5 лет назад. Лос-Анджелес
– Да ладно тебе, Чонгук. Перестань, наконец, хмуриться. Только представь, как будет круто. Мы можем веселиться сколько захотим. Один мой знакомый сделает нам пропуска в один из самых крутых клубов. Да это же мечта. Оказаться в таком городе, да еще и без надзора родителей. – Я бы лучше предпочел подпортить времяпровождение своему отцу. – Чонгук-и. Я познакомлю тебя с такими девушками, что про своего старика ты даже не вспомнишь. Я планирую повеселиться, как следует, вместе с тобой. Поверь мне, американские девушки намного более раскрепощённые, чем наши. Помнишь Союн из параллели? Стоило мне ее приобнять, так она едва в лужицу не превращалась. Это больше бесит, чем заводит, – кажется, воспоминания о неудавшихся отношениях были настолько неприятны, что парень поморщился. – А я слышал, что она дала Джимину. По его словам это стоило того, что бы потерпеть ее какое-то время. Не такая уж она и скромница. Это ты был слишком настойчив и нетерпелив. С такими надо быть более осторожными. – Я на эту суку все карманные потратил. Пошла она. В любом случае, ее подружка оказалась более сговорчивой. Ты даже не представляешь, что она вытворяла. Под конец я почувствовал себя изнасилованным. – Блять Тэ, ты просто животное,– посмеиваясь и пытаясь, наконец, подкурить сигарету сказал я. – Кто бы говорил Чонгук-и, кто бы говорил. – Где там твои сопровождающие? Я уже заебался здесь стоять. Мы прилетели полчаса назад. И до сих пор стоим и ждем непонятно кого. На улице невероятно жарко, чувствую еще немного, и я просто вызову такси и уеду в отель один. А этот идиот пусть стоит и ждет сколько хочет. – Она должна уже приехать. Я не сказал заранее, что приезжаю, хотел сделать сюрприз. А у нее оказывается сегодня занятия на долбанном пианино. – Это фортепиано, Тэхен. Сколько раз тебе это говорить. Слышу голос и оборачиваюсь. А Тэхен уже бросает чемоданы и обнимает девушку. Невысокая брюнетка. И точно кореянка. Не могу рассмотреть ее лицо, так как этот идиот все продолжает сжимать ее в своих объятьях. – Розе, милая, познакомься, это тот о ком я тебе говорил. Мой одноклассник и друг Чон Чонгук. – Невероятно приятно познакомится. Еще немного и я бы, как корейская мороженка растаял на солнце, – думаю тут даже самый тупой уловил бы нотки сарказма. – Обычно испорченное мороженное выбрасывают, я же забираю неликвид в свой дом. Здесь стоит сказать спасибо, – что ж, тупой ее точно не назвать. Она красивая. И невероятно раздражающая. Впрочем, другие и не становятся друзьями Тэхена. Такой была наша первая встреча. Мы смотрели друг на друга насмешливыми и высокомерными взглядами, не переставая пререкаться. Я не ждал многого от этих каникул. Отец купил мне место в лучшей танцевальной школе Америки. А мой друг напросился поехать со мной. Я занимался танцами уже два года и грезил этой поездкой все это время. По крайней мере так было, до того как я застукал своего отца с любовницей, а чуть позже узнал, что и мать ведет не совсем порядочный образ жизни. Тогда образ счастливой супружеской пары и семьи Чон рассыпался на миллион осколков. Впрочем, они стоили друг друга. Я же потерял контроль. Сигареты, алкоголь, девушки. В мои 16 таким точно не следует заниматься. С учебой все стало плохо, так я попал в класс для отстающих. Там же и познакомился с Ким Тэхеном. Кажется, у этого парня на уме было только одно веселье. Ничем другим он не интересовался, и казалось, в его жизни нет никаких переживаний. Так я думал, пока не узнал, что его отец бьет его, а мать больше занята работой. Так мы и подружились, сошлись на общей ненависти к своим родным. Почему-то становилось легче. Знать, что ты не один. Я знал, что мать Тэхена кореянка родом из Америки. И она только поощряла заинтересованность сына к своей родной стране, и разрешала ему ездить туда, когда только захочется. Так что не удивительно, что он вырос таким. Менталитет Кореи ему был ненавистен. В Корее его считали странным ребенком богатых родителей. У него было много знакомых в школе, его все знали. Но вот друзей он завести себе так и не смог. И вот он встречает Чон Чонгука, у которого, жизнь пошла наперекосяк. Который послал всех друзей и знакомых, и погряз в одиночестве и самобичевании. Который желал того же, что и Тэхен. Веселиться и послать всех нахрен. В танцевальной школе я познакомился с Чон Хосоком. Он был крут. Был один из немногих кто смог пройти отбор и получил гранд на обучение. Тэхену он понравился. Вечно улыбающийся, неунывающий и заботливый хён согревал нас своим теплом. Мы гуляли втроем, веселились на вечеринках и знакомились с девушками. Казалось, мы испортили его. Но и у Хосока была своя драма. Девушка, с которой он встречался долгое время, бросила его, а перед этим хорошо прошлась по его самооценке. К девушкам, с которыми мы знакомились, он был сначала доброжелателен, а после, получив желаемое, исчезал, словно его ни когда и не было. Исключением, наверное, стали Дженни и Розанна. Те сразу дали понять, что ничего с ними не светит. Если Хосок сделал вид, что понял, это не значило, что принял. До того момента, когда на одной из вечеринок Дженни не досталось от какого-то мужика. Обошлось без травм, но часа два она точно проплакала на плече у Хосока. Чон Хосок проникся к ним, полюбил их как друзей. Он подпустил их к себе, так же позволил греться о свое тепло. Думаю все мы чувствовали себя пиявками, которые намертво приклеились к нему. С Дженни нас познакомила Розе. Та была ее одноклассницей и ,как позже выяснилось, первой в жизни подругой. С ней у меня не сразу наладилось общение. Бесила она меня так же, как и подружка Тэхена. Может чуть меньше. Но со временем мы начали привыкать к обществу друг друга. Даже могли посмеяться над какой-нибудь шуткой. Она тоже была красивой. Я даже думал попытаться подкатить к ней. Но она оказалась довольно впечатлительной и сентиментальной натурой. Верила в любовь на века и прочую чушь. Тут я сразу понял, что нахрен оно мне не надо. Ее мать была директором какого-то модного журнала. И хотела, что бы дочь построила карьеру намного лучше, чем она. Поэтому таскала ее по разным кастингам. Тем временем у дочери в голове была лишь любовь. Наверное, самой простой была Розанна. У нее не было ни какой драмы. Не было ни каких проблем. Она хорошо училась, посещала всякие подготовительные курсы и занималась музыкой. Мне не давала покоя эта ее спокойная жизнь. Казалось, что я нахожусь в дешевом фильме. В котором Пак режиссер, а я актер, который играет слепого идиота. Это бесило. Но больше всего бесило, что не было ни каких оснований считать, что она врет. Когда я поделился своими мыслями с Тэхеном, он лишь посмеялся и сказал, что я вижу подвох там, где его нет. Я стал внимательнее. Следил за всем, что она говорит и делает. Казалось, что это стало делом принципа. Доказать, что не бывает людей с идеальной жизнью. С хорошими родителями, друзьями. И через какое-то время я начал замечать. Это было нелегко. Смог увидеть лишь из-за того, что следил. Она играла свою роль невероятно хорошо. Она была красивой. На фотографиях в ее доме, я понял, что она невероятно похожа на свою мать. Такая же элегантная и худая.Х у д а я
Я понял, что очень редко видел, когда она ела. А если и ела, то небольшими кусочками и очень мало. Начинала больше разговаривать, шутить и смеяться. И ни кто не обращал внимания. Кроме меня. Это казалось странным. Хотя кто знает, что в голове у девчонок. Может она сидит на вечной диете. Это не касалось меня. Но почему-то я не мог выбросить это небольшое наблюдение из головы. Казалось это важно. И не просто так. В один из вечеров мы впятером сидели в квартире Пак. Заказали кучу вредной еды и собирались выбрать фильм на вечер. Все разговаривали и смеялись. И ели. Все кроме нее. – Эй, Розе, чего сидишь в стороне? Иди к нам и поешь. – Отвали Чонгук, я не голодна. – Ну да, конечно. Да у тебя живот урчит на весь район, – я говорил громко, так что бы все услышали наш небольшой спор. Это было подло. Но по-другому она бы не согласилась. Все ребята посмотрели на нее, ничего не понимая. Ее театр одного актера начинал рушиться. И она это понимала, поэтому лишь улыбнулась мне и подсела ближе. Я подавал ей еду и улыбался. Она принимала все из моих рук и улыбалась в ответ. Но в ее глазах я четко видел, как сильно она меня ненавидит. Когда включили фильм, ребята, не отрываясь, смотрели и не обращали ни на что внимание. Я же делал вид, что мне безумно интересно происходящее на экране, хотя сам боковым зрением наблюдал за одной девушкой. Она нервничала. Теребила края большой футболки, в которой она была и поглядывала на нас. Позже тихо поднялась со своего места и пошла в сторону ванной. Это был шанс. Шанс доказать, что я был прав, сомневаясь в ней. Лучше бы я ни чего не знал. Ко всему этому я был не готов. Не разобравшись в своей жизни, я влез в чужую. За знание этого кошмара, нужно было взять ответственность. Но что может шестнадцатилетний подросток, который ненавидит своих родителей и рушит свою жизнь своими поступками. Чем может помочь пятнадцатилетней девушке, если даже самые близкие ей люди не могут? У нее была булимия. И кажется анорексия. Каждый раз она бегала в туалет, что бы вывернуть свой желудок наизнанку. Я думал об этом, подозревал. Но увидеть это я был не готов. Это страшно. Она так торопилась, что не закрыла дверь ванной комнаты, и это сыграло мне на руку. Открыв дверь, я увидел то, что не смогу выбросить из головы уже никогда. Она сидела на полу, согнувшись над унитазом, и пыталась опустошить свой желудок. И плакала. Ее всхлипы были громкими. Поэтому я закрываю дверь ванной и опускаюсь на пол, что бы сесть рядом с ней. Обнимаю ее и совсем не знаю что сказать. Она лишь смотрит на меня напуганными глазами и сильнее начинает плакать. Все что я могу сделать, это обнять ее крепче и сказать: – Все будет хорошо. Я пообещал ни кому не рассказывать об этом. Мы стали больше общаться. Больше проводить времени вдвоем. Она была родом из Австралии. Ее родители жили там и имели свой бизнес. В Америке же жил ее дедушка со стороны отца. Который так же был не последним человеком в бизнес сфере. Розанна переехала в другую страну, когда в восьмилетнем возрасте поступила в элитную школу для девочек. Меня стало интересовать все, что с ней связанно. Что она любит, ее увлечения, абсолютно все. Я старался помочь. Прочитал кучу сайтов о том, как вылечить булимию. Она принимала помощь, но казалось, не совсем была в ней заинтересована. Я старался еще больше. Постепенно шаг за шагом. Она начала питаться. Всего по не многу. А после я обнимал ее и начинал говорить о всякой ерунде, отвлекая ее от мыслей в голове. Рассказывал о своей жизни в Корее, о школе, родителях. Казалось, это помогает. Помогало, до того момента, когда на пороге квартиры не появилась ее мать. Пак Наен. От высокомерного взгляда стало не по себе. Розе тоже была удивлена ее появлением и встревожена. Хотел спросить, что не так, но она попросила меня уйти. И я ушел. Мы ничем не обязаны друг другу. Хотя в своей комнате квартиры, которую мы сняли с Тэ, я не переставал о ней думать. Тэхен и Хосок собирались на какую-то вечеринку и позвали меня. Идти не хотелось, казалось, Розе может позвонить в любую минуту, и попросить меня прийти. Но звонка не было час, потом два и я разозлился на самого себя. Зачем жду? Сижу тут и мучаюсь. Она не маленькая, сама разберется. Одеваюсь и выезжаю к парням. Мы веселимся всю ночь, знакомимся с другими ребятами и пьем. Я уже не смотрю на телефон каждые пять минут, отвлекаюсь и забываю обо всех переживаниях.И позже об этом жалею.
Я прихожу к ней через три дня. Стою возле двери и жду пока мне, кто-нибудь откроет. Но ни кто не открывает, ни через пять, ни через пятнадцать минут. Неприятное чувство возникает не сразу и постепенно набирает обороты. Я знал, что Розе иногда забывает ключи и держит запасные под ковровой дорожкой ,возле двери. Тэхен постоянно ворчал на нее из-за этого. Открываю дверь, и меня встречает абсолютная тишина. Может быть, дома и правда ни кого нет. Но проходя вглубь квартиры, волнение становится еще больше. Я нахожу ее в ванной без сознания. В крови. Руки трясутся, когда проверяю ее пульс. И он есть. Все происходит будто во сне, я не помню, как вызывал скорую и называл адрес. Я плакал, пока ждал врачей. Пытаясь перевязать раны каким-то полотенцем. Они были везде. На ногах, руках, животе. Были и мелкие и не глубокие, а где-то были и те, что кровоточили больше всего. Я приезжаю вместе со скорой в больницу и жду. Жизни ни чего не угрожает, но меня просят связаться с ее семьей. На что я усмехаюсь.С одной уже связались
Я сижу в ее палате и жду, пока она очнется. И это происходит через пару часов. Она опять плачет и просит у меня прощения. Теперь мне кажется, я ненавижу ее. Молча выхожу из ее палаты и иду на улицу. Закуриваю, и глаза опять наполняются слезами. Возвращаюсь к ней, беру стул и сажусь возле ее кровати. – Мне сказали связаться с твоей семьей, но я ни кого не знаю. Разве что твоя мать?– говорю наугад, но попадаю в самую цель. – Не нужно связываться с ней. Я позвоню дедушке. – Расскажешь что случилось? Она молча смотрит на меня. И я все понимаю. Усмехаюсь и уже собираюсь встать, что бы уйти, но меня останавливает ее рука. – Пожалуйста…пожалуйста, Чонгук. Не уходи. Останься. И я остался. Остался с ней на долгие пять лет. Мы начали встречаться как-то неожиданно. – Кажется, ты мне нравишься. – Кажется, это взаимно. Это были наши первые отношения. До меня она близко общалась только с одним Тэхеном, других парней не воспринимала серьезно. Я же никаких отношений никому никогда не предлагал. Намного позже она рассказала мне о своих родителях. О том ,что творилось в ее семье не знал никто. Ни ее дедушка, ни Тэхен, ни Дженни. Постепенно мы привыкали друг к другу. Так и прошли два месяца из трёх, и пора было уже возвращаться в Корею. Но меня там вряд ли кто ждет. Хотелось остаться здесь. Рядом. Но отец сказал мне возвращаться. Розе поддержала меня. Мы много разговаривали. Все было почти идеально. Я был счастлив, впервые за последние два года с развода родителей. И видимо слишком, раз вселенная опять решила подпортить мне жизнь. – Куда собираешься Тэ? Ты что? Костюм надел? – В ресторан. На свидание. – Это неожиданно. И кто покорил твое сердце? – Ну, я же не спрашиваю, кто покорил твое. Тебя все эти два месяца не видно, не слышно. От вечеринок отказываешься, вечно куда-то уходишь, спешишь. – Ладно, признаюсь. Кое-кто у меня появился, – поднимаю голову вверх и улыбаюсь. – Ну, а мою ты уже знаешь. Я приехал сюда не только для того что бы составить тебе компанию, но и что бы признаться. Я не говорил тебе раньше, казалось, мы не настолько близки. Но теперь я почему-то уверен в тебе. И в Хосоке тоже. Мы друзья. Розе я знаю с самого детства. Но последние годы уверен, она именно та кто мне нужен. Идеальная. Для меня. В начале его речи я с улыбкой смотрел на него. Но потом… Блять. Да какого хрена? Почему я и почему она? Как сказать другу, что я встречаюсь с девушкой, которая уже долгое время нравится ему? Сука… – Тэ… послушай. – Что такое Чонгук-и? Думаешь, она откажет? Она может быть упрямой. Но я все равно добьюсь своего. Мы знаем друг друга столько лет. Кто если не я? – Это я, – лучше сказать сразу, а не тянуть. Улыбка сходит с его лица. Мне становится невероятно стыдно. Но я не знал! Ясно, Тэхен? Да даже если бы знал… Как он может быть ее лучшим другом и любить ее, если не знал, что с ней твориться? Внезапно стыд превращается в раздражение. Это был я. Тот, кто был рядом. Помогал и поддерживал. Не прожигал дни в клубах, а кормил ее едва ли не с ложечки. Я не сделал ничего, почему мне должно быть стыдно. – Что ты? – С Розанной встречаюсь я. Кажется, этой фразой я разрушил зарождающуюся крепкую дружбу. Тогда Тэ, просто молча вышел из квартиры и вернулся только под утро. Мы не разговаривали. Да и о чем можно поговорить? Розе ни о чем не знает. Я не скажу ни слова. Тэхен слишком дорожит их дружбой, что бы рассказать ей. После этого мы не общались почти год. Розе ни о чем не спрашивала, но хотела. В один из дней Тэхен позвонил сам и предложил начать все с начала. Я согласился. И если бы я знал итог нашей дружбы, то ни когда бы ни принял его предложение.Пошел ты, Ким Тэхен