружности стройная брюнетка, ей на вид было что-то порядка двадцати семи лет. Одета она была в скромное чёрное танцевальное трико, на которое накинула толстовку и шорты, ноги её обуты в мягкие балетки.       —Здравствуйте. Я Мария, меня пригласили в качестве Живой Виолончели. Можно на «ты» и просто Маша. —она мило улыбнулась, сверкнув белыми, как мрамор зубами.       Участники группы добро заулыбались ей. Эдмунд встал, протянул руку даме и пожал её.       —Мы как раз тебя ждали, Маша. У нас «Глаза» пока не отрепетированы.       В дверном проеме показалась черноволосая голова Ильгиза.       —Ребят, перекур окончен! Нам ещё несколько песен прогнать надо. О, а что это за девушка?       —Ильгиз, знакомься, это Маша. Она будет Живой Виолончелью у нас.       —Привет! —коротко поздоровалась гостья.       —Так, ну что, пойдемте. Мар, будь другом, скажи Ольке и остальным, чтобы завязывались курить и шли сюда, Маше надо с её костюмом помочь. —Эдмунд посмотрел на друга.       —Угу, сейчас сбегаю. —Корчемный скользнул в дверь чёрного хода, было слышно, как его ноги затопали по лестнице. Через пятнадцать минут он вернулся, а с ним Юра Чернышевский, симпатичная женщина-гримёр, пара звуковиков и художник по свету.       Женщина улыбнулась и протянула руку Марие.       —Привет. Я Ольга, гример. Ты же Живая Виолончель, да? Пойдем, я тебе помогу переодеться. —Угу, да. Спасибо.       Дамы удалились, а музыканты проследовали на сцену. Техники тут же завозились с колонками. Репетиция продолжалась…