Договор

Игорь Матвей сказал, что все в порядке. Типа, никаких проблем, что мы спали вместе. Хотя по хмурому еблету вижу, что проблемы есть, и они вовсю копошатся у него в мозгах. Вскроешь черепушку, а там одни загоны и проблемы, шевелятся, как дождевые черви под сгнившим бревном. Но, хули, я ж не дипломированный трахолог-психолог, в конце концов. Трахнул, как надо, выслушал, если не помогло — то что я еще могу сделать? Нихуя. Ну, по договору я и не должен, че. Мы ж не друзья. Типа так, только трахаемся. Ну и хули тогда я парюсь? Раньше меня проблемы моих партнеров не волновали. Главное, чтобы это не были проблемы от венеролога, а все остальное — не ебет. Но Чудилины траблы чет зацепили. Может, потому что мы в чем-то похожи. Может… да не. Другого быть не может. Нельзя же подхватить какую-нибудь чуму, если у тебя уже бешенство, например. Значит, и нравиться сразу двое не могут. А в моей башке прочно засел Никита. Я уже неделю не звонил Димону, потому что мне и хочется и не хочется знать, как они живут на новой хате. Кастет писал, что ездил к ним с Анькой. Но просто как факт, никаких подробностей. А я, хули, и так могу представить. Я ж тоже живу с парнем. Не со своим, а просто. Так что все подробности, они почти каждый день перед глазами. Интересно, Никита так же дрочит Демона за посуду в раковине? Как-то сложно представить, что они срутся из-за грязной чашки или ободка унитаза. В идеальном мирке с любовью и взаимопониманием, хули, так не бывает. Там, наверное, картинка, как из старого мультфильма, где мать моет посуду, а отец вытирает и складывает. Отвратительно счастливые даже в ебучем быте. Картинка, где отец и отец, тоже выглядит неплохо. Размышления прерывает звонок. Номер неизвестен, и у меня мелькает мысль, что это может быть Никита. Что-то случилось, нужна моя помощь, и я, как ебаный Супермен, понесусь, куда скажут. Я даже забываю, что номер его у меня уже вбит. Беру трубку, готовый услышать его голос, но вместо этого: — Алло? Долго же ты берешь трубку. Не помешала? Голос кажется смутно знакомым. Перед глазами рисуется синяя шкода, а следом неясный образ высокой блондинки, правда, вместо лица — белое пятно. — Оксана? — тут же вспоминаю я имя клиентки. — Что, не быть мне богатой? Или так запала в душу, что сразу вспомнил? — усмехается она таким тоном, что не слишком смахивает на флирт, несмотря на фразу. — Типа того, — отвечаю уклончиво. Не говорить же бабе, что вперед вспомнил ее тачку. — Я машину пригоню завтра, — сообщает она. Могла бы и Санычу это сказать. — Окей. — До вечера получится сделать? Или уже в субботу только отдадут? — Хз, я в субботу не работаю, — признаюсь я и по довольному хмыку по ту сторону трубки начинаю догадываться, что в этом и был ее план. — Значит, свободен, как ветер в поле. — Только не работаю, — уточняю я снова. Грубить клиентам нельзя, хули. Нету у меня настроения на властных баб. Иногда, для разнообразия, можно. Но я в целом больше покладистых люблю. А с такими, как Оксана, в любой позе кажется, что ебут тебя, хотя, вроде как, и не в пассиве находишься. — Значит, чашкой чая не угостишь? — пытается она включить кокетку, но это уже не выглядит слишком убедительно. — Извини, не в этот раз, красотка. Язык работает вперед башки. Привычка — даже отказывая, оставлять надежду на возможную встречу в будущем. Типа, а вдруг будет засуха? В телефоне надо иметь пару вариков про запас. Но с такими, как Оксана, опасно, бля, бросаться подобными лазейками. Это уже, хули, не для меня варик, а для нее. — Ну, если передумаешь, звони, — бросает она безразлично, хотя я по голосу все равно слышу, что обиделась. Ну а хули? Хочешь радостного щеночка, звони Михалю. Он к тебе примчится, поливая слюной все вокруг. Откладываю телефон в сторону и лениво собираюсь на работу. Вот вроде нормально все, а все равно какое-то чувство муторное внутри. Как будто чет забыл. Или косякнул. Или проебался где-то. Так бывает, когда с похмелоса вспоминаешь, где был и че делал. Хотя не пил я уже давненько. В смысле так, чтобы потом вспоминать, че творил. Захожу на кухню, уже на автомате тянусь к кофеварке, где плещется кружка кофе для меня. Чудила, как робот, бля. Война войной, а вся хуйня по расписанию. Даже в убитом состоянии все по правилам делает. Наливаю кофе и иду на балкон. Внизу все зеленое давно. Оно как-то резко, за день как будто. Еще вечером, кажется, голые ветки были, а потом бац — и лето почти. Лето — это заебись. Летом можно на речку сгонять с палатками. Или гулять всю ночь. Даже пивас летом вкуснее. Тянусь к телефону и на кой-то хуй делаю фотку. Красиво же. Только скинуть ее некому. Не, Марату можно. Только нахуя? У него Анька есть, она ему, наверное, таких фоток в час по три шлет. Или сиськи свои. Девки хоть и пиздят, что это типа фе-фе-фе, а на самом деле любят сиськи свои фоткать. В лифаках кружевных или без, ток соски чем-то прикрывая. Будто, если сосков не видно, это и не сиськи вовсе. У меня целая папка в телефоне такого добра, дрочи не хочу. Вот я и не хочу. Не тянет в последнее время на девок. Это, наверное, тоже из-за Никиты. Типа, ваще ни к кому не тянет. Открываю диалог с Чудилой и кидаю фотку ему. Хотя он-то, конечно, со своего балкона ни разу улицу не видел, ага. Ответ приходит на удивление быстро. Чудила: Да, я тоже заметил, что все уже зеленое. Красиво. О, как мысли мои прочитал. До ментальной связи, видать, дотрахались. Я: На природу хочу. С палатками, всей хуйней. Трое суток шляться по лесу или по реке 😋 Чудила: Я только мелким совсем ходил. С отцом еще. А после уже — нет. Я: Базар-вокзал. Если хошь, давай сгоняем. Ток не на твоей тачке. Такую в дикую природу нельзя, она девочка городская 💃 Чудила: Как ты понял? Чудила: Что она девочка? Я: А кто, бля? Девочка, конечно. Видно ж сразу. Я в этом спец 😎 Чудила: Не слишком ли много талантов для одного тебя? Я: Не, в самый раз 😎 Выхожу на кухню и иду к раковине, чтобы помыть ебучую кружку. И вижу там… кружку Чудилы. Походу, пора звонить в скорую, пацан-то заболел! Я: *фото* Я: Матвей, вообще-то, кружки нужно мыть за собой сразу. Ты же знаешь, как я терпеть не могу грязную посуду в раковине! 😂😂😂 Чудила: 😨 Чудила: Я мыл. Точно мыл. Я не мог оставить кружку! Я: Оставил и оставил, похуй. Я не буду тебя подъебывать слишком часто, не ссы 😝 Я: Рад, что ты не робот все-таки. Было б как-то стремно узнать, что трахаюсь с каким-то сраным андроидом. Чудила: У всех бывают сбои в программе. Чудила: Извини за кружку. Мне нужно идти. Беру губку и мою обе кружки. Странный он все-таки. Чудила, одним словом. Зато не робот. Матвей — Матвей, можешь папку дать, с доками на «Сиракузы»? Мне сказали, что они у тебя были раньше. Теперь ко мне пришли, новый договор хотят. Я даже поднимаю глаза вверх от монитора, чтобы убедиться в том, что говорит со мной именно Сабина. А где же ее привычное «Мааатвееей»? И выглядит она как-то… вроде улыбается, но как-то вымученно. — В шкафу. На полке с красными папками, там по алфавиту. — А почему ты их пометил как бесперспективных? — спрашивает Сабина, выуживая из шкафа за моей спиной нужную папку. Я разворачиваюсь и смотрю на нее удивленно. Как поняла-то? — Что? Идиоту же понятно, что зеленые — текущие, желтые — возможные, а красные — совсем никак. Да, верно. Все мои клиенты разложены по папкам. Зеленые — действующие договоры. Желтые — те, которые отказались продлевать, но по внутренним причинам. И могут вернуться. Красные — клиенты, вероятность возвращения которых колеблется где-то на десяти процентах. Но это чисто мое, и объяснений по цвету папок я никому не давал. Откуда Сабина-то про них знает? — Я не тупая, — говорит она тихо, глядя мне в глаза. На накрашенных губах играет улыбка. А глаза — серьезные. Слышу, как сбоку фыркает Алла. Киваю, ничего не добавляя. Я и раньше не думал, что она тупая. Но… не считал, что все ее заслуги получены честно. Может, я где-то просчитался? И Сабина на самом деле хороший сотрудник, а я просто не тяну до ее уровня? Не мое это, может? Она уходит, покачивая бедрами, а я снова пытаюсь вникнуть в цифры на мониторе и сделать правильные расчеты. В пятницу нужно сдать отчет для Григорьева, а я едва соображаю, что с чем нужно пересчитать. Как первоклашка. — Матвей, ты обедать не пойдешь? — раздается сбоку. Фокусирую взгляд на Алле и не сразу вникаю в суть ее вопроса. — Нет. Да, то есть. Не знаю еще, а что? Алла одна из немногих, кто ни разу не пытался пофлиртовать со мной, и я ценю ее за это. Потому, вероятность того, что она зовет пообедать из личных побуждений, равна нулю. — Я… У меня отчет крашнулся, а ты вроде разбираешься в этом. Не хочу звать айтишника. Алла чуть краснеет, и я понимаю, почему. Наш айтишник — безмозглое чмо, отпускающее сексистские шутки и не знающее слово «дезодорант». — Я посмотрю, — киваю я и уверенно поднимаюсь со своего места, на автомате блокируя комп. — Показывай. Дальше до обеда заставляю себя работать без единого перерыва. Через «не могу», «не хочу» и прочее. И так утром потратил время на переписку с Игорем. Бессмысленную. Но руки сами тянулись набрать ответ. И я почти уверен, что он специально оставил кружку! Я не мог! Я всегда мою за собой посуду сразу! А замарать и сфоткать — вполне в духе Игоря. Просто чтобы побесить меня. Когда я после обеда иду в уборную, ощущение, что задница стала плоской от долгого сидения. Может, и правда курить начать? Буду хоть иногда выходить из-за компа. Уже толкаю дверь уборной на выход, когда замечаю небольшое пятно на штанине. Приходится тормознуть, чтобы очистить его. Дверь хлопает вхолостую, и секунду спустя из крайней кабинки доносится сдавленный всхлип. Оборачиваюсь, чувствуя себя воришкой, замеченным на месте преступления. Хотя я, в общем-то, ничего не сделал. Это общий туалет для всех сотрудников, кому придет в голову плакать тут посреди рабочего дня? Есть же туалет на третьем этаже — негласное место для поныть и посетовать на начальника. Почти випка, отдельная комната без каких-либо соседей. Нужно свалить поскорее, пока этот ревущий не вышел из своего убежища и не понял, что у его минуты слабости есть свидетель. Мне ли не знать, какое это поганое чувство. Я уже тянусь к ручке двери, но за спиной щелкает замок и распахивается кабинка. Правильно сейчас — толкнуть дверь и уйти, не оборачиваясь. Чтобы не знать, кто там. Но голова движется на звук чисто рефлекторно. И в следующую секунду я пересекаюсь взглядом с Сабиной. — Ааа… чего не на третьем? — тупо спрашиваю я. — Занято было, — отвечает Сабина хрипловатым голосом, как будто даже не удивленная моим присутствием. — Понятно. Она, слегка покраснев, достает из кармана пудреницу и тушь и восстанавливает чуть потекший макияж. А я… Зачем я вообще продолжаю стоять и смотреть на это? Это смущает и ее, и меня. — Пиздаболы. — Кто? — Производители туши. Сказали, что типа эта совсем-совсем не течет. Напиздели. — У меня подводка есть. Хорошая, не течет, — выдаю я и тут же прикусываю язык. Идиот! Придурок! Что я, блять, несу?.. — Скинь название, — просит Сабина, как будто это вообще в порядке вещей для мужика иметь в арсенале хорошую подводку. У всех есть где-то между крестовой отверткой и пассатижами. — Скину, — киваю я, как дебил. Сабина поправляет юбку, складывает обратно в карман косметику. Встает прямо напротив меня. Без привычной улыбки, без блеска в глазах. Уставшая. Заплаканная. — Сойдет? — спрашивает она серьезным тоном. — Сойдет, — честно киваю я. — Тогда пошли. Обходит меня и толкает дурацкую дверь. Оборачивается, и на губах уже играет привычная сучья улыбочка. — А я с «Сиракузами» встречу назначила, — хвастливо заявляет она. — Дашь советик или будешь букой? — Дам. Козырев — идиот, работай с Максимовым, — отвечаю я, и она едва заметно кивает. Идем по коридору, изредка кивая коллегам. — Кофе? — почти как чревовещатель, не переставая улыбаться, предлагает Сабина. — Можно. Завтра? — Идет. Расходимся каждый к своему рабочему месту. Коллеги ничего не замечают. Ни заплаканных глаз Сабины, ни моих, изрядно охуевших от произошедшего. Остаток рабочего дня пролетает, как миг, а из головы все не выходит образ Сабины, увиденный мной в уборной. Я сегодня будто с новым человеком познакомился. И это как-то вытесняет из головы и утренний конфуз после совместной ночевки, и вчерашний разговор с мамой, и последующую исповедь Гарику. Забить башку чужими проблемами всегда проще, чем своими. Конечно, я планировал поехать завтра в клуб, но ничего не мешает мне сделать это после кофе. О причинах, по которым я собрался искать себе разового партнера, в то время как у меня для этих целей есть постоянный, я стараюсь не думать. По дороге домой мне снова звонит мама. Мне не нравится эта новая традиция, и я почти уже хочу скинуть звонок, но чертово воспитание не позволяет этого сделать. — Да? — Матюша, ты чего не перезвонил вчера? Занят был. Трахался с парнем, раз уж теперь это позволено. Или опять всем, кроме меня? — Извини, забегался. — Ты так и не сказал, сможешь ли приехать? Костя хочет с тобой познакомиться. А я не хочу. Не хочу весь вечер смотреть на его сынка с парнем и изображать из себя брезгливого гомофоба. И видеть лицемерие своей матери и сестры, заискивающе улыбающихся перед тем, кого привыкли считать грязью и низшим сортом. Противно. — Мам, это обязательно? По дыханию ее слышу, что она недовольна. Расстроена. Разочарована. И тут же меня начинает грызть совесть. — Прости. Я… Да, я приеду. Конечно, приеду. Я… Давай позже договоримся о дате? Точно не в эти выходные. Дел много. — А девушку с собой возьмешь? — тут же оживляется мама. — Ма, у меня нет девушки. — Матюша, ты ведь не маленький уже. Явно же есть кто-то, не с соседом же ты… Из меня вырывается непроизвольный нервный смешок. — … в шашки вечерами играешь, — заканчивает мама. — Не играю, — соглашаюсь я с очевидным. Шашками это сложно назвать. Разве что, игрой в поддавки. — Вот сразу бы и познакомились все. Тебе давно хозяйка нужна дома, чтобы уют создавала… Какой уют? По моему опыту, женщина в доме создает только бардак. Или разбросанные вещи — определение уюта? Без пары футболок на спинке стула комната не выглядит жилой? — Мам, если у меня появится девушка, я обязательно ее привезу, — обещаю я, включая поворотник и сворачивая во двор. — Вот и славненько! А то я уже думала, что нужно брать дело в свои руки. У Маришки-то, ну, у Марины Сергеевны, дочка нынче заканчивает третий курс… — Мам, извини, у меня важный звонок, — вру я и отключаюсь. Вообще, я как-то привык, что мама редко лезет в мою личную жизнь. Точнее, ее устраивает, что моя личная жизнь не приносит проблем. Я никогда не уходил с ночевкой типа «к другу», пока жил с ними, а переехав, не доставлял беспокойств. От меня не сбегали дамы в исподнем по утрам, и мама не обнаруживала полные карманы презервативов в моей одежде. Такой нейтралитет начинает трещать по швам в последние пару лет. Сейчас мама нет-нет, да вскользь упоминает какую-нибудь девочку-припевочку из своего окружения. Ненавязчиво. Мельком. Как очень ленивый рыбак, закидывающий сети без особого азарта. Но с годами это явно обретет хроническую форму с периодами обострения. И мне придется либо терпеть, либо… признаться. Ни одного привлекательного варианта. Может, вообще свалить за границу? Найти там достойного парня и расписаться с ним. И мама, наверное, будет делать вид, что сына у нее не было. Или станет терпимее? Распространится ли ее терпимость на меня? Поднимаюсь на свой этаж и захожу в квартиру. Дом встречает меня неожиданно вкусными запахами жареного мяса, зелени и овощей. Желудок недовольно бурчит, напомнив о странном салате из кафетерия, съеденном в обед. В коридор выходит Игорь, размахивая деревянной лопаткой. — О! Чу… Матвей. Хавать будешь? Я картоху пожарил с мясом. И салат сделал. — А ты… чего дома? — У нас в мастерской электричество вырубили с обеда. Саныч всех еще в пять домой отпустил. Хули там делать-то с фонариками? — Понятно. — Че, похаваешь со мной? Горячее все, — снова предлагает он, улыбаясь. — Да, я голодный. Неправильно. Я снова краду чужое. Чужие улыбки, чужого парня. Его желание быть нужным, полезным и важным — тоже чужое. Не для меня. А я нагло пользуюсь. Но… тому, другому, ведь не нужно? А мне… хочется. Чуть-чуть. Сегодня хотя бы. Еще разок. Завтра я снова возьму в руки шест и встану на тонкий канат. А сегодня перерыв. Я просто поужинаю с хорошим парнем. Посмотрю какой-нибудь фильм. Выкурю краденую сигарету на лоджии и лягу спать. Один. Даже на диете нужно иногда делать разгрузочные дни. — Матвей! — кричит с кухни Игорь. — Чего? — А ты нахрена яблоки купил, если не ешь их? Давно уже лежат. Или это типа прикол такой, для красоты? Я чуть спотыкаюсь по пути в ванную. Дурацкие яблоки. Выбирал самые красные из всех. Надо просто соврать, что для красоты и не париться. Потому что признание будет выглядеть… глупо. Но у рациональности сегодня, кажется, выходной. — Тебе. — Че — тебе? — Яблоки тебе купил. Ты же говорил, что любишь красные. А там… В общем, на глаза попали, вот и вспомнил. Игорь выглядывает из кухни, сжимая в руках яблоко. Темно-красное, матовое и крупное. Смотрит на него, а затем на меня, замершего в дверях ванной. — Да? Спасибо, — кивает он и вгрызается в мякоть фрукта. — Аппетит перебьешь, — тут же вырывается у меня. Ну, не всех можно отправить на выходной, видимо. Дежурные тараканы бдят. — Не, не перебью. Я голодный, как черт, тебя ждал, — бросает он так, словно это самое обычное дело — ждать меня с работы. С ужином. Игорь возвращается обратно в кухню. А я, кажется, совершенно перестаю понимать, что между нами происходит. Игорь — Левее! — кричу я и машу рукой, на всякий случай. Вдруг Оксана не слышит. Хлопает дверца тачки, и деваха выплывает наружу. Черное платье до колена, светлые волосы уложены, в руках сумочка не больше пачки сигаретной. На кой хуй бабы их с собой таскают? Туда даже телефон ее не влезает и ключи тоже. Все в руке держит. Сумочка, хули, с наружным содержимым. — Куда такая красавица путь держит? — тут же материализуется рядом Михаль, поедая бабу глазами. — Не твоего ума дело, — безразлично бросает блондинка, тыча в телефон наманикюренными пальчиками. — Игорь, ты успеешь к вечеру? — Ху… хрен его знает. Может и успею. А че? — Просто машина завтра очень нужна. Может, ты немного задержишься, а я тебя после подвезу, куда надо? — просит Оксана типа равнодушным тоном. Ваще не таким, как Михалю отвечала. — Базар-вокзал, раз надо, задержусь. А подвозить нет нужды, я тут недалеко живу, пехом хожу на работу. — Ну все равно, поздно уже будет. Я подвезу. — Оксан, я че, на маленькую девочку похож, которой гулять после заката нельзя? — вырывается у меня немного… грубовато. — Нет, на девочку ты точно не тянешь, — произносит она, без стеснения окидывая меня взглядом. Ощущение, будто по мне рентгеном провели. Михаль рядом обиженно сопит. Точь-в-точь, сука, мопс. Кепку на башке задрочил уже всю: то подымет, то опустит. Так и облысеть можно, бля. — Сделаю, короче. Санычу скажу, он тя наберет. — Если задержишься, набери сам, — бросает она. — Ладно, я побегу. Такси приехало. Пока, Игорь! А Михи, как будто, и нету тут. Он бросает на меня гневный взгляд, хотя я тут ваще не при чем! Она сама ко мне клинья, бля, подбивает. С такими иногда проще сдаться, хули. Такие бабы, как самки богомола: трахнуть и сожрать. То есть, трахнут — и интерес теряется. Я бы, может, и трахнул, только вот у меня не стоит ни на кого, кроме… Замираю на месте. Потому что, бля, в голове сразу возникает образ, ток вот совсем не Никиты. А Чудилы. Ну да, на него стоит, конечно. Но бля, это же так, по расчету, типа. Член ведь в курсе просто, что там договор, все дела, так? Он же умный, хули, орган, с головой! Значит, шарит, бля. А так у меня в башке, которая на плечах, один Никита. Сто пудов. Но я с этим борюсь. Закатываю рукава и приступаю к работе. Желание закончить все без задержек заставляет торопиться. Ваще не улыбается оставаться с Оксаной вечером один на один. Михаль ходит вокруг, сопит и косится, как на врага народа. — Че? — не выдерживаю я. — Ты, я смотрю, не особо-то хочешь задержаться на работе сегодня. — А кто, бля, хочет-то в пятницу? Ты, что ли? — Я б задержался. Если хочешь, я могу Оксане тачку вернуть, — предлагает он. — Мне вот пять остановок домой ехать… Ток я сомневаюсь, что Оксана ему тоже такую щедрость отсыплет, хули. Да и Саныч просил, чтобы я сам. — Спасибо, я как-нибудь справлюсь. — Вот нахуя она тебе? — шипит Михаль. — У тебя ж вроде есть баба, ходишь весь, аж светишься, в телефон залипаешь периодически, хули. — А я че, клинья к кому-то подбиваю? — огрызаюсь я, игнорируя обвинения. Нету у меня бабы. И мужика нету. Ток сосед с особыми условиями проживания, бля. — Ты! Ты!.. Да пошёл ты! — бросает Михаль и пиздует куда-то вглубь бокса. Тут, походу, на районе все такие, чудненькие на всю башку, хули. Тачку заканчиваю аккурат к семи. Звоню Оксане, так как Саныч, сука, успевает свалить. Деваха сообщает мне, что может приехать ток через полчаса. И меня, сука, так и подмывает попросить Миху остаться со мной, за компанию. Я даже готов пообещать ему, что попрошу Оксану его подвезти. Но чел сваливает, зыркая в мою сторону гневными глазищами. Так что в итоге, я все равно задерживаюсь и жду Оксану в одного. Достаю телефон и на автомате открываю чат с Чудилой. Я: Бля, как ты так часто задерживаешься на работе и еще не свихнулся? Я уже выть готов, хули. И жрать хочу. Давай хавку закажем? 🍔 🍕 🍖 🍗 🍘 🍙 Чудила читает сообщение быстро, но ответ набирает добрых пять минут. Чудила: Видимо, ты просто не любишь свою работу, раз лишние пять минут уже давят на нервы. Чудила: Извини, я сегодня ужинаю не дома. Закажи что-нибудь себе. Я: Ты тоже задержался на работе или корпоратив какой?) Нахуя мне эта инфа? Просто так, разговор ради разговора. Интересно же, че. Чудила: Можно и так сказать. Чудила: *фото* Разглядываю фотку, присланную Чудилой, и настроение как-то заметно портится. Потому что там явная картина свиданки. И судя по размеру коктейльных бокальчиков, свиданка, хули, будет с продолжением. Может, он с кем-то с работы или с друзьями? С сестрой, на худой конец? Но я ж ему никто, хули. Не друг, чтобы допросы устраивать, с кем он Космо хлещет. Ответ очевиден, ваще-то. Он бы не стал пить бабский коктейль с коллегами… Значит… Я: Че, домой можно не ждать? И, подумав, смайликов докидываю. А то звучит, как ебаная обидка. Я: 😏😏😏 Чудила опять набирает сообщение добрых пять минут. Я жду ебучую простынь, и даже готов к обвинению, что лезу, хули, в его жизнь, а там одно, сука, слово. Чудила: Возможно И все. И вышел из сети. Красноречиво, хули. И намек такой жирный. А хули меня это ваще ебет-то? Мы по договору верность хранить не обязаны, че. Только, почему-то, обидно. Ему че, не хватало что ли? Мы ж чуть ли не каждый день… Или он из-за того, что я у него остался на ночь? Дак че не сказал-то? Не понравился последний раз? Устал ток с одним? Хули не так-то?! Может, он ваще не с парнем? Открываю снова чат и фотку, а там во втором стакане вискарь или конина. Не бабский напиточек, хули. Зато Космо Матвея так и орет: «Трахни меня». Понятно, хули… Опять я не то, что нужно. Мысль, сука, ебашит меня, как топором по башке. Даже в отношениях по расчету я остаюсь в проеболе. Матвей не прав был, Гарик — это, хули, я и есть. Порешать проблемки, отмочить шуточку, ебануть по роже, трахнуть до звездочек. Скока не бегай, от себя-то не убежишь. Слышу звук подъехавшей тачки. Я, бля, уже и забыл, хули, что я не кризис тут переживаю, а клиента жду. Клиентку. Платье, туфли, укладочка. Макияж и приятный парфюм. Не такой, как у Чудилы. Что, блять, ваще не удивительно. Слишком много Чудилы у меня в башке. Не так, как Никиты. Не так, как было с Севой. Иначе. Это… — Спасибо, что дождался, — голос тихий, властный, вкрадчивый. Лезет под кожу. — Может, и я уже дождусь? — Чего? — спрашиваю на автомате, хотя тут и тупой догадался бы, чего она хочет. Даже до жирафа-Демона дошло бы. — Тебя, — чуть ухмыльнувшись, выдает она. Даже не правит, сука, на «кого». Потому что, бля, я для нее просто член без батареек и присоски. Но мне щас так… похуй, что я почти готов согласиться на все. И будь, сука, что будет. Старый-добрый Гарик рвется наружу, хули. Баба сама просит, надо выебать. — Может, тачку хоть сперва заберешь? — предлагаю я, чуя, как на лице расплывается блядская улыбочка. — Не переживай, милый, заберу и тачку, и тебя. Да гори оно все… Звонок мобильного прерывает наш разговор. Беру телефон, а там — самый неожиданный из всех номер. Тот, который наизусть знаю. — Алло? — поднимаю я трубку и слышу в ответ до боли знакомый голос. Обломается сегодня Оксана, походу.