Наследство

      Щелчок от нажатия на кнопку инжектора, долгий вдох и легкое ощущение лекарственной горечи у корня языка. Выдох. И в голове начало понемногу проясняться. Цвета на несколько мгновений стали ярче, оттенки изменились, но затем умная оптика имплантов подстроилась и вернула всё в норму. И благо, и проклятье, что нормально не половить таких безобидных лёгких глюков.       Пока в углу раздавалось позвякивание убираемых в стерилизатор инструментов, Ви осторожно стёк с потёртого риперского кресла, покосился на стоявшие на столике холодные бутылки пива, отвернулся и подошёл к зеркалу в задней части клиники. Там, конечно, темновато на его вкус, но света всё же было достаточно, чтобы клиенты имели возможность как следует рассмотреть новый хром.       Повернувшись левым боком к своему отражению, наёмник едва не задохнулся от восхищения. Улыбка сама собой расползлась на веснушчатом лице. Его новая рука заблестела в тусклом свете. Идеальная форма, симметричная с его органической рукой. Новые технологии для лучшего хвата, прицеливания, ближнего боя внутри и стилизация снаружи — хром серебрился разрозненными пластинами, под которыми алела имитация мышечного волокна, с не до конца вымаранным серийным номером и клеймом Арасаки. А стоило согнуть руку и послать команду, из локтя с щелчком выскочила двойная острая вилка. Идеально.       Ви, завороженно глядя в зеркало, коснулся собственного плеча, провёл по искусственной ключице и издал едва слышный стон удивления, когда его же хромовые пальцы коснулись живой кожи – ощущалось прохладно и щекотно – тронули четыре красные точки от инъекции обезболивающего и не отрываясь скользнули вниз по черным линиям татуировки, остановившись и прижавшись всей ладонью к набитому на груди, поверх настоящего, сердцу, которое вот-вот была готова сожрать обвившаяся вокруг тела змея.       Хоть за прошедший месяц он и попривык к искусственным конечностям, ощущения физически были новыми, но вот психологически он чувствовал, что всё правильно. Это его рука, такой она и должна быть. Она была новее, изящнее, сходство с той самой рукой было лишь внешним и далеко не абсолютным, однако более чем достаточным, чтобы не терять ощущение связи. Даже когда всё закончится, даже когда он вылечится, если вылечится, связь не исчезнет. Они вместе. Они всегда вместе. - Ты всё ещё думаешь о нём?       Виктор вынырнул из-за полупрозрачной пластиковой занавески и встал чуть позади Винсента, опустив руки на его плечи. Отражение внушительной фигуры рипера едва умещалось в зеркале. Лицо его улыбалось, но Ви всё равно чувствовал скрываемую грусть и намёк на раздражение. Или ревность. - А ты всё ещё его ненавидишь?       Повисло недолгое молчание, а затем Вик медленно и очень серьёзно покачал головой. - Нет. Пожалуй, теперь нет. – И это было правдой: он всё ещё не переваривал покойника, но хотя бы смог перестать ненавидеть. Что сложно, когда речь идёт о человеке, который едва не отнял у него Ви. Но раз сам Ви даже спустя месяц так и не перестал по нему убиваться, было бы неправильно просто игнорировать этот факт. – Я его не знаю, и у меня нет поводов полюбить его. Но тебе он стал дорог, и на то были причины. Так что... Может быть, как-нибудь ты расскажешь мне о нё... О Джонни? - С радостью! – отозвался Ви с благодарностью в голосе. Даже если Вик делал это только ради него, всё равно было бы приятно рассказать о своём друге-энграмме, облегчить душу, и не остаться единственным, кто помнит. – Но не думай, что это будет душещипательная притча о непонятом ангелочке. Скорее о мудаках, социопатии и бунте. И капельке любви. Хах. И нам определённо понадобится что-то помощнее пива. - Мне нравится ход твоих мыслей, – усмехнулся рипер, и на миг задумался, будто прикидывая своё расписание, на самом деле полностью свободное для подобных случаев. – Тогда сегодня вечером, как закроюсь. В Кохо? Или лучше найду тебя в этом твоём Посмертии. Посидим за стаканом Сильверхенда... для аутентичности? - Чтобы ещё и Бестия могла высказать о нём пару ласковых? - Ага. А как нажремся, вызвонишь этого твоего Евродина. Ему тоже явно будет, что добавить.       Ви рассмеялся. План звучал как-то даже слишком амбициозно. Но была в нём своя прелесть. - Договорились, Вики. Только лучше я зайду за тобой. Чтобы без заминок на входе, а то Бронсон слишком старается. - Думаешь, старый рипер не пройдёт фейсконтроль, если заявится не в компании легенды?       Не дожидаясь ответа, Виктор вдруг шагнул ещё ближе, утыкаясь носом и губами в растрепанный рыжий затылок Ви и начал медленно и тихо целовать его волосы. Сквозь химический сладковато-мятный запах шампуня, обивки хирургического кресла, табака и лекарств, ощущался собственный аромат наёмника — тонкий, едва различимый, навевающий мысли о солнце, песке и ветре далёких пустошей, где тот родился. Вик вдыхал этот запах и наслаждался мягким, ласковым теплом, идущим от его затылка. Отпустив плечи, он скрестил руки на животе Ви и прижался к нему всем телом.       Винсент, замерший от неожиданности, шокированный столь внезапным проявлением нежности, ощутил твердые пуговицы чужой рубашки, царапнувшие обнаженную кожу в районе бараньего черепа, набитого на его спине. От Виктора даже сквозь одежду веяло жаром, в котором он, тот, кому так не хватало пустынного тепла пустошей, мечтал раствориться.       Поглаживающие его живот пальцы, – тёплые, живые, рипер даже свою перчатку снял, чтобы не мешала, – прикосновения губ к затылку, потом к виску, и тихое "Малыш" прямо в ухо, от которого электричество бежит вдоль хребта и коленки дрожат. Если бы только Вик знал, как это слово из его уст на него действует... Всегда действовало.       Ви облизнул губы и задышал чаще, отведя голову и позволив риперу целовать его в шею, неспешно, прихватывая влажно губами кожу и отпуская, не оставив засосов. Ах, как хорошо было бы, если бы оставил! Многое "если бы" было бы хорошо. Но невозможно.       Тело наёмника напряглось в объятиях, и органическая рука легла на короткостриженный затылок рипера, останавливая поток прикосновений. - Нет, Вики. Так нельзя, – голос серьёзный и печальный. – Мы не можем сейчас. - Здесь ключевое слово "не можем" или "сейчас"? – уточнил рипер, прекратив целовать, но не спеша размыкать кольцо рук. Прежде чем выпустить Ви, он должен был знать. - "Сейчас". Будет лучше, если потом. Через полгода, если я...       "Если я выживу", очевидно. Ви закусил губу и отвернулся, чтобы не видеть в зеркале рипера, устроившего подбородок на искусственном плече и мрачно взирающего на их отражение сквозь тёмные стекла очков. Впрочем, как ни отворачивайся, он всё равно не смог бы забыть его лицо в тот день, когда вскрылась правда, и надежда вновь сменилась болью и разочарованием.       А ведь тогда казалось, что всё наконец-то начнёт налаживаться. Ви, разбитый и опустошенный, вернулся из самоубийственного похода, к такому же разбитому и опустошенному Виктору. Они нашли утешение в объятиях друг друга, целовались, пока не заснули. А когда проснулись — целовались снова, будто так и надо. Уходя, Вик забрал его с собой в клинику, где Ви провел целый день, общаясь с Мисти или лёжа под капельницей на потертом диване в задних помещениях, покуда у Вика не иссяк поток пациентов.       Потом уставший рипер отдыхал на том же самом диване, бездумно ероша рыжие волосы молодого соло, пригревшегося у него под боком. Неспешно потягивая пиво, они долго обсуждали последние события и оформляли заказ на новую бионическую руку. Ви настаивал на своём видении будущего протеза, а Вик ворчал, недовольный его способом отдать дань памяти Сильверхенду, но не особо возражал. И периодически кто-то из них поворачивался к другому и тянулся за поцелуем.       Было так хорошо, пока всё – ну разумеется – не рухнуло, когда дело дошло наконец до обещанного осмотра. И Виктор не узнал, что спасение Ви через Микоши и избавление от Джонни, было ничем иным, как всего лишь полугодовой отсрочкой перед смертью.       Подтверждение слов Альт и для самого наёмника стало ударом. Всё же он почему-то надеялся, что она ошибается. Но гораздо хуже и страшнее была тогда реакция Вика. Буквально видя, как тот ломается изнутри, Ви больше всего жалел о том, что вообще вернулся из башни.       Они словно откатились к недалекому прошлому, когда Ви носил в голове биочип. В клинике вновь висела мрачная, гнетущая атмосфера. Как обычно Виктор показал себя профессиональным врачом, умело заменив ржавый мусор на хороший временный протез и починив всё, что было повреждено, сломано или неоткалиброванно в теле пациента. И как обычно Винсент свалил до того, как его жёстко выставят из клиники под очередным благовидным предлогом.       Он был уверен, что случившееся восстановило предыдущий статус-кво в их отношениях. А как иначе? Вик даже смотреть на него без боли не мог, и всякий раз старался отделаться побыстрее. А самому Ви, пожираемому чувством вины, только и оставалось пытаться поменьше действовать на нервы. Да он бы вообще не приходил, не будь ему так нужен хром, и не будь Вик единственным рипером, которому он не боялся доверить своё тело.       В этот раз хром ему более не требовался, и потому Ви целый месяц гасился от рипера, как только мог, не брал трубку, отвечал только сообщениями и по делу. Теперь он даже с Мисти так "общался". Не говоря уже о Маме Уэллс. Хоть это и означало тотальное, бесконечное одиночество, которое в своём состоянии он едва ли был способен вынести, но лишний раз показаться перед семьёй, надавить на больную мозоль, расстроить — было бы самым настоящим паскудством. Насчёт женщин, он, впрочем, не был до конца уверен, но в отношении Виктора такое поведение по привычке считал единственно верным. Да и что ещё ему было делать?       Чтобы не сойти с ума от потери Джеки и Джонни, нового смертельного диагноза и вот такого вот разрыва с Виком, которого он только, казалось, обрёл, Винсент вернулся в Посмертие. Как раз вовремя, чтобы получить звание живой легенды — причины глобальной утечки корпоративных данных, единоличного убийцы Адама Смэшера и (незаслуженно) принцессы клана Арасака. Его выходка так впечатлила Бестию, что та окончательно уверилась в нём, как в своём приемнике. Звание будущего короля Посмертия — это статус, давший ему возможность получить такие связи и ресурсы, о которых раньше он и мечтать не мог. Куда там Майерс с её сомнительными обещаниями? Теперь он имел все возможности найти способы лечения, ради которых не нужно было идти на такие сделки с совестью. А самое главное — теперь он мог многократно увеличить сумму наследства для своей многострадальной семьи.       Благо, для этого были созданы идеальные условия. Позиция Арасаки после смерти Ханако и их отжигов с Альт и Джонни сильно пошатнулась. Милитех, последнее время хозяйничавший в пригородах, активизировался. Более мелкие игроки тоже стали поднимать голову. Старые конфликты разгорались с новой силой. И в это смутное время для наёмников и фиксеров всех мастей наступила золотая пора. Очень многие должны были озолотиться на этом, впрочем, немногие понимали, что пора эта конечна, и то, что последует за ней, не понравится никому. Повезёт лишь тем, кто успеет урвать как можно больше и соскочить до того, как дело запахнет писюнами. Ви собирался поступить именно так.       Он с головой ушёл в работу, постигая азы ремесла фиксера, не забывая также и о наемничестве, и вынырнул только когда был готов его кастомный имплант и пришла пора снова навестить Виктора. Тот даже сам ему написал, сказал, что имплант у него и что стоит прийти до открытия. Отвертеться или рискнуть довериться другому риперу теперь было нельзя. Но и заставить себя пойти в клинику доктора Вектора было непросто. Возможно, даже сложнее, чем раньше, ведь раньше они с рипером хотя бы не раскрывали своих чувств друг другу. Ви не знал, чего теперь ждать и до каких пределов неловкости может дойти их встреча.       Однако, к его удивлению, Вики принял его весьма радушно. Конечно, сперва поругал исчезновение и долгое отсутствие вестей, но быстро простил. И, похоже, был так же рад встрече, как в лучшие времена.       Разумеется, текущее херовое положение дел ни шло ни в какое сравнение с лучшими временами. Оба это понимали. Но Вик, казалось, смирился. Он вёл себя гораздо спокойнее и веселее обычного. Явно восстановился после трех адских месяцев. Не полностью, но хоть больше не походил на бедную, измученную тень самого себя. Даже больше не пытался шарахаться от Ви, как от прокаженного.       Не зная, насколько это явление временное и не желая испытывать на прочность свои и чужие нервы, Ви расценил всё, как возможность вместе нажраться и выговориться. Хорошо провести время с дорогим человеком. Возможно в последний раз. Как тогда в Пасифике, после финального боя.       Ви закономерно ожидал, что после всё вернётся к устоявшемуся порядку и будет так продолжаться до конца, в котором его ждут исцеление и долгожданный мир или мучительная одинокая смерть.       Чего он не ожидал, так это того, что Вик, ещё даже не выпив ни капли спиртного, на которое можно было бы всё списать, захочет сделать то, что в итоге сделал. Даже в обычной жизни Вектор не был известен, как кто-то, кто особо резво проявляет инициативу. А уж в такой ситуации...       Его поцелуи и прикосновения были прекраснее любой фантазии, вызывали внутри трепет и щенячий восторг, но они не укладывались в знакомый паттерн поведения, сбивая Ви с толку и давая только дополнительные поводы для мук совести. Он не понимал, что с этим делать. Понимал только, что так неправильно и это надо остановить.       А Вик наконец-то выпустил Ви из объятий, но лишь затем, чтобы развернуть лицом к себе и разговаривать не с зеркалом, а с человеком, насколько бы сложнее это ни было для обоих. Досада и злость, на наемника или на себя, читались на лице врача невооружённым взглядом, впрочем, Винсент всё равно предпочитал смотреть куда угодно, только не на него. - Через полгода. Если я выживу, – тихо повторил он, наконец заставив себя вытолкнуть из глотки последнее слово. - А если не выживешь? Чем твоё отсутствие мне поможет? - Тогда тебе будет не так больно. – Просто и честно, но всё так же не решаясь поднять глаза. – Ты думаешь, я слепой? Думаешь, я не понимаю, что ты чувствовал всё это время, почему отгораживался? - Ви, перестань! – раздражённо зашипел Вик. Кулаки его сжались. – Я вёл себя как трус. Избегал боли, блядь! Старый дурак. А потом ты умер, и у меня ничего от тебя не осталось. Кроме сожаления. - Эй! Я кому больше ляма эдди оставил!?       Задохнувшись от возмущения, Ви вскинул голову и чувствительно ткнул рипера пальцем в грудь. Он слишком много труда вложил в свою работу, – столько контрактов выполнил, столько машин угнал, стольких плохих людей убил, столько раз рисковал собой, чтобы обеспечить семью, обеспечить Виктора – чтобы в итоге плоды его стараний низвели до простенького "ничего".       Вик вздрогнул от тычка, моргнул, глядя на Ви сквозь темные очки. Растрепанный рыжик, кипевший от негодования, такой нахохлившийся и с покрасневшими кончиками ушей был совершенно очарователен. Улыбка нежности проступила на губах рипера, и он шагнул навстречу, сгребая в объятия, так крепко прижимая к себе, что не вырвешься. - Хорошо: кроме сожаления и миллиона эдди. Только вот никакие деньги не вернут счастливых воспоминаний, которых никогда не было. - Кто ты, и что сделал с моим Виктором? Где занудный, циничный дед, давно лишившийся всех иллюзий?       Ви тихо вздохнул и помотал головой, сцепляя кольцом руки вокруг его талии, утыкаясь лбом в плечо. Вик по-доброму усмехнулся, обнимая ещё крепче, и в голосе его проступили вдруг какие-то возвышенные, поэтические интонации. - О, дайте мне хоть разок посентиментальничать! Я так устал быть... циником... - Цитата из Набокова? – удивлённо пробормотал наёмник, услышав знакомую фразу. И на вопросительное хмыканье пояснил. – Я... спиздил читалку у советского фиксера. Там это было. - Правильно, – усмехнулся Виктор, очень довольный тем, что его отсылку поняли. – Сомнительный герой, хорошие слова. - Честно говоря, такой себе из тебя Гумберт Гумберт, Виктор Вектор. - Ну так и ты не Лолита, "Малыш". Так что... ты не сбегай больше, как она, ладно? - И смотреть, как ты из-за меня мучаешься? – Вновь вернувшись к болезненной для себя теме, Ви попытался выбраться из объятий, но Вик ему не позволил. Руки сжались только крепче, так, что телу становилось почти так же больно, как было душе. – Это же невыносимо! - Как и мне невыносимо видеть твои мучения. Послушай, нам обоим будет хреново в любом случае. Тебе не кажется, что гораздо лучше, если нам хоть иногда не будет хреново?       Ви замер. Слышать подобные слова от Виктора было так непривычно, но они так отлично дополняли то, что тот уже сказал и сделал сегодня. Когда Вик успел так изменить свое видение их затруднительного положения? Дойти до такой стадии понимания и смирения?       Впрочем, логично. Они не виделись месяц и рипер, в отличие от Ви, похоже, использовал это время, чтобы хорошенько всё обдумать. Даже сам факт этого радовал, дарил надежду, но всё же... - Ты на самом деле этого хочешь? - Да, – ответил Вик без тени сомнения. – И Мисти, и Алехандра тоже. Не мне это говорить, но раз уж сам называешь нас своей семьёй, переставай убегать и позволь нам хоть чем-то помочь.       Ви совсем потерял дар речи. У него даже в глазах защипало. Неужели и Вик, и Мисти, и мама Уэллс?.. Неужели его прекрасная и несбыточная в его положении мечта о семье оказалась не такой уж несбыточной? Похоже на то. Всё, что ему теперь было нужно, это не проебаться.       Винсент тяжело вздохнул, решаясь, и наконец-то позволил себе расслабиться, утыкаясь носом в плечо Виктора. - Ладно... - Не слышу. - Я больше не буду гаситься, как мудак. - И сегодня же позвонишь сеньоре Уэллс! - Да... ма-ам.       Виктор усмехнулся. Его позабавило это "ма-ам". Ну, пусть так. В конце концов, было бы куда более неловко, учитывая характер их отношений, если бы Ви называл его папочкой. Даже в шутку.       Он отстранился от молодого наёмника и одобрительно потрепал по рыжим волосам. - Молодец, хороший мальчик. А знаешь, что полагается хорошим мальчикам?       Ви бросил на него хитрый взгляд. - Пиво? - В точку.       Бутылки ещё не успели нагреться, и скоро тишину клиники нарушило шипение и металлический лязг открывающихся крышек, почувствовался божественный терпкий аромат качественного стаута.       Виктор развалился на диване. Ви присоединился, не потрудившись надеть футболку и с удовольствием впитывая обнаженной кожей тепло мускулистой татуированной руки, обнимавшей его. Может, бухать перед рабочим днём и не самая умная затея, но что насквозь хромированному наёмнику, что опытному риперу одна бутылка пива — это просто ни о чём.       Оба молча пили, вымотанные разговором, тяжелым для них, людей, не привыкших говорить о чувствах словами, зато привыкших прятаться или убегать. Им ещё предстояло измениться, при том, что шанс, что это в будущем имело бы смысл, был столь же мал, как и шанс Ви на выживание. Но этого хотел Виктор, и Винсент не мог ему отказать.       Он позволил другому диктовать условия, оставил за ним последнее слово. И как ни странно, оказалось, что делить ответственность с кем-то было не так уж плохо. Камень на душе ощущался теперь значительно легче.       В голове стало непривычно пусто, и в этот раз в хорошем смысле. Все слова исчезли. А ведь он, думая, что это последняя встреча до дня Икс, так много хотел сегодня сказать. О наследстве, о Милитехе и Арасаке, о необходимости следить за ситуацией и не упустить момент, когда ещё можно будет относительно безопасно уехать из города... Ви всё надеялся, что сможет убедить Вика уехать. Либо с ним, либо одному — с Мамой Уэллс и Мисти в одной руке и урной с его прахом – в другой. Как бы ни хотелось остаться, как бы ни было трудно. Главное, чтобы уехал.       Вик тоже питал некоторые надежды. По иронии, возможно, даже большие, чем Ви. После всех невероятных вещей, которые произошли с одним и тем же человеком, Вика не покидало предчувствие, что даже такой смертельный недуг можно победить. И если такая возможность есть, Ви ею обязательно воспользуется. У кого, как не у без пяти минут короля Посмертия есть подобные опции? Ну, а после этого... После этого Виктор надеялся убедить Ви бросить эту работу. Да, по-своему любимую, прибыльную, но опасную.       В своё время Вик отказался от попытки стать легендой и остался доволен выбором простой тихой жизни. Ви, похожий на него, так же предпочитавший простоту и чуравшийся роскоши, легендой всё же стал. Да, это получилось по большому счету спонтанно, в процессе достижения благих целей. Но сможет ли он потом отказаться от того, что с таким трудом получил, и не развратят ли его деньги и власть? Оставалось пять месяцев на то, чтобы это выяснить.       Да, целых пять месяцев неопределённости. Но в то же время — пять месяцев жизни. Может больше, если Ви продолжит сражаться, не потеряет свою потрясающую волю к борьбе. Виктор знал, что сделает всё, чтобы помочь Винсенту её сохранить.       И им не нужно было поднимать важные вопросы прямо сейчас. Потому что, несмотря ни на что, пусть даже пока и на такой небольшой срок, у них теперь было будущее. - Малыш…       Рипер ласково мурлыкнул, наклонив голову и поцеловав рыжую макушку. Его пальцы проскользили по обнаженной спине, поглаживая, чувствуя, где настоящая кожа меняется на синтетическую там, куда он ставил импланты; считая органические позвонки, перескакивая выше, очерчивая искусственные выступы Керезникова; забираясь дальше, под волосы, скрывающие покрытый шрамами затылок, и почесывая его коротко остриженными ногтями. Ви подался навстречу прикосновениям, полуприкрыв глаза и хрипло бурча, будто большой довольный пёс. Чистый кайф. Ничто не сравнится с руками умелого врача.       Сам наемник едва ли мог доставить столько же удовольствия простыми касаниями. Но Вик всё равно только шире улыбнулся, когда Ви, отставив пустую бутылку, дотронулся до его щеки. Много лет прошло с тех пор, как кто-то касался его лица иначе, чем обычным или же упакованным в боксерскую перчатку кулаком. Не то, чтобы он вообще поставил на себе крест в плане отношений, просто ему это всё было не нужно. До появления правильного человека, как оказалось.       Такого, кому он позволил тронуть шрам на подбородке, провести пальцем непрерывную линию между родинками и самыми заметными веснушками, а потом бесцеремонно стянуть с него очки; С изяществом выгнуться назад через подлокотник дивана, будто с целью только положить ценную оптику на ближайший столик, а вовсе не демонстрируя красоту и гибкость своего полуобнаженного тела; Глядеть потом так невинно... И всё это – давя наглую улыбку на ровных аккуратных губах. Губах, которые уже в следующее мгновение раскрывались навстречу требовательному голодному поцелую с привкусом хорошего стаута.       Они долго целовались, плотно прижимаясь телами, переплетаясь пальцами, упиваясь друг другом и стремясь заполнить пустоту в душе, образовавшуюся после месяца разлуки. Это было так хорошо и правильно, что казалось, будто их спор ранее был лишён всякого смысла. Они были обречены в момент, когда Ви разрушил стену между ними тем первым отчаянным поцелуем в мегабашне H10. Или, быть может, когда Виктор увидел его на ринге в Пасифике. Или, что ещё более вероятно, в тот день, когда Джеки Уэллс привёл в клинику тощего рыжего щенка по имени Винсент.       Может, это и была пресловутая, судьба? Они оба не верили в такие вещи, но они оба знали ту, что понимала в вопросе судьбы и тонких материях гораздо больше. - Вики-и!       Приятный женский голос, сопровождавший зов деликатным покашливанием, прозвучал как гром, среди ясного неба. Парочка, столь увлеченная любовью, что не услышала ни противный скрип решетки, ни громкий стук каблуков по бетону, всполошилась и имела теперь такой вид, будто её застали на месте преступления. - Не хотела вам мешать, но Вики, у тебя приём через десять минут. - Мисти… – просипел красный, как рак, Виктор, тяжело дыша и оттягивая пальцем ворот футболки, то ли от жары, то ли от смущения. Определённо, он не был готов к тому, чтобы Мисти всё узнала таким образом. Бросать на Ви многозначительные взгляды с просьбой о помощи было бесполезно, тот был смущен не меньше, да ещё и трясся от смеха. – В общем, мы тут это... немного... - Да, вот это самое. Немного... – хрипло попытася поддержать его наёмник.       Мисти лишь скрестила руки на груди и покачала головой с улыбкой многомудрой, многоопытной женщины. - Ви, Вики, я могу сказать только одно: Наконец-то! Вик закашлялся, а голос Ви, все ещё хриплый, звучал придушенно. - Так ты... знала?       И когда девушка в ответ красноречиво подняла бровь, Винсент вспомнил вдруг слова Джеки. "Мисти знала. Она всё знала". - Ну разумеется! Хотя, мне кажется, знали все, у кого есть глаза.       Повисшая тишина в купе с выражением лиц обоих мужчин и их странными неловкими переглядками были лучшим ответом. О, был бы тут Джеки, он бы ввернул несколько весёлых острот на тему! Но ей было достаточно и маленькой шпильки. Слишком уж часто приходилось чистить энергетику в клинике и ещё чаще — беспомощно смотреть на забитые чакры и покореженную ауру этих двух страдающих друг по другу тугодумов. Она была рада за них и спокойна за будущее. Развилка, которую показали карты, разрешилась благоприятным образом. И теперь всё будет прекрасно. - Клиент уже здесь, пьёт чай в Эзотерике. Десять минут, Вики, – напомнила Мисти, прежде, чем уйти, подходя к дивану и забирая пивные бутылки. – Кстати, прекрасная рука, Винсент. Он был бы доволен. - Он бы обозвал меня позером, – улыбнулся Ви вслед девушке и нехотя выбрался из-под теплого бока Виктора, вставая и направляясь к столу со сваленными в кучу вещами. – А я бы его нахер послал. - Высокие отношения, – с усмешкой прокомментировал рипер, тоже поднимаясь и стараясь переключить мысли с приятной тяжести внизу живота на предстоящую операцию.       Ви одевался. Майка "Самурай" с жетонами Джонни и амулетом Мисти, Синий Клык на позолоченном ремне, La Chingona dorada в кобуре на груди, Malorian у бедра, и люминесцентная красная панкуха образца 40-50х годов для завершения образа — и вот, юный без-пяти-минут-король Посмертия готов к новым свершениям. Сдвинув рукава повыше, чтобы было видно как можно больше сверкающего серебром хрома, Ви последний раз бросил довольный взгляд в зеркало и пошагал в сторону выхода.       Виктор, уже успевший подготовить инструменты и занятый калибровкой риперской перчатки, собирался дежурно пробурчать что-нибудь на прощание, когда почувствовал тепло чужого тела, прижавшегося к спине. Серебряная рука легла на пряжку его ремня, а органическая, одновременно с тем, как Ви, поднявшись на носках, прижался влажными губами к выступавшему позвонку на шее, крепко сжала его ягодицу. - Ви-и! – ахнул Вик с неожиданно высокими нотками в голосе, по телу его прошла ощутимая крупная дрожь. - Ого! Не знал, что ты можешь так громко, – Ви усмехнулся ему в загривок и поцеловал снова. – Давай ещё разок? - Ви, мне надо работать! Неужели тебе больше нечем заняться? - Ну, есть чем, – уныло протянул наёмник и насупился. – Нужно найти и расколоть одного пиджака, чтобы потом чумбы смогли эффективнее бла-бла-бла ебать Арасаку... - Ну вот и займись. А я... жду тебя где-то в десять. Так что придётся тебе уложиться. Давай-давай, иди уже, Винни Сильверхенд!       Недовольно пробурчав что-то, похожее на "ну лаа-аадно", молодой соло наконец-то покинул подвал, поправляя на себе излишне тесные штаны, пытаясь переключиться на рабочий лад и ещё на лестнице начиная набирать номер Мамы Уэллс. Подлец оставил риперу считанные мгновения до прихода пациента, чтобы прийти в себя.       Будто у Вика до этого было недостаточно причин считать минуты до встречи. Хорошо, что ушёл, а то не ровен час, пришлось бы вообще закрывать клинику. Обошлось. Впрочем, что-то подсказывало, что вечер в итоге пройдёт не в Посмертии и вовсе не за обсуждением покойного рокера.       Если так, то их отношения начинали развиваться слишком стремительно. Но не то, чтобы он сам о таком не думал... Учитывая неутешительный диагноз Ви и бездарно просранные шансы ранее, может, оно было не так уж и плохо. Виктор имел право сколь угодно считать себя старым и уставшим, старомодным даже. Истиной же являлось то, что неуемная энергия молодости Винсента передавались и ему, разжигая яркое пламя на давно уже мирно тлеющих углях.