Ты моя.

— Она здесь, — шелестящий шепот за спиной заставляет меня оторвать взгляд от созерцания безмятежной водной глади и обернуться. Сердце екает и начинает биться где-то в желудке, с трудом сглатываю, ощущая, как под кожей перекатывается кадык, и мысленно усмехаюсь. Кто бы мог подумать, что я стану настолько сентиментальным. В конце тропинки, усыпанной лепестками экзотических цветов, стоит Маша. Бриз с океана треплет ее светлые волосы, мягкие лучи заходящего солнца золотят нежную кожу, белоснежный песок ласкает утопающие в нем босые ноги. На ней воздушный белый сарафан до щиколоток, в ушах покачиваются жемчужные серьги, а тонкие пальцы сжимают небольшой букетик орхидей. Красавица. И моя. Пока она медленно идет мне навстречу, перед глазами проносятся события года, который мы провели вместе. Это было сложное время во многих смыслах, но вместе мы смогли пережить трагедии, не утратив вкус к жизни, всякий раз находя успокоение друг в друге. Несмотря на то что Маша старалась держаться, я знаю, ей было особенно тяжело, поэтому мне было важно устроить для нее праздник, которого она была лишена в самом начале наших отношений. Повторить супружеские клятвы в окружении близких людей, которые прилетели вместе с нами на остров, — это была мечта, которую я вынашивал уже довольно долгое время. В итоге сегодня с нами все. Когда между мной и женой остается лишь пара метров, я не выдерживаю и делаю шаг в ее сторону, встречая ее на полпути. Она доверчиво вкладывает в мою руку свою ладошку и нежно улыбается. А я подношу к губам ее пальцы и запечатлеваю на каждом из них быстрый поцелуй. — Ну привет! — шепчу я, впитывая в себя ее образ. — Давно не виделись. Давно — это со вчерашнего вечера, потому что подружки невесты настояли, чтобы ночь накануне этой символической свадьбы мы провели порознь. — Здравствуй, Вить, - произносит она мягко. — Выглядишь сногсшибательно. Ее щеки розовеют, вызывая широкую улыбку на моем лице, — чудесная особенность моей жены, которая, несмотря на год вместе, всякий раз принимает мои комплименты с изумлением и благодарностью. В этот момент она кажется мне особенно уязвимой. Что-то неуловимое в выражении красивого лица, легкие тени под прекрасными глазами... Может быть, просто волнение? Я переплетаю наши пальцы и поворачиваюсь к импровизированному алтарю, увитому цветами. Местный священник почтительно кивает нам и звучным голосом предлагает начать церемонию. Мы произносим свои клятвы здесь, на берегу океана, наблюдая, как солнце клонится к закату и окрашивает небо розоватой дымкой. И шум волн и стрекот цикад становятся единственным аккомпанементом для наших признаний. Моя речь краткая. Все, что Маше нужно знать, я уже много раз говорил ей в уединении нашей спальни. — Спасибо, что ты есть, — произношу я, прямо глядя ей в глаза. — Ты пришла в мою жизнь неожиданно, но изменила ее так, как я не мог и представить. Благодаря тебе я узнал, какой бывает любовь. Обещаю, что сделаю все, что в моих силах, и даже чуточку больше, чтобы ты была счастлива. Она улыбается чарующей чувственной улыбкой, от которой у меня заходится сердце. Уже гораздо позже мы отдыхаем в объятиях друг друга на огромной кровати с балдахином. Я лениво перебираю шелковистые волосы Маши, она тихонько лежит рядом, согревая своим дыханием мою грудь. Я почти уверен, что она уснула, но внезапно она резко поднимается на локте и смотрит на меня. Тонкая простыня соскальзывает вниз, обнажая аккуратную грудь. Инстинктивно тянусь к ней, но Маша быстро прикрывает ее тканью и игриво шлепает меня по руке. — Я хотела поговорить, - говорит она, и я улавливаю в ее голосе напряженные ноты. — Давай, — осторожно соглашаюсь я. — Как ты смотришь на продолжение рода? - выпаливает она на одном дыхании. — Я помню, мы обсуждали это и решили подождать, но... Она запинается и испуганно смотрит на меня огромными глазами. — Вообще или?.. — Прямо сейчас, — шепчет она, прикусывая губу. — Ты беременна? — изумленно спрашиваю я. Она кивает, настороженно изучая выражение моего лица, а я ощущаю, как меня затапливает дикое неконтролируемое счастье. Ощущение такое, словно из-под ног выбили почву и я отчаянно стараюсь найти опору, но она ускользает от меня. Наверное, мое изумленное молчание чересчур затягивается, потому что лицо Маши мрачнеет, а глаза заволакивает пеленой слез. — Дурочка, — шепчу я, целуя ее в нос. — Это же хорошо. — Ты не сердишься? — она с надеждой заглядывает мне в глаза. — Я правда не знаю, как так получилось. Я, должно быть, когда-то забыла выпить таблетку... Или две. — Как я могу сердиться? — спрашиваю растерянно. — Я тебя люблю и хочу детей. Моя рука ложится на пока еще плоский живот жены. Желание защищать Машу и растущую в ней жизнь оглушает меня. — Уже здесь? — Я сделала три теста, все положительные, - говорит она. — Но к врачу не успела сходить. Все так быстро случилось. Прижимаю ее к себе, наслаждаясь теплом и мягкостью женского тела. — Значит, первым делом по возвращении в Москву сходим вместе. Хочу знать, как там растет моя малышка. — Малышка? - удивленно переспрашивает Маша. — А если будет мальчик? — Будет, — подтверждаю с улыбкой. — Через пару лет. А сейчас там точно моя малышка с твоими глазами. — Это условие? — спрашивает она с широкой улыбкой, очевидно, испытывая огромное облегчение. — Разве я могу ставить тебе условия? Все условия - только твои. — Значит, на моих условиях? — невинно предполагает она, перекидывая через мои бедра ногу и забираясь сверху. Простыня сползает с ее груди, волосы рассыпаются по плечам. Утихшее было возбуждение вновь бьет меня током, пробуждая чувственный голод. — На твоих, — соглашаюсь я, тяжело дыша, подхватывая Машу под ягодицы. Затуманенные страстью глаза на мгновение встречаются с моими, а потом она наклоняется ниже и закрывает мой рот поцелуем, впуская в меня свою теплоту, нежность и счастье, которыми она так щедро делится со мной с самого начала нашей удивительной, только-только стартующей жизни.