Наказана

Блэр бежала со всех ног, почти выплевывая легкие на ходу. Слизеринка путалась в собственных конечностях, надеясь не расшибить головешку о каменную кладку школьных дорожек. Ученики смазывались в одно сплошное грязное пятно, которое считывалось боковым зрением чисто для подстраховки. Стоун опять опаздывала. Юбка сбилась на бок, рубашка почти вылезла из-за пояса, а галстук, даже стянутый, мешал и почти раздражал нежную шею. От частого и громкого дыхания глотка пересохла и требовала хоть немного жидкости. Но даже это не остановило студентку возле питьевого фонтанчика, ведь она не видела ничего, кроме конечной цели. Рука слишком сильно впечаталась в деревянную тяжелую дверь, на ходу открывая ее, и запястье неприятно заныло от резкого удара. Наконец-то остановка. Только сейчас Блэр отчетливо почувствовала, как бешено колотится ее сердце. Бледные руки дрожали, ноги вмиг стали ватными, а пульс стучал даже в зрачках, заставляя изображение перед девушкой прыгать, будто она была под какими-то галлюциногенными препаратами. Время застыло, на фоне тихо скрипнула и глухо ударилась о косяк тяжелая дверь, уведомляя о том, что класс опять закрыт. Впереди некто махнул палочкой, и аудиторию будто погрузили в вакуум, отрезая всех находящихся внутри от внешнего мира. Он сидел в кресле декана, вальяжно развалившись, будто на троне. Край губ слегка дрогнул, придавая лицу хищный оттенок, от которого у Блэр часто в жилах стыла кровь. Сэллоу, облокотившись на стол, провел большим пальцем по подбородку и вздохнул.       — Опять опоздали, мисс Стоун, — наигранно обреченно произнес он, слегка наклонив голову вправо.       — Профессор, я… — выступила студентка, но Себастьян поднял руку, давая понять ученице, что он сыт по горло ее оправданиями. Колотящееся сердце упало в низ живота, оставляя после себя ледяную дорожку липкого страха. Блэр хотела бы сказать, что ее задержали, что она не специально заставляет Сэллоу ждать уже который раз, но, по понятным причинам, Себастьян не стал бы слушать очередные отмазки.       — Двадцать пять минут, мисс Стоун. — Медленно проговорил профессор, делая акцент на каждом слове. — Сегодня вы поставили рекорд. Его хищный, холодный голос заставил слизеринку дрожать, как осиновый лист на ветру. Девушка сцепила зубы, осознавая вину и мысленно молясь всем Богам, только бы Сэллоу был милостив к ней.       — Язык проглотили? — Густая бровь взметнулась вверх, будто издевательского тона было недостаточно. Но Блэр упорно молчала, считая, что все сказанное может быть использовано против нее же. Никакого Протего не существовало от сверлящего темного взгляда Себастьяна Сэллоу. Он уже нагло ухмылялся, распаляя внутри юной ведьмы не то чистый ужас, не то темное вожделение. В голове шатена судорожно крутились шестеренки, пытаясь придумать, как сделать положение Блэр еще более неловким. Не этим ли занимаются учителя на протяжении всей своей жизни? Тяжелый профессорский вздох всколыхнул воздух, когда Сэллоу встал из-за стола, обошел его спереди и сел на край. Блэр опустила глаза еще ниже, мысленно отрезая себя от всего происходящего в аудитории. Вязкая горькая слюна наполнила рот. Все, что оставалось слизеринке — принять свое шаткое положение, где в пропасть ее столкнуть могло что угодно, сказанное профессором.       — Подойдите, мисс Стоун. Голос низкий, хриплый, опасный. Он свел с ума не одну студентку, а сейчас пытался взять под контроль самую непослушную и необузданную из них. Непривычная сладкая дрожь ожидания разлилась по телу Сэллоу, когда слизеринка медленно двинулась к его рабочему месту. Она, словно кролик, медленно приближалась к удаву, понимая, что идет на верную смерть, но без всяких сил остановиться и убежать. Сэллоу медленно вдыхал напряженный воздух, чувствуя как собственная грудная клетка подрагивает от удовольствия. Блэр шла как на эшафот, все отчетливее ощущая душный сладкий запах. Она кончиками волос считывала опасность исходящую от него, но не могла противиться непонятной влекущей магии. Ученица упорно смотрела только себе под ноги, отвергая любую возможность поднять затуманенные глаза на профессора. Позади осталась одна парта, вторая… В пяти шагах от Сэллоу слизеринка остановилась, наотрез отказываясь находится…       — Ближе, — приказал властный голос, прерывая мысли студентки. Внутренние органы сжались. Стоун вдруг почувствовала себя так нелепо рядом с этим энергетическим ярким пятном, которое затягивало девушку в пучину, подчиняя себе ее мысли, решения и желания. Правая нога сделала один шаг вперед, умоляя пространство расшириться и отдалить ее от Себастьяна.       — Еще. Принятие. Каблук левой туфли двинулся вперед, царапая пол и издавая отвратительный скрипящий звук. Расстояние сократилось. Бледные щеки слизеринки уловили на себе горячий воздух, покинувший секунду назад легкие Сэллоу. Захотелось поморщиться и стряхнуть эту влажную паутинку, но Блэр сдержалась, пытаясь не делать лишних движений.       — Поднимите глаза, мисс Стоун, — почти прошептал шатен, прекрасно осознавая то, что слизеринка его слышит. Дрожащие ресницы почти с вызовом взметнулись вверх, меняя картинку перед глазами. Конечно же Блэр не смогла смотреть в стену позади Сэллоу, ведь он, как яркий свет, притягивал ее взгляд, словно мотылька. Сердце опять пропустило удар… а потом еще один и еще… возможно даже остановилось. Себастьян скрестил руки на груди. Его белая рубашка пошло обтягивала мышцы, демонстрируя рельефные сильные плечи. Верхние пуговицы были расстегнуты, что позволяло Стоун скользнуть взглядом по крепкой шее. Сильная четкая линия челюсти гуляла от того, как Себастьян сжимал зубы, точно хищник, представляющий что уже пережевывает свою добычу. Его наглая и внезапная улыбка выбила оставшийся воздух из груди слизеринки.       — Профессор… — сухими губами прошептала она, едва держась на ногах от засасывающего в пучину ожидания. Сэллоу хмыкнул и оттолкнулся от стола.       — Вы же понимаете, Блэр, что за опоздания я вас по головке не поглажу, — парень двинулся вперед, приближаясь к слизеринке, — вы талантливая ученица, хороший будущий зельевар, но ваша дисциплина просто выводит меня из себя. Профессор остановился в шаге и расстегнул пуговицу на правом манжете. Ловкие пальцы вмиг подогнули белую ткань, закатывая ее до локтя. Аккуратный валик приковал все внимание ученицы, пока она не скользнула по крепким предплечьям, которые полностью были усыпаны игривыми веснушками. Контраст этой милой черты на фоне опасной ауры Сэллоу начинал подкашивать и так ватные ноги ученицы. Казалось, будто ее обманывают у всех на глазах, а она все никак не может разгадать простейший фокус. Выпуклые вены, будто маленькие подкожные змеи, опоясывали руки Себастьяна, до безобразия быстро разжигая в голове Стоун самые неприличные сцены с их участием. Как быстро потерялся барьер «учитель — ученица».       — Блэр, — выдохнул Сэллоу, принимаясь за второй манжет, будто обсуждал с ней погоду, — ты наказана.        Слова сорвались с губ вместе со сладким запахом жженого сахара, окутав разум юной ведьмы, одурманивания взбалмошные мысли, превращая их в тягучую вязкую смесь перемолотых стебельков одуванчика.       — Как тебе еще доходчиво объяснить? — продолжил Себастьян, покидая зону комфорта слизеринки, давая ей возможность вдохнуть свежий воздух без примесей сладкого яда. — Что мне сделать, чтобы ты перестала меня расстраивать? Он двинулся обратно к столу, обманчиво позволяя Блэр расслабиться. Будто знал, что как только вздох облегчения сорвется с влажных девичьих губ, его внезапный удар принесет еще больше сладкой боли, от чего Сэллоу довольно зажмурился.       — Подойди, — профессор развернул голову в пол оборота, окидывая скупым взглядом ученицу. Внутренняя борьба была проиграна задолго до этих слов. Блэр, игнорируя дрожащие коленки, направилась к рабочему месту декана. Полшага разделяло ее и Сэллоу, как он обхватил запястье девушки и резко потянул ее ближе к столешнице. Стоун почти врезалась бедрами в край стола, заваливаясь на руки. Горячие пальцы Себастьяна обожгли кожу, точно оставляя на ней клеймо.       — На сколько минут вы опоздали, мисс Стоун, — будничным тоном спросил Сэллоу, — напомните мне?              — На двадцать пять минут, — прошептала слизеринка, пряча глаза.              — Это существенное опоздание, согласны? Сэллоу обошел ученицу, почти пристраиваясь сзади нее, оценивая своими жадными глазами тело Блэр, которое заметно подрагивало от его голоса, от его тона и его приказов.       — Соглас-на… — голос слизеринки сорвался на последнем слоге, с головой выдавая ее волнение, и Себастьян едва сдержал за зубами удовлетворительный стон. О какой храбрости и стойкости могла идти речь, когда она расстраивала Сэллоу? Блэр прекрасно знала, что ее ждет, догадывалась, она уже была согласна выполнить любое поручение, вынести самое жестокое наказание, только бы Сэллоу сказал, чего именно хочет его воспаленный мозг. Но Себастьян был искусным палачом, он выжидал, томил девушку в собственном страхе, растягивая удовольствие. Каждый тихий всхлип проникал под кожу профессора, он упивался им, наслаждался, будто опиумом, не спеша заносить острый топор над приговоренной.       — Наклонись, — вдруг прошептал он, и колени слизеринки подкосились.              — Профессор… — жалкие попытки уберечь себя от казни были пресечены на корню.              — Наклонись, я сказал!        Голос не терпящий возражений. Блэр сжала зубы и медленно подалась вперед. Щека мягко опустилась на стол. Сердце вдруг запуталось, сбиваясь с ритма, гуляя по телу, выискивая выход. Но его не было.       — Ноги.        Стоун уже не задавала лишних вопросов. Она знала. Правая нога немного съехала в сторону, и тело сжалось, когда девушка почувствовала на ягодицах грубые пальцы.       — Считать будешь в обратном порядке, поняла?        Не вопрос. Утверждение. Стоун рассеянно кивнула, понимая, что Сэллоу плевать на ее согласие. Он и так уже все решил для себя. Грубые руки подхватили край юбки и затолкали его за пояс, оголив ягодицы слизеринки. Холодный воздух мазнул по горячей коже, заставляя поежится. Душа будто покинула тело и стала наблюдать со стороны. Сэллоу упивался распятой на столе ученицей, опять заставлял ее ждать, зная как невыносимо это для маленькой, стыдливой девочки. Кончики пальцев коснулись бедра Блэр, и она сжала руки в кулаки, поборов желание оттолкнуть чужую ладонь от собственного тела. Сэллоу не спешил, поглаживал выпуклые части, царапая короткими ноготками кожу, вызывая мелкие мурашки в местах, где гуляли его пальцы. Рука сместилась ближе к центру, к влажному белью. Невесомое касание между ног по напряженной плоти и Блэр, не выдержав, резко выдохнула лишний воздух. Громкий шлепок внезапно разорвал тишину, смешиваясь с девичьим криком.       — Двадцать пять… — заскулила слизеринка, обратно опуская взметнувшуюся голову на стол.       — Умница… — шепотом похвалил Сэллоу, поглаживая красный след от собственной ладони. Взмах руки и звонкий звук опять заставил Блэр вздрогнуть.       — Двадцать четыре… — прошептала она, до крови кусая губы. Себастьян очертил красное пятно на ягодице указательным пальцем и хмыкнул.       — Какая нежная кожа, — промурлыкал он, — я надеюсь у тебя есть в закромах бадьяновая мазь. Уводя мысли Блэр на секунду в другую сторону, Сэллоу замахнулся, и очередной шлепок заставил ученицу взвизгнуть.       — Двадцать три… — захныкала она, закусывая свои тонкие пальцы, в попытках закрыть рот.       — Ну-ну, — поспешил успокоить ее шатен, поглаживая второй рукой по волосам с примесью платины, — не нужно, ты ведь знаешь, что заслужила. — На улыбке проговорил он. — Но я могу сделать наказание более приятным для тебя, хочешь? Опять вопрос не требующий ответа. Пока правая рука поглаживала воспаленную кожу на ягодице, посылая мурашки по всему телу, вторая опустилась между ног слизеринки. Легкое нажатие заставило Блэр сделать медленный вдох. Грубые пальцы прочертили линию на мокром пятнышке.       — Я смотрю тебе уже лучше… Тогда продолжим. Шлепок. Стоун зажмурилась от боли, даже пальцы на ногах поджались от силы удара.       — Профессор, — на выдохе проговорила Блэр, — это слишком…              — Слишком «что»? — перебил ее Сэллоу. — Слишком больно? Слишком откровенно? Ты знала, что можно отложить все свои дела и явиться вовремя, но почему-то не соизволила включить свой маленький мозг и предугадать последствия. Шлепок. Тихий скулеж заставил Сэллоу закатить глаза от удовольствия.       — Двадцать два… — обреченно произнесла Блэр.       — Я ведь не хочу тебе зла, — елейным голосом, — все это во благо науки и дисциплины. Ты еще скажешь мне спасибо, Стоун. Внезапно грубые пальцы профессора зацепили резинку белья и медленно потянули вниз.       — Профессор… — запротестовала слизеринка.       — Лежать!       — Но…       — Ты слышала меня? Ледяной тон будто пришпилил студентку обратно к столу. Холодный воздух аудитории нежно коснулся влажных лепестков. Оголенная часть затрепетала в предвкушении ласки, и Себастьян не подвел. Пальцы коснулись половых губ, медленно скользя вокруг напряженной плоти. Блэр очередной раз закусила губу, сдерживая предательский стон. Касания руки были невесомыми, ласковыми, на контрасте с резкими шлепками казались наилучшей наградой за терпение. Но не стоило расслабляться слишком рано. Вторая рука, покоившаяся на ягодице, оторвалась и с размаху заехала по ней, вырывая очередной крик из девичьего рта.       — Двадцать один…       — Хорошо, умничка, — похвалил Сэллоу извращенную выдержку студентки. Правая рука опять начала вырисовывать круги на красных следах. Кожу будто обожгли огнем и каждое касание превращалось настоящую пытку. Чувствительная плоть отзывалась на ласку, но постоянно находилась в ожидании боли.       — Ускоримся? — хмыкнул Сэллоу и даже не дал девушке времени на обработку информации, как его рука нанесла три внушительных удара.       — Нет! Пожалуйста! — взвыла Блэр, поднимаясь и хватаясь руками за ладони Себастьяна. Но тот быстро уложил ее обратно, прижимая корпусом трепыхающееся тело к столешнице .       — Считай… — шепот обжег ухо слизеринки и спазмом отозвался между ног. Стоун тяжело дышала, все еще чувствуя как пылает ее кожа. Почему это изощренное наказание казалось сейчас ей таким правильным? Когда ее успели сломать и поставить в такое положение?       — Двадцать, — сквозь зубы, — девятнадцать, восемнадцать…       — Во-о-от так… — ухмыльнулся Сэллоу и вмиг скользнул пальцами между ног слизеринки, на ощупь определяя дрожащий и жаждущий комочек нервов. — Я думаю, ты заслужила небольшую награду. Скользкое движение пробежалось острым импульсом по телу юной ведьмы. Сэллоу все еще прижимал тело ученицы к рабочему столу, жадно оглядывая половину лица Стоун, которая раскраснелась в процессе наказания. Было ли это от злости или от похоти, он не спрашивал, прекрасно зная, что все эти чувства можно смешать между собой и получить невероятно-приятный результат. Средний палец развел горячую кожу, надавливая на клитор и скользя по нему круговыми движениями. Блэр до боли сжала губы зубами изнутри, но предательский стон сорвался даже так, приводя в восторг ее палача.       — Проси еще… — горячий шепот опять обжег правую щеку. — И она не сдержалась.              — Еще… — сорвалось с губ и Сэллоу вмиг наградил ее, ускорив движения.       — Проси…       — Еще… — опять пролепетала студентка, чувствуя как начинает пульсировать ее промежность от долгожданной ласки. К среднему пальцу добавился безымянный, усиливая давление на чувствительный комок.       — Черт… — застонала Блэр, силой широко удерживая собственные колени. — Еще! Щедрость профессора не знала границ, он ласкал ученицу быстрее, но постоянно менял ритм, доводя до предобморочного состояния. Круговые движения сменялись линейными, Сэллоу превращал ласку в очередную пытку, заставляя слизеринку хныкать, выгибаться в пояснице, тянуться к его ладони. Резкий неожиданный шлепок заставил слизеринку резко податься назад, но тяжелое тело Себастьяна придавило ее намертво. Стон смешался с криком, вызывая болезненную пульсацию в штанах шатена. Себастьян сжал зубы и слегка толкнулся бедрами вперед.       — Семнадцать… — едва слышно выдала Блэр.       — Хорошо… молодец… теперь можешь кончить… — язык Сэллоу коснулся уха слизеринки, и она подалась ему навстречу, прощая болезненную пульсацию на пылающей коже. Себастьян мягко прошелся ладонью по промежности, размазывая смазку, сжал клитор между указательным и безымянным пальцами, выдавливая глубокий животный стон из тела Блэр. Его медленные движения заново разжигали пожар, заставляя хрупкое тело извиваться под ним. Он ускорялся, считывая реакции слизеринки на его ласки, углублял нажим, обостряя ощущения до предела и ощущая, как наливается кровью маленький бугорок.              — Непослушная, взбалмошная, пошлая… — толкался Сэллоу бедрами в горящую от боли ягодицу Стоун, издеваясь над собственным стояком в штанах. Дыхание Блэр, из громкого и тяжелого, резко перешло в поверхностное, давая четкий сигнал молодому профессору. Сэллоу оторвал корпус от тела Стоун и ударил по ягодице, не прекращая истязать клитор.       — Шестнадцать… — почти прохрипела Блэр. Еще удар.       — П-я-ах-атнадцать… — взвыла она проваливаясь в омут… Шлепок. И тело слизеринки взорвалось от боли и сладкой пытки, пульсируя в руках мужчины. Он опять пришпилил слизеринку к столу, надавливая на чувствительную промежность грубыми пальцами, вырывая из горла тяжелый громкий хрип. Блэр задергалась, пытаясь убрать руки Себастьяна с пульсирующего клитора, но тот издеваясь продолжал грубо ласкать девушку, упиваясь ее ранеными стонами, которые почти срывались на плач.       — Четырнадцать! — Вскрикнула она вдруг. — Четырнадцать… пожалуйста… хватит… пожалуйста… Тихий низкий смех коснулся уха и рука Сэллоу замедлила свои манипуляции.       — Какая понятливая… — губы коснулись влажной девичьей шеи, награждая лаской непослушную ученицу. Блэр окончательно сдалась на милость такому жестокому и извращенному наказанию, почти мурлыкая от удовольствия, пряча голос разума куда-то глубоко внутрь. Она чувствовала бедром как сильно разделял ее желание Себастьян. Твердая плоть просилась наружу, и когда руки профессора закопошились и звякнула пряжка, Стоун послушно закрыла глаза. Горячая головка скользнула по складкам, заставляя девушку почти что хныкать от нетерпения. В голосе Сэллоу опять послышалась улыбка:       — Ты ведь тоже этого хочешь, правда? — Горячий шёпот скользнул по позвоночнику искрящимся разрядом, приподнимая тело юной ведьмы.       — Хочу… профессор Сэллоу… Стоун даже удивилась тому каким глубоким и вожделеющим стал ее голос. От мыслей отвлекло поглаживание левой ягодицы. Правая все еще пылала от боли, но уже меньше, превращая ощущения на коже в легкое остывающее шипение. Сэллоу оторвал руку и легонько шлепнул Блэр по нетронутой части.       — Тринадцать? — Вопросительно произнесла девушка, учитывая силу удара на контрасте с предыдущими. Сэллоу низко и хрипло рассмеялся, все еще скользя членом меж половых губ. Не ответив, он мягко надавил головкой, и скользкая горячая плоть легко впустила его внутрь студентки. Слизеринка испустила тяжелый глубокий стон из легких, готовясь к новой волне удовольствия, но резкий и достаточно звонкий шлепок опять заставил ее вскрикнуть.       — Двенадцать… — покорно произнесла Стоун, уже самостоятельно насаживаясь бедрами на член профессора.       — Тебя бы пороть и пороть за то, какая ты развратная, — прохрипел тот, — соблазнительная, непослушная девочка. Себастьян запустил пятерню в волосы девушки, и та подалась ему навстречу. Кулак довольно резко намотал каштановые локоны c примесью платины и потянул на себя, заставляя студентку достаточно сильно выгнуться. Податливое тело продолжало двигаться в заданном Себастьяном ритме. Лицо Блэр было почти напротив лица Сэллоу, настолько близко, что тот не выдержав призыва раскрытых красных губ, жадно впился в них, до крови кусая и зализывая раны.       — Смотри на меня! — Оторвавшись от девушки, приказал он, и слизеринка послушно открыла глаза. Шлепок.       — Я сказал, смотри на меня! — Грозный голос заставил Блэр опять взглянуть на мучителя. — Считай.       — Одиннадцать. — Голосовые связки едва выдали слово, будучи зажатыми в неудобном положении. Шлепок. Блэр видела как жадно Сэллоу следит за ее лицом, продолжая вколачиваться в хрупкое тело. Его зрачки расширились настолько, что глаза превратились в два темных опала.       — Десять… — прошипела слизеринка, тут же срываясь на стон. Счет студентки действовал на профессора словно опиум. Он закатил глаза, и губы парня тронула кривая улыбка. Шлепок.       — Девять… Шлепок.       — Восемь… Сэллоу наращивал темп, почти что выбивая воздух из девичьего тела. Красная ягодица уже пылала от боли, но каким-то образом только обостряла приятные ощущения внизу живота.       — Еще… — прохрипела ведьма, и глаза Себастьяна расширились в немом восхищении.       — Блэр… — сквозь зубы процедил он, больно насаживая ученицу на всю длину члена. — Вдохни поглубже… — срываясь на стоны, приказывал Сэллоу, — будет быстро… Кончики грубых пальцев последний раз прошлись по красной от наказания коже, готовя ее к будущим насыщенным мгновениям. Кулак Сэллоу ослабил хватку на волосах, давая возможность студентке отдышаться и принять удобное положение. Блэр набрала полную грудь кислорода и взвизгнула от звонкой боли.       — Семь… — прохрипела она и новый удар, будто хлыстом, пришелся на ягодицу.              — Шесть… Шлепок. Обжигающая боль от очередного удара накрыла волной, и слезы брызнули из глаз Стоун.       — Пять… Шлепок.       — Четыре… Кожа пылала, будто ее содрали наждачкой и сейчас терзают крапивой по кровавым ранам. Шлепок.       — Три… Слезы катились из глаз, пока тело дрожало от вколачиваний Сэллоу. Горячая боль вдруг собралась тугим комком внизу живота, превращаясь в центр жидкого удовольствия. Девушка пальцами впилась в край стола, пытаясь удержаться на месте, так сильно бедрами разрывал ее тело изнутри Себастьян. Вдруг молодой преподаватель навалился сверху, прижимая тело слизеринки к столешнице, а его рука опять скользнула между пышных бедер, находя набухший клитор. Пальцы без лишней прелюдии жестко заскользили по кругу, добивая изможденное тело. Шлепок.       — Два-а-а-ах… — стон сорвался вместе с числом, пробивая купол слышимости громким криком. Блэр почувствовала как все ее нутро натянулось как струна. Физическое напряжение растеклось по жилам, концентрируясь между ног горячим несдержанным фейерверком. Круговые движения пальцев по влажному клитору становились более хаотичными, и тяжелый хрип в загривок подсказывал, что Себастьян сам находится на краю. Его рука последний раз взметнулась и со всей силы опустилась на раненую кожу.       — Один… Ах… Че-е-е-ерт… Себ… Девушка вздрогула и провалилась с громким стоном в сильный оргазм, чувствуя как внутри все сокращается и пульсирует. Осипший и глубокий выдох лизнул ее оголенную шею, и Сэллоу силой сжал тело студентки, двигая бедрами все быстрее.       — Блять… — ругнулся он и громко кончил, кусая девушку за худое плечо, чтобы заглушить собственные крики. Последние три толчка были медленными и глубокими. Тихий выдох сообщил ученице об окончании ее наказания, и она на улыбке закрыла глаза.

***

Холодная вязкая жидкость коснулась пылающей задницы, и Блэр недовольно зашипела.       — Прости… — тихо произнес Сэллоу, целуя девушку в шею.              — Ничего-ничего, — пригрозила Стоун, — я еще отыграюсь. — Сообщила она, морщась от того как бадьяновая мазь ложиться на воспаленную кожу.        Мужские пальцы нежно размазывали лечебное зелье по красным следам от собственных ударов, пока девушка устало валялась на столе декана.       — Ну что, теперь твоя фантазия удовлетворена, Сэллоу? — Блэр приподняла голову и вызывающе посмотрела на парня.        Тот пряча глаза под непослушной челкой, довольно хитро улыбнулся, продолжая наносить заживляющую мазь.       — У меня большой список, Блэр… — ухмыльнулся он, и Стоун дернулась, чтобы зарядить парню по башке за такую наглость, но тот, работая на опережение, схватил девушку за шею и сладко поцеловал, с каждой секундой углубляя поцелуй.       — Я из-за тебя теперь сидеть не смогу… — оторвавшись от губ парня промурлыкала слизеринка, все еще притворяясь злой и обиженной.              — Мазь хорошая… из личных запасов Гонта, так что уже через дня три сможем повторить.              — Да иди ты на хер, Сэллоу! — Рассмеялась ведьма, шлепая его по руке. — Тем более уже завтра возвращается наш настоящий декан. — Добавила она уже тише.              — А кто сказал, что наказывать тебя можно только здесь? — Наглая ухмылка будто и не сходила с лица слизеринца.              — Ой, — отмахнулась Блэр, — размазывай и пошли, а то мало ли каким хером ты накладывал свой Коллопортус и заглушающее. Твоя концентрация точно была не на заклинаниях. — Усмехнулась Стоун.              — Да у меня член уже с самого утра находился в боевой готовности, чтобы ты знала, — откровенно заржал Себ, размазывая остатки заживляющей мази и наблюдая, как пропадает воспаленная краснота с ягодиц девушки. Блэр закатила глаза, прекрасно понимая, о чем говорит ее парень. Она и сама была на взводе уже три дня с тех пор, как они обговорили эту дикую фантазию. Адольфа Виридиана — нового учителя по Зельям, не было почти двое суток, поэтому ребята успели запланировать до его возвращения небольшую шалость. Блэр, как любимица декана, имела доступ к классу, чтобы экспериментировать и продолжать наращивать свои умения, но слизеринка решила немного осквернить святую святых в жертву фантазиям своего парня. Когда белье вернулось на место, и ученики привели в порядок рабочий стол профессора, Блэр повернулась к Себастьяну и еще слегка затуманенными от возбуждения глазами посмотрела на его лицо.       — Что? — Слегка стушевался тот о прямого взгляда Стоун.              — Я надеюсь инцидент исчерпан, — произнесла она низким и глубоким голосом, — профессор.        Сэллоу медленно закрыл глаза и соблазнительно улыбнулся.       — Еще одно слово, и я тебя ещё раз трахну…        Стоун громко рассмеялась и выскользнула из рук парня, направляясь к двери. Сэллоу только и успел коснуться тонкой руки, как слизеринка опять утекала как песок сквозь пальцы.       — Поймаю и накажу еще раз… — пробубнил он себе под нос, очередной раз упиваясь непослушным нравом самой горячей и самой несносной девушки во всем Хогвартсе.