потерянная любовь

Когда девушка вернулась домой, город затянули свинцовые тучи, которые не давали солнцу проявить себя. Хван открыла окно, вдыхая пахнущий гарью вечерний воздух. Голова закружилась. Когда мы одни, мы чувствуем себя пустыми. Нам нечем заполнить себя. И холодные капли, касаясь нашей кожи, будто смывают ту разноцветную пелену благополучия, которой мы покрываем себя на протяжении солнечных дней. Мэй сидела на подоконнике, пытаясь достать пачку обезболивающих таблеток. Она не понимала смысла борьбы с самой собой сейчас. Зачем? Зачем пытается остановить то, что всё равно настигнет её? А эти кругляши, которые должны быть горькими, но на самом деле оказываются безвкусными пустышками, зачем они? Ведь лучше от них не становится. Черноволосая глотает три таблетки, смотря на свои руки, которые стали бледными и нездорово тонкими. И когда её жизнь успела превратиться вот в это? Пульсация в голове отдаёт куда-то в бровь, а картинка перед глазами плывёт. Всё было неразборчивым, путаным…излишне ярким или же слишком тёмным. Кроме этих теней по углам, что принимали человеческий вид. Кроме хвостатого, что был ярче всех остальных. Хван криво улыбнулась, чувствуя, как в носу привычно засвербело. Боль укрывала, окутывала и уносила на своих жгучих волнах. /// Остальные пары тянулись мучительно медленно. Сонхун то и дело поглядывал на часы в надежде, что они пойдут быстрее, но те словно застряли на одном месте. Стрелки часов будто увязли в невидимом потоке, лениво передвигаясь, застывая и вновь делая над собой усилие. Им не хотелось шевелиться, им хотелось замереть навсегда. Парень давно перестал слушать преподователя, который говорил о том, что его ученики совсем разленились, и что нужно работать усерднее. Иногда взгляд Пака останавливался на Наби, слова которой не выходили из головы. «Я не могу тебе сказать, Сонхун» Да что за бред. В душе завозилась злость, просыпаясь и расправляя острые крылья из битого стекла. Осколки царапали что-то внутри, заставляя горячую жидкость растекаться по лёгким, обволакивая сердце. Руки сжались в кулаки с желанием кого-нибудь ударить. Только вот кого? Наби, что не хочет говорить правду, нагло обманывая? Нет, со стороны Сонхуна это будет неправильно. Мэй, что сама ничего не рассказывает? Нет, она тут не виновата. Наверное. — Эх, поскорее бы домой… — с тяжёлым вздохом проговаривает Шим. Джейка, что вообще к этой ситуации не причастен? — Как же мистер Чон заколеба… — Помолчи, а? Мешаешь, — резко выпалил Пак. — Эй-эй, что это с тобой? Всегда ж на его парах фигнёй страдаем, а тут ты вдруг послушать решил? — усмехается Джейк. После его слов звенит долгожданный звонок. Да. Он определённо подходит. Шим, собрав свои вещи, направился к выходу, крикнув что-то однокурснику. Праведная ярость в душе Сонхуна обожгла всё нутро, заставляя тело броситься вперёд, нанося удар в спину Джейка. Тот повалился на полированный пол, недоумевающе смотря на своего…друга? Далее следует ещё один удар. Короткий и звонкий. Шим, лёжа на холодном полу и чувствуя, как на щеке расползается обидный жар, не сразу понял, что произошло. А когда понял — было поздно. Сонхун придавил его грудь коленом, руками впиваясь в запястья. — Что ты творишь?! — с трудом выговорил Джейк. Дышать было тяжело и больно, поэтому парень начал вырываться. — Это из-за того, что я сказал? Я же не в серьёз говорил. Успокойся! Ещё один удар пришёлся мимо: Шим вовремя отодвинул голову, и кулак Пака впечатался в пол, отчего тот зашипел и тут же был сброшен. — Да ты совсем поехавший, — вскочив на ноги, выпалил Джейк, смотря, как Сонхун поднимается. Шим было приготовился к новому удару, но Пак, молча взяв свои вещи, направился к выходу. — Придурок, — выдыхает Джейк. Остальные в аудитории затихли, не осмеливаясь сказать даже слово. После этого инцидента Сонхуна поведут к ректору, но ему можно не переживать: влиятельные родители всё уладят. - Наверное, вина разъедает получше выпитой на голодный желудок кислоты. Стекая по горлу, она разъедает связки и лишает тебя способности не только говорить, но и дышать. Сонхун смотрел в зеркало, не понимая, что с ним случилось. В мужском туалете был всего один плюс, который перекрывал все минусы. Парни со старших курсов превратили последнюю кабинку в настоящий бесплатный магазин. Там можно было найти много всего: начиная сигаретами, заканчивая презиками… Пак, не думая, взял сигареты, прихватывая зажигалку и подходя к окну. Нет, парень не курил, но сейчас безумно хотелось. Зажигалка чиркнула, и вспыхнул слабый огонёк, к которому Сонхун тут же прильнул кончиком сигареты, вдыхая и заставляя его тлеть красным. Терпкий дым заполняет лёгкие, успокаивая мысли и ядовитую злость. Тонкие ростки чего-то чёрного начали прорастать в его душе. /// Бездна не отпускала. В её плену было спокойно. Холодные взгляды теней медленно скользили по коже, сдирая её лоскутами, чтобы добраться до напряжённых нервов и пройтись по ним лезвием. Мелкие прислужники тьмы утягивали всё глубже, а спокойный голос хвостатого просил остаться. Время здесь ничего не значило, оно утекало сквозь пальцы этими дымными струйками, становясь частью тумана. «Останься со мной. Тут тебе будет лучше», — улыбнулся кот. Стало намного холоднее, если здесь существовало такое понятие, как холод. А что, если остаться в этой безликой тьме? Остаться, как и просит хвостатый. Тогда тебя не станет — пустое место в чужой памяти, которое так легко заполнить чем-то новым. Значимым. Легко заменимая переменная, печаль по которой будет сильна лишь первый месяц. А потом смирятся, привыкнут. Мэй делает шаг вперёд, но тут же проваливается в какую-то пропасть, где существует только назойливый писк в висках и противный смех кота. /// Она вздрогнула, просыпаясь. Глаза открылись сразу, хотя разноцветные круги перед ними всё ещё продолжали вспыхивать. С пробуждением головная боль вернулась. Хван через силу встала с кровати, чтобы выпить таблетки, толку от которых не особо и много. Взгляд девушки был направлен в окно. Было темно, кажется, перевалило за полночь. Хотелось закончить всё прямо сейчас, окунуться в темноту беспамятства, где не было этой чёртовой боли и пульса, что безжалостно рвал вены. Почему таких мыслей становилось всё больше? Почему Мэй не может увидеть своё счастливое завтра? Потому что теней было слишком много вокруг, и их голоса заменяли собственные мысли. Подтачивали контроль над телом, забирали душу, заменяя её чёрной смолой. Чтобы больше не чувствовала. Чтобы пошла с ними. Черноволосая подняла глаза на стены, услышав странное шуршание. Она ничего не увидела, но звук повторился. Обои начинали слазить со стен. Они осыпались на волосы крупными кусками всё ещё тлеющего пепла, а под ними открывались безобразные чёрные камни с именами… Имена. Они были всюду. — Убей их, — мурчал хвостатый, опускаясь на плечо Хван. Мэй закрыла лицо руками, уткнувшись в колени. Хотелось исчезнуть, чтобы пепел укрыл полностью. Тогда и дышать не нужно будет: гарь попадёт в лёгкие и… Она резко поднялась, чувствуя, что ещё немного, и чёрная желчь, что колыхалась где-то под рёбрами, выйдет наружу. Быстрыми шагами она добралась до ванной, где уселась на холодный пол. Её вывернуло, а потом всё померкло.