Побег графини Воронцовой

      Ольга долго ждала, прислушиваясь к тому, что происходит за пределами её камеры. Но шагов Жана всё не было слышно. Он не спешил возвращаться. И сначала это показалось Ольге хорошим знаком, но потом она поняла, что надежды на спасение нет.       В самом деле, если бы только Жан мог освободить ее, то давно бы уже вернулся. Не заставил бы ждать так долго.       Ольга жалобно выла и скулила, свернувшись в клубочек на своей койке. Что там говорил граф Воронцов о достоинстве и умении держать себя? Люди ее ранга не должны показывать свою слабость. А с простолюдинами и вовсе нельзя себя распускать. Но графиня устала оставаться сильной. Быть выше обстоятельств и хладнокровно переносить удары судьбы.       В тот раз, когда хранители разлучили ее с Сережей и привезли в заброшенный приют для животных, Ольга понимала, что произошло. В их мире действовали суровые законы. За седой головой и добродушной улыбочкой деда Славы вот уже тысячу лет скрывался страшный упырь. Кривич жил среди людей, улыбался, желал им здоровья, а потом, с теми же шуточками и умильным видом, пил их кровь. А своим деточкам-вампирам дед Слава без всякой жалости рубил головы серебряным топором.       Ольга и сама так жила. Она знала свое место в пищевой цепочке. Жан приносил кровь из больницы, но хотя бы раз в месяц Ольга Анваровна запускала свои острые зубы в шею какого-нибудь пышущего жизнью молодца. Главное, не оставлять следов, не убивать свою жертву, никому не говорить о том, что она вампир.       Последнее давалось с трудом. Учитывая запрет не покидать город, приходилось постоянно менять биографию. Переходить на другое место работы, терять старых друзей и заводить новых. Ольгу Воронцову хоронили шесть раз. Иначе бессмертие не скроешь. Все члены их семьи притворялись людьми, давно уже потеряв остатки человечности. И ни о каком графском достоинстве речи идти не могло. Ольга ощущала себя диким зверем, хищником, загнанным в ловушку.       Она выла и скулила, жалея себя. Проклиная Жана за то, что он привел ее в этот тесный мирок. Запер в клетке со своим упырем-дедулей. Лишил всего, на что имели право живые люди.       Так прошел день и вся ночь. Графиня не сомкнула глаз. Бессоница была еще одним проклятием вечной жизни, о котором забыл упомянуть Жан.       Правда, сам доктор Дешам как-то умудрялся спать. Приходил из своей больницы и ночью лежал с закрытыми глазами, словно мертвец. Ольга так не могла. Мысли сводили ее с ума. Все могло быть иначе. Она должна была наслаждаться, а не страдать. Она имела право жить. Но ее драгоценную, – Ольга теперь хорошо это понимала, – жизнь отнял какой-то лекаришка, насквозь пропахший карболкой.       Послышался звук рубильника, а потом лязгнула дверь. Ольга не открывала глаза. Если ее тюремщики захотят узнать, что с ней происходит, пусть подойдут поближе.       Но этот запах графиня не могла спутать ни с чем. Уловив тонким вампирским чутьём аромат парфюма и примесь медицинской дезинфекции, насквозь пропитавшей хирурга Дешама, Ольга Анваровна в долю секунды оказалась прямо перед Жаном.       Жан замер, когда Ольга возникла словно из-под земли. Но он и сам так умел. – Здравствуй, Оленька, – меланхолично произнес француз. – Желать здоровья трупу, как это низко, Жан, – скривилась Ольга Анваровна. – Надеюсь, ты принес известие о моей смерти. Когда мне отрубят голову?       Ольга насладилась, глядя, как вытянулось лицо Жана. Но тут же холодок пробежал по спине. Неужели она попала в точку?       Губы графини дрогнули. – Меня правда казнят? – Нет, что ты, – выдохнул Жан, беря графиню за ледяные ладони.       Торопливо достал из сумки пакетик с кровью. – Тебе обязательно надо поесть. Совсем замерзла. – А какая разница? Я ведь все равно уже умерла. – Ты умерла, – согласился Жан и Ольга кивнула, поджимая губы, – Но твой ребенок живой. – Я совсем про него забыла. Мой ребенок. Ты только поэтому принес мне кровь?       Жан сел на кровать, где осталась вмятина от тела Ольги. Затем лег и вытянул ноги. – Не молчи. Скажи что-нибудь. Что тебе ответил старик?       Жан внимательно изучал потолок клетки. Какая все-таки пошлость и эта железная решетка, и этот подвал. – Дедуля не сказал ничего нового, – наконец произнес Жан, – Я давно говорил тебе, ma chérie, что надо быть осторожнее. Особенно с хранителями.       Ольга прошла по клетке, как зверек в зоопарке. В одну сторону до края решетки и обратно. Потягивая кровь из трубочки, графиня слушала Жана. – Даже ничего мне не ответишь? – удивился Дешам равнодушию Ольги. – А какой в этом смысл? Ты останешься со мной, Жан? – Только не долго. Мне еще надо навестить Барановского. – Останься на ночь. Я совсем перестала спать. – Это плохо, Оленька, – ласково пожурил графиню Жан, – Это совсем из рук вон. Я правильно говорю?       Ольга усмехнулась. – Oui, c'est ça .       Утром расставаться не хотелось. После того, как Дешам навестил Сергея, он вернулся в подвал Бредихиных и провел с Ольгой всю ночь. Они лежали на кровати вдвоем, совсем как раньше. Графиня повернулась к Дешаму спиной, а он обнимал ее, прижимая к себе.       Жан погладил Ольгу по руке. – Мне пора идти.       Ольга довольно потянулась. – Знаешь что, Жан? – М-м? – Я поняла, что совершила ошибку. Мне надо было бежать сразу. Раньше, понимаешь?       Жан недовольно свел брови. – Ну о каком побеге ты говоришь? – Мои силы уходят. Я слабею без воздуха. И без теплой, живой крови. – Ты же все равно можешь их прикусить, – тяжело вздохнул Жан.       Ничего не поделаешь. Все вампиры охотятся. И Кривич это поймет. Он ведь и сам на консервах не сидит. Жан помнил, как они жили раньше, еще до того, как люди научились заготавливать кровь впрок. – Я боюсь, – призналась графиня, – Они могут меня наказать. Не хочу испытывать судьбу.       Ольга грустно усмехнулась и у Жана сжалось сердце от жалости. – Тебе не понять. Ты сейчас уйдешь на свободу, а я останусь с ними.       Дешам взял Ольгу за подбородок и повернул к себе. – Посмотри на меня. Тебе никто не причинит вреда. Запомни это. Они не посмеют.       Ольга усмехнулась. Попробовала отвернуться, но Жан держал ее крепко. – А твой дедуля? – Ну, дедуля...       Жан отпустил Ольгу и стал одеваться. – Пойдешь к своим сестричкам? – И к ним тоже. Но вообще-то на первом месте умирающие с обширными повреждениями внутренних органов. – У тебя уже давно никто не умирает, – фыркнула Ольга, – Не набивай себе цену. Заштопаешь дырку от ножевого ранения, вырежешь желчный пузырь. Самое дело для полкового хирурга Дешама. – Не вспоминай. Я уже и забыл об ампутациях. Разве что в следующую смену биографии опять в гнойную хирургию определят. – А куда же тебя еще? Упырю упырья жизнь. – Ты как всегда сумела ухватить самую суть. До завтра, Олечка. – Что? Ты не придешь вечером? – У меня ночное дежурство в больнице. – Проваливай!       Ольга бросила в Жана книгой, лежавшей на комоде. – Убирайся вон! Выметайся из моей комнаты. – Прошу прощения у вашего сиятельства, – поклонился Жан, болтая рукой из стороны в сторону, словно у него была шляпа с перьями, а не кепка. – Мушкетер недоделанный. Ненавижу, – прошипела Ольга вслед. – Уважаемый страж, я оставлю здесь своё пальто, – обратился к хранителю Жан Иванович, – На улице жарко.       Гриша недоверчиво покосился на француза. – Так оно вам теперь до осени не понадобится. Так и будет висеть? – Не скажите. Пальто мне ещё пригодится. С вашего позволения, разумеется. – Крючков много. Оставляйте. Как там, графиня?       Жан внимательно посмотрел на хранителя, пытаясь определить, чем вызван его интерес? – Очень уж она у вас громко кричит. Как будто дикий зверь воет. Даже страшно слушать. С виду женщина, а звуки издаёт, уши закладывает. – А вы и не слушайте, – посоветовал Жан, – Главное, не забывайте, что мы не совсем люди. Дистанцию не нарушайте и глаза её сиятельству не мозольте. Ну а если изволит позвать, поспешайте со всем тщанием. Тогда и вам будет спокойно, и мне. – Хорошо, что вы сегодня остались, – поблагодарил доктора Григорий, не находивший себе места, слушая рыдания Ольги, – Я хоть смену ночную отработал спокойно. – Понимаю, – улыбнулся Дешам.       С каждым днём становилось теплее. Жан приходил к Ольге, брал своё пальто, а потом заходил в клетку. – Что за мерзкий май в этом году. Холодно, того и гляди снег пойдёт.       Ольга удивлённо смотрела на Жана. – В самом деле? – Даже носа не хочется высовывать на улицу. Ветер холодный, под ногами грязь, – уверял Ольгу Жан. – А почему тогда ты приносишь кровь в термосумке? Боишься, испортится от жары? – Да какая там жара? Просто так положено. И кровь свежее будет. – Останешься на ужин? Извини, что не могу подогреть. – Лучше холодненькой.       Ольга усмехнулась. – У тебя весь лоб вспотел. Конспиратор. – Это потому что я боялся опоздать. Автобус тащился еле-еле. На дорогах асфальт меняют. – Так ещё даже снег не сошёл? – А что тебя удивляет? Да, вот так и кладут асфальт прямо в снег. А потом у них всё проваливается. Вместе со снегом. – Ты бездарно лжёшь! Но всё равно спасибо, что пытаешься меня утешить. Когда, Жан? – Ольга задала вопрос без паузы. Но Жан прекрасно понял, о чем шла речь. Только ответа у него до сих пор не было.       Даже месяц спустя, Дешам всё ещё ждал решения Кривича. И разрывался между работой и Ольгой, даже не замечая, как идёт время. – Не знаю.       На глазах Ольги заблестели слезы, но она гордо подняла голову и свысока посмотрела на Жана. – Я схожу здесь с ума. – Не больше, чем обычно. – Прекрати ухмыляться. Я только прошу тебя помочь мне сбежать. А дальше я сама, без тебя обойдусь. Может найду Серёжу. – Кого? – засмеялся Жан. – Знаешь, он сейчас на таких колёсах сидит, что ноги еле таскает. И запивает всё это алкашкой. Отличного ты себе спутника выбрала, ma chérie. – А на кого еще я могу положиться? Ты ведь до дрожи боишься Кривича.       Жан побледнел от гнева. – Я. Боюсь. За. Тебя. – А я нет, – рассмеялась графиня. – Напрасно. Если дед поймает тебя, то притащит хранителям на расправу. Дедуля не злой, а вот людва обладает весьма изощрённой фантазией. – Ты был здесь раньше?       Жан молча кивнул. – Но зачем Кривичу это было нужно?.. – прищурилась Ольга.       Жан не любил вспоминать первые годы после обращения. И никогда не рассказывал об этом раньше. – Врач. Им всем нужен был врач, – словно выплюнул Жан, – Да только из упыря плохой хирург. Меня здесь научили сдерживать жажду крови. – Разве это возможно? – пораженно распахнула глаза Ольга Анваровна, – Это наша природа. Я была уверена, что все это время ты пьешь кровь на работе столько, сколько тебе нужно. – Аскетизм имеет свои плюсы. Я и правда уже привык довольствоваться малым. Но я не хочу, чтобы ты когда-нибудь оказалась на моем месте. Поэтому, прошу тебя, не пытайся сбежать! И глазом моргнуть не успеешь, как тут же окажешься в лапах у Кривича. – Может мне и правда будет проще справляться с голодом? – играясь, спросила Ольга. – Ты не понимаешь, о чем говоришь.       Лицо Жана исказила судорога. И Ольга в ужасе отпрянула назад. – Но что... Что они сделали? – Я не помню. Это было очень давно. Ты же знаешь, что мозг блокирует дурные воспоминания. – А... Но ты все помнишь, Жан. И снова бездарно лжешь.       Жан подошел к двери. – Я выхожу! – Жалкий трус, ты просто бежишь. Ты не хочешь спасти меня. Обманщик и негодяй!       В спину француза еще долго летели проклятия, пока он прислонился к стене в коридоре, пытаясь отдышаться. – Вот стерва, – пожалел доктора хранитель по имени Олег, – у меня дома тоже такая мегера. Не поверите, хоть здесь от нее отдыхаю. – Ну почему же? Я прекрасно вам верю, – ответил Жан товарищу по несчастью. – И давно вы с ней так? – О, лет сто пятьдесят. – Ого! – Олег даже присвистнул, – А развестись не пробовали? – Бесполезно. Мы же обречены на вечность друг с другом. Сами понимаете, – Жан красноречиво развел руками.       Дешам поднялся по ступенькам, выбираясь из подвала, а хранитель натянул наушники и включил радио погромче.