Побег графини Воронцовой

      Машина хранителей пробуждала у доктора Дешама плохие воспоминания. Раньше, когда пленный француз вызывал недовольство Кривича, тот отдавал его хранителям. Бредихины выполняли самую грязную работу. Для этого дед Слава их и держал.       Понимая, что Кривич смотрит на них в окно, Жан без возражений сел в джип Бредихина и сложил руки на коленях. – Я благодарен вам за содействие, – сказал Костя.       Жан сжал губы в тонкую линию и слегка кивнул. Но Костя, словно намеренно не замечая нежелание Жана вступать в беседу, снова обратился к вампиру. – Ольга Анваровна ваша жена. – Бывшая, мы развелись 84 года назад. – Да, конечно.       Бредихин усмехнулся. – Находите этот факт забавным? – спросил Жан.       Косте стало неловко, и он попытался исправиться. – Развелись по документам. А документы оформляем вам мы, то есть мои предки.       Жан смотрел куда-то прямо перед собой с невозмутимым лицом. Бредихину стало жутко, когда он представил, что доктор Дешам точно так же выглядел и в XX веке, и в XIX-ом. А умер в далеком 1812 году, о котором Косте, никогда не любившем историю, в основном было известно по стихотворению М. Ю. Лермонтова "Бородино". – Ну почему же только по документам? Скорее по вполне человеческим причинам. Уверен, вам не надо объяснять, почему люди разводятся? У вас ведь есть жена и дочь. – Д-да, – ответил Костя, начиная волноваться. – Наша будущая хранительница, – торжественно произнес Дешам, но Бредихину показалось, что вампир откровенно издевается над ним. – Ну, к тому времени, кто может сказать, что будет, – возразил Костя, заерзав на диване автомобиля.       Одна мысль о том, что его маленькая дочка будет иметь дело с чудовищами, пьющими людскую кровь, заставила любящее отцовское сердце сжаться от ужаса. – Вряд ли моя Настя будет руководить дружиной и кхм....       Костя замолчал под ледяным взглядом доктора Дешама. – Рубить головы? – продолжил за Константина Жан, – О-о, не сомневайтесь! У нее все получится.       Костя нахмурился и опустил голову вниз, о чем-то размышляя. Жан снова замолчал. Машина уже проехала центр Смоленска и двигалась по загородному шоссе. – Я вижу, что вы относитесь ко мне с неприязнью, – вздохнул Костя, – Это потому, что я потребовал суда над графиней? – И это тоже. – А другие причины? Вы могли бы рассказать мне все. Времена меняются, я не такой как мои пра пра прадеды. – И в чем разница? Вы - Бредихин, главный Хранитель. А рассказов не ждите, я обещал, что сохраню некоторые подробности биографии ваших предшественников в тайне. И вам я даю такое же обещание. Не беспокойтесь, Анастасия Константиновна, а равно и ее дети и внуки, не узнают о том, как их славный предок нес свою службу в XXI веке.       Жан начинал раздражать Костю своим надменным видом. Рассказывать он ничего не будет. Подумаешь, тайна. У маменьки были свои архивы. И без сомнения за двести лет маркиз успел порядочно нагрешить.       Костя подумал, что доктор Дешам не всегда сидел с таким каменным лицом и отчитывал главного Хранителя как мальчишку. Наверняка в биографии Жана были страницы, о которых тот предпочел навсегда забыть. Не зря же семья Бредихиных столько лет хранила тайны вампиров. Надо только подойти к своей должности с умом. – Может быть, мне ничего и не придется скрывать, Жан Иванович. Я другой человек. Мы же знаем друг друга много лет. Я помню, как мама привезла меня в вашу больницу. Или тогда я для вас еще не был Хранителем?       Жан смягчился и посмотрел на Костю с улыбкой, вспоминая испуганного мальчика, наглотавшегося монет. Тогда он вызывал жалость и симпатию. Может потому, что не требовал пролить кровь Ольги?        «Ах, Оленька, милая, а ведь мне почти удалось отсрочить твою казнь. А теперь все снова запуталось».       Жалость к Ольге за то, что она снова навлекла на себя неприятности, смешивалась со злостью на себя.       «Прав, дедуля, надо было лучше следить за своей обращенной. Всё это только моя вина, ведь не обрати я Оленьку, она бы никогда не стала убийцей». – Может вы заберёте вместо её сиятельства меня? – с надеждой спросил Жан. – Нам нужна графиня. – А я маркиз, самый настоящий. – Мои люди требуют покарать убийцу их товарища.       «Не стоило и надеяться. Как же он похож на всех остальных. Суровый взгляд, уверенность в своей правоте. Торквемада бы гордился вами, Константин Сергеевич. Нечего говорить, нашли себе достойного соперника, чтобы изгонять бесов». – Возмездие беременной женщине?! – попытался возвать к голосу совести Жан. – Вампиру, месье маркиз. – Для вас и всех остальных я доктор Дешам. Не стоит нарушать конспирацию.       Костя уныло кивнул. Вампир поставил его на место, напомнив о важнейших обязанностях хранителей. Мир людей не должен подозревать о существовании бессмертных. Тайна строго охранялась, хотя между собой члены семьи Кривича использовали настоящие имена. – Давно хотел спросить, а почему Ольгу Анваровну до сих пор называют графиней, её сиятельством? – поинтересовался Костя.       Жан печально усмехнулся. – О-о! Это Святослав Вернидубович решил проучить её сиятельство за один печальный анекдот. В 20-ые годы надо было вести себя поскромнее, но Ольга Анваровна решила послать всех к чёрту. Это доставило нам много неприятностей, а вашему предку пришлось изрядно похлопотать, чтобы сохранить свою должность в наркомате. Вот дед и не может простить. Но свой особняк она все-таки отстояла. Правда уже в 90-ые. – И вы там не живете, – уточнил Костя. – Я ещё не сошёл с ума, чтобы дразнить деда. – А вам он всё ещё не может забыть свадьбу с графиней? – Вы опасный человек, Константин.       Беседа снова прервалась и остаток пути был проделан в молчании. Жан смотрел в окно, стараясь не концентрироваться на присутствии Бредихина. Было легко потерять контроль и разорвать его тонкую шею клыками. Но тогда вряд ли удалось бы сохранить – не свою жизнь, от нее Жан давно устал, – жизнь Ольги. Графиня дорожила бессмертием, и раз с вечной любовью у них ничего не вышло, то хотя бы бесконечную жизнь он мог ей гарантировать.       Глядя на унылый зимний пейзаж за окном, Жан пытался найти улучшения, которые произошли за минувшие два века. Но Смоленск словно застыл в безвременье. Словно вчера войско Наполеона брело по замерзшей дороге, утопая в снегу и дрожа от холода. И вот опять над головой маркиза серое небо, а сердце сжимает предчувствие беды.       Подъезжая к поместью, Жан как всегда почувствовал ностальгию. Когда-то ему нравилось пришпоривать коня, спеша возвратиться домой после тяжелого дня в больнице. Дешам покосился на Костика. Что может знать этот мальчишка о его жизни?       Революция во Франции, война, опять революция, теперь уже в России, и снова война. Короткий лучик света, который они с Ольгой провели здесь, проживая за несколько лет, пока Ольга еще не стала вмпиром, целую жизнь, и снова бездна мрака и отчаяния. – Приехали, Константин Сергеевич, – сообщил водитель.       Жан и Костя вышли на двор графского особняка. Бредихин был здесь впервые и с интересом оглядывался по сторонам. Дом слегка обветшал, но это только добавляло ему очарования. Жан замечал хозяйским глазом, что весной надо будет привезти гравий, спилить пару засохших веток. Молоденькие вишни прекрасно перезимовали, а вот туя замёрзла. Надо будет её выкопать. Или может ещё отойдёт? – Это автомобиль Ольги Анваровны? – спросил Бредихин, завистливо разглядывая коллекционную модель. – А на чем еще должна ездить графиня Воронцова? – снисходительно ответил Жан.       Пора бы Косте понять, с кем он будет иметь дело. Ольга любила красивые вещи и всегда получала то, что хотела, не интересуясь ценой. – Мы поставим машину к себе, – торопливо произнес Бредихин. – Чтобы графиня не вздумала на ней сбежать из Смоленска.       Доктор Дешам ничего другого от Костика и не ожидал. Хватательный рефлекс работал у Бредихина идеально. Конечно, авто графини не шло ни в какое сравнение с номенклатурной членовозкой траурного черного цвета. Жан улыбнулся, вспоминая, что у графини Воронцовой всегда был лучший выезд в Смоленске. – Лучше заприте в гараже, – предложил Жан, махнув рукой в сторону деревянной постройки в глубине двора, – Да, в каретном сарае у нас гараж. Вас это удивляет? – Нет. Но куда же вы поставите свою карету? – Об этом давно побеспокоились ваши предки, – усмехнулся Жан, – Наш фаэтон национализировали ещё в 17-м году. Ольге просто лень ставить машину под крышу. – Ах да, раньше у вас для этого был кучер. – И гайдуки, товарищ Бредихин, – сухо ответил Жан. – Илья! – позвал Костя одного из хранителей. – Лучше Григорий, – вмешался Жан. – Вы уверены? Неужели его предки работали у вас на конюшне? – Нет, но у него на лице явно больше интеллекта. Ольга Анваровна дорожит своей машиной.       Жан поправил свой пиджак и вошёл в дом. Дверь была не заперта. Ольгу доктор Дешам нашёл на втором этаже. – Собираешься в путешествие? – спросил Жан, глядя на чемоданы с вещами графини. – Ты поразительно догадлив, Жан.       Жан-Клод слегка обнял Ольгу и поцеловал в щеку. – Что с тобой? Ты весь дрожишь, – Ольга провела по спине Жана рукой. – Костя решил, что ты подалась в бега. – А что, у меня была такая возможность? Когда я хотела покинуть Смоленск прошлый раз, меня заковали в кандалы и бросили в железную клетку. – Дорогая Олечка, не вспоминай про этого безумного Клима. В твоём положении вредно нервничать.       Ольга посмотрела на Жана, смущённо улыбнулась. Жан почувствовал повисшее в воздухе напряжение – Раз уж ты сам заговорил о ребенке, – проговорила Ольга, с нежностью глядя на Жана, – Ты ведь позаботишься и о его отце? – договорила графиня с холодной усмешкой.       Очарование было нарушено. – Ни один Барановский не пострадает, – притворяясь равнодушным, ответил Дешам и подхватил чемоданы.       Ольга села в машину и Жан занял место рядом с ней. Представив свой график на следующие месяцы, доктор Дешам понял, что о сне придется забыть. Больница, где работал Жан, и дом Бредихиных находились на значительном расстоянии друг от друга. А еще надо было зайти домой, чтобы переодеться, и принести кровь дедуле.       Можно было бы попросить Костю вернуть ему водительские права, но пока Ольга оставалась заложницей хранителей, о таких просьбах и речи не шло. Неизвестно еще, что приготовил для своей пленницы этот новый Бредихин, но учитывая свой предшествующий опыт, Жан никаких иллюзий не питал.