***
Будучи в какой-то тотальной прострации, Александр не сразу успел среагировать на чужие губы, что девушка, видимо, приняла за одобрение своих действий, отнюдь не спеша прерывать поцелуй. В то же мгновение разум Шепса взорвался до того яркими картинками, что он едва удержался на ногах, но, собрав остатки сил в кулак, резко отстранил Катю, одновременно с этим крепко схватив её за предплечья. Катенька выглядела смущенной, испуганной и удивленной одновременно, но Александру было плевать. — Что… — Парень, на пол головы ниже меня, светлые волосы, губы кривит в усмешке… умер недавно, сорока дней не прошло, — скороговоркой произнёс он, вперившись взглядом в испуганные карие глаза напротив. Девушку он почти не видел, трансовое состояние настигло его внезапно, ударив как обухом по голове. Даже поцелуй — почти сразу забыл, захваченный замысловатыми видениями, которые он активировал. — Брат мой, Серёжа… — только успела пролепетать Катя, но медиум почти не слушал. — Повесился, повесился — не дома. Где-то… недалеко. А ещё за ним мужчина постарше, тоже висельник, не говорит, значит, самоубийца, — глаза у него были будто стеклянные, и девушка бы с радостью вырвалась, но парализовало — от его низкого голоса-полушёпота, а ещё — от правды, которую Александр выплескивал с таким самозабвением, как будто его снимали все телекамеры разом. — А… Александр Олегович, — срывающимся голосом попыталась воззвать к разуму медиума Катерина, тут же почему-то переходя на «вы», и тот с трудом, но сфокусировал на ней взгляд синих глаз. — Ты тоже боишься. Боишься, что не сможешь сдержаться, что когда-нибудь тоже… и мать тогда одна останется совсем, — медленно произнёс Шепс и также медленно моргнул, немного приходя в себя. — Поехали, — внезапно скомандовал он, хватая девушку за руку и решительно направляясь куда-то. — Александр, — голос Кати звучал немного решительней, она даже каблуками в землю зарылась — с явно неадекватным экстрасенсом ехать куда-то в ночи было даже для неё как-то слишком. — Что? — тот, наконец, остановился, явно взбудораженный чем-то — она знала чем. Прекрасно знала. Каждое его слово — в цель, не подкопаешься, как бритвой по венам. И всё же. — Я не могу, я боюсь, — разом растеряв все остатки мужества, пробормотала Катя, чувствуя, что вот-вот заплачет — от всего. От его слов, от его действий, от страха, в конце концов. Александр немного смягчился, хотя от нахлынувших на него — чужих — эмоций слегка подташнивало. — Избавиться от страха хочешь? Понять, как всё произошло? Убедиться, что нет дурного воздействия? — стараясь контролировать срывающийся голос, чуть мягче спросил Шепс. Девушка кивнула, но как-то неуверенно. — Тогда поехали. И остальных девчонок зови — я, конечно, фокусы показывать на публику не буду, но тебе ведь спокойней будет, если они поедут, верно? До подмосковного кладбища добираются в ночи, практически в полном молчании. Катя только адрес их с матерью частного дома сказала, но там, говорит, никого нет, мама укатила в Испанию на конференцию. Алина пыталась расспрашивать, что происходит, но так и не получив внятного ответа, замолчала. Остальные просто благоговейно притихли, ощущая, что на их глазах разворачивается эксклюзивная серия Битвы экстрасенсов и готовились восторженно охать, когда все демоны в конце выпуска будут благополучно побеждены. Александр мрачно молчал, глубоко погружённый в собственные видения. Если б всё это было также легко как на телеэкране. Он видел достаточно много и про саму Катю, и про её брата, и в голове то и дело мелькали картинки, но фантомы самоубийц безмолвствовали, и ему нужно было взглянуть на место, где всё это происходило. Пощупать, ощутить энергию, присмотреться. С чего он так рьяно вцепился в, по сути, никаким боком не касающуюся его чужую судьбу? А чёрт его разберёт. Почувствовал от тихони Катерины бешеный поток некромантической энергии, ужасной — никому такого не пожелаешь, даже врагу. Не говоря уже о человеке, к которому испытываешь ровно ноль эмоций, но, скорее, в положительную сторону. Только вот её губы… поцелуй от отчаяния, но — с надеждой. Капец. Понесла же его нелёгкая в этот долбаный клуб. Но это всё тоже часть судьбы. Которую мы делаем своими руками, да-да. Оказавшись возле указанного дома, Шепс выскочил из машины и замер с закрытыми глазами. Глядя внутренним взором, ощущая, вникая. Фантомы мешались, наползали один на другой, кто-то из них что-то бормотал — но это не те, которые ему нужны, другие. Все пытались рассказать свою историю, и самое сложное здесь — не сбиться и не начать навешивать на себя ещё тысячу разных проблем. Это, пожалуй, одно из самых проблемных мест в работе медиума — выбрать и отсеять то, что нужно, иначе жизнь можно положить на то, чтобы разбираться с каждой заблудшей энергией. Девушки топтались неподалеку, тихо переговариваясь, явно боясь помешать. Александр не обращал на это внимания — привык уже работать в толпе, невпервой. Обычно ещё светом от камеры прямо в лицо светят да ведущий испытания неудобные вопросы задаёт. Тут, можно сказать, версия лайт. Шепс поманил Катю поближе, и та, явно боясь, подошла. — Вот там… в сарае повесился, верно? — хрипло уточнил он, и девушка кивнула. — И дядя твой тоже… Не дожидаясь повторного кивка, Александр развернулся и, почему-то прихрамывая, пошёл прямо по дороге. Девчонки кинулись следом. В ночи, в темноте, топать на кладбище было сложновато, но в каком-то смысле так даже лучше — ничего не отвлекало. Часть пути Александр прошёл с закрытыми глазами — так видно было чётче, ясней. — Александр, а… куда мы идём? — Оля нагнала его почти у самого входа на кладбище, ежилась неуютно, но всё равно шла. И остальные шли. Как будто любопытство их распирало настолько, что даже страх казался незначительным. Или подругу хотели поддержать? — Туда, — медиум махнул рукой, открыл глаза и рванул вперёд, пока фантом, ведущий его, не скрылся за очередным деревом. Остановился, запыхавшись у одной из могил, ничего не видя в темноте — девочки остались далеко позади. Один фантом всё же говорил — много говорил, захлёбываясь, как будто впервые встретил того, кому можно всё рассказать, выдать, так сказать, базу, и, наконец-то, окончательно уйти на покой, сделав своё дело. Александр слушал — внимательно, и жалел о бешеном беге спиртного в крови, сигаретах и отсутствии сна. Худший расклад для сложившейся ситуации, просто страшный. Оставить здесь, на кладбище, всё как есть — жутко, но ещё хуже — пытаться ритуалить в таком состоянии. Еле удерживая себя в более-менее сфокусированном сознании, он уже чувствовал, что сил, чтобы сдержать себя в потоке чистой магии не будет. Тут одно из двух — или пан, или пропал. Как бы пригодилась сейчас Вика, но звонить ей уже поздно, она ведь дама семейная. Сбоку раздался гомон, и поблизости замерцали экраны включенных смартфонов — явно перепуганные уже все, девушки вывалились на пятачок перед старыми захоронениями. — Это же… прадед мой, — это Катя — явно узнала могилку, прижала ладонь ко рту, и Александр на секунду испугался, что она сейчас упадёт в обморок, но — удержалась, умница, гораздо более стойкий солдатик, чем выглядит. — Вам всем отсюда уйти надо, — постаравшись как можно больше смягчить свой нервно дрожащий голос, произнёс Александр. — Сможете сами до выхода добраться? Только обязательно — за пределы кладбища. Девушки явно были не убеждены. — Оставить вас в темноте одного тут? — уточнила Алина, переглядываясь с подругами явно неуверенно. — А как же вы потом отсюда… — Выберусь. Тут опасно для вас, понимаете? Александр лихорадочно провёл пятерней по волосам, взъерошивая их. Было ещё кое-что, о чём он не подумал — при нём не было его инструментов. Вообще почти ничего. Только пара амулетов, обереги, ерунда всякая… всё. Значит, придётся как Соня — работать без всего. Даже свечей не было. Работать на крови. А это жизненная энергия, жизненная сила. Получается, ему точно пиздец. Только вот начав — отступать он уже не привык, иначе какой же он Александр Шепс. Так, подделка какая-то. — У кого-нибудь из вас есть нож? Кажется, никого из присутствующих уже было не удивить, и одна из девушек, он напрочь забыл её имя, если вообще знал, полезла в карман своей кожаной куртки и протянула ему небольшой складной ножик. — Такой подойдёт? Медиум кивнул и провертел нож в руках. Дожидаясь, пока девушки уберутся с кладбища — он дал им пятнадцать минут, секунды мерно отсчитывались в голове, ему даже не нужны были для этого часы — Александр размышлял, с чего начать. Он прекрасно знал — то, что он затеял, чистой воды самоубийство, но — не мог уйти. Не мог оставить всё как есть. Вернуться потом, со свежими силами, возможно, с подмогой в виде Олега, Сони… Может быть, в нём опять взыграло тщеславие? Плевать, уж такой он — какой есть. Кому суждено быть повешенным — тот в огне не сгорит. Когда по его прикидкам пятнадцать минут истекли, Александр попытался нащупать энергию хотя бы кого-то из компании девушек — кажется, их нет, пусто, можно работать. Набрав в грудь побольше воздуха, он решительно полоснул ладонь ножом.***
За спиной с грохотом что-то упало, и оператор поспешил подснять место происшествия. Соня обернулась, хотя уже примерно знала, что там — икона из красного угла выпала. Вот не могла выпасть — и выпала, всё равно. Окружающие безмолвно замерли, уставившись — почему-то — на Соню, как будто она сейчас объяснит, что это за чертовщина и что с ней делать. Соня поджала губы — «бесятинку», как многие выражались, она не любила и работала с ней не так рьяно как многие другие участники Битвы сильнейших. Тем же медиумам наверняка будет попроще. Но и сдаваться она не собиралась. Как бы ни хотелось проигнорировать все знаки, а дом всё равно выходил нехорошим, проклятым как будто. Обряд на крови — страшно, но необходимо, чтобы выпустить немного жизненной силы, впустить в себя другую… нечто. Пообщаться, понять чего хочет. Соне пришлось долго медитировать, чтобы войти в нужное состояние — все зеваки явно в этот момент заскучали. Оператор вообще оставил включенную камеру и ушел курить. Ведьме было плевать. Всем интересующимся хотелось процитировать известного персонажа: «Вам палочка нужна или результат?» Гораздо более эффектным для наблюдателей было поджигание свечей, кровавые ритуалы… череп козы. Но это к другим экстрасенсам, не к ней. Впрочем, с кровью она могла работать. Блеск ножа — вскрик впечатлительной Веры Сотниковой — знакомое покалывание в пальцах. Соня сложила ладони лодочкой, ожидая, когда они наполнятся вязкой темной жидкостью. Эликсиром жизни. На боль внимания не обращала — это пустое. Физическая боль вообще мало значит для того, кто знает и видит больше чем другие. Досчитав до пяти, Соня резко развела ладони, позволяя крови стекать на пол — там, где по её мнению был тот самый разлом — истончившаяся грань между миром мертвых и живых. Картинки заполнили мозг — яркие видения накладывались одно на другое, шум, крики — крики? шипение, странный смех, много смеха… — Вы… можете позвать Олега… или Костю?.. — едва успела прошептать она. А дальше наступила темнота. Пришла в себя Соня сама, без посторонней помощи, ощущая небольшую слабость — как обычно после потери крови. Она лежала на диване, напротив сидел Константин и с нечитаемым выражением лица смотрел на неё. Олега не было — тут даже гадалкой не надо быть, развлекает участников программы, пока один экстрасенс в отключке, а второй её караулит. Соне захотелось застонать в голос и желательно долбануться обо что-нибудь головой. Мало того, что она — единственная девушка в этой тройке, а их всегда оценивают ниже, мало того, что там Олег, который и девяностолетнюю слепоглухонемую бабку сможет очаровать — так ещё и вырубилась она так некстати. Сама не знала почему. Энергии отдала — совсем чуть-чуть, как ей показалось, а убыло так, словно кто-то ещё предварительно вытянул, а она не заметила. Кто-то… но кто? Кто попало не смог бы, она защищалась. А ещё его — Саши — защита стояла. Такую точно пробить мало кому под силу. — Ты как? — абсолютно ровным голосом спросил Гецати, и Соня перевела на него взгляд. Удивительно, конечно — сейчас она смотрела на этого человека и ровным счётом не понимала, что смогла в нём найти когда-то. Бесчувственная деревяшка. А ведь раньше любила его так, что из-за розовых очков он казался самым идеальным мужчиной в мире. Приписывала ему заботливость, преданность, любовь… И только получив это всё на самом деле — от Саши — поняла, что всё, что было раньше — она себе придумала. А значит, хорошо, что с Константином всё так произошло — а то так бы и жила в мире иллюзий. Что может быть страшней. — Нормально, — медленно ответила Соня, откинула голову на диванную подушку и с закрытыми глазами добавила: — Предчувствую единицы от наблюдателей. Костя тихо хмыкнул. — Ты слишком к себе строга. Уверен, после консилиума они оценят тебя по достоинству. Девушка грустно покачала головой и открыла глаза, созерцая потолок. — Устроитель шоу из меня никудышный, это — к Саше. Гецати слегка подался вперёд. — Ты считаешь, Шепс устраивает шоу? Соня скосила на него глаза и слегка нахмурилась. — Ты же понял, что я имею в виду, — укоризненно сказала она. — Саша обаятельный, сногсшибательный и всё такое, он людям нравится. А я просто… забываю обо всём, когда с магией соприкасаюсь. Рабочее состояние. Константин вернулся в прежнее положение, слегка пожав плечами. Как показалось Соне, он был слегка разочарован её ответом. Возможно, на его лице промелькнула какая-то негативная эмоция, но девушка её не поняла. — Твои методы мне импонируют гораздо больше, — сухо сказал Гецати. Соня не успела ничего ответить, как их позвали на консилиум.***
Как выбирался с кладбища — Александр не помнил. Часть пути, кажется, на четвереньках. Когда девчонки, ожидающие его у выхода, кинулись к нему с сочувствующими, удивленными, вопросительными репликами — отвечал невпопад, пытаясь одновременно счистить остатки кладбищенской земли с колен. Ножик девочке возвращать не стал — не надо ей такой радости, пообещал, что обязательно подарит новый — какой она выберет. Из окружившей его толпы выделилось лицо Катерины — бледное-бледное, и Александр решительно потянул её в сторонку. — Я всё убрал. Самоубийств больше не будет. И вообще чернухи никакой здесь не будет, живите с матерью спокойно — радуйтесь жизни, это самое главное. А ещё сама о плохом не думай и… — он порылся в кармане пиджака, ничего не нашёл, в итоге снял один из браслетов на правой руке и закрепил на ручке девушки, — …вот, в качестве оберега. Или, скорее, напоминания. Всё будет хорошо — и даже лучше. Катя выглядела так, будто сейчас расплачется, но, словно бы, всё же от облегчения, а не от отчаяния и страха. — Спасибо, — пробормотала она в его плечо, когда Александр, не выдержав, обнял её. Вцепилась в его пиджак и бормотала «спасибо-спасибо-спасибо», пусть и совершенно не понимая, сколько сил и энергии он потратил на обряд, не понимая, что едва вытянул — в самый последний момент уже, решив, что всё, конец ему — ощутил вдруг прилив сил, знакомой энергии. Как будто взял её у кого-то без спроса, но не успел даже это отследить. — Александр, — Катя отстранилась, вытирая — всё-таки — слёзы. — Вы простите меня за… за поцелуй. Это ужасно, я не знаю, что на меня нашло. Я же никогда… — Забудь, — Шепс досадливо отмахнулся, вот ещё — глупости всякие вспоминать. В таком состоянии человек способен и не на такое. — А вы… вы с кем-то встречаетесь, да?.. Александр невнимательно кивнул и как сомнамбула поплёлся к своей машине. Соне придётся рассказать. Дурацкая, по сути, история. Она, наверное, даже посмеётся. И будет ещё больше дразнить его всё более молодыми год от года фанатками. Седина в бороду бес в ребро, и всё такое. Да они постоянно над этим ржали. А что, если она разозлится? Расстроится? Что, если хрупкий мостик доверия, выстроившийся между ними, не выдержит даже такой ерунды? Александру вдруг стало резко не по себе. Девчонки единодушно решили остаться в катином доме. Многословно благодарили его — сами не зная толком за что — но от предложения подвезти до города решительно отказывались. И это было к лучшему. Шепс чувствовал, что в его состоянии за руль садиться — то ещё мероприятие, он явно был не в себе. Однако вызывать такси или, что ещё хуже, ночевать у совершенно чужих людей… Нет, хотелось оказаться дома. Забраться в кровать, сбросить с себя всё это… неприятное, что на него за сегодня налипло, и — спать, спать, спать.***
— Я считаю, нет никакого проклятия, нормальный дом, — совершенно спокойным голосом бубнил Олег, даже не глядя на Соню. Прямо сейчас он упорно напоминал ей собственного брата, и девушка чувствовала, как начинает закипать. Закипала она обычно медленно — старалась просто не позволять себе этого, но некоторые вещи выводили её из себя. Например, когда видела, как творится несправедливость. Или когда человек напротив был настолько самоуверен, что не видел того, что творится под самым его носом. Лишь бы доказать — я круче, я выше, я сильней. Наблюдатели почти единодушно поддакивали Олегу — ещё бы, очаровал всех, всеобщий любимец. Спорить с ним бессмысленно. Тем более, своё испытание он прошёл намного более удачно, чем Соня — разыграл просто как по нотам. Шепс же — что ещё с него взять. Соне хотелось сдаться. Впервые — ей хотелось сдаться. Плюнуть на всё и уйти в машину, чтобы потом уже в готовом выпуске посмотреть, что тут происходило, и как все ахают с умений Олега. Но она просто не могла себе этого позволить. Внезапно на помощь пришёл Гецати. — А в чём проблема-то? Почему нельзя снять проклятие, если оно есть? — Да в том и дело, что его нет, — гнул свою линию Олег. — Что тогда снимать? — Ну, ты говоришь — нет, а Соня говорит — есть. — А вы как считаете? — поинтересовалась Вера, и Гецати немного стушевался, задумавшись над ответом. Соне надоело ждать. Люди явно сомневались, потому что им нравился Олег. Однако Костя тоже выглядел довольно убедительно. — А икона почему тогда упала? — внезапно припомнил один из наблюдателей, кажется, отец героини, обратившейся в программу. Получается, дедушка погибшего. — И девушка… — он запнулся, глядя на Соню. — Соня, — тихо подсказала она. Почти привыкла, что её имя всё время забывают — правильно, она же не Шепс. Неужели она настолько мелкая и незначительная? — Да, Соня, — приободрился мужчина, — не зря же вот в обморок-то… а как же нам, простым людям тут оставаться? Я считаю, пусть снимает. Люди загалдели — убедить их проще простого, как маятник — то в одну, то в другую сторону качаются. Олег махнул рукой и куда-то ушёл, кажется — курить. А Соня вопросительно взглянула на Константина. — Помочь? — тут же сориентировался он, и девушка кивнула. В этот раз Соня старалась быть ещё более осторожной, уже зная, что часть сил куда-то делась. Она, конечно, восстановится, но не сразу, спустя какое-то время, после отдыха и специальных практик. Сейчас же на них не было времени. Поэтому костина помощь была не оценима. Он страховал, контролировал, хотя энергией делился довольно скупо — как обычно, впрочем. Больше на камеру работал, конечно. Соня с этим почти смирилась. Не стоит всё же забывать, что это — Битва, они все соперники. Даже она с Сашей… Прочитав окончательные нужные слова на латыни, Соня встала с колен, небрежно их отряхивая. — Я думаю, больше вас никто тревожить не будет. Всё хорошо, — уверенно сказала она, но часть людей всё равно отошла к Олегу. Всё как обычно… Не стоит испытывать разочарование, это просто люди. Такие, какие они есть. Соня поплелась к съемочной машине, чувствуя смутное облегчение от проделанной работы, а ещё — жуткую слабость, будто у неё всю кровь через трубочку выпили, а не несколько миллилитров всего на ритуал потратила, как вдруг её догнал тот самый мужчина, который первым предложил идею провести обряд. — Спасибо вам, — искренне поблагодарил он — единственный, и Соня слабо улыбнулась. Даже если одному человеку полегчало — её работа уже была не зря. Хотя ощутимо подташнивало. Хотелось домой, забраться в кровать под одеяло, спрятаться. Однако она видела, что собеседника волнует что-то ещё. — Всё хорошо будет, — заверила его Соня, не дожидаясь вопроса. — И с внучкой вашей всё будет хорошо. Она ничего этого не зацепила. Где-то… в другой стране она, учится, верно? Мужчина активно закивал, явно сражённый её осведомлённостью. Соня вновь улыбнулась и пожала ему руку. — Спасибо… спасибо. Я вам обязательно десятку поставлю, — заверил её мужчина и отошёл. Соня проводила его взглядом. Если бы в жизни всегда дело было только в десятках.***
Обратная поездка сразу как-то не задалась — для начала Александр забыл снять машину с ручника. Потом еле сориентировался по выдающему какую-то чушь навигатору, но призывать и допрашивать фантомов, чтобы узнать дорогу до Москвы… ух, не призвать бы Сусанина. Дурацкая шутка. Но посмеялся — вот настолько устал. Потом стало не до смеха, потому что даже фонари дальнего света еле-еле справлялись с оглушительной темнотой вокруг. Тьма как будто наползала, как на тот ненавидимый прокуратором город. Как будто исчезло всё — остались только разрывающие тьму на несколько частей яркие огни автомобиля и кусочек дороги впереди. Внезапно — прямо посреди дороги — не человек, фантом. Александр от неожиданности выкручивает руль и резко жмет на тормоз. Всё.