Этому парню нужна терапия!

Стоял солнечный полдень, птицы щебетали в своих гнездах, неподалеку весело журчал ручей – все звуки природы пели вместе, создавая мирную мелодию. Действительно это был прекрасный день. Молодой Ву мягко пробирался на кухню через отцовский монастырь. Не было ничего лучше, чем начать такой хороший день с чашкой горячего чая! Хотя, честно говоря, он чувствовал себя так каждое утро, хорошее оно или нет. Открыв дверь из рисовой бумаги, Ву увидел своего брата, сложившего голову на скрещенные руки на кухонном столе. «Что ж, кажется, не у всех начало дня было легким», подумал он. Наклонившись, он взъерошил каштановые волосы брата. – Ты в порядке? – Кажется, что каждая клеточка моего тела самоуничтожается, но так я в порядке, - прошипел Гармадон, ссутуливая плечи. – Прости, - Ву быстро убрал руку и пошел к плите, чтобы поставить воду. Вздохнув, младший начал обдумывать положение брата. Это все вина Ву. Если б тогда он пошел и забрал катану сам, Гармадону не пришлось бы так страдать. Или, может, если б они сказали отцу о том, что потеряли его меч. Конечно, братьям пришлось бы столкнуться с гневом отца или худшим разочарованием, но даже тогда это было бы быстрее, чем те долгосрочные последствия, с которыми они столкнулись! И теперь дорогой брат Ву должен был жить всю жизнь с проклятым ядом, который течет по его венам, медленно меняя его в кого-то, что-то, Ву боялся, не сможет понять. Не говоря уж о том, что Ву на девяносто восемь процентов был уверен, что змеиный яд свернул кровь, поэтому то, что Гармадон до сих пор жив – уже чудо. На лице мастера Созидания растянулась улыбка. Опять же, Гармадон всегда был стойким. Казалось, ничего не могло надолго сдержать его, если вообще могло вывести из строя! Непреклонный Гармадон – тот, кого Ву был горд звать своим старшим братом. Хотя сейчас он точно не выглядел непреклонным... Мастер Разрушения все еще сворачивался калачиком возле стола. Его большое, но все еще не до конца сформированное тело прижалось к относительно небольшому столу. Широкие плечи все еще сутулились, пусть и не так сильно, как когда Ву растрепал его волосы. Болезненно бледные руки больше не сжимали черные длинные рукава, но теперь оставляли зарубки от ногтей на древнем столе. Ву мельком подумал, что отец разозлиться на него за это. Внезапный пронзительно-высокий свист вырвал его из мыслей. Повернувшись к плите, Ву налил обжигающе горячую воду в свой любимый чайник, из которого он предпочитал пить чай. Ву сел с противоположной стороны стола и сказал: – Я сделал чай. Ему еще нужно настояться, но я был бы рад налить и тебе чашечку. Гармадон глубоко вздохнул и поднял взгляд: – Брат, у меня многое накопилось, и я заставлю тебя это выслушать. Ву моргнул и слегка наклонил голову: – Я сделал что-то не так, или я просто единственный человек, который будет долго слушать тебя? – Позже. – Ох, хорошо. – Итак, я тут подумал– – А, оу, это всегда плохо заканчивается, - усмехнулся Ву. Гармадон пристально посмотрел на него, янтарные глаза слегка покраснели. Ву отступил и извиняюще улыбнулся: – Извини, продолжай. – Итак, я подумал... - Гармадон взглянул на Ву, тот кивнул –...Есть возможность, что яд Поглотителя не сделает меня злым. – Правда?! – Ага. У нас есть доказательства того, что он вредит мне, но нет никаких веских доказательств, что оно превратит меня во «зло», - Гармадон сделал кавычки в воздухе. – К тому же, что вообще «сделать злым» значит? – Подожди, - Ву замолчал на секунду с неуверенным видом. – Но у нас в каком-то смысле есть. Не пойми неправильно, я более всего хочу, чтоб ты оказался прав. Но у нас есть доказательства. Как твои неожиданные скачки настроения, твои глаза становятся красными, когда ты злишься, и твои моменты полной апатии. И это не говоря уже о словах отца. Гармадон поднял один бледный палец и стал отсчитывать: – Первое, я прохожу через половое созревание, к тому же у меня странная биология тела – конечно, будут скачки настроения. Второе, опять же, странная биология: может быть О́ни меняют цвет своих глаз, когда злятся! Третье, это не апатия. Я просто слишком устал беспокоиться обо всем. – Не беспокоиться о вещах это и есть апатия. – Не важно. Четвертое, отец ненавидит меня, так что я ему не доверяю, - окончил свою речь Гармадон, показывая уже четыре пальца. – Подожди, как это вообще доказывает превращение меня во зло? Это возможные симптомы яда, да, но кто сказал, что это что-то доказывает? Кроме того, я уже говорил тебе: мораль – изменчива. Твое добро может быть злом для меня и наоборот. – Но отец говорил... - Ву вновь замолчал, а затем вздохнул. Может, Гармадон прав... Но это означает сомнения в отце, я не могу так! Отец всегда прав. Правда же? Но что если в этот раз он ошибся? Что если Гармадон не станет злым и единственная вещь, о которой нам нужно беспокоиться, это проблемы с физическим здоровьем из-за действия яда? Что если... Ву вновь вздохнул, налил себе чаю и отхлебнул. Ой ой ой!! – Ладно, не стоило этого делать, - пробормотал он. – Да похрен, что думает отец! Мне плевать на то, что он говорил! - воскликнул Гармадон, быстро наклоняясь к брату, Ву инстинктивно отклонился назад. – Он ненавидит меня, и я думаю, что он хочет от меня избавиться! Почему еще он бы не использовал свои силы божьи, чтобы сделать противоядие! Так же быстро Гармадон ткнул пальцем Ву: – И только посмей сказать, что он пытался. Черта с два он пытался! Потому что если он способен сделать тебя и меня, и всех людей Ниндзяго, он должен быть способен создать жалкое противоядие, чтобы спасти своего умирающего сына! Но он не сделал, - прошипел Гармадон, поднимая руки в бессилии. Глаза становились все краснее и краснее. – И даже хуже, вместо того, чтобы сделать это самостоятельно, он решил отправить нас в этот квест, чтобы найти что-то, что может меня вылечить! Вот что я имел в виду под «избавиться от меня». Он, скорее всего, ожидал, что я помру в этом путешествии. Он, наверное, выигрывал себе время, ожидая, пока яд убьет меня, вместо того, чтобы убить меня самому. Потому что если твой старший сын умрет от болезни, это будет звучать лучше для людей, чем слышать, что он был убит. Как будто людям вообще интересно! Черт, я уверен, что они обрадуются, узнав, что я мертв, зная, что им не нужно больше прятаться! Демон подох! Злой сынок Первого Мастера Кружитцу наконец-то ушел в Мир Проклятых, откуда его несчастная душа и вылезла! Гармадон начал трястись, его глаза пылали алым. Защипали слезы. – И-и я знаю наверняка, что отец ненавидит меня. Это и есть причина, по которой он никогда не слушает меня! Почему он винит меня даже в том, чего я не совершал! Почему он не пытается выделить время на меня. Почему впервые, когда мне стало настолько плохо из-за яда, что я не мог встать с кровати или пошевелиться, он возложил на тебя ответственность позаботиться обо мне. Почему он зовет собственного сына злом! Именно это – причина, почему он будет более, чем счастлив дать мне умереть. Потому что он сможет создать лучшего Мастера Разрушения! Лучшего сына! Того, который не унаследует столько черт О́ни. Того, который делает то, что ему говорят и послушно сидит под каблуком. Сын... К-который не похож на меня даже немного... И-и-и... - Гармадон всхлипнул. – И единственный, кому будет не плевать на мою смерть, это ты... Ву подскочил с места и крепко обнял брата. Гармадон зарылся лицом в плечо Ву, пытаясь подавить свои всхлипы. Раскачиваясь из стороны в сторону, Ву выводил круги на спине брата. Брата, который сейчас цепляется за него, как будто от этого зависит его жизнь, сжимая рубаху Ву до такой степени, что когти проделывали маленькие дырочки в ткани. Но Ву было плевать – ему нужно было успокоить брата. – Эй, эй, это всё неправда. Отец действительно любит тебя, хочет, чтобы ты был рядом. Если бы он не хотел, почему позволил бы жить в монастыре, почему у тебя все еще были бы твои силы? Отец бы ни за что в жизни не хотел твоей смерти. Он любит тебя, правда любит. И да, окружающие деревни, может, боятся тебя, но я обещаю, что есть сотни людей где-то, ожидающие познакомиться с тобой! Ты чудесный сын и еще лучший брат, и нет ничего плохого с тобой, будучи больше О́ни, чем драконом. Гармадон поднял изучающий взгляд на Ву. Его все еще кроваво красные глаза искали малейший намек на ложь. Но не смогли. Либо то, что сказал Ву, было правдой, либо, скорее всего, Ву искренне верил, что это правда. Гармадон расслабился и позволил младшему брату вытереть пару слез перед тем, как отвернулся и вытер остальные самостоятельно. Это было бесполезно: больше слез лилось из глаз. Гармадон сдался и снова уткнулся в плечо Ву. – Я верю тебе. – Хм? - Гармадон чуточку приподнял лицо. Ву повернулся, чтобы взглянуть брату в глаза. – Насчет того, что яд не превратит тебя во зло. – Оу, спасибо, - пробормотал Гармадон. – Можешь прекратить гладить меня? Мне все еще больно и движения только усугубляют. Мы можем обниматься, просто... В общем, ты понял. – Верно, прости, - Ву остановился, взглянул на свой чайник и вернул глаза на брата. – Чаю? Все еще должен быть теплым. Гармадон издал нечто похожее на смех: – Конечно. Ву налил в две чашки воды одной рукой и протянул чашку, продолжая обнимать брата: – Вот. Люблю тебя, братишка. Губы старшего слегка улыбнулись: – Тоже люблю тебя, братец. И спасибо, что выслушал. – Конечно, в любое время.