***
Звонок. Анна Ивановна побежала открывать, девица из комнаты за ней. На пороге, как и ожидалось стоял Цвиркунов с дорожной сумкой. — Здравствуйте, Анна Ивановна. — Здравствуйте, проходите, — со всем своим гостеприимством, пожилая женщина пропустила музыканта и поставила ему тапочки. Бодровкова скромно стояла в стороне, наблюдая. — Насть, привет! Какой ты большой стала, взрослая совсем, — улыбнулся мужчина, подойдя и приобняв. — Здрасте... Мы с вами пять лет не виделись, — девица всегда смущалась новых или давно не видевших людей. — Да, это весьма печально. Жалко не могу с вами долго побыть, завтра в то же время уезжаем в Подмосковье. — Пойдёмте на кухню, поужинаем, — Анна Ивановна жестом пригласила всех. Все сели за стол, на котором стояли три тарелки и приборы. На них остывала жареная картошка с кусками цыплёнка табака. — Как вкусно пахнет! Я очень голодный, спасибо вам большое, — Яша немедленно сел за стол, а потом и все остальные. Настя с огромными глазами на пол лица, в которых можно было прочитать не менее сильный, чем у дяди голод, стала уплетать еду кусочками, летящими в рот одна за другой. — Быстрее меня, — усмехнулся Яков. — В какой город поедите следующий? — задала вопрос Анна Ивановна, беря ножку курицы. — В Тверь, тут недалеко относительно. Ну в общем-то как дела у тебя, Насть? Чем занимаешься? Учишься наверное или работаешь? — Ой, я пока учусь. В следующем году заканчиваю. — А на кого? — На риэлтора. Но мне самой учиться не нравится, достало. Но кое кто просит чтоб я дошла до конца, закончила и послучила заветный диплом, — она посмотрела на бабушку. — Ну так правильно Анна Ивановна говорит. Как же ты работать будешь без диплома? — Я в душе работать не хочу. Хочу играть и сочинять тексты. — Она у нас музыкантша. На гитаре играет и стишки пишет, — отвлеклась от трапезы бабуля. — Ого! А с этого места по подробнее. На гитаре играешь? — Да, на электрической. Акустики и классики отстой, — испустила смешок кареглазка. — Круто. И стихи пишешь? — Да...стараюсь. — Покажешь? — Конечно. — Только доешьте сначала. После все затихли. Салат, стоявший в центре стола был почти съеден девушкой. — Раньше, в детстве ты не ела салаты. Только огурцы хамячила, — как закончила, так и начала Анна Ивановна. — Помню ты была маленькая, вы приехали в нам в гости, мы гуляли. — Да, да! Я помню! — А в первый раз мне тебя трёхлетнюю Ира показала, — голос гитариста помрачнел. — Да... Ей было считай столько же, сколько сейчас Насте. — Двадцать два? — Бодровкова закончила "чистку" тарелки, — а мне двадцать. — Да. Я же сказала "почти". Помню её, хорошей девочкой была, бесстрашной, иначе не выбрала себе бы такую опасную роботу. Но связалась с моим мудаком, простите за выражение, просто по другому назвать своего сына не могу. И вот как же я так? Что я упустила в его воспитании? — голос Анны Ивановны стал дрожать. — Ну что вы! Вы не виноваты! Просто несчастный случай, — Яков опустил голову, хотел скрыть поступающие слёзы, всё таки он любил сестру больше, чем любого другого. — Дядь Яша, я же хотела показать вам мои тексты, может уже пойдём? Я вижу вы всё доели, — девица хотела разрядить обстановку, чтобы и самой не впадать в уныние. — Точно, мы пойдём тогда. Где твоя комната? — За мной! — пыталась весело выдать Анастасия, шагая, как на параде в свои скромные "хоромы". — Это твоя электрогитара? Красивая, — участник группы потрогал головку грифа, — и два хамбакера? Круть вообще. — Дааа! Люблю "пожирнее". Так, мы же хотели тексты смотреть. Сейчас, — она взяла заранее подготовленные расписанные листы, — вот, мои самые лучшие! — Посмотрим, — задумчиво произнёс Цвиркунов, принимая из рук листочки. Он стал читать, пожёвывая губы и с пришуром глядя на чернила, иногда смотря на автора. Настя смотрела в пол, с волнением ждя когда он выскажет своё мнение. Прошло минут пять как музыкант читал и перебирал тексты. — Неплохо, очень даже неплохо. Тут у тебя на разные темы: и про войны, и лирические, и филосовские, и стишки – не ожидал, тем более от девчонки. — Эй, обидно! Но за критику спасибо, — поэтесса стала пританцовывать на радостях. — Ну просто сложно найти девушек, которые писали бы про войны и историю, да и вообще хоть что нибудь. — И среди мужиков тоже не шибко много кто пишет. — У нас в группе был один, кто писал почти все тексты фантазийные – Князь, не бось слышала? — Да, слышала. Но он вроде от вас не так давно ушёл? — Верно, — Яшка присел на синий стул с колёсиками, откладывая произведения на кровать. — Кстати, у меня идея одна появилась! Может мы завтра вместе пойдём в отель к моим остальным? Нам как раз текстовик нужен, особенно в альбоме новом, который планируем сделать после Тодда. Все посмотрят, думаю им понравится. Ты сама как? — Ого! Конечно я согласна, даже думать тут не надо! Хоть кому-то мои тексты пользу принесут, а не будут лежать в тумбочке пылиться. Во сколько пойдём завтра? — Наська запрыгала, как ребёнок, с горящими глазами от восторга. — В двенадцать. Я предупрежу всех, чтоб в холле собирались завтра. – Ура! Спасибо вам за шанс! — Настя, ты опять забыла таблетки выпить! — вошла Анна Ивановна с колёсами в руке, — глаз да глаз за тобой! — Забылась, спасибо, — она взяла лекарство, закинула в рот и подошла к столу со стоящей на ней бутылкой с водой. — Бабуль, а я завтра с дядей Яковым пойду мои тексты его коллегам показывать, им текстовик нужен, — Бодровкова глотнула воды. — Ты завтра уходишь? Ну.... ладно. — Не беспокойтесь, я же буду с ней. — Да нет, идите, идите! Я не против, пожалуйста! Только звони Насть, — женщина покинула комнату. — Хорошо. — Ну тогда я тоже пойду. Наверное в гостиной буду спать. Спокойной ночи, — Яша встал и пошёл за дверь. — Спокойной ночи.***
Анастасия не могла нарадоваться. Её работы заметят знаменитые, опытные и профессиональные люди в музыкальном деле! О таком она и мечтать не могла. От такого дара грех отказываться! Её звёздный час настанет завтра, всё должно быть идеально. Как и было запланировано, в двенадцать они отправились в четырёхзвёздочный отель у Москвы-реки. Холл отеля был хорош собой: кожаные диваны, стеклянные столики, светодиодные лампочки, украшающие помещение, ресепшен, в котором "прорастают" веточки деревьев с листьями. На одном из таких диванов они увядали сидящих Поручика и Захарова и стоящих Реника и Сажинова, на полу куча сумок с вещами. Настя опять заволновалась, тем более перед взрослыми дядьками, которые уже увидели девушку и их товарища. — Здорова, — сказал Ренегат Цвиркунову своим обычным низким голосом, — а вы Анастасия, рад знакомству, — они пожали руки, — я – Реник, если по-простому, это Паша, Поручик, Захар, — по очереди показывал на всех. — Тоже очень рада, — пролепетала Бодровкова. — А где Горшок? — оглядываясь, задал вопрос Яков. — Не знаю, придёт сейчас наверное, — Леонтьев взглянул на дальний лифт. — Он же у нас "главный эксперт", — ехидно улыбнулся соло-гитарист. — Да он нажрался наверное вчера вечером и щас в туалете с похмельем, — пробурчал ударник. — А вот он идёт! — пальцем указал Захаров на идущую с двумя сумками высокую фигуру. — Тааак, ну что? Кого ты к нам, Яшка привёл? — поставил сумки на плитку Михаил и окинул взглядом дивчину. — Здрасте, — она нервно заулыбалась. — Привет, — покачал бошкой вокалист и протянул руку для пожатия, — ты Настя, да? Мне дядька твой сказал, что ты красивые песни пишешь, поделишься? — Да, ммм, — юная музыкантша протянула руку и вложила её в большую ладонь, — я вас знаю, ну, а кто не знает? — она хихикнула, дёргаясь, сжимая пальцами чужую руку и с силой раскачивая конечности вверх-вниз. — Ой, ой, оторвёшь, — он выпустил ручку, улыбаясь. — Вот мои "шедевры", сейчас! — Настя полезла в свой рюкзак, сняв его с плеч. — Держите! — Ну-ка, — Миша взял файл с тетрадными листами и бережно вынул их, — угу... "Вот я балда! Ненавижу это своё волнение! Из-за него запинаюсь, путаю слова, чушь нести иногда начинаю! Пиздееец..., — выругалась в мыслях студентка, — Интересно, что он скажет?" — Ого! Очень красиво! — у фронтмэна вдруг быстрее забегали глаза по бумаге, — ты реально сама написала? — он не отрывался от прочтения коротких произведений. — Сама! — девичье сердце забилось сильнее, дыхание вместе с ним участилось. — Блин, жалко конечно что всё сейчас не смогу прочитать, ехать надо. Ааа... можно мне с собой взять, в автобусе почитаю, — как-то неестественно робко высказал второе предложение Горшенёв. — Конечно! Берите на сколько хотите! Вам правда понравилось? — Нет, я пошутил, да естественно! Это самое лучшее что я читал, серьёзно! — он привычно жестикулировал руками в такие моменты восторга. — Спасибо, я польщена, — Бодровкова улыбалась во весь рот, — правда сказки я почти не пишу... — Так и не надо! Мы сами больше не будем писать сказки. Девица внезапно стала изучать своего собеседника, скользя по ботинкам и джинсам, заканчивая причёской с зализанными волосами назад. Одет он был гармонично и со вкусом. Ещё она заметила, что у него такие шоколадные глаза, как у неё. Случайно найденное сходство во внешности прибавили радости настроению. Только ростом он был со шкаф, а она наоборот коротыха. И зубы есть, вставил наверное. — Ладно, давайте грести к автобусу, через минут пять приедет, — напомнил Сергей о скором выезде. — Мих, дашь мне потом почитать? — Всем желающим дам. Пусть все увидят как надо тексты писать, а Андрей Сергеевич пусть дальше пляшет в малюсеньких клубах и со своими сольниками, куклами и скалами, — анархист издал злой смешок. Это не очень понравилось Насте. Смотрела она пару интервью с Князем, когда тот ещё находился в "Короле и шуте" – нормальный, позитивный мужик, плюс столько великолепных стихов сочинил. Чуть обидно стало за него, но она промолчала. — Находка так находка, Яков. Удачно ты зашёл, — идя со всеми к выходу, Миха подмигнул девушке. — Даа. Она ещё на электрухе играет! Мою племяшку с такими способностями ждёт большое будущее! — Да я чуть-чуть играю, ещё многому научиться придётся, — Наська засмущалась совсем, в первый раз слыша такое количество комплиментов за день. — Ну ты красава! — эмоционально выкрикнул артист, — что играешь? — Метал. Исполнителей разных, но больше по Рамам, ну Рамштайн. Это единственная группа, которую я слушаю не переставая. Каждая вторая песня нравится, если не первая. Музыка у них классная, великолепная сказала бы я даже. Но с текстами не очень бывает. Хорошо, что я не понимаю о чём они поют во время песни, иначе не знаю. Там не нравится тексты про соития, которыми они не брезгуют, хоть хлебом не корми. Этого в жизни хватает чересчур, зачем и петь ещё? Моё мнение. Ну ещё много чего на самом деле. Я бы хотела свои тексты наложить на их музыку, тогда получилась бы настоящая взрывная бомба, ещё и на русском! — все остальные стояли давно около прибывшего транспорта, только Миша остался со своими сумками и Настей, с интересом слушая открытые и честные её рассуждения. — Эй, вы скоро там? Мы уже заходим, — Захаров последний стоял в очереди во вход автобуса. — Да, да, я щас! Я бы тебя ещё послушал на самом деле и сам бы был не прочь побухтеть. Понравилась ты мне, хоть и знакомы пять минут. Ладно, тексты взял, а ты мой номер запиши где нибудь, не всегда же через Яшку связываться, — он спешно достал кнопочный мобильник из кармана. — Ага, к-конечно! Я на телефон запишу прямо! Бодровкова записала цифры и попробовала позвонить – всё правильно. Она попрощалась с Михаилом и со всеми остальными, помахав ручкой. Горшок, в отличие от остальных, махал сразу двумя. И вот автобус скрылся за поворотом, оставляя столб песка. Счастливица пошла домой, думая о текстах, о похвалах и Михе. "Интересно, во что это выльется? Может у меня появится наконец-то товарищ и любимое дело, было бы отлично! Наверное это самый лучший день в моей жизни!"