Озеро страсти

Темнота. Свод каменных стен и шорох перекатывающихся под ногами камней. Мэй скользила по испещрённому, необработанному полу пещеры, словно в родном теле, мягко ступая и боясь сделать неосторожное движения. Кадзу шёл следом, тихо, как бесшумная тень призрака Бэто. Удивляла его способность быть настолько неприметным. Кицунэ держалась от того, чтобы не обернуться, просто дабы удостовериться, что он действительно идёт за ней. Шаркнув ногой по острому краю камня, Мэй на мгновение потеряла равновесие. Пошатнувшись, она ощутила знакомое прикосновение пальцев к предплечью и требовательное движение, от чего в тишине зашуршала ткань кимоно. — О чём думаешь, забывчивая? — голос Кадзу прошелестел, словно в пещеру со стороны входа задул холодный ветер, — осторожнее здесь. Мэй кивнула. Её глаза благодарно сверкнули. Кадзу не увидел этого в темноте, как и не уловил движения головы, но одно было точно — непременно почувствовал. Словно любое колебание воздуха могло рассказать ему о происходящем краше, чем если бы он увидел его своими глазами. Кицунэ сделала шаг вперёд, но Кадзу пальцы не разжал. Наоборот, его хватка плотно и мягко, словно тёплая шаль, окутала кожу сквозь одежду. Она непроизвольно покрылась мурашками. Дальнейший путь был ещё более размытым, будто темнота сильнее сгустилась. Но, вопреки, в голове осели тяжестью сладкие мысли. Синоби остановился, указал на узкую расщелину впереди и с лёгкой досадой, которая Мэй была не видна, отпустил её предплечье. Присев, он без труда пролез внутрь и выскользнул, как по маслу. Мэй, чуть поколебавшись, последовала за ним. В глаза непозволительно резко ворвался яркий свет. Она зажмурилась, потерев болевшие веки, огляделась и чуть не ахнула от восторга. Звук не вырвался — воздух застрял где-то внутри, захлёстнутый трепетным чувством. Перед ней, среди камней, лазурью раскинулось озеро кристально чистой воды. Солнечные лучи освещали зеркальную гладь, пропускаемые через круглые прорехи в высоком каменном потолке. От горячей воды тянул пар, и зелёные кусты, гревшись по берегам бирюзовой чаши, расцвели на зло зиме, презрев холода и северные ветры. Мэй восторженно прошептала: — Как красиво... Кадзу, разумеется, вида не подал, но по колким тёмным глазам с лёгкой поволокой, кицунэ поняла — доволен. Но не удовлетворён. Она училась понимать его по случайным движениям, самым незаметным прищурам и тому, на каких вещах задерживался его, словно бы безразличный, на самом деле опасный, хитрющий взгляд. — Купаться будешь? Вода хорошая, пить годится. Волосы намочишь — не страшно. Тут дрова есть, высушим, — произнёс он всё таким же тихим, размеренным тоном, и его неторопливые слова казались шуршанием листвы по берегам озера. Он сам был словно часть этого места, сливаясь внутренней тишиной с воздухом. Мэй кивнула в знак согласия, и ей не показалось — взгляд Кадзу стал ещё довольнее. Он хитро прищурился, в темноте глаз блеснули искры насмешки: — Хочешь, чтобы я отвернулся? Кицунэ почувствовала, как жар мыслей прилил в голову. Они так ничего и не обсудили после той ночи, и сейчас будто кто-то сделал пробоину в надёжно укреплённой плотине, освободив бурные воды размышлений. Но Кадзу не разделял её позицию. Напротив, он был, или же, по крайней мере, выглядел совершенно непринуждённо. На губах играла коварная ухмылка, в глазах — какая-то странная нежность, в то же время и шалость. Одно другому не мешает. Мэй боролась с собой в эти длинные, как вечность, секунды. Сражалась, но в итоге победила доминирующая лисья натура. Она нашла для себя весьма заманчивый компромисс, который точно бы порадовал её. Насчёт Кадзу... А что же насчёт него? Если всё устраивает женщину, мужчину тоже должно... Убедившись в своей правоте, Мэй почти невинно улыбнулась, сказала: — Да. Пожалуйста, отвернись. Кадзу повиновался без лишних слов. Кажется, прежде чем он выполнил просьбу, в тёмных глазах промелькнула тень печали, едва заметная. Мэй довольно улыбнулась этой бреши в его безграничной проницательности — она была только на руку, и смерила взглядом ровную спину синоби. Его силуэт был недвижим на фоне каменной стены. Кицунэ чуть сместилась в сторону, встав под луч света, который с радостью осветил её утончённую фигуру. Отброшенная тень девушки легла на стену перед Кадзу. Как и ему, ей не требовалось видеть, чтобы уловить изменившееся настроение. Он точно посмотрел на тёмный силуэт своими колкими догадливыми глазами. Что-что, а наивность явно не входила в арсенал ниндзя. Голову слегка кружило от задуманного, лёгкие наполнились воздухом, и приятная истома протекла по телу прямиком вниз, когда она, не веря самой себе, стянула с плеч кимоно. Ткань сползла, оголив ключицы, ямочку. Силуэт на стене в точности передавал её движения. Она потянула ниже, нарочито медленно избавляя себя от одежды. Кадзу не двигался, смотрел, не отрываясь, но хранил молчание. Мэй ловко подцепила пояс, принялась развязывать и с искренним наслаждением любовалась тем, как пальцы мужчины сначала напряжённо сжались, а затем не менее скованно выпрямились. Тень изящно поправила волосы. Чёрные локоны упали на оголённую грудь, волнами пошли ниже. Мэй лёгким движением избавилась от пояса, распахнула кимоно. Ткань послушно соскользнула с предплечий, задержавшись лишь на сгибах локтей. Всё так же не поворачиваясь, Кадзу тихо, но отчётливо проговорил, удерживая себя от непозволительной хрипотцы: — Игривая, что ты делаешь? — он на всякий случай сделал короткий вдох и неслышно выдохнул. Результата это незамысловатое действие не принесло. Всё уже было готово, и изменить что-либо было не в его власти. Мэй ответила нахально обыденным тоном: — Собираюсь купаться. Кадзу дёрнул уголком губ, что осталось вне поля зрения коварной кицунэ, и лишь хмыкнул на это неоспоримое заявление. Закончив совращения, Мэй ступила на берег и соскользнула вниз, громко расплёскивая горячую воду. Прозябшее тело ласково окутало тепло, омывая холодную кожу потоками кристальной лазури. Пар густыми облаками взмыл вверх и заволок нагую фигуру белёсой дымкой, скрыв от любопытного взора. Глубоко вдохнув, Мэй сползла с каменного бортика. Горячая вода приняла её в свои успокаивающие объятия. Кицунэ коротко позвала Кадзу. Тот медлить не стал, спиной стоя к ней, принялся раздеваться. Между лопатками пробежали мурашки. Он чувствовал томный взгляд Мэй, прикованный к нему. Словно вот-вот сработает некое колдовство, и сизый дым заблестит звёздным небом, забрав в сон сладких иллюзий кицунэ. Кадзу чувствовал себя околдованным с первой встречи. И что не менее очаровательно — он не пытался сопротивляться. Без стыда и совести повернувшись к ней, мужчина наглым образом продемонстрировал своё пылающее возбуждение. Даже тень смущения не коснулась его невозмутимого лица, когда он подошёл к кромке воды под взглядом Мэй из-под полуопущенных ресниц. Глаза коварные, полны распутства. Перед ним не майко, не гейша — самая настоящая лисица, прятавшая хитрость за девичьей улыбкой. Разоблачённая откровенно облизывала глазами его жилистое, сухое, притягательное в своей подтянутости тело, которым не могли похвастаться и элитные самураи. Мэй скользила по острым ключицам, сильной груди и прессу, ниже... Кадзу поймал её взгляд. Колкие глаза открыто усмехались её, страстным и горячим, как вода в источнике. Дыхание вмиг стало глубже, сердце забилось под рёбрами чаще. Мужчина тихо, едва потревожив бирюзовое зеркало, опустился в воду, не сдержав блаженный выдох. Он положил голову на каменный бортик, расслабился, но одной рукой обвил Мэй за талию и притянул ближе, к груди. Она слушала его неровное дыхание, стук сердца. Распалённый Кадзу желал больше, сильнее, чтобы кожа о кожу и впитывать в себя каждый звук, но сдерживался. Он прижал её чуть властнее, заставив почти лечь на себя и примкнуть обнажённой грудью к своей. Мэй провела по острой ключице, погладила пальцем выпирающую косточку. Она смотрела на его приоткрытые, жаждущие ласки губы, чувствовала желание каждой клеточкой тела. Кицунэ наклонилась, поймав колкий, по-своему трепетный взгляд, и приникла к губам в невесомом жесте, подначивая лёгким прикосновением языка. Кадзу, ожидаемо, ответил. Пылко, страстно, он завладел её губами, сначала подхватив нижнюю, затем верхнюю. Смело раздвинул, проникая глубже. Мэй чуть завозилась, принимая удобное положение. Скользнула коленом по внутренней стороне бедра, ощутив разгорячённую плоть. Кадзу прикрыл глаза. Чуть напрягся и вновь расслабился. Кицунэ лизнула подбородок, оставила поцелуй на шее. Мужчина обнял крепче, провёл пальцами вдоль позвоночника, вызвав волну мурашек. Горячая вода не успокаивала — распаляла. Разморённые тела жались друг к другу, сливались в единой страсти. Всплеск воды, обрывистый вдох Кадзу. Мэй коснулась губами неспокойно вздымающейся груди, мягко завладела нежной розовой плотью. Оттянула... — Страстная, постой... — его голос вибрировал, стал ниже. Как разомлённое тело по дну озера, он растёкся в пределах каменного свода. Мэй сомкнула пальцы вокруг чувствительного места, слегка ущипнула. Колющее ощущение заставило слабо вздрогнуть. Кадзу шаловливо блеснул глазами. Остановить не попытался. Откинув голову, прикрыл веки и горячей рукой погладил поясницу. Кицунэ отпустила, борясь с остатками смущения, провела пальцами ниже, по животу. Её лёгкие прикосновения порхали, как бабочки, щекотали, словно перья. И всё ниже... Кадзу шумно выдохнул, повернул голову вбок, словно избегая взгляда. Ресницы трепетно задрожали. Мэй потёрла разгорячённую плоть, невесомо приласкала подушечкой пальца, тронувшись выше... На самом кончике чуть надавила, ощутив, как цепкие пальцы сжали её бок и, погладив, ослабили. Двумя пальцами она неспеша скользнула ниже, задержалась, осторожно сжала. Кадзу шевельнул ногой, пустив лёгкую рябь по водной глади. Мэй коленом отвела его бедро и продолжила длительные махинации. Подушечками пальцев несмело обхватила, двинувшись выше. Склонилась, вновь приникнув губами к груди, слыша быстро стучащее сердце, мягко потянула чувствительную кожу. Лизнула, оставив влажный поблёскивающий след, и погладила внизу, надавливая чуть увереннее. Кадзу дышал сбивчиво, один выдох плавно перешёл в тихое мычание. Он улыбнулся, мягко потянув кицунэ за чёрные волосы, неровно от возбуждения прошептал: — Не выдержу ведь... Сжалься, властная... С ума меня сводишь... Мэй смотрела на него тёмным, игривым взглядом. Потянулась к губам. Кадзу жадно впился поцелуем, перехватывая контроль. Кицунэ сверкнула глазами с поволокой, сильнее сжала пальцы. Действие оказалось более чем понятно. Он отстранился, с усмешкой заглянув в хитрые лисьи очи, хрипло произнёс: — Как хочешь, властная... Она коснулась первой, мягко, неспеша проникая языком. Мэй изучала его, следила за реакцией, чуть помутнённым, уже не таким колким взглядом. Кадзу был терпеливым, изнывая, лишь слабо шевелил губами в такт её движениям. Кицунэ углубила поцелуй, позволила ему увлечься. Её тонкие шаловливые пальцы гладили пылающее возбуждение, дразнили, чувствуя напряжение в бёдрах. Силой воли синоби удерживал себя на месте. Мэй провела выше, приласкала кончик круговым, надавливающим движением. Вовремя их языки сплелись в страстном танце. Кадзу заглушил сорвавшийся с уст тихий стон, слышать который кицунэ было вовсе не обязательно. Разорвав поцелуй, мужчина часто задышал, положив голову на камень. Мэй прикусила кожу на плече и скользнула пальцами ниже, между разведённых ног. Кадзу на мгновение приоткрыл глаза, подёрнутые хмельным туманом похоти, и закрыл. Она помассировала чувствительное место недолго, закончила, постыдившись саму себя. Не заметила, как поджались пальцы на ногах мужчины. Кадзу сел, обняв её крепче, поцеловал изящную шею. Кицунэ томно промычала, убрав мешающие пряди. Он огладил её тонкую талию, очертил грациозные изгибы женского тела. Добрался до главного, смяв поочерёдно упругую, высокую грудь. Мэй запустила пальцы в смольные волосы, перебрала пряди. Кадзу прильнул ближе, обхватил за поясницу и развернул, усадив Мэй на покатый берег. Маленькие камни неприятно упёрлись в кожу, ступни омывала чистая вода. Кадзу развёл бёдра девушки, лёг между ними, бросив из-под ресниц колкий, многозначительный взгляд. Кицунэ смутилась, начиная о чём-то догадываться, неловко позвала: — Кадзу... Тот непринуждённо собирал длинные волосы в хвост, зажимая между пальцами. Лукавая ухмылка украсила его губы: — Завязать нечем. Страстная, если подержишь, проще будет. Мешаться не станут, — озвучил он спокойным тоном, будто ничего необычного не происходило. Только на дне тёмных глаз залегло сладкое предвкушение, словно это ему сейчас... Мэй задвинула мысль поглубже, слепо надеясь, что так ей удастся избежать горячей фантазии, учтиво подкинутой сознанием. Девушка хотела было возразить, но Кадзу, будто прочитав по её лицу, наградил таким взглядом, что слова застряли в горле. Несмелой рукой она потянулась, взяла осторожно за волосы, ещё не до конца осознавая происходящее. Кадзу довольно улыбнулся, прикрыл глаза, разве что не замурчал. Горячей ладонью он накрыл её колено, приподняв, коснулся губами внутренней стороны бедра. Мэй почувствовала, как приятно сжалось нутро. Сладкое, сводящее в дрожи чувство... Захотелось сомкнуть ноги, но Кадзу держал настойчиво, мягко поглаживая колено. Он опалил дыханием кожу, поцеловал и неторопливо сместился ближе... Мэй прикрыла глаза и задохнулась в собственном стоне, скорее, от неожиданности, чем от самих ощущений. Она непроизвольно сжала и натянула волосы в руке, вынуждая вскинуть подбородок. Кадзу хищно поблёскивал глазами и демонстративно облизывал влажные губы. Кицунэ зарделась, проследив взглядом за юрким языком. Ослабила хватку и в качестве извинения помассировала кожу головы. Кадзу прогнулся в пояснице, подставляясь под ласкающую руку, хрипло произнёс: — Направляй, властная, — и, склонившись, вновь мазнул языком. Он покружил, трепетно коснулся губами. Нежно провёл сверху вниз, не обделив вниманием маленький бугорок. Невесомо прихватил краешек возбуждённой плоти, опаляя дыханием, поцеловал. Мокро, громко и непристойно... Мэй, постанывая, чувствовала, как дрожит от дурманящей истомы, от его умелого языка и жара внутри. Кадзу провёл ниже, раздвинул... Раздался хлюпающий звук. Кицунэ предпочла думать, что это бурлит спокойная вода. Она раскрыла губы, срываясь на сладкий, блаженный стон, и дёрнула за волосы, только теперь к себе. Неосознанно ближе. Мэй перехватила пряди удобнее, заёрзала на камнях, ощутив будоражущую кровь вибрацию. Кадзу удовлетворённо промычал, плавясь от приятного покалывания, проник глубже. Она закусила щёку до крови в попытке сдержать звуки наслаждения. Синоби чуть сместился, бесстыже потёрся возбуждением о её ногу. Мэй провела пальцем по его шее, удивившись, какой горячей она была. Складывалось впечатление, что это занятие приносило ему не меньше удовольствия, чем ей. Почувствовав, что находится на грани, кицунэ хотела позвать, но Кадзу опередил. Понял всё сам. Отстранившись, он уже не колол её своими хитрыми глазами. Взгляд был поплывшим, полным неостывшего желания. Мэй позволила себе дерзость: коснулась подбородка, обхватив точёную линию, приподняла. Кадзу обратил на неё внимательный взгляд, не шелохнулся. Мэй погладила, коснулась влажной губы, смахнув блестящую каплю. Кицунэ пробежалась пальцами по шее, мягко потёрла кадык. Синоби сглотнул, рвано выдохнул, прикрывая веки. Вибрирующим тоном с трудом проговорил: — Что ты со мной делаешь, неведьма?.. Мэй улыбнулась давно забытому прозвищу. От него веяло их первой встречей, побегом из тюрьмы, холодом леса... Тогда всё было страшным, чуждым, теперь же — только воспоминаниями минувших дней, волнующими краешек души. Кадзу приподнялся, взглядом поманил за собой. Он сполз к озеру, где вода в полулежачем состоянии едва покрывала вытянутые ноги. Мэй хотела пристроиться рядом, но синоби остановил одними тёмными глазами. Откинувшись назад и опёршись на руки, он открывал прекрасную картину и с невозмутимым видом предлагал её самый главный элемент. Мэй потопталась на месте под лукавой ухмылкой Кадзу. Тот наблюдал с интересом, наклонив голову, терпеливо ждал, какое решение она примет. Переступив через себя, кицунэ сделала к нему шаг. Послышался всплеск воды, затем вздох и короткий, звонкий стон... Кадзу придержал её за талию, погладил лопатки, поясницу. Мэй опустилась, поморщившись, тяжело выдохнула. Он ограничил движения, перехватив крепче, приподнял, будто она ничего не весила. Краешка уха коснулся горячий шёпот: — Не спеши, страстная. Медленнее... — Кадзу ослабил хватку. Мэй нашла опору в его плечах, спрятала лицо в изгибе шеи. Двинулась, жалобно простонав. Он улыбнулся: — Не порвись, — прозвучало так заботливо, что его захотелось ударить. Кицунэ больно укусила в шею, но в ответ прилетел лишь удовлетворённый вздох и усмешка. Она повторила в том же месте. Кадзу шикнул, слабо улыбнувшись: — Жестокая, синяк будет. Перед Сатоши не оправдаюсь. Мэй согласилась: — И правда... — она поёрзала, согнув колени, приняла ещё один сун. Сдавленно проговорила: — Тебе ещё... рассказывать, почему мы так задержались. Кадзу покачал головой: — Боюсь, благородные уши Масамунэ не выдержат столь поэтичного описания, — он обхватил тонкую талию, удержав от ещё одного резкого движения, и плавно опустил до конца. Мэй простонала, впившись зубами снова, на этот раз в плечо. Кадзу вздрогнул, сокрушённо вздыхая. Не оправдаться. Кицунэ поцеловала пострадавшее место, отодвинула прядь волос, коснувшись мочки уха. Кожа покрылась мурашками. Мужчина обнял её, прижал ближе, чуть качнул... Его горячие ладони расслабляли, лёгкий шум воды успокаивал. Мэй чуть разогнула колени, приподнялась. Кадзу надавил на плечи, опустив обратно, сам подхватил её, двинувшись медленно вверх. Потом так же неспеша вниз, с каждым разом увеличивая амплитуду. Постепенно стало сильнее, глубже, жарче... Кружилась голова, мысли путались, как в пьяном бреду. Мэй изящно выгнулась, потеревшись грудью. Кадзу пленил её губы. Она опустилась резче, поймав рваный выдох, запрокинула голову. Её голос лился по каменным стенам. Бирюзовая вода оставалась недвижимым зеркалом и вместе с лучами единственными свидетелями распутства горячих тел. Кадзу беспорядочно гладил по спине, волосам, шеи, целовал ключицы, плечи, изнывал от страсти и напряжения. Мэй коснулась его губ нежно, лаская, и он прикрыл глаза, позволив ей дурманить себя шустрым языком. Разомкнул губы, поддавшись напору, впустил внутрь. Её движения потеряли скованность, страх и неловкость. Они всё ещё были не слишком умелыми, но Кадзу плыл, терял рассудок, боясь даже представить, что с ним стало бы, будь у Мэй чуть больше опыта. Он перестал её держать, опёршись на ладони позади себя. Кицунэ заскользила смелее. Воздух начинал заканчиваться. Она освободила его рот, облизнув губы, мазнула по щеке. Задвигалась... Выше и обратно ниже, до самого конца. Кадзу невольно запрокинул голову, глубоко задышав. Затуманенное сознание отрезвила лёгкая вспышка боли. Мэй оставила красноватый след чуть ниже прошлого, потом ещё один... Скользнула и снова укусила. Настолько опьянила мозг, что и эта колющая боль показалась приятной. Кадзу с хрипом выдохнул, Мэй протяжно простонала. Внутри прокатилась новая волна жара, опаляя до страстного, охмеляющего изнеможения. Поднятая сплетёнными телами вода окатила, на коже кристаллами заблестели капли, оставляя за собой мокрые дорожки. Они казались холодными, но недостаточно, чтобы остудить пыл сладкой агонии. В приятной слабости соскользнув на глубину озера, Мэй вынырнула, вдохнув, провела рукой по расслабленно-уставшему лицу. Нащупав дно, села, нежась в воде. Кадзу остался на месте, вспоминая дыхательные упражнения, приводил в порядок мысли, точнее, пытался их себе вернуть. В голове царила благоговейная пустота. Клонило в сон, но спать было не время. Лениво поднявшись, он, не скрывая чувств, с неохотой бросил: — Пора идти, — выйдя из воды, неторопливо продолжил: — Опоздаем, и Сатоши ехидством изведёт. Такао не обрадуется, если болтливый без языка вернётся, — мысленно добавил: «а впрочем...» Мэй оборвала его мысль неоднозначным взглядом. Тут же будто погрустнев, она с поддельным сожалением произнесла: — Кадзу, прости, кажется, я намочила волосы... Ниндзя стоял уже одетый и поправлял воротник, пытаясь скрыть последствия лисьей страсти, и с искренним увеселением прошелестел: — Приятно. Идём, лукавая, костёр разведу, — он одарил её колким взглядом тёмных глаз. Двинувшись в сторону сложенных дров и припасённого огнива, чуть тише добавил: — С болтливым позже разберусь.