***
Ненавязчивый стук в дверь прерывает безмятежную атмосферу утра. Аромат кофе сладко потянулся вслед за хозяином дома, перед ним отворяется с тихим щелчком дверь, позволяя Ризли вновь лицезреть причину своей бессонницы. Домашний судья выглядит довольно забавно. Похоже, тот проснулся совсем недавно и чувствует себя не особо бодрым. Длинные, гладкие и, наверное, очень приятные на ощупь волосы все еще спутаны и даже немного вьются на концах. Лицо всё так же не выражает каких-либо эмоций, отчего Ризли неловко проводит по своему затылку рукой, приминая торчащие прядки. Внимательный взгляд юдекса проследил за данным действием (чего герцог не мог не заметить), а затем тот всё же нарушил неловкую тишину: — Доброго утра, не ожидал увидеть вас так рано. Неужели с крепостью что-то случилось? — Доброго, нет, просто… Подобрать нужные слова получилось не сразу, но, глубоко выдохнув, Ризли произнес: — Могу ли я составить вам компанию этим утром? Уголки губ герцога поползли вверх, создавая подобие улыбки. Судья в ответ лишь пожал плечами: — Почему бы и нет? Стройная фигура вскоре отошла от двери, пропуская гостя. Все волнения тут же отошли на второй план, и спустя пару минут Ризли уже довольно улыбался, сидя на мягком стуле и ожидая свою порцию чая и блинчиков. — Ох, этот сорт, кажется, дарили мне вы, — бормотал Нёвиллет, насыпая заварку в красивый сине-голубой фарфоровый чайник, носик которого напоминал голову гидро-дракона. «Он помнит», — пронеслось в мыслях герцога, отчего улыбка на его лице стала чуть мягче. Наблюдать за хлопочущим юдексом было, безусловно, приятно, как и говорить на светские темы. — Почему бы нам не убрать этот официоз в общении? Думаю, пока мы не на работе такой деловой стиль не подходит для обычного дружеского диалога, — поинтересовался Ризли, прожевывая блинчик с кремовой начинкой. Готовил Нёвиллет удивительно хорошо для измученного трудоголика. Тесто было мягким и воздушным, оставляя на языке приятное послевкусие. Крем в начинке давал блюду приятный сливочный вкус и немного сладости, которую отлично нейтрализовал черный чай (и кофе в случае судьи). Последний, кстати, задумался и уже около минуты хранил молчание. «Может, просить о таком было неуместно?» — волновался Ризли, но ответ всё же последовал. — Мгм, думаю вы… ты прав. Судье явно был непривычен такой стиль общения, так что герцог мог насладиться чужим смущением. Но вскоре Нёвиллет привык и диалог наконец стал менее формальным. «Уже хоть что-то», — мысленно ликовал Ризли. Хотелось бы продлить этот момент, оставить его подольше в памяти, однако совсем скоро завтрак был окончен. Покидать уютный дом так быстро совсем не хотелось, отчего в голове начали проноситься сотни вариантов отговорок, чтобы побыть здесь ещё немного. Но вдруг судья озвучил совершенно неожиданную просьбу: — Мне так неловко задерживать тебя, но не мог бы ты помочь мне с волосами? Первые секунды Ризли, не веря своему счастью, пытался осознать сказанное, но совсем скоро Нёвиллет уже сидел к нему спиной и протягивал красивый гребень, который, кажется, ему дарила Сиджвин. Дрожь в руках все не унималась, однако герцог не мог позволить себе лишних движений, чтобы не повредить такие прекрасные волосы. «Архонты, они такие мягкие, прямо как я и представлял!» — кричал в душе Ризли, надеясь, что судья не подозревает о степени его восторга. Волосы правда были чудесными: через зубцы гребня проходили легко, протекая меж ними водопадом; а золотые лучи, падающие из приоткрытого окна, заставляли их переливаться, словно жемчуг. Хотелось зарыться в них пальцами, а затем целовать каждую прядку, но, кажется, этой фантазии пока не суждено сбыться. Вишенкой на торте стал винтажный бант, связавший концы блондинистых локонов. Покрутившись пару секунд около зеркала, Нёвиллет удовлетворённо кивнул, и Ризли был готов поклясться, что видел, как уголки бледных губ чуть приподнялись. — Спасибо, Ризли, вышло очень хорошо, — благодарил судья. Ризли в этот момент готов был кланяться всем архонтам, позволившим его измученной душонке познать бремя любви. Настолько мягко его имя ещё никто не называл. «Может, я вовсе не обречен?» — смел понадеяться герцог. Как знать. Надежда ведь так или иначе умирает последней.***
В последнее время количество работы, честно говоря, стало невыносимым. Как бы сильно Нёвиллет не желал жаловаться, но сидеть за бумагами уже порядком осточертело. Спина требовательно ныла, умоляя отдохнуть хоть пару минут, но возвышающаяся над столом кипа бумаг явно была против. Юдексу ничего не оставалось, кроме того, чтобы продолжить работу. Но как же хотелось покинуть душную комнату и пройтись хотя бы полчаса. Вдруг дверь, ведущая в кабинет, тихо скрипнула, и в проёме показалась лохматая макушка. Еще никогда Нёвиллет не был так рад посетителям. — Мне тут одна пташка напела, что один судья уже очень долго не покидает кабинет. Как думаешь, может, ему стоит наконец прогуляться? — шутливо спрашивал Ризли. Предложение герцога казалось чересчур соблазнительным, отчего об отказе юдекс даже не подумал. С наслаждением закрыв почти опустевшую чернильницу и сладко потянувшись, Нёвиллет последовал за спутником. Выйдя наконец на улицу, судья жадно втянул свежий воздух, стоя несколько секунд совсем неподвижно. Такое зрелище выглядело довольно забавным, потому Ризли не смог сдержать легкой ухмылки. Поздним вечером город и правда выглядел замечательно, а фонтан стоящий посреди площади, кажется, был самым прекрасным во всем пейзаже. Танцующие струйки воды мерцали и переливались под светом фонарей и лунными лучами, напоминая звёздное небо. Нёвиллет всегда был очарован водой, так что такое внимание к объекту культуры вовсе не удивило герцога. — Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался Ризли, ведя спутника ближе к берегу, находящемуся чуть подальше площади. — Неплохо, но я бы не отказался от пары дней отпуска, если бы имел на них право. Нёвиллет надолго замолчал и герцог уже хотел снова спросить что-то для поддержания для диалога, как вдруг юдекс заговорил первым: — А как твое самочувствие? Надеюсь, работа не сильно выматывает? — Благодаря твоим усилиям все замечательно. Бунты, конечно, происходят, но это в порядке вещей. — Рад знать. Дойдя до берега, мужчины наконец смогли во всей красе лицезреть ночное небо. Среди темного полотна то и дело встречались крохотные белые бусины, завораживающие взгляд. Понаблюдав достаточное время за ними, Невиллет вдруг тихо заговорил: — К сожалению, трудности являются постоянными спутниками нашей жизни, но именно они создают контрасты, позволяющие счастью ощущаться ярче. В данный момент я рад, что ты этим вечером составил мне компанию. Такое меланхоличное настроение спутника было немного странным, однако слышать такое герцогу было, бесспорно, очень приятно. В груди наконец потеплело. — Взаимно. Уютная атмосфера вновь воцарилась. Неужто это было одной из многочисленных способностей юдекса? Будь это действительно так, Ризли бы не удивился. Само существование судьи уже казалось сравни благословению. Пока тот вглядывался в ночное небо, герцог не мог оторвать глаз от аккуратного профиля. Нос с аккуратной горбинкой отлично дополнял аристократичный вид судьи, а в лазуритовой синеве глаз небо, кажется, полностью растворилось. Дальше взгляд невольно упал на контур бледно-розовых губ. Арка Купидона выглядела особенно маняще. Так и хотелось прислониться и ощутить ее. Желательно губами. Безумная идея вдруг всплыла в голове. Вариант того, что Нёвиллет может согласиться на поцелуй звучал слишком невероятно. Однако, может, всё же стоит попробовать? — Нёви, можешь ли ты позволить мне кое-что? Взгляд Невиллет тут же устремил на собеседника, впиваясь в того острыми, хищными зрачками. Но Ризли не боялся, такое зрелище, наоборот, сильнее завораживало. Такое прозвище, кажется, немного смутило судью. «Знал бы он ещё, что я скажу сейчас», — усмехался герцог. — Еще никто меня так не называл… — бормотал под нос юдекс, размышляя. Эта его черта нравилась Ризли, пожалуй, больше всего. — Ох, прости, мысли вслух. Было бы хорошо узнать сперва чего именно ты желаешь, но… Тебе я, наверно, не откажу. — Тогда позволишь ли ты мне один поцелуй? Говорить это было одновременно приятно и страшно, отчего в груди разлился невообразимый коктейль. Трепет ощущался почти по всему телу, усиливаясь по мере продолжения тишины. Судья отвел взгляд, впиваясь в водную гладь. — Позволю, — вдруг отвечает Нёвиллет, хорошенько подумав. Похоже, день сегодня на славу удачный, иначе Ризли описать произошедшее не мог. Без промедлений, боясь, что кто-то из них передумает, он поспешил воспользоваться данной возможностью. Аккуратно обхватив чужую щеку (что делать было вовсе не обязательно, но очень хотелось), герцог прикрыл глаза и подался вперед. Собственные искусанные от нервов губы столкнулись с чем-то, больше напоминающим бархат, а не кожу. Легкое касание, длившиеся всего мгновение, он, наверно, не сможет забыть. В один момент в груди что-то рухнуло и вновь воскресло. «Определенно, это конец» — обреченно пронеслось в мыслях. Конец свободы его мыслей, желаний, а может даже и действий.***
Нёвиллет определенно не знал, что между ними происходит. В последнюю встречу Ризли, кажется, остался доволен, а судья своими действиями не давал тому повода для обид. Даже согласился на такую странную просьбу. Как элементальное существо он, бесспорно, был далёк от мира людей, но знал, что кого попало те обычно не целуют. Но ощущать чужие губы на своих было довольно приятно, пусть такая близость не тактильному судье была очень непривычна. Что это значило для Ризли? Может, соглашаться вовсе не стоило? Их отношения же не пострадают всего от одного неловкого взаимодействия? Мысль об этом почему-то очень огорчала. Чувства всегда были слабой стороной юдекса, а потому, поняв, что все рассуждения на эту тему бессмысленны, тот принял решение лично выяснить что же терзает герцога. В крепости его практически сразу сбивает с ног Сиджвин, словно пытаясь задушить объятиями и попутно жалуясь на управляющего, что уже месяц практически безвылазно сидит в кабинете. Обняв малышку в ответ, Нёвиллет нахмурился. Ситуация становилась все сложнее. Собраться с мыслями и открыть двери, ведущие в кабинет герцога, оказалось сложнее, чем думал судья. В его привычном образе жизни лирике и сомнениям места не было. В суде важна чёткость и беспристрастность, которые были юдексу гораздо ближе. Но сейчас ситуация явно располагала к действиям «по зову сердца», как сказали бы люди. Три негромких стука нарушают тишину, и после тихого: «Войдите!» Нёвиллет всё же заходит внутрь. Выглядел Ризли откровенно не очень. На голове царил ещё больший беспорядок, чем обычно, а синяки под глазами уже почти слились с цветом волос. Стол заполонили чашки из-под чая, убирать которые герцог, похоже, в ближайшее время не собирался. Его кожа также выглядела чересчур белой, даже в какой-то степени сероватой, что очень не понравилось судье. — Как ты себя чувствуешь? — без отступлений сразу спросил судья. В ответ Ризли лишь усмехнулся и отвел взгляд к документам, видимо, пытаясь сказать, что ответ Нёвиллету явно не понравится. Последний же такого намека не понял, а потому сомнений стало еще больше. «Я всё же обидел его чем-то?» — волновался юдекс, абсолютно не понимая ситуацию. Подойдя ближе к столу, он тихо позвал герцога по имени, привлекая к себе измученный взгляд. Смотреть на его болезненный вид было почему-то неприятно. — Я сделал что-то не так? Расскажи мне, пожалуйста, что гложет тебя, и, если в этом виновен я, то мне очень жаль. Ощущать, как судья волнуется за его жизнь, герцогу, безусловно, нравилось, но вновь промолчать было бы крайне эгоистично, так что, тяжело выдохнув, Ризли ответил: — Ты сделал все правильно, просто… Закончить фразу герцог не смог. Просто что? Просто: «Я влюбился в тебя и не знаю что с этим делать»? «Я веду себя, как дурак, и мне стыдно за это»? Или же «Я так сильно хочу тебя поцеловать, что ты и представить не можешь»? Ничто из этого не могло быть озвучено сейчас. Не тогда, когда Нёвиллет так уязвим, а Ризли морально вымотан. — Это все из-за поцелуя? — прямо спросил судья, выбивая из легких герцога весь воздух. — Да, но… Не только из-за него. Всё очень… сложно. — Тогда, может, разберёмся с этим вместе? Я тоже часто не понимаю, что чувствую, но в последнее время с этим мне помогал ты. А теперь… Я не хочу, чтобы наше общение прекратилось так просто. Слова Нёвиллета будто проникли в самую глубь разбитого сердца, по пути ломая ребра на осколки. «И почему он всегда так безупречен?» — горько усмехался в душе Ризли. Сдавшись, Ризли слабо кивнул в сторону дивана, приглашая гостя присесть, а затем и сам умостился рядом. Неловкая пауза вновь затянулась, и судья решил начать первым. — Если тебе так будет проще, то можем начать издалека. Тебя сейчас мучает бессонница? Ризли в ответ кивнул, вдруг вспоминая, как сильно устал. Мешки под глазами уже физически ощущались, а картина перед глазами изредка плыла. Да уж, его состоянию только позавидуешь. — Ты не можешь уснуть потому что переживаешь о чем-то? Или о ком-то? — Я думаю только о тебе, — решил более не затягивать герцог. Нёвиллета такой ответ заставил задуматься. Судить о чужих чувствах он мог только исходя из прочитанной литературы. Пока все указывало на то, что… — Ты испытываешь ко мне привязанность? «Да уж, с эмпатией у него туговато. Но стоит отдать должное, угадал ведь почти», — с некой печалью раздумывал Ризли. Более оттягивать момент не было смысла. — Я испытываю к тебе любовь. Люблю тебя, — проговорил практически по слогам герцог, пытаясь полностью осознать, что признание наконец было озвучено. Нёвиллет вновь замолчал, обдумывая, что делать дальше. От понятия «любовь» он был далек так же, как от сумерских пустынь. Разве что значение у него было несколько приятнее. Оказать поддержку герцогу было необходимо, но ответить те же «люблю» судья не мог. Как минимум потому что не знал в чём оно выражается. — А в чём… В чём суть твоих чувств ко мне? Как они проявляются? Такой вопрос довольно сильно удивил Ризли и заставил задуматься. Огромный ворох чувств внутри всё никак не хотел комбинироваться в что-то более менее связное. Он ощущал одновременно всё и ничего. Может, на несвязность мыслей влияла усталость, но ответить хоть что-то нужно было. — Я хочу разделять с тобой каждое утро, расчёсывать твои волосы, целовать каждую прядку и наслаждаться завтраком вместе. Хочу ощущать тепло твоих объятий и нежность твоих губ. Хочу поддерживать тебя, помочь найти ответы на все терзающие тебя вопросы и также желаю, чтобы в моменты моей печали я мог прийти к тебе и просто уткнуться тебе в шею и почувствовать, что я не один. Я хочу… — говорить было все труднее от чувств, сдавливающих грудь, — хочу, чтобы твой холод развеялся, и я смог наконец ощутить тепло. Этот разговор определенно вымотал герцога окончательно. Хотелось закрыть глаза и, пожалуй, не открывать их ближайшую вечность. Ковыряться в собственной грудной клетке, обнажая внутренности кому-то ещё, было не особо приятно. Но где-то внутри теплилась надежда, что его поймут. Что Нёвиллет, пускай и не даст клятв любви, но хотя бы станет чуть ближе, чем безразличная луна на ночном небе. — Я… не знаю что ответить, правда. Мне трудно в полной мере понять тебя, но… — подбирать нужные слова в такой ситуации казалось судье практически непосильной задачей, — Но я думаю, что если я буду с тобой рядом, моя жизнь тоже станет чуть проще и счастливей. Я не могу ответить тем же «люблю», но я хочу быть ближе к тебе. Пожалуйста, пойдем со мной домой, тебе уже давно стоит отдохнуть, а мне — обдумать всё. И Ризли соглашается.***
За все годы жизни осознать ценность понятия «дом» герцог, кажется, так и не смог. Ведь дом — это место, в которое хочется вернуться. В котором ты сможешь полностью раствориться в уюте и погрузиться в сон, зная, что ты в безопасности. Комната самого Ризли под такое описание точно не подходила, чего не скажешь об обители гидро дракона. Одевшись в чужую одежду и обхватив возлюбленного как можно крепче, герцог наконец смог ощутить то, чего ему так долго не хватало. От Нёвиллет даже пахло как-то по-особенному. Запах был ненавязчивым и очень приятным, напоминая смесь запаха моря и дорогого мужского парфюма. Чужие тонкие пальцы вдруг вплелись в непослушные, торчащие пряди, еле ощутимо поглаживая. Свинцовые веки под грузом тепла и ласки совсем скоро закрылись, даруя Ризли необходимое забвение. Утром его прекрасное наваждение никуда не исчезает, напротив, словно ещё пребывая во сне, он вновь наслаждается вкусным завтраком в компании судьи. Тишину ненавязчиво прерывает мелодия из небольшого радио, которая оказалась знакома им обоим. Мягкий голос исполнителя повествовал интересную историю, и оба могли позволить себе приятное молчание, наслаждаясь музыкой. Такая жизнь казалась герцогу лишь сказочным сном. День изо дня все его самые сокровенные мечты претворялись в жизнь, в грудной клетке всё будто бы пело и цвело. Но чувствовал ли то же самое Нёвиллет? Выражать свои эмоции словами тот всё ещё умел плохо, зато его действия начали говорить сами за себя. Легкая улыбка озаряла его лицо по утрам, когда их взгляды встречались. Когда Ризли возвращался из крепости его всегда ждал ароматный чай и объятия возлюбленного, который очаровательно смущался, если поцелуи длились чуть дольше обычного. Но эту тонкую грань они так и не переходили, ведь, несмотря на то, что прошёл целый месяц с признания герцога, ответное «люблю» так и не было озвучено. Напирать Ризли вовсе не хотел, а потому довольствовался тем, что имеет. Сегодняшний вечер обещал быть таким же, как и все предыдущие, пока Нёвиллет вдруг не произнес: — Я много думал в последнее время и… Обычно близость в отношениях не всегда ограничивается поцелуями, так… не хотел бы ты зайти сегодня чуть дальше? — судье явно было неловко это говорить, о чём свидетельствовали долгие паузы и легкий румянец на щеках. Слышать такое было чересчур неожиданно, отчего Ризли чуть не поперхнулся воздухом. Отказываться от такого не было причин, и все тело вмиг охватил трепет предвкушения. — Насколько далеко ты хочешь зайти? — решил уточнить герцог, чтобы свести возможные недопонимания к минимуму. — Я переживаю, что могу сделать что-то не так, поэтому будет рациональнее отдать ведущую роль тебе. Только в первый раз обойдемся без… — юдекс замолчал, стараясь подобрать нужное слово, — проникновения. Слышать такое от неприступного судьи было крайне непривычно и… будоражуще. Без слов взяв возлюбленного за руку, Ризли повёл его в сторону ванной. — Для начала стоит принять ванну вдвоем, и, если ты не передумаешь, я постараюсь выполнить всё, что ты попросишь, — лукаво подмигнул герцог, включая воду. Видеть друг друга обнажёнными также было в новинку для обоих, потому то и дело взгляд скользил по… разным местам. Например, Нёвиллет, к своему сожалению, отметил, что шрамов на чужом теле слишком много. Ризли же удивила худощавость судьи, который, похоже, частенько пренебрегал приёмами пищи из-за работы. «Позже стоит начать следить за его питанием» — ворчал про себя герцог, растирая шампунь по длинным локонам, трогать которые ему не надоест, кажется, никогда. Тёплая вода помогла им обоим расслабиться и унять лишнее волнение, и по выходе из ванны сомнений ни у кого не осталось. Нёвиллет расположился на широкой кровати, доверчиво протягивая руки, чтобы прижать любовника как можно ближе. Чужие прикосновения будто плавили нежную кожу, но судья был вовсе и не против. Искусанные губы Ризли ласкали чувствительную шею юдекса, иногда проходясь по влажной коже языком. Судья лишь сильнее откидывал голову назад, доверчиво обнажая шею, и тяжело дышал от приятных ощущений. По линии нижней челюсти тут же игриво прошлись острые зубы, чтобы затем оставить на месте покраснения поцелуй. Руки Нёвиллета сами поползли по россыпи шрамов на чужой спине, нежно обводя каждый пальцами, будто пытаясь залечить. Ризли в ответ на это лишь оставил особенно долгий поцелуй на острой ключице, чтобы затем опуститься ниже. Грудная клетка юдекса тяжело вздымалась, руки с силой сжимали простынь, демонстрируя сеть голубоватых вен, а к бусинам сосков уже прилила кровь. Захватив один из них в горячий плен рта, Ризли изредка дразнил чувствительную кожу зубами, вызывая особенно громкие вздохи, а вторая рука успокаивающе скользила от рёбер к тазу, игриво поглаживая выпирающие косточки. Возбуждение пронизывало обоих, наверное, уже до самых костей и Нёвиллет, желая как-то его унять, вульгарнейшим образом потерся вставшим членом о чужой. Приглушённый собственной ладонью стон судьи прозвучал в один момент с низким выдохом герцога, от которого по коже прошли мурашки. — Твой голос такой… возбуждающий, — сбивчиво прошептал судья, пытаясь сосредоточиться на чём-то, кроме чужих касаний. — Знал бы кто-нибудь какие развязные вещи может говорить Верховный судья, — издеваясь, проговорил в заостренное ухо герцог. Следом последовал укус в самый кончик, от которого по комнате раздалось тихое шипение. — Более не сдерживай своего не менее прекрасного голоса, иначе… я не оставлю от тебя ни кусочка. Бархатистый смех разнесся по комнате. Такие разговоры лишь больше распаляли, так что Нёвиллет решил продолжить эту игру. Вплетая пальцы за «ушко» из торчащих тёмных волос, он саркастично произнёс: — Господин волк, я же совсем невкусный. Взгляд голубых глаз, направленный из-под ресниц, выглядел до жути соблазнительно, отчего Ризли и вправду ощутил, будто что-то потаённое просыпается внутри. Укусив еще раз тонкую ключицу, герцог с наслаждением наблюдал, как раздражённая кожа краснеет. Словно невзначай проведя по чужому члену ладонью, Ризли наконец услышал удовлетворённый стон из покрасневших от поцелуев губ. — Слаще тебя только твой голос, — прошептал в чужие уста герцог, прежде, чем накрыть их своими. Язык Нёвиллета тут же был завлечен в танец. Поглаживая и обвивая чужой язык в ответ, судья ощущал, как излишек слюны уже начинал стекать по подбородку, что на самом деле довольно сильно смущало. Оторвавшись от раскрасневшихся губ, Ризли, кажется, вспомнил кое о чём. — Где-нибудь поблизости есть крем или масло? Если нет, то, к сожалению, оторваться от тебя я уже не смогу, — и это было почти правдой, ведь возбуждение ощущалось уже довольно болезненным. Судья лишь обессилено кивнул в сторону прикроватной тумбочки, в ящике которой находилось миндальное массажное масло. Выдохнув с облегчением, Ризли налил немного ароматного масла на руку. Обвив оба члена руками и выгнув поясницу, чтобы быть как можно ближе, герцог наконец перешёл к активным действиям. Имитируя толчки, грубая рука быстро скользила по чувствительной коже. Такая близость особенно туманила разум, а комнату во всю наполняли неприлично громкие стоны и пошлое хлюпанье масла. Под плотной темнотой век плясали фейерверки и Нёвиллет уже ощущал, будто внутри что-то вот-вот вспыхнет. Последней каплей стал обжигающий шёпот, опаляющий покрасневшее ухо: — Я тебя люблю. В один момент позвоночник прошибло электрическим разрядом, а перед глазами заплясали огни. Оргазм накрыл обоих почти одновременно и теперь оба пытались восстановить сбившееся дыхание. — Это было… незабываемо, — признался Нёвиллет, глядя в хрусталь глаз напротив. Ответом ему послужил лишь тихий смех. Неожиданно судья оказался поднят на руки так, будто ничего и не весил вовсе. Такой поступок Ризли объяснил простым: — Теперь мыться и спать! Сил после горячей ванны не осталось ни на что. Лежа на широкой груди герцога, Нёвиллет притих, словно обдумывая что-то. Тишину в комнате лишь нарушал стрёкот цикад за окном и мерное дыхание. Вдруг герцог ощутил на себе пристальный взгляд. Не понимая причину такого внимания, Ризли тоже заглянул в узкий зрачок, будто пытаясь разглядеть в нём то, что сейчас волновало визави. — Я тебя люблю. Три долгожданных слова наконец были озвучены. Благодарно кивнув, Ризли поцеловал белобрысую макушку. Последним, что слышал Нёвиллет, было нежное: — И я тебя.