Печенья и другие сладости

— Это тяжелее, чем я представлял, — признается Вилле, спиной облокотившись на кровать, когда Фелис проводит по его волосам, словно сдувая пыль. На самом деле ей хочется рассмеяться другу — который сидит и жалуется, что Симон уехал домой, что вот-вот начнется комендантский час, а потом заберут телефоны — в лицо. Это все ей говорит не только тот, у кого есть парень, но и тот, кто на каждой перемене прижимает этого своего парня к шкафчикам, буквально его съедая? А еще даже не прошло и недели. — Да, мы все знаем, что вы с Симоном встречаетесь, — сиюминутно проскальзывает у Фелис в голове, но она улыбается этим мыслям и сама закатывает глаза. Конечно, она завидует — но самую малость, и радость за свою любимую пару школы все равно больше. — Значит, надо найти способ, — Фелис сидит на своей кровати, а Вилле — прямо у ее ног. Они собирались сделать маски, но разговор зашел куда-то не туда — этот семестр только начался, а школу уже собирались закрыть. Возможно, все они скоро разъедутся по домам — и никаких больше вечеринок. — Какой? — Вилле резко поворачивается к Фелис, словно она знает, как оставить Симона с ночевкой, при этом не спалившись — ни перед преподавателями, ни перед Малин. — Я говорю, что надо найти… — у Фелис, конечно, есть идея, но это не телепорт и даже не путешествия во времени, и результат будет немного другим. — Хм. Вилле с нетерпением смотрит на подругу, не отрывая взгляда — почему-то он уверен, что хмыкнула она не просто так. Столько раз Фелис его выручала, и иногда Вилле казалось, что он не достоин их дружбы. Его самого постоянно надо поддерживать, особенно в нестабильные моменты, но он старается, как может — хотя бы оставаясь рядом. — Фелис? — медленно произносит Вилле, видя искру в ее глазах. — Чувствую себя немного испорченной, — Фелис смущается. Ей сложно признаться, но удовольствие она тоже испытывает. — Ииии? — Вилле несильно ударяет по мягкому покрывалу рукой и улыбается. — Ну… вы пробовали по телефону? — неуверенно спрашивает Фелис и смотрит на Вилле исподлобья. Она имеет в виду не только звонки, но и переписки — оба варианта хороши, правда, без практики может получиться так себе. Вилле понимает, что Фелис имеет в виду, но он не уверен — возможно, что-то такое и было, особенно после встречи во дворце и до приезда в школу. Если быть честным, то это были лишь намеки, но… — Считается то, что как-то раз я написал Симону, что хотел бы пролезть к нему под толстовку и снять ее, не касаясь его руками? — Вилле не видит, как Фелис вспыхивает от неожиданных подробностей. Он уже в своих мечтах о том, что напишет сейчас. — Да… — все-таки подтверждает Фелис и стряхивает тапочки, забираясь на кровать с ногами. — А как насчет разговора? — Не знаю, — Вилле отводит взгляд в сторону. — Так еще делают? Почему-то он уверен, что такая разновидность секса давно непопулярна. Вот секстинг — да, но даже в этом Вилле чувствует себя лузером. Он просто хочет, чтобы Симон был рядом, только и всего. — Конечно! — восклицает Фелис, хотя сама занималась этим очень давно. — И я удивлена, что вы не… — Нам было некогда, — Вилле смущенно закусывает губу, но тут же тянется за телефоном, не замечая, что Фелис опять закатывает глаза. Как там было? «Эти геи пытаются убить». И скоро они своего добьются. Вилле быстро набирает сообщения, боясь, что скоро будет семь, и у них не останется времени. 18.10. Вилле: Привет 18.10. Вилле: Что делаешь? Фелис все это время пристально смотрит на друга и пытается не представлять себе ни одну из сцен, которые порождает ее воображение. — Он не отвечает. — Прошло меньше минуты, — Фелис уже готова его выпроводить, потому что невозможно всерьез выслушивать эти милые переживания, когда вторая половинка — вдруг — не отвечает тебе сразу. — Стоит ли писать сразу: не хочешь попробовать секс по… — но Вилле не дает договорить летящая в него подушка. — Иди уже! — Фелис пытается сделать злое выражение лица, но не получается. Она смеется тем самым заливистым смехом, когда смотрит свои любимые серии «Друзей». — А как же маска? — Вилле вскакивает на ноги, чтобы увернуться от второй подушки, которая попадает ему в ногу. — В следующий раз. Тебе сейчас точно не до этого, — Фелис пожимает плечами и утыкается в свой телефон. — Спасибо. И прости, — Вилле складывает ладони в молитвенном жесте и посылает подруге воздушный поцелуй, а когда за ним закрывается дверь, даже не подозревает, что в него летит третья подушка.

***

18.21. Симон: Уже ничего 18.21. Симон: Помогал маме 18.21. Симон: Она кстати хочет приготовить свои фирменные печенья 18.21. Симон: Для тебя 18.21. Симон: Очень мило с ее стороны, учитывая, что сам я все еще наказан 18.21. Симон: 🙁 18.22. Симон: Но 18.22. Симон: В понедельник я их принесу 18.22. Симон: 🍪🍪🍪 Симон отвечает Вилле только минут через десять, лежа на кровати и ни о чем не подозревая. Он рад наконец-то стянуть кроссовки и просто ничего не делать — сегодняшний день его вымотал, как и мысли о возможном закрытии школы. Хейт в соцсетях это усугубил, и ему нужно было отвлечься. 18.23. Симон: А что? 18.23. Симон: Как ты? Вилле успевает почистить зубы (зачем-то) и взглянуть на себя в зеркало, чтобы поправить волосы (тоже непонятно для чего) — и затем сразу тянется к телефону, по мигающему экрану понимая, что Симон ответил. 18.24. Вилле: Нормально 18.24. Вилле: Но... Симон видит, что Вилле печатает, а затем останавливается, будто что-то удаляет. 18.25. Вилле: Я очень хочу попробовать печенья 18.25. Вилле: И... Вилле откладывает телефон в сторону, в смущении сжимая и разжимая глаза и уговаривая себя, что писать такое нормально. Особенно нормально — своему парню. Но все равно он чувствует себя неловко, и ничего не может с этим поделать. 18.26. Симон: Что? Симон думает, что Вилле хочет ему в чем-то признаться — но даже не подозревает, в чем именно. Его щеки еще не краснеют, как у Вилле, и он безмятежно выдыхает в ожидании. 18.27. Вилле: Тебя После этого Вилле надеется, что станет легче — но получается даже хуже, чем сообщение про толстовку. Хорошо, что тогда Симон был в другой аудитории и, получив смс, сразу пришел к нему и сказал, что он сумасшедший. Иначе кто знает, что Вилле бы еще написал. Он ужасен — да, просто ужасен — в таком флирте, и боязнь провалить и секс по телефону становится неодолимее. В тот момент Симон тоже вспоминает этот случай и глупо улыбается экрану, хотя и бросает беглый взгляд на дверь, проверяя, закрыта ли она, а затем вновь смотрит в телефон. 18.28. Симон: А я думал печенья Он улыбается экрану, словно видит Вилле сквозь него — возможно, так и есть, и уже никакие расстояния не позволят им почувствовать себя одинокими. Хотя Симон сейчас бы с удовольствием съежился в объятиях Вилле вместо того, чтобы ощущать лишь тепло телефона. 18.28. Вилле: Ты издеваешься? Вилле не замечает, как начинает сползать по стенке, и в итоге оказывается на подушке — головой, а ноги сгибает в коленях. 18.29. Симон: Нет Он делает небольшую паузу, облизывая губы от удовольствия, а затем вновь начинает печатать. 18.30. Симон: Или 18.30. Симон: Да? 18.30. Симон: 🙂 Вилле уже в нетерпении переворачивается набок, ожидая, что последует за этими сообщениями — все еще непривычно, что они вместе, и все равно каждый раз приходится себе об этом напоминать. 18.31. Симон: Ты заснул? Смешно признаться, что они вдвоем до жути нетерпеливы, и когда кто-то не отвечает сразу, то приходится написать еще раз, а потом еще. Наверное, это нормально, когда ты боишься, что тебе могут не ответить. Даже спустя то, через что они прошли. 18.31. Вилле: Нет 18.31. Вилле: Совсем нет 18.31. Вилле: Наоборот Вилле на секунду задерживает дыхание, вновь поворачивается на спину и вытягивает ноги, готовясь написать то, что хочет написать. 18.32. Вилле: Ты один? 18.32. Вилле: Может, созвонимся? Из-за последовательности вопросов Симон задумывается, как может быть связан звонок с тем, есть ли кто-то рядом с ним. Что-то случилось? Или впереди еще один серьезный разговор? Симон чувствует, как пальцы начинают чуть дрожать. Поэтому он не отвечает, а сам набирает Вилле и уже через секунду слышит его тихий бархатистый голос из динамиков. — Привет. — Привет. Вилле забывает, с чего хотел начать — услышав Симона, он инстинктивно касается ладонью их полароидной фотографии на стене. Они сделали ее перед тем, как вернуться в зал переговоров во дворце. Тогда они действительно чувствовали себя беззаботными и счастливыми — и так хотелось запечатлеть этот момент. Теперь он есть на фотографии. Навсегда. Что бы не произошло. — Я скучаю по тебе, — Вилле нарушает тишину первым. — Я тоже, — и Симон готов поклясться, что его голоса достаточно, чтобы заглушить все другие голоса в его голове. — Что бы ты сделал, будь я рядом? Он и не знает, что крадет идею у своего парня, но так хочется узнать ответ. — Если бы ты был сейчас со мной? — сначала Вилле теряется, не понимая, каким образом Симон прочитал его мысли, но вовремя берет себя в руки. — Я бы… гладил тебя по волосам. Симон улыбается уголками рта и касается своих кудрей, накручивая их на палец. Вилле действительно любит так делать, и ему нравится в этот момент обнимать его за шею, блаженно шепча всякие приятности на ухо. — А я бы целовал твою родинку на ключице, — Симон прикрывает глаза, не зная, что рука Вилле — как и его — тянется к тому самому месту. — А потом гладил бы тебя по щеке. Он повторяет за Симоном, словно его зачаровали — тыльная сторона ладони ложится на щеку, и он чувствует, что готов продолжить — лишь бы никто их не потревожил. — А если без бы? — Вилле медленно выдыхает и тоже закрывает глаза, собираясь с мыслями, как именно он хочет продолжить. — Я хочу… коснуться губами твоей шеи. Симон не может это повторить, но пальцами свободной руки он касается края пуловера, поднимаясь чуть выше, пока Вилле продолжает: — Кажется, у меня высохли губы. Но… я тянусь к мочке уха и нежно ее покусываю. Вилле описывает свои действия настолько реалистично, что Симон готов поклясться: он чувствует его дыхание на шее, и по телу пробегают мурашки. — Я обнимаю тебя за талию и тяну к себе, — кончики пальцев скользят по футболке, и Симон заводит их под нее. Кожа теплая. Он тут же закусывает губу, представляя, как Вилле сжимает его плечи в ответ. — И языком касаюсь яремной ямки. Ты сидишь на моих бедрах… — … обнимая ногами талию, — заканчивает за Симона Вилле и не замечает, как сгибает колени. Внизу живота теплеет и начинает сладко ныть. — Становясь еще ближе. Симон не выдерживает и стягивает с себя пуловер, хотя для этого и приходится на несколько секунд отложить телефон в сторону. Ему становится жарко — в чем, возможно, виноват сломавшийся кондиционер, но вряд ли. — Я касаюсь языком твоей груди, — Симон облизывается, в нетерпении перебирая пальцами по животу. — Моя рука тянется вниз, — и Вилле действительно натыкается на резинку от штанов, но, к сожалению, только своих. — Я провожу пальцами по пуговице джинс, чуть оттягивая, а затем по всей длине молнии. — Мммм, — мычит Симон в ответ. Его ладонь скрывается под джинсами, и он чувствует, что становится еще более тесно. — Расстегиваю ее и… — Вилле замирает, чтобы перевести дыхание. Пальцы дергают резинку трусов, чтобы забраться внутрь, и сложнее всего произнести вслух то, что он мог бы просто сделать — будь они сейчас вместе. — Дотрагиваюсь до… — Моя ладонь ловит твою, — Симон не может остаться безучастным. — И увожу их глубже, не переставая осыпать шею поцелуями. Вилле вздрагивает, сжимая член в руке — непроизвольно вжимаясь еще сильнее в кровать — и оттягивая его вниз у основания, чувствуя, как напряжение нарастает, и как сильно ему не хватает настоящих прикосновений Симона. — Я чувствую, как я… ты возбужден, — и Вилле не успевает договорить, слыша тихий стон в ответ. Симон ласкает себя пальцами, представляя, что это делает Вилле — и не только руками, но и губами. — Мне нравится, когда ты так меня касаешься, — Симон не уточняет как, но его спина выгибается, а движения в области паха становятся ритмичнее. Он почти уверен, что Вилле делает то же самое. — И я хочу почувствовать тебя еще ближе. Голос Симона срывается на стон, и он переворачивается на бок, утыкаясь ногами в стену — и так следить за процессом немного легче, потому что еще чуть-чуть и он кончит. — Насколько ближе? — Вилле замедляется, но не убирает руку с члена, размазывая смазку по головке большим пальцем. Если он уйдет выше, то придется остановиться, но ему очень важно, чтобы они с Симоном были в этот момент синхронны. — Вот так, можешь сжать еще сильнее, — вновь шепчет Симон в ответ, представляя, как Вилле к нему прижимается и делает все, что он скажет. Это до чертиков его заводит. — Симме, — на полу выходе вырывается из груди, и Вилле дергается вперед, а затем переворачивается на живот, чувствуя, что осталось совсем чуть-чуть. — Вилле, — словно повторяет за ним Симон, закусывая губу и продолжая опираться на стену, которая хоть как-то контролирует его движения, но еще один толчок вперед, а затем второй, и оба парня наконец чувствуют, как их тела постепенно обмякают и наполняются необыкновенным чувством расслабленности и наслаждения. С минуту Вилле продолжает прерывисто дышать в телефон, слыша похожие звуки и от Симона — в голове пульсирует, но постепенно напряжение ослабевает, становится очень приятно и шевелиться совсем не хочется. В такие моменты они обычно всегда обнимаются, уткнувшись лицами друг в друга — в грудь или в шею, но сейчас перед ними только подушки — и вернувшись из своих сексуальных фантазий, очень хочется в них вновь погрязнуть. — Это было… — слышится тихий голос Симона, и Вилле знает, что он улыбается уголками рта, потому что звучит слишком хитро. — Чудесно. Симон не хочет звучать слишком приторно, но получилось невероятно — он чувствовал Вилле через свои прикосновения и почти потерял границу реального и выдуманного. Словно они действительно на несколько минут переместились друг к другу в комнаты и позволили себе немного поиграть. — Нужно будет повторить, — Вилле тоже улыбается и вновь переворачивается на спину, поправляя штаны. — Да… — медленно отвечает Симон, улыбаясь еще шире. — Но, надеюсь, в следующий раз у тебя. — Или у тебя? — предлагает Вилле, блаженно потягиваясь во весь рост и елозя по кровати, надеясь, что Линда отменит наказание и они смогут проводить такие вечера вместе. — Или у меня, — Симон заливисто смеется. У него уже есть небольшой план, как вынудить маму ослабить ограничения. — Может быть, мы придумаем, как вызволить тебя из школы, чтобы приготовить вместе печенья? — Печенья! Я только за. Думаешь, получится? — Вилле вдруг вспоминает о них, и затем о кое-чем другом: — А еще я давно не видел Олле, Оски, и Фелле. Как они? — О, они тебя ждут! — Симон старается не рассмеяться в голос, бросая взгляд на аквариум, в котором безмятежно плавают рыбки. Довольный взгляд Вилле вновь падает на их полароидную фотографию, и он машинально произносит: — Люблю тебя. — И я тебя люблю, — почти мурлычет Симон в ответ, обнимая себя рукой, представляя, что это Вилле. Не дав им насладиться близостью — пусть и виртуальной, из коридора слышатся голоса преподавателей, предупреждающие о начале комендантского часа, и Вилле благословит Фелис, которая выгнала его из своей комнаты пораньше. Иначе не видать бы им печений и других сладостей.

Конец ❤