Godstar

      Боль чувствуется везде: в руках, ногах, крыльях — хотя уже не так интенсивно, как во время битвы. Ощущение, что все кости в теле ему переломали, а напоследок пару раз ударили по жизненно важным органам. Хотя сколько уже времени прошло, должна была сработать пресловутая ангельская регенерация. От таких ударов он, конечно, не умрёт, но приятного, понятное дело, мало.       А ещё жутко хочется изолироваться от этого ёбаного мира, погрузиться внутрь себя, в собственные спутанные мысли, не пробуждаться, не вставать, не давать этим богомерзким уродам повода поиздеваться над потерявшим свою силу главой истребителей. Ведь он так и не смог преподать урок этой зарвавшейся сучке Чарли Морнингстар и её цирку уродов, которых она собралась перевоспитать и помочь им «вознестись». Ага, конечно, в Раю только и ждут всякую пакость из преисподней с распростёртыми объятиями, готовые простить все их прегрешения. А ещё и папочка её — главный адский гандон, — прибежал на помощь своей кровиночке. Сука, это ведь из-за него Адам чувствует себя так отвратно, будто по телу катком проехались…       Да пошли они все нахуй, в конце концов.       Адам слышит грохот открывающейся двери, шаги и звук приближающихся голосов. Надо же, сраный адский карлик притащился и в довесок с собой какой-то рогатый мусор приволок.       Люцифер подходит к кровати и внимательно осматривает Адама. О том, что Первый человек всё ещё жив, напоминает лишь еле уловимое дыхание. Ни одного мало-мальски заметного движения, никаких рефлекторных реакций. Чувствует ли ангел сейчас вообще что-либо или представляет из себя бессознательный полутруп?       — И сколько он так уже лежит?       Врач — демон, за которым Люцифер отправился аж на другой круг Ада, — отрывается от своих записей и равнодушно окидывает взглядом лежащее на кровати тело:       — Около недели, наверное.       — Большая часть его ран уже затянулась, однако он всё ещё в коматозном состоянии и не приходит в себя.       В голосе Люцифера за показной холодностью еле различимо звучит сожаление. Наплевать на судьбу своего бывшего подопечного он не может, пусть тот и был редкостным ублюдком, каких поискать. В каком-то смысле он за него в ответе, даже если их и не связывают никакие обязательства, ведь будучи бывшим ангелом, он присматривал за этим Божьим созданием в Эдеме, невидимой тенью следуя за первой человеческой душой по пятам. Жаль, что эта некогда светлая душа погрязла в пороках так же, как и бесчисленные грешники Пентаграмм-сити. И что самое ужасное, сам он этого не понимал и вряд ли смог понять, даже оказавшись на грани гибели. А ангелам Господним, судя по всему, не хватило яиц, чтобы ткнуть Первому человеку в его же ошибки, намекнуть, что всему есть предел…       — Господин, Вы же понимаете, что нами принимаются все возможные меры, чтобы поставить на ноги этого… чёрт возьми, — врач на мгновение замолкает, осознавая что оговорился, но заметив, что владыка Ада не обратил на его оплошность никакого внимания, продолжает:       — К сожалению, в Вашем случае вряд ли что-то можно сделать, господин Морнингстар. Наш, — врач презрительно косится на убийцу обитателей преисподней, — пациент должен прийти в себя самостоятельно. Мы лишь можем поддерживать жизнедеятельность организма. Насильно выводить его из комы — не самый действенный, я бы даже сказал, потенциально опасный вариант.       — Это лишнее, рано или поздно он сам очнётся, без постороннего вмешательства.       Чёрта с два, гнида. Лучше весь остаток своего посмертного существования пролежать овощем, нежели хоть на толику обрадовать тебя своим пробуждением. И не надейся.       Как же хочется вмазать по напыщенной роже ебучего франта-уткодрочера, а затем разнести здесь все к чертям, сравнять с землёй, превратить в необитаемую пустошь.       Краем уха Адам слышал, что его земные потомки изобрели оружие массового поражения, и глубоко жалел, что в Раю не взяли эту технологию на вооружение. Придётся действовать по старинке, с девочками, что поделать.       Взбудораженное приходом Люцифера сознание постепенно успокаивается. Словно волны после бури, медленно сходят на нет все мысли о происходящем, о сраном Люцифере, о собственной беспомощности и ущербности. Злость, гнев, разочарование — все чувства стираются, на смену же приходит действительность, что создана Адамом в своей голове, которую он чертовски не хочет покидать. Уровень за уровнем, всё глубже и глубже, сквозь пучины собственных воспоминаний, впечатлений, переживаний, страхов. НУЖНО ДОКОПАТЬСЯ ДО САМОГО ДНА! ДА, ДО ДНА, НАХУЙ!