Побег графини Воронцовой

– Я снова прошу вас услышать голос разума, Иван!       Жан забрал из рук Жалинского полный стакан минеральной воды и осушил его залпом. В горле пересохло. Вот уже несколько часов доктор Дешам уговаривал упрямого капитана полиции поехать с ним в Смоленск, но все было без толку. – Доктор, я знаю, что вы маркиз. Это я запомнил. А вы не боитесь встретить какую-нибудь старушку, знавшую вас ещё лет тридцать назад? – едко спросил Иван. – Ревность сжигает человека дотла. Вы должны быть выше этого.       Иван молча взял себе с полки новый стакан и налил минералки. Ехать в Смоленск не хотелось категорически. – А во сколько ваш поезд отходит? Могу подвезти на вокзал, – предложил Жалинский. – Это будет очень любезно с вашей стороны, – сказал Жан после короткой паузы, – Тем более, что я хотел зайти к Ольге Анваровне и узнать, как она себя чуствует. – Я думал, что Ольга Анваровна собиралась в Петербург. Разве она не уехала с Сергеем?       Жан глубоко вздохнул. – Только не надо снова что-то скрывать, – энергично возразил Иван, – Я уже и так наслушался сказок. До сих пор тошнит.       Жан побарабанил пальцами по пустому бокалу. Какой же трудный разговор получается. А поезд и правда скоро уедет. И тогда придется ночевать в Москве или добираться домой на попутках. – Уехать Ольга Анваровна никуда не может, потому что последние два месяца находится в подвале дома Бредихиных. Это наши хранители Договора. С одним из членов этого общества вы имели неудовольствие познакомиться довольно близко, когда приходили в больницу, – напомнил Жалинскому Дешам. – Вы тогда не смогли его спасти. Помню, помню. Но зачем же он меня шокером оглушил? – пожал плечами Иван, – Сам виноват, получается. – Виноват или нет, это не нам решать, – категорично заявил Жан.       Иван удивленно посмотрел на доктора Дешама. – А кому же еще? Я – пострадавший, хранитель – преступник. Он должен был понести наказание по законам Российской федерации за нападение на представителя власти, – как всегда четко, выбитыми в граните фразами заговорил Иван. – Да, но у нас другой закон, – вздохнул Дешам и, потянув ворот водолазки, потер искусанную шею, – И главный судья в Смоленске – Кривич. – Дед Слава? –впервые с момента встречи с Жаном улыбнулся Иван, – Хороший старик, душевный. Только рука тяжелая. – Это вы очень точно заметили, – согласился Жан.       Мужчины помолчали. Жан налил себе еще минералки, Иван выпил свою. – А почему Ольга Анваровна в подвале сидит? Вампирам так положено? Это из-за ребенка?       О, какие романтичные представления о вампирах. И где ты набрался этого бреда? Жаль, что Аннушка так и не разрушила иллюзии своего отважного любовника. Понятно, конечно, чем они тут занимались. Но хоть какие-то общие представления о неблагом мире можно было дать человеку! – Да ее вообще сначала хотели казнить, – как можно равнодушнее произнес Жан, – А потом сменили гнев на милость. Только теперь даже гулять запретили. – Казнить? Как Дятлова? Вы совсем там с ума сошли?!       Жан даже позавидовал решительности капитана полиции. Вот что значит молодость. Интересно будет посмотреть на Ивана лет через пятьдесят, когда он поживет с добрым дедом Славой и пару раз сменит биографию. – Ну что, едем на вокзал? – Жан встал на ноги и взял свою сумку. – На машине быстрее.       Иван взял ключи и пошел с Жаном к входной двери. – Даже зубную щетку не возьмете? – удивился Дешам. – Два месяца в подвале! Где же вы раньше были, Жан Иванович? – спросил Иван, кидая вещи в дорожную сумку. – В Смоленске, – коротко ответил Жан, удивляясь прыти капитана. – Вы давно уже в разводе? Анна говорила об этом, еще когда мы расследовали убийства в Вешках. Неужели вам совершенно нет никакого дела до бывшей жены? – спокойствие доктора Дешама никак не укладывалось в голове капитана Жалинского. – С чего это вы сделали такой вывод, Иван? – вздернул подбородок француз, в глазах загорелся злой огонек.       Жалинский понял, что сказал что-то не то. – Вы могли бы приехать и все рассказать сразу, попросить помощи. А не молча потокать произволу этих хранителей. – Вашими бы устами да мед пить. Приехать я смог только после того, как Святослав Вернидубович одобрил мою командировку в первопрестольную, – объяснил ситуацию Жан.       Рано или поздно, это придётся сделать. И пусть тогда Иван не говорит, что его не предупреждали. – Он у вас дракон? – Что вы? – ужаснулся Дешам, –Смотрите, Кривичу так не скажите. Дед у нас василиск. Собственно, как и все мы. – Даже не знаю, хорошо это или плохо, – криво усмехнулся Жалинский. – Привыкайте, Иван. Вы тоже будете василиском.       Жан посмотрел на Жалинского так, словно снимал с него мерку в ателье. – Мне и капитаном полиции неплохо. Сначала порядок наведу, а там... Посмотрим, – потерял свою уверенность капитан.       Любовь любого умника дураком сделает. Это Жан усвоил на собственном опыте. – Аннушка не так и виновата, как вам, возможно, показалось сначала, – постарался утешить Ивана Жан, –Она была очень расстроена, когда Хранитель приказал сменить легенду. Но у нее просто не было другого выбора. Со временем вы все поймете.       Жан устроился поудобнее на сидении «Ауди» Ивана, предвкушая долгую поездку, и закрыл глаза.       Константин сидел в своем кабинете, не решаясь и носа показать, пока глава вампирского клана навещал его матушку. Но вот за окном послышался шум мотора старого, но на удивление бодрого «Москвича», и в дверь постучали. – Константин Сергеевич, вас Ирина Витальевна зовет.       Костя поспешил в комнату матери. Просторная спальная была переоборудована в больничную палату. Переступив порог комнаты, Бредихин почувствовал, что сквозь запах дезинфекции и лекарств пробивается душок тлена и могильной сырости. Вампир сменил овечий полушубок на светлую летнюю куртку, но Костя не удивился бы, увидев на спине недавнего посетителя пятна плесени и следы разложения. – Мама, я открою окно?       Ирина Витальевна радостно улыбнулась при виде сына. – Спасибо, Костик. Ты всегда был такой добрый мальчик.       Слезы заблестели в глазах некогда грозной Хранительницы. – Мама, только не надо плакать. Это старик тебя расстроил? Я запрещу ему сюда приходить!       Ирина Витальевна вцепилась в руку Константина и притянула сына к себе. – Да он все про Женечку своего вспоминал. Горюет по нему, будто и впрямь родной был. – Жан Иванович тоже сегодня возмущался, – вздохнул Константин, – Святослав Вернидубович наверно уже попросил тебя простить Ольгу Анваровну за тот инцидент с Ильей? Ты знаешь, я подумал, а может и правда она не при чем? Илье объявим выговор, премии лишим. Ну и увеличим вдвое охрану во время прогулок графини.       Бредихина насмешливо посмотрела на сына. И в кого только такой дурачок уродился? – Ой, обведут они тебя вокруг пальца. Задурят голову. Кого жалеть вздумал? – повысила голос Бредихина, – Жан Иванович – француз пленный. Это не ты перед ним, а он перед тобой дрожать должен.       Костя округлил глаза от удивления. – Возьми-ка, вон ту толстую папку, – показала Бредихина на шкаф в углу комнаты.       Костя открыл дверцу и достал старинный фолиант. Бумага была плотная и необычно гладкая, какую сейчас нигде уже не встретишь. Многочисленные листы были исписаны красивым почерком с кудрявыми завитушками. – Почитай про своего доктора. Как его Кривич в бою на шпагу взял, как к нам в дом притащил. Как этот маркиз деру дал, а потом у прадеда твоего в ногах валялся, прощение слезно вымаливал. Все загубленные им души записаны.       Константин молча шевилил губами, читая старые записи. Прошлое вставало перед его глазами. Трудно было представить Жана Ивановича в залитом кровью медицинском фартуке вместо белоснежного халата. Описание расправы над беглым французом потрясло впечатлительного отпрыска Бредихиных. Лоб Константина покрылся капельками холодного пота. – Но это ужасно. Матушка, он нас всех ненавидит. – Да уж, не за что ему нас любить, – согласилась Ирина Витальевна, – И ты про это никогда не забывай. – Такое не забудешь. Но графиня... Она чиста. Здесь нет ни одного упоминания ее имени.       Ирина Витальевна кисло улыбнулась. – Обманул нас Святослав Вернидубович. Столько лет за нос водил. Но сколь веревочка не вейся, а конец будет. Ольга Анваровна сильный гипнотик. Одно спасение, в глаза ей не смотреть. Помнишь миф про Медузу Горгону, Костенька? – Она в университете на кафедре психологии работала. Я думал, это все липа. – Липа и есть. Диплом наших рук дело, а вот гипноз – ее сверхспособность. А ты говоришь, прогулки. О Настеньке подумай, кровиночке нашей. Хорошо еще, что щенка Дятлова успели прикончить, пока он силу не набрал. Ох и тяжелый это крест, Костя! Но у тебя все получится. Нашей ты породы. А что жалостливый, так это наверно от отца.       Ирина Витальевна презрительно усмехнулась, предаваясь воспоминаниям. – Не давай пощады кровососам. Мне уже недолго осталось. На вампиров больше полагаться не стану. Слышал ведь, как Клим поганый нас проклинал. Вот пусть теперь в аду горит. А я с чистой совестью на суд Божий пойду. И тебе завещаю исполнить свой долг до конца, а потом Насте дела передать. – Вот это новости! Ольга Анваровна обладает даром внушения. Надо же всем хранителям черные очки раздать. А Жан Иванович говорил мне про какой-то витамин D. Выходит, графиня давно уже нам голову морочит. Но с чего вдруг Святослав Вернидубович открыл такой секрет? – Константин удивленно смотрел на мать. – Бумажку какую-то увидел, аж затрясся. Вот и поменялись. Я бы ему из архива ни листика не отдала, а это ерунда какая-то. Некогда мне все читать. На работе своей писанины хватает. Может предок наш старину собирал, а может московские хранители прислали. Что-то про древних василисков. Ну, пусть свое самолюбие потешит. – Я немедлено соберу всех хранителей и приму необходимые меры, – возбужденно заговорил Константин, – Надо усилить охрану вдвое, нет вчетверо. – Пожалей людей, Костик, – Ирина Витальевна ласково потрепала сына по волосам, – У нас клетка в подвале железная есть. Вот к ней подведи электричество и туда Ольгу Анваровну упрячь. Видел, как в зверином питомнике мы их заперли, словно собак? Так они и есть звери, церемониться нечего.       Костя испуганнно кивнул. – Клетка? Да, это, пожалуй, ее остановит. – Вот и хорошо, хорошо. Не робей, мальчик мой. Они перед тобой по струнке ходить будут. А сейчас иди, я что-то устала.       Ирина Витальевна бессильно откинулась на подушки, но довольная улыбка долго не сходила с ее губ.