Эра пылающего пепла

— Гермиона, ты должна начать нормально спать, — Гарри укоризненно смотрел на Гермиону, которая одним глотком осушила зелье бодрости. — Сегодня обязательно высплюсь, — Грейнджер убрала пустой пузырек в свою сумку и улыбнулась Пэнси, которая вместе с остальным слизеринцами шла в Большой зал. Поравнявшись с ней, она почувствовала прикосновение к своей руке. Паркинсон подмигнула ей и большим пальцем поддела цепочку своего кулона в виде дракона. Гермиона сжала свою ладонь, в которую Пэнси что-то вложила. Что-то прохладное и довольно увесистое для своего размера. Любопытство съедало ее, и она быстрее направилась к своему привычному месту за гриффиндорским столом. Она медленно раскрыла ладонь и не сдержала громкого вдоха. Золотой кулон в виде феникса, который сжимал в своих лапах небольшой рубин. Он был очень похож на тот, что висел сегодня на шее Пэнси. Гермиона резко обернулась, ища слизеринку. Когда их взгляды встретились, она приложила палец к губам, а после коснулась другим указательным пальцем камня на своем кулоне. Феникс в руках Гермионы потеплел и она поспешила надеть кулон на себя. — Гермиона, откуда… Но она не дала Гарри закончить, шикнув на него. Она приложила свой указательный палец к камню на своем кулоне и услышала голос Пэнси: «Сюрприз!» Гермиона хихикнула и записала для Паркинсон ответное сообщение. «Пэнси, ты с ума сошла? Это слишком дорого. Мы могли бы воспользоваться обычными тетрадями». Ответ последовал незамедлительно. «Это ты с ума сошла. Я ни за что не буду везде таскаться с обычной тетрадью. Да и, к тому же, ты что, забыла, какая у меня фамилия? Нужно пользоваться деньгами, пока еще есть такая возможность». Гермиона могла поклясться, что слышала ее так отчетливо, словно она говорила все это ей на ухо. Она улыбнулась и послала мысленное «спасибо», решив не спорить с ней на счет стоимости этого кулона. — Гермиона, откуда это? — решил закончить свой вопрос Поттер, когда увидел, что она убрала руку от кулона. — От Пэнси. Кулон с протеевыми чарами. — Ты хочешь сказать, что Пэнси Паркинсон, слизеринская принцесса, подарила тебе этот дорогущий кулон? Просто так? — Не просто так, Гарри. Повторяю еще раз, на него наложены протеевы чары. Он для связи. — Да понял я, понял, — Гарри фыркнул. Рон с восторгом разглядывал кулон, но довольно быстро одернул себя и произнес несвойственным для себя серьезным тоном. — Я, конечно, уже понял, что вы сдружились в последнее время, но тебе не кажется, что такие дорогие подарки это немного?.. — Рон, я думала, что вчера вечером мы уже обсудили все эти вопросы, связанные с Пэнси, — Гермиона спрятала кулон под мантию. — Я согласна с Гермионой. Пэнси, может, и слизеринка, но точно не дура. Зачем ей тратить такие бешеные деньги на кулон, если бы она просто хотела обмануть Гермиону? — Джинни сложила руки на груди и серьезно посмотрела на парней. Гарри и Рон переглянулись, все еще сомневаясь. Слишком уж невероятной казалась мысль, что слизеринцы могут искренне дружить с гриффиндорцами. Слишком много лет вражды и взаимных подколок было между ними. Но, посмотрев на сиявшее лицо Гермионы, мальчики вынуждены были признать — похоже, Джинни права. Какими бы ни были изначальные мотивы Паркинсон, теперь она явно была искренна в своем желании помочь им. — Ладно, допустим, — нехотя согласился Рон. — Но все равно, держи ухо востро, Гермиона. Мало ли, что у нее на уме. — Можно подумать, у самой Гермионы нет мозгов, чтобы разбираться в людях, — осадила брата Джинни и ободряюще улыбнулась подруге. — Я верю твоему чутью. Если ты говоришь, что Пэнси заслуживает доверия, значит, так и есть. Гермиона благодарно кивнула Джинни, радуясь ее поддержке. Гарри хмыкнул и внезапно помрачнел, вспомнив о грядущем уроке. — Жаль, что нет такого артефакта, который мог бы избавить нас от Амбридж и ее ужасных лекций, — проворчал он. — Кому вообще нужна вся эта теория без практики? Неужели она считает, что высшая оценка на СОВ спасет нас от реальной угрозы? — Эй, ты думаешь, что эта старая жаба Амбридж специально не учит нас защитным заклинаниям? — Рон понизил голос, оглядываясь по сторонам. — Чтобы мы были совсем без шансов, если Сам-Знаешь-Кто вернется со своими Пожирателями? — Не удивлюсь, если так и есть, — мрачно кивнул Гарри. — Министерство ведь все отрицает и не хочет, чтобы мы умели постоять за себя. Им проще держать нас в неведении. — Ну, вот еще! — возмутилась Гермиона. — Может Амбридж и вредная карга, но не думаю, что она прямо пособница Волан-де-Морта. Скорее, просто некомпетентная чиновница, которая строго следует указаниям Министерства. Гарри скептически приподнял бровь, но спорить не стал. Рон, почувствовав напряжение, неловко кашлянул и сменил тему: — Кстати, вы слышали, что вытворили Фред и Джордж вчера на трансфигурации? Умора! Троица углубилась в обсуждение проделок близнецов Уизли, постепенно отвлекаясь от мрачных мыслей. Однако, где-то на краю сознания, Гермиона все еще ощущала беспокойство, как будто надвигалась гроза. В этот момент ее кулон снова нагрелся, и она услышала взволнованный голос Пэнси: «Только что у меня родилась гениальная идея! Есть план, как сорвать сегодняшний урок Амбридж. Встретимся в коридоре за десять минут до начала, все объясню. Это будет феерично!» Гермиона удивленно моргнула и переглянулась с Гарри и Роном. Они смотрели на нее, ожидая. — Пэнси предлагает сорвать урок Амбридж. — Сорвать урок? — недоверчиво переспросил Рон. — Это вообще законно? — Вряд ли, — нахмурился Гарри. — Но, если честно, меня это мало волнует. После двух совершенно бесполезных лекций у этой старой кошелки, я готов пойти на что угодно, лишь бы не терпеть это снова. — Я не знаю, ребята, — с сомнением протянула Гермиона. — Это все же против правил. Вдруг нас поймают и накажут? Но в глубине души ее так и подмывало согласиться на эту авантюру. В конце концов, разве не стоило иногда применять слизеринские методы, если они могли быть полезны? Может и правда стоило рискнуть, хоть раз побыть плохими учениками назло ненавистной преподавательнице? Гарри и Рон, словно прочитав ее мысли, дружно ухмыльнулись: — Да ладно тебе, Гермиона! Немного безобидного хаоса на ЗОТИ нам всем пойдет на пользу. К тому же, у Пэнси наверняка все продумано, не зря же она слизеринка! Гермиона прикусила губу, обдумывая их слова. В конце концов, один раз можно и нарушить правила, верно? Особенно если это поможет избавиться от бесполезной зубрежки теории и покажет Амбридж, что они не станут покорно глотать всю ту ложь, что она им скармливала. — Ну, хорошо, — решилась она. — Послушаем, что там задумала Пэнси. Но если что-то пойдет не так, сразу сворачиваемся. Идет? Мальчики с энтузиазмом закивали, предвкушая грядущую шалость. Гермиона тоже не смогла сдержать улыбку, чувствуя легкое волнение пополам с азартом. Какими бы темными ни были сгущавшиеся тучи на горизонте, вместе с друзьями она ощущала готовность встретить любой шторм лицом к лицу. И их маленькая диверсия на уроке обещала стать первой молнией, прорезавшей сумрак и освещавшей путь вперед. Троица дружно направилась на выход из Большого зала, по пути строя догадки о том, какую каверзу могла задумать Пэнси. Гермиона напоследок бросила взгляд на слизеринский стол и встретилась глазами с подругой. Та ободряюще подмигнула ей и многозначительно похлопала себя по карману, намекая на припрятанный туз в рукаве. Да, определенно, этот урок обещал стать незабываемым. *** Студенты неохотно переступали порог кабинета Защиты от Темных Искусств. Их лица были хмурыми и мрачными перед очередным бесполезным уроком профессора Амбридж. Гермиона и ее друзья расселись за своими партами, обмениваясь многозначительными взглядами. По классу разносились вздохи и раздраженное ворчание студентов. Драко лениво расселся на стуле за последней партой, скучающе разглядывая портреты министерских чиновников на стенах. Краем глаза он заметил, как Пэнси украдкой поправляла что-то в своей сумке, едва заметно ухмыляясь. — Ты изменилась, — Малфой сказал это спокойным голосам, искоса глядя на свою подругу. — Такое случается, когда перестаешь жить в мире иллюзий и выбираешься в реальный мир, — на лице Паркинсон растянулась немного хитрая, но все же счастливая улыбка. Он только хотел развить эту тему, как в класс вплыла профессор Амбридж в своей неизменной розовой кофточке, излучая приторную улыбку. Драко поморщился. Даже по меркам слизеринцев эта женщина была слишком фальшивой и неприятной. — Здравствуйте, класс! — пропела она, водружая на стол стопку учебников. — Надеюсь, все подготовились к сегодняшней теме? Напоминаю, что мы продолжаем изучать основы противодействия темной магии на чисто теоретическом уровне, без всяких глупых и опасных практических упражнений! Гермиона закатила глаза и еле слышно фыркнула. Рон и Гарри обменялись красноречивыми страдальческими взглядами. Даже некоторые слизеринцы скривились, услышав про «чисто теоретический уровень». Амбридж раздала всем учебники и велела открыть параграф на странице тридцать девять. В ту же секунду из сумки Пэнси с громким хлопком вылетели миниатюрные фигурки, подозрительно напоминавшие близнецов Уизли. Крошечные копии Фреда и Джорджа принялись весело прыгать по партам и столам, перепрыгивая через чернильницы и рассыпая перья, на ходу распевая: Амбридж — жаба, Амбридж — жаба! Теорию нам впарить рада! Только мы не будем слушать, Будем петь, плясать и кушать! Класс грянул хохотом. Даже слизеринцы еле сдерживали смех, глядя на ошарашенное лицо Амбридж. Фигурки тем временем подскочили к ее столу и принялись методично сбрасывать на пол учебники, тесты и министерские директивы. — Что это?! Прекратите немедленно! — взвизгнула профессор, пытаясь поймать неуловимые игрушки. Куда там! Фигурки ловко отпрыгнули, показывая Амбридж нос и распевая все новые куплеты. Гермиона искоса глянула на Пэнси. Та сияла, как начищенный галеон, едва сдерживая восторг. Грейнджер незаметно показала ей большой палец. Блестящая идея! Амбридж меж тем сорвалась на визг и принялась палить по фигурке заклинаниями, только добавляя кабинету разрушений. Гриффиндорцы уже откровенно покатывались со смеху. Слизеринцы отмалчивались, но в их глаза зажегся огонек злорадного веселья. — Фините Энкантатем! — надрывалась Амбридж. — Остолбеней! Редукто! Но фигурки ловко уворачивались, продолжая свою песенку: У Амбридж мозгов немного, Их хватает лишь на слово! Слово глупое одно — «Министерство», «Министерство»! Наконец, профессор взвыла от ярости и обрушила на несчастную игрушку такой шквал заклятий, что та с жалобным писком развалилась на части. Воцарилась звенящая тишина. — Кто это сделал?! — прошипела Амбридж, сверкая глазами. — Признавайтесь немедленно, или всех накажу! Студенты молчали, опустив глаза. Никто не смел выдать Пэнси, даже слизеринцы. Амбридж перевела дыхание и процедила: — Сегодня после ужина я жду в своем кабинете Грейнджер и Поттера, — процедила Амбридж, сверля их злобным взглядом. — Что?! — возмущенно вскочил Гарри. — Но мы ничего не делали! Это несправедливо! — Ваше мнение меня не интересует, Поттер, — осклабилась Амбридж. — Видимо, прошлая отработка Вас ничему не научила. Что ж, будем исправлять. Рон гневно сжал кулаки, но Гермиона удержала его за руку. Ссориться с Амбридж было себе дороже. Малфой наблюдал за этой сценой с растущим недоумением. Почему Амбридж так откровенно цеплялась к Поттеру и Грейнджер, даже не имея доказательств их вины? Это попахивало личной неприязнью и злоупотреблением служебным положением. Он посмотрел на Пэнси, ожидая увидеть привычное злорадство на ее лице, но вместо этого заметил лишь тревогу и возмущение. Паркинсон явно не одобряла методы Амбридж. Малфой нахмурился. Разве их общение с гриффиндорцами не было просто спектаклем и частью ее же плана? В этот момент Блейз поднял руку и спокойно произнес: — Простите, профессор, но разве Вы не должны сперва провести расследование? Обвинять Поттера и Грейнджер без веских причин как-то… неэтично. По классу пронесся удивленный гул. Забини, вступившийся за гриффиндорцев? Такого точно никто не ожидал. Драко совершенно не понимал, что происходило. Амбридж резко развернулась к нему, прищурившись. — Не смейте указывать мне, что делать, Забини. Иначе составите компанию своим дружкам на отработке. — Дружкам?! — не выдержала Пэнси. — При всем уважении, профессор, но это уже слишком! Вы не можете наказывать людей просто потому, что они вам не нравятся! Воцарилась звенящая тишина. Все взгляды сошлись на Паркинсон. Слизеринцы смотрели на нее, как на сумасшедшую, гриффиндорцы же — с недоверчивым восхищением. У Амбридж задергалась жилка на виске. — Паркинсон, Вас я так же приглашаю в свой кабинет вечером. Для всех остальных урок окончен, живо по своим гостиным! Студенты начали торопливо собирать вещи, не смея ослушаться. Драко в замешательстве наблюдал. Безусловно, выходка с фигурками выглядела возмутительной, но… реакция Амбридж казалась куда более возмутительной. Неужели Министерство и впрямь так боится правды, что готово наказывать всех подряд лишь за тень сомнения? Мысли путались. С одной стороны, Малфою претила сама идея соглашаться с гриффиндорцами и защищать их. С другой… Этот урок явственно показал, что ситуация в Хогвартсе куда сложнее, чем он привык думать. И, похоже, не Поттер с компанией были главной проблемой. Ловя на себе удивленные и недоумевающие взгляды слизеринцев, Драко первым вышел из кабинета. Ему нужно было срочно побыть одному и хорошенько обдумать увиденное. Поттер и Грейнджер, конечно, те еще выскочки, но… они пострадали несправедливо, и это заставляло задуматься. Особенно на фоне неожиданного заступничества Забини и Паркинсон. Драко вдруг с легким ужасом осознал, что начинал мыслить совсем не так, как положено слизеринцу. Все это было… странно. И пугающе. Кожа Малфоя начала гореть, словно он находился под палящим солнцем и должен вот-вот сгореть. Неприятно. Очень хотелось нырнуть в Черное озеро. Прямо в одежде. Хотелось сделать хотя бы что-то, чтобы это неприятное чувство отпустило. Он тряхнул головой, отгоняя непрошеные мысли. Нужно было во всем разобраться. Подумать обо всех странностях, которые случались в последнее время с ним и с его окружением. Без лишних эмоций. И потом можно будет сделать хоть какие-нибудь выводы. А они явно напрашивались неутешительные. И грозили обрушить весь его привычный мир. Малфой с силой потер виски. Голова гудела. Слишком много противоречивых мыслей, слишком мало ответов. В мыслях всплыли воспоминания о вчерашнем вечере. Он поспорил с Грейнджер. Стоит ему победить, и все станет, как раньше. Привычным. Спокойным. Без этого жгучего чувства под его кожей. Нет. Это, возможно, и поможет ему с одной проблемой, но не с остальными. Не с фактом возвращения Волан-де-Морта и тем, какие ужасные последствия это может иметь для его семьи. И уж точно письмо не решит проблему с произволом в стенах Хогвартса. Драко глухо застонал. Боль в висках усилилась. Он сжал зубы и, наконец-то, оглянулся по сторонам. Он стоял перед кабинетом зельеварения и, прежде чем он решил, что стоило пойти дальше и все-таки вернуться в гостиную, дверь со скрипом открылась. — Надо же, Малфой-Младший собственной персоной! А впрочем, я хотел Вас видеть. *** После того, как Амбридж вылетела из кабинета вслед за Малфоем, студенты обоих факультетов начали ошарашенно переглядываться, не понимая, что им теперь делать. Первым опомнился Рон. — Это было действительно круто, Паркинсон! — восхищенно выдохнул он. — Не ожидал, что ты подставишь себя под удар! Пэнси лишь фыркнула и небрежно отмахнулась. — Должен же был хоть кто-то высказать этой жабе все, о чем мы думали. Надоело смотреть, как она злоупотребляет властью. Гермиона подошла к ней и крепко обняла, несмотря на взгляды их однокурсников, которых этот поступок буквально добил после всего произошедшего на уроке. — Ты не должна была это делать, Пэнси, Амбридж, она… — Пусть она меня хоть четвертует, если бы я промолчала, сама бы себя не простила. Гермиона отступила от нее, и они обменялись теплыми улыбками. Гарри кусал губы. Совесть так и вопила ему, чтобы он извинился. Черт возьми, да когда же он перестанет перед ней извиняться? — Паркинсон, нет, Пэнси, прости, я… был не прав на твой счет, — Гарри сжимал кулаки. — И ты меня прости, Миона. Ты была права. Как всегда. Пэнси засмеялась. — Я тоже была не права на твой счет, Поттер, у тебя все-таки есть яй… мужество, именно оно, — Пэнси беззлобно усмехнулась. Гарри слегка улыбнулся ей в ответ. Если бы ему еще неделю назад рассказали о том, что произойдет, то он бы посоветовал этому горе-шутнику срочно провериться в Святом Мунго, ведь со здравым смыслом у него явно были проблемы. Блейз, до этого стоявший чуть в стороне, вдруг подошел к гриффиндорцам. — Знаете… Вся эта ситуация с Амбридж заставила меня кое о чем задуматься. Пока мы тратим силы на межфакультетские разборки, настоящая угроза нарастает, — он оглянулся, чтобы убедиться, что остальные слизеринцы, которые еще были в классе, слышали его. — Я хочу, чтобы сейчас здесь остались те, кто согласен со мной, остальных не держу. Его одногруппники переглядывались, но с места никто не сдвинулся. Никто толком ничего не понимал. Почему Блейз стоял рядом с Поттером? С чем им нужно было соглашаться? Видя замешательство, Блейз продолжил. — Мы должны объединиться. Все мы учимся в Хогвартсе. Слизеринец, гриффиндорец, похеру. В опасности будут все. Все присутствующие загудели. Кто-то ушел, но большая часть студентов все же осталась. — Мы уже не дети, и все, что происходит сейчас, не игра. Обдумайте это и, если согласны, встретимся завтра перед западным входом в Хогвартс, — он обернулся и посмотрел на Гермиону с Пэнси. — Обсудите это на собрании старост. Студенты медленно стали расходиться, обсуждая слова Блейза. — Вот это ты выдал речь, братан, — все обернулись на Нотта, о существовании которого уже успели забыть, — но, отбросив все «хи-хи-ха-ха», я согласен с тобой. Я буду полным дебилом, если после того, что было вчера, заявлю, что хочу оставить все, как прежде. Не гарантирую конечно, что многие слизеринцы думают так же, но авторитета у Блейза побольше чем у тебя, Поттер. Без обид. Гарри только спокойно кивнул. — Ну, думаю, нам всем есть, над чем подумать и обсудить. Давайте вернемся к занятиям. Все закивали, соглашаясь с Пэнси, и стали расходиться. Ситуация с каждым днем и часом принимала все более неожиданный поворот, и каждому здесь нужно было время, чтобы привести мысли в порядок. *** Снейп смерил Драко холодным пронизывающим взглядом и посторонился, безмолвно приказывая войти. Малфой поколебался лишь мгновение, прежде чем шагнуть в полумрак кабинета. За спиной с тихим щелчком захлопнулась дверь. Профессор стремительно прошествовал через весь кабинет зельеварения, подолы его мантии зловеще развевались, словно крылья гигантской летучей мыши. Резко распахнув дверь, он небрежным взмахом палочки зажег свечи. Неровный свет заметался по стенам, порождая причудливую игру теней. — Присаживайтесь, мистер Малфой, — бросил Снейп, опускаясь в свое кресло и пристально глядя на студента. — Думаю, нам есть, что обсудить. Драко напряженно кивнул и опустился на стул напротив, чувствуя, как тревога ледяными пальцами сжимала сердце. Обычно Снейп не вызывал его на личные беседы, предпочитая общаться сугубо по учебным вопросам. Драко украдкой вытер вспотевшие ладони о брюки. Ему катастрофически не хватало привычной самоуверенности и спокойствия. События последних дней изрядно пошатнули его душевное равновесие, и теперь он чувствовал себя неуютно даже рядом с деканом собственного факультета. Он глубоко вздохнул и заставил себя поднять взгляд на Снейпа. Пряча за напускным безразличием растущее смятение, он постарался придать лицу максимально невозмутимое выражение. Годы практики в изображении надменности и превосходства не прошли даром. — Итак, я полагаю, Вам уже известно об исчезновении миссис Малфой? — негромко произнес профессор, буравя юношу непроницаемым взором. Малфой вздрогнул, до боли стиснув подлокотники. Упоминание о маме болезненно отозвалось в груди. — Да, сэр, — глухо отозвался он. — Но я не понимаю, откуда Вы… — Ваша мать приходила ко мне, с одной… просьбой. — Приходила? Она была здесь? Когда?! — подлокотники кресла заскрипели от того, насколько сильно Драко их сжимал. Все его попытки успокоиться канули в небытие. — Сохраняете спокойствие, мистер Малфой, — жестко отчеканил профессор, сверля студента тяжелым взглядом. Он резким движением отодвинул рукав своей мантии, демонстрируя ему тонкий узор из золотых нитей. — Миссис Малфой потребовала, чтобы я поклялся позаботиться о Вашем будущем. О Вашем… правильном выборе. Драко несколько раз удивленно моргнул и ослабил хватку на подлокотниках. Он буквально заставил себя успокоиться. Тревога все еще сжимала все его внутренности, но он просто обязан был получить хоть какие-то ответы. — Что она имела в виду под «правильным выбором»? При чем тут… — При том, — резко оборвал его Снейп, — что Ваша мать желает для вас иного пути, нежели тот, по которому следовал Люциус. Надеюсь, Вы в состоянии понять, что это значит? Малфой нахмурился, чувствуя нарастающую пульсацию в висках. Отголосок странной боли, что мучила его последние несколько дней. Он не понимал, к чему клонил Снейп. Путь отца всегда казался ему единственно верным — путь чести, гордости и верности своему роду. Драко с детства восхищался Люциусом, его силой, влиянием и непоколебимыми убеждениями. Он мечтал однажды стать таким же достойным наследником древнего и благородного семейства Малфоев, истинным слизеринцем до мозга костей. Неужели ему предлагали отречься от всего этого? Предать идеалы, которые взращивали в нем с самого его рождения? Сама мысль об этом вызывала тошноту и желание послать Снейпа к дементорам с его туманными намеками. Но где-то в глубине души Драко уже понимал — все не так просто. — Что Вы имеете в виду, профессор? Что за иной путь? — в голосе Драко слышалось неприкрытое напряжение. Он судорожно сглотнул, пытаясь унять дрожь в руках. Снейп откинулся на спинку кресла, не сводя с юноши пристального взгляда. — Путь, свободный от предрассудков прошлого, — туманно изрек он. — Путь, на котором придется пересмотреть многие из Ваших убеждений. Выражение лица Драко стало еще более хмурым. Пульсация в висках усилилась, становясь почти невыносимой. Он не мог поверить в то, что его мама действительно хотела этого. Но если предположить, всего на секунду, что все, что говорил Снейп, было правдой, тогда ему пришлось бы выбирать. Выбирать между отцом, которого он безмерно уважал, который всегда был тем, на кого Драко хотел быть похожим, и между мамой, которая была самым светлым и любимым человеком в его жизни. Никогда еще он не сталкивался с выбором сложнее этого. В глубине души все еще теплилась надежда, что он просто все истолковал не так. — Я не понимаю, сэр. О каких убеждениях Вы говорите? И какое это имеет отношение к моей матери? Снейп глубоко вздохнул, на миг прикрыв глаза. — Скажите, мистер Малфой, Вам никогда не казалось, что наши представления о чистоте крови — это не более, чем оковы? Путы, что не дают взглянуть на мир иначе? Эта фраза словно выбила из легких Драко весь воздух, ударила его прямо под дых. Она подтверждала все его опасения. Он все еще старался сохранять напускное спокойствие, но его пальцы мелко затряслись. Он не мог поверить и в то, что эта самая фраза слетела с языка декана его факультета. — Но, профессор! Разве не в этом суть нашего факультета? Гордость за свое происхождение, следование вековым традициям?! — Иногда традиции становятся обузой, — резко оборвал его Снейп. — Особенно если они мешают видеть главное. Например, истинную ценность человека — вне зависимости от его родословной. Драко почувствовал, как к горлу подкатывала тошнота. Он начинал понимать, куда клонил профессор, и эта мысль приводила его в ужас. — Вы… Вы хотите сказать, что моя мать желает, чтобы я… общался с грязнокро… с магглорожденными?! — выдавил он, борясь с подступающим отвращением. — Это немыслимо! Драко едва ли смирился, что ему нужно было общаться с Грейнджер. Но даже так его общение с ней казалось временной и вынужденной мерой. Это не шло ни в какое сравнение с тем, что он начинал осознавать теперь. Снейп смерил его долгим, испытывающим взглядом. В черных глазах промелькнуло нечто, похожее на жалость. — Не буду лукавить, мистер Малфой. Полагаю, Вы и сами уже начали замечать некоторые изменения в своем отношении. Особенно, когда речь заходит о мисс Грейнджер. Юноша дернулся, как от удара. Воспоминания о боли, что он испытывал рядом с гриффиндорской всезнайкой, затопили сознание. — Но при чем тут Грейнджер? — пробормотал он, стискивая кулаки. — Я не выношу ее, она… она раздражает меня одним своим существованием! Губы Снейпа изогнулись в горькой усмешке. — Действительно ли она настолько сильно Вас раздражает? Или это скорее связано с тем, что она заставляет Вас мыслить иначе? Заставляет сомневаться в том, что Вы знали до сих пор? Драко сглотнул, чувствуя, как земля уходила из-под ног. Он не хотел этого признавать, но Снейп был прав. В последнее время мысли о Грейнджер преследовали его с пугающим постоянством. Сколько бы он не старался от них ограждаться, отгонять их от себя, они все равно настигали его в самые неподходящие моменты. И каждый раз это причиняло почти физическую боль. Словно разряды молнии проходили по всем нервным окончаниям, стоило только подумать о ее раздражающе лохматой голове. Это злило и пугало одновременно. — Но почему с ней так сложно? — прошептал он, опуская взгляд. — Почему ее близость причиняет мне такую боль? Профессор помедлил, явно подбирая слова. — Подозреваю, мистер Малфой, Вы столкнулись с одной из древнейших защит рода Малфоев. Своеобразной родовой магией, оберегающей наследников от нежелательных привязанностей. Малфой вскинул голову, широко распахнув глаза. — Привязанностей? К Грейнджер? Да быть такого не может! — Не будьте так категоричны, — осадил его Снейп. — Иначе с чего бы Вашей родовой магии столь бурно реагировать на присутствие мисс Грейнджер? Видимо, подсознательно Вы уже не столь непреклонны в своей неприязни к ней. Драко почувствовал, как его начинало мутить. Мысли путались, разрываясь между привычной ненавистью и проклевывавшимся интересом. — Но как? Как избавиться от этой боли? — выдохнул он, сжимая голову руками. — Возможно ли… что мне придется… подружиться с ней? Он не мог поверить в такой исход. Это получилось у Пэнси, да и у Блейза с Тео явно не было никаких проблем в общении с ней. Почему-то он подсознательно чувствовал, что даже если он примет это и попытается что-то наладить… Между ними с Грейнджер было слишком много прошлого. Слишком много унижений и обид. Слишком много ненависти. Снейп бросил на него задумчивый взгляд. — Друзьями вам быть необязательно. Но научиться принимать мисс Грейнджер, видеть в ней личность, а не клеймо статуса крови, было бы весьма полезно. Он сделал многозначительную паузу. — И, возможно, тогда ваша родовая защита перестанет так остро реагировать. Хотя не берусь предсказывать наверняка, эта тема требует более глубокого изучения. Малфой почувствовал совсем неуместное облегчение. Если он сам сможет научиться воспринимать ее, тогда, возможно, боль исчезнет. Но, судя по тону профессора, это было лишь предположение. Он и сам до этого дня не знал, что у его семьи есть какие-то родовые чары. Возможно о них уже успели забыть в его семье, потому его отец и не рассказал ему о них. Скорее всего, многие поколения никто не мог допустить даже мысли о том, чтобы бросить вызов их чистокровным идеалам. Секундное облегчение прошло, и он, хоть и частично, но осознал сказанное профессором. А вместе с осознанием его накрывала и новая волна непонимания. — Но, профессор, как я должен это сделать? По-Вашему, я просто должен взять и выбросить из своей головы все, чему меня учили с детства? Снейп скрестил руки на груди. — На этот вопрос, мистер Малфой, Вам придется ответить самому. Я лишь могу дать совет — будьте честны с собой. Прислушайтесь к своим истинным чувствам, скрытым под спудом предрассудков. И помните, иногда, чтобы излечиться, нужно пройти через боль. Через ломку прежних убеждений. Это будет нелегко, но оно того стоит. Хотя бы попытайтесь. Ради вашей матери. Голос профессора звучал даже… мягко? Драко удивился. Он впервые слышал такие нотки в его речи. Он был слишком загружен своими проблемами, чтобы думать еще и о том, что происходило в голове у самого скрытного человека, которого он знал. — Профессор, Вы тоже переживаете о моей матери? Северус поднял на него взгляд. В нем была видна огромная усталость, которую до сих пор скрывала толстая броня его обычной холодности и отстраненности. — Мы с Нарциссой были друзьями когда-то. Очень давно, — медленно проговорил он, словно каждое слово давалось ему с трудом. — Она одна из немногих людей, кто когда-либо понимал меня по-настоящему. Драко замер, потрясенный этим внезапным откровением. Он и представить не мог, что его мать и декан Слизерина могли быть настолько близки. Это объясняло, почему она доверилась ему в такой важный момент. Снейп тем временем отвел взгляд, явно жалея о своей минутной слабости. Его лицо вновь стало непроницаемой маской, но в глазах все еще мерцали отголоски глубоко запрятанных эмоций. — Я бы предпочел не вдаваться в подробности наших отношений, мистер Малфой, — сухо добавил он, вновь возвращаясь к официальному тону. — Достаточно сказать, что я высоко ценю Вашу мать и ее мнение. И если она считает, что вам необходимо измениться, значит, на то есть веские причины. Драко сглотнул, все еще пытаясь уложить в голове услышанное. Меньше всего он ожидал услышать от Снейпа нечто настолько личное, почти интимное. Это заставило его посмотреть на декана совсем другими глазами. Неужели под всей этой броней отчуждения и язвительности скрывался человек, способный на искреннюю дружбу? На привязанность, преданность, самопожертвование? Мысль о том, что Снейп мог испытывать к его матери нечто большее, чем просто уважение, на миг промелькнула в голове Драко и тут же исчезла. Нет, это уже слишком. Не стоило забивать себе голову домыслами, особенно когда и без того хватало поводов для потрясений. Малфой перевел дыхание, пытаясь совладать с эмоциями. Сочувствие к Снейпу, благодарность за его откровенность, страх перед грядущими переменами — все смешалось в одну густую, обжигающую смесь. Захотелось закричать, выплеснуть весь этот ком противоречий наружу. Но вместо этого Драко лишь сжал кулаки и процедил: — Я понимаю, профессор. Спасибо, что поделились этим. Я… Я учту Ваши слова. Снейп кивнул, вновь став самим собой — бесстрастным, собранным, не допускавшим лишних сантиментов. — Не стоит благодарности. Я лишь выполняю свой долг — перед Вашей матерью и Вами. А теперь идите, мистер Малфой. Вас ждет нелегкий путь. А я пока поищу информацию о Вашей родовой защите, вдруг найду способ облегчить ваши симптомы. Он жестом указал на дверь, давая понять, что разговор окончен. Драко медленно поднялся, чувствуя, как дрожат ноги. Голова шла кругом от всего услышанного, от попыток переварить и принять новую реальность. Реальность, где его мать дружила с деканом Слизерина. Где она хотела, чтобы сын отринул все, чему его учили. Где само понятие чистоты крови вдруг стало зыбким и относительным. Это было слишком. Слишком много, слишком сразу. Но деваться некуда, придется справляться. В конце концов, он же Малфой. А Малфои не бегут от трудностей. Даже если эти трудности — собственные убеждения и чувства. Драко тряхнул головой и шагнул к двери. На пороге он вдруг замер и, не оборачиваясь, тихо произнес. — Я сделаю это, профессор. Постараюсь измениться. Ради мамы. И ради себя. Повисла пауза. А затем Снейп так же тихо ответил: — Я не сомневаюсь, Драко. Не сомневаюсь. Что-то в его голосе — едва уловимая нотка тепла, гордости даже — заставило сердце сжаться. Впервые в жизни он почувствовал, что Снейп верил в него. По-настоящему верил. Драко решительно переступил порог, не оглядываясь более. В коридоре он ненадолго прислонился к стене, переводя дыхание и собираясь с мыслями. Сердце в груди бешено колотилось. Он сделал выбор. И этот выбор причинял ему боль, которая распространялась по всему его телу с каждым тяжелым ударом сердца. Но у него не было пути назад. Как бы он не хотел, но как раньше уже не будет. Все, что было до этого, словно стерли жестким ластиком. Разрывая листы его души и заставляя писать на новой странице. Он очень хотел поговорить со своими друзьями. Особенно с Пэнси. Он так и не спросил у нее о том, что она имела в виду, говоря о том, что выбралась из мира иллюзий. Он шел в сторону их гостиной. Следующий урок у него был как раз со Снейпом, поэтому он и пришел к его кабинету. Он даже не знал, радоваться этому или проклинать такое стечение обстоятельств. Когда Драко зашел в до боли родное помещение и увидел свою компанию на зеленых диванах, он не смог сдержать улыбки. Здесь все по-старому. Ему нужно было чувствовать, что хотя бы что-то оставалось неизменным. Не обращая внимание на удивленные взгляды своих друзей, он лег на диван, опуская свою голову Пэнси на колени. — Драко, что с тобой произошло? Ты так не делал уже целую вечность. Пэнси улыбнулась ему и принялась перебирать его волосы. Это успокаивало. — Что со мной произошло? — Драко расслабленно прикрыл глаза, задумавшись, что он мог на это ответить. — Я говорил со Снейпом. Он посмотрел на Блейза и Тео, сидевших на диване напротив. Они выжидающе смотрели на него. — Это был непростой разговор. — Давай мы первыми расскажем о том, что произошло после твоего ухода, — голос Пэнси был спокойным. Она понимала, что Драко нужно собраться с мыслями. Малфой едва заметно кивнул, расслабляясь. — Блейз у нас теперь чертов предводитель Босконианских бунтарей! Он там такую речь задвинул, ты бы слышал! Теодор встал, вскинул руки вверх и, поставив ногу на стол, стал изображать Забини. — Пока мы тратим силы на межфакультетские разборки, настоящая угроза нарастает! — он немного понизил голос, чтобы быть похожим на Блейза. Забини прикрыл рукой лицо. — Теодор, прекращай! Это серьезная тема, — Блейз, очевидно, не был настроен на шутки. — Я тоже считаю, что сейчас не время для шуток, — Пэнси сохраняла спокойствие и продолжала методично перебирать волосы Драко. — Так вот. Пэнси убрала руку и посмотрела прямо в глаза Малфою, демонстрируя всю свою серьезность. — Я пойму, если ты не захочешь нас поддержать, Драко, но мы решили… — она не секунду замялась и перевела взгляд на Блейза, который кивнул ей, — мы хотим объединиться с остальными. Ситуация слишком серьезная. Пэнси замолчала, готовясь к тому, что ее друг просто уйдет, не желая принимать в этом участия, но Драко лишь улыбнулся и, подняв руку, коснулся щеки Паркинсон. — Как забавно, я хотел поговорить с вами примерно об этом же. Бывают же такие совпадения в жизни. — Снейп с тобой об этом говорил? — Блейз скрестил руки на груди. На данный момент они начинали переживать за своего друга, который вел себя слишком странно, даже с учетом всей ситуации. — Ну, о чем-то очень похожем. О моих убеждения, о предрассудках, о… маме, — Драко встал с коленей Пэнси и теперь в его улыбке была заметна печаль. — Слишком о многом. Он сложил свои ладони в замок на коленях, как он всегда делал, когда обдумывал, что именно ему стоит сказать. — Моя мама приходила к нему. Она хочет, чтобы я не шел по пути отца, так что теперь мне нужно научиться не делить людей только по их крови. Пэнс, расскажи, что ты имела в виду, тогда, перед занятием? — Только то, что сказала. Я уже давно поняла, что чужая в этом аристократическом мире, — на лице Пэнси расцвела счастливая улыбка. — Знаете, есть такое выражение: «Истина освобождает». Так вот, я, наконец, позволила себе быть свободной. Свободной от предрассудков, навязанных нам с детства. Свободной дружить с теми, с кем хочу. И Гермиона… Она помогла мне это осознать. Драко удивленно приподнял бровь. Никогда раньше он не слышал, чтобы Пэнси говорила с такой легкостью и искренностью. Словно разом сбросила с плеч многолетний груз. — И ты не боишься? — тихо спросил он. — Не боишься, что наше общество отвернется от тебя? Что… — Что меня назовут предательницей крови? — усмехнулась Паркинсон. — Возможно. Но знаешь? Плевать. Я устала жить чужой жизнью, Драко. Устала притворяться кем-то, кем не являюсь. Она перевела взгляд на Блейза и Тео, которые молча слушали ее, не перебивая. — И потом… У меня ведь есть вы, — мягко добавила она. — Моя настоящая семья. Те, кто принимают меня любой. Даже если я вдруг решу дружить с гриффиндорцами. Блейз еле заметно улыбнулся и кивнул, безмолвно подтверждая ее слова. Тео взъерошил волосы и со вздохом откинулся на спинку дивана. — Ну, вот, это конец. Конец нашего привычного мира и прыжок в чертову неизвестность. — Мы все это чувствовали, возможно, не так долго, как Пэнс, но все же, — задумчиво отозвался Забини. — Просто боялись признаться даже самим себе. Но правда в том, что прежние устои рушатся. И нам пора решить, на чьей мы стороне. Драко нервно сглотнул, чувствуя, как учащался пульс. Слова друзей будто озвучивали его самые тайные, самые пугающие мысли. — То есть… Вы правда готовы пойти против всего, чему нас учили? Отказаться от идеалов чистой крови, от… — От ненависти и предрассудков? — перебила его Пэнси. — Да, Драко. Мы готовы. По крайней мере, я — точно. Она смерила его пронзительным взглядом. — А ты? Ты сам сказал, что твоя мама хочет для тебя иного пути. Так, может, пришло время сделать выбор? Малфой судорожно стиснул пальцы, до боли впиваясь ногтями в ладони. Страх и сомнения раздирали его изнутри, мешая дышать. Но одновременно он чувствовал, как в глубине души зарождалось странное, пьянящее чувство. Предвкушение. Азарт. Желание прыгнуть в ту самую неизвестность. — Вы правы, — медленно произнес он, удивляясь собственным словам, — и пусть я пока что не готов к этим переменам, но все же… Кто будет ждать, пока я, наконец, решусь? Пути назад в любом случае у меня нет, особенно с такими друзьями. Пэнси засияла и крепко обняла его. Тео присвистнул и восхищенно покачал головой. Блейз ободряюще сжал его плечо. — Драко, мы с тобой, — Блейз улыбнулся. — Как там говорится? Вместе до конца? В горле Драко стоял ком. Слишком много эмоций за один день. Поддержка его друзей накрыла его волной, снося все переживания. Они редко были настолько откровенны друг с другом, но, видимо, правда, что чем темнее вокруг, тем ярче свет. И теперь его глаза щипало, словно от яркого солнца. Горло болело от всех эмоций, что накопились в нем. — Спасибо, — Драко сильнее сжал обнимавшую его Пэнси. — Просто спасибо, что вы есть. Он не хотел отрывать лицо от ее плеча. Все еще было немного страшно показывать свою слабость настолько открыто. Пэнси только понимающе гладила его по голове, так же, как и он, утыкаясь в его плечо. Она тоже плакала. — Ну, что? Мы теперь как те четыре мага из легенды? Наследники Мэрлина и объединители народа? Салазар бы нам, конечно, за такое в лицо плюнул. Тео засмеялся. Он ненавидел такие сентиментальные моменты, всегда стараясь сгладить их шуткой. И у него это получалось. Они вчетвером обязательно справятся. Драко чувствовал, что он не одинок в своих переживаниях. Они с ними справились, а, значит, и он должен. Даже если это значило научиться общаться с гриффиндоркой. Даже если через боль.