Вопрос доверия.

      Час “икс” наступает быстро, Авантюрин оглянуться не успел, как он с доктором направляется в кабинет Сандея, встречая на пути детские загадки. И всё же отмечает несколько изменений в поведении коллеги: Веритас идёт с ним нога в ногу, даже несмотря на больший размах шага; гипсовая голова, про которую ходило столько легенд, так и не надевается в его присутствии, хотя доктор и сетует на шумную компанию; в кабинете Сандея воплощается целая театральная постановка, в ходе которой у Авантюрина всё же трясутся спрятанные руки, а редкие, переглядки с стремительно отворачивающимся Доктором легко могут их выдать, если тот и дальше будет смотреть на него, как на побитую собаку.       Но Рацио отыграл свою часть отлично и теперь волен идти по своим делам, более не задерживаясь в Мире грёз, и всё же он поджидает Авантюрина на площади для разговора, пытаясь выявить серьёзность последствий от контакта с эоном Гармонии, отчасти ввиду падкости на любую эксклюзивную информацию, отчасти ввиду волнения – вид коллеги удручал.       — Не думал, что тебе хватит наглости явиться, — несмотря на скверное самочувствие, отражающееся даже внешне, парень не переставал язвить, придерживаясь роли. Рацио косится на всюду преследующих их воронов Сандея. Между ними происходит разговор ни о чём, ведь здесь, под чутким присмотром Семьи, невозможно углубляться в детали, да и сам Авантюрин ловко увиливает от вопросов, а именно, от главного: как он собирается избежать смерти. Несмотря на чёткую уверенность выполнения плана в словах и глазах напротив, доктор лишь убеждается в своих опасениях по поводу финала не только всего этого шоу, но и судьбы коллеги. Потому он, как бы невзначай, протягивает Авантюрину записку, хмуро уточняя, что тот ещё поблагодарит. Не то чтобы доктор надеется на такую фамильярность, скорее желает, чтобы парень дожил до этого момента.       Дальнейшие события Рацио не застаёт, очнувшись в реальном мире, новостные сводки пока молчат, что закономерно, Семье подобная суматоха не выгодна, а исходя из всей имеющейся информации, Авантюрин смог знатно набедокурить. Сколько же головной боли от одного человека. Однако время в Грёзах течёт иначе, и если остальные участники событий уже очнулись, то почему так и не показался коллега — загадка. Веритас надеется, что этот "картёжник проклятый" все же прочитал его записку и не совершил непоправимое. Он уверен в сообразительности парня, тот, должно быть, лишний раз подтвердил собственные догадки, но смысл был в другом.        Оставайся живым.       По словам очевидцев, Авантюрин исчез вместе с Галактическим Рейнджером. И если со второй всё вполне объяснимо, то вот почему так и не вернулся сотрудник КММ — отдаётся тревогой в сердце. Судя по огласке КММ, Авантюрин блистательно перекинул на Семью всю вину за произошедшее, обличив грехи компании. Вот только парня это не вернёт. Доктор безуспешно пытался выудить информацию о месторасположении реального тела Авантюрина, хотя бы его местонахождение в отеле, но конфиденциальность КММ не позволяла обнародовать подобные сведения даже людям, заключившим контракт с компанией. Рацио гневно хмурится, вышагивая прочь из отеля, но его ловит проворная женская рука.       – Добрый вечер, Доктор Рацио, – приветливо улыбается Топаз, хотя на её лице чётко читаются печаль и усталость, – позвольте вас на пару слов? Не здесь, правда, в этом месте больше одного сотрудника КММ на дух не переносят, тем более в свете последних событий.       Веритас просто кивает, следуя за девушкой с её забавным компаньоном – свинкой–копилкой. Они бредут по улицам Пенаконии в сопровождении охраны поодаль, Топаз не заводит пока никаких разговоров, а Рацио и рад не тратить силы на поддержание пустой беседы. В обозримом радиусе показывается знакомый ресторан, в котором заключалась их сделка с Авантюрином, и в груди ощутимо неприятно тяжелеет. Доктор не анализировал собственные чувства по отношению к столь экстравагантному коллеге, пытливый учёный ум сначала хотел лишь узнать, что скрывается под личиной шута, не был ли он одним из Недотёп в масках, затем каким образом сигонийский раб смог подняться так высоко. А позднее… на данный момент Рацио не уверен, что им движет, склоняясь к прямолинейному желанию докопаться до истины. А уж какой именно – решит потом, когда удостоверится, что Авантюрин хотя бы жив.       – Итак, Доктор, как вы, должно быть, знаете, Авантюрин пропал бесследно, пока что даже КММ не могут докопаться до правды, хоть об этом и не говорят, – Топаз поглаживает свинку на своих коленях, из-за которой чуть не случился скандал на входе, но, естественно, благодаря связям её компании всё удалось урегулировать в пользу находящегося здесь компаньона, – его выходка вполне могла закончиться… неблагополучно для него самого.       Рацио поджимает губы, – вы подобным образом пытаетесь завуалировать слово “смерть”? А разве это не ваши должностные обязанности, заботиться о благополучии сотрудников?       Девушка тяжело вздыхает, пряча грустные глаза за чёлкой, – я… понимаю ваше негодование, но наша работа связана с рисками. Мы не просто сотрудники КММ, но ещё и идём по Пути Клипота, и пусть мы верим в истинную сущность Сохранения, к которой стремимся, путь может быть долог и тернист. Не исключая жертв. А если уж мы помножим эти суждения на личность Авантюрина, – Топаз улыбается, пряча губы за чашечкой кофе, – ну, думаю, вы познакомились с ней за время сотрудничества. Он слишком близко принимает к сердцу выражение: “всё или ничего”.       Рацио чувствует подступающий ком к глотке, – никогда прежде он не обсуждал так буднично возможную смерть коллеги. Да подобных разговоров в принципе в его жизни не было, – да он буквально живёт этим девизом, – бурчит Веритас, не смея поправлять настоящее время глагола на прошедшее, пусть это и остаётся невысказанным в воздухе.       Девушка тихо смеётся, – да, к сожалению или к счастью, вы правы. Однако же, он действительно положил на чашу весов огромный груз, который, если он выживет, более чем окупится.       Рацио охватывает гнев, потому он с ледяным тоном спрашивает, – о какой вообще компенсации может идти речь, если важнее сам факт его возвращения живым?       Девушка с печальной улыбкой склоняет голову к плечу, заглядывая в полные холодной ярости глаза напротив, – таким образом мы лишь завуалированно говорим, что ждём его.       Мужчину тут же отпускает гнев, когда он вспоминает свои мысли с подобной риторикой, что явно видит девушка и улыбается чуть веселее, – ну а вы, доктор, какова была ваша последняя встреча, ждёте его?       Рацио неожиданно для себя останавливает порыв тут же ответить: “конечно!”, вместо этого тщательно подбирая слова, – наша последняя встреча… я думал, что дал ему достаточно подсказок, чтобы он не натворил глупостей, – Веритас умалчивает, что попросил его более чем прямым текстом, вложив в него всю искренность, – потому, да, надеюсь на его благоразумие.       Топаз кивает, допивая свой кофе.       Заголовки СМИ пестрят новостями о падении монополии Семьи под гнётом жестокой правды о Грёзах, собственного обмана и давлением КММ. И ни одного об Авантюрине, кроме нескольких желтушных статей, где мысль сводится к закономерному завершению его карьеры ссылками на происхождение, ведь, как известно, уйти живым из КММ нельзя, а тут ещё и представитель вымершего народа, либо же нейтральных сводок, в которых лишь упоминание его непосредственного участия. Рацио не может больше слушать или видеть новостные сводки о Пенаконии, где по кругу обсуждается одно и то же, его работа здесь окончена, пора бы вернуться к привычной рутине исследований и преподавания, и всё же чувство долга не отпускает. И ведь долг-то перед кем? Он не несёт ответственности за чужие решения и за чью-то жизнь, тем более за жизнь какого-то парня, с которым всего лишь сотрудничал. И всё же в груди противно тянет от ощущения потери. Логически рассудив, Рацио резонно приходит к выводу, что таким образом, возможно, последний авгин умер, поставив жирную точку, что неоспоримо печально, ведь вместе с ним канула и история народа, их традиции, внешние особенности…       И с каждым разом подобной отговоркой Рацио всё сложнее убедить себя, что дело только в этом.       К рутине всё же приходится вернуться, когда сроки его командировки поджимают, вот только известий об Авантюрине по-прежнему нет. На Пенаконии остаются члены Звёздного экспресса и КММ, ведь им предстоит во многом разобраться, в частности, кто покусился на жизни господ Робин и Сандея, кому в конечном итоге отойдёт Пенакония и ещё множество бюрократических моментов, которые уже не заботят Рацио, его ждут исследовательские труды и грант – своих бумаг по горло, чтобы ещё в чужих копаться. Однако же покидать это место кажется кощунством, хотя больше здесь он ничего не найдёт – пытался. Веритас обошёл все доступные места, которые только мог посетить Авантюрин в последние часы своего пребывания здесь, но кроме непонятного разреза, искривляющего словно само пространство, ничего примечательного не было. Он спрашивал у господина Вельта об этом, посчитав его наиболее осведоблённой личностью, но тот лишь, отводя взгляд, ответил, что произошло рассечение грёз, на вопрос о Галактическом рейнджере и её пропаже вместе с Авантюрином, тот лишь выдвинул предположение, что в результате подобного вмешательства, они застряли на грани грёз и реальности, что, в принципе, звучало жизнеспособным. И всё же истина явно ускользала от него, да и к сдвигу с мёртвой точки это не привело. Его учёное эго приходится усмирить, он с детства знал, что невозможно найти ответы на все вопросы ввиду разных обстоятельств. И всё же тут вступило в свои права обеспокоенное сердце, что до последнего желало ответа.       В виде живого Авантюрина.       Рацио обращается с личной просьбой к Топаз сообщить ему о результатах расследования. Девушка соглашается, провожая взглядом удаляющийся силуэт.       Веритас покидает Пенаконию с чувством полного опустошения.