Всё началось с улыбки

Прохладные сатиновые простыни были измяты под тяжестью тела, лежавшего на них. И так бледная кожа на черных простынях становилась похожей на только-только выпавший снег. Спутанные локоны блондинистых волос разметались по подушке, превращаясь под мягким лунным светом в золотистый ручей. Руки и ноги плотно обхватили вторую подушку, набитую пухом, обнимая ту так сильно, что если бы это был человек, то он бы непременно задохнулся. Пусть мягкий материал ткани и дарил желанную прохладу, но лицо девушки все равно продолжало полыхать так, словно она заглянула в докрасна натопленную печь или съела перец Чили и вот вот изрыгнет пламя. Легкое, почти неосязаемое прикосновение холодных тонких пальцев к губам. Хотелось удостовериться в произошедшем снова. Сон не шел, а потому принцесса нехотя поднялась с постели и, обхватив свои локти ладонями, направилась к большому окну. Девушка открыла одну из рам, потянув за причудливую ручку, и уселась на подоконнике, вдыхая ночной запах, наполняя грудь лунным светом. Ее взгляд устремился на кроваво-красную точку в небе, так сильно напоминавшую знакомый глаз радио демона. Аластор не выходил из голову ни на секунду. Даже мысль о нем была настолько бестактна и пренебрежительна, что нарушало личное пространство не хуже самого демона. Чувства, испытываемые Чарли, были до ужаса противоречивы и невообразимы. Хоть на мгновение воссоздав сцену, которая произошла пару дней тому назад, начинало казаться, что это бред, горячка, сон — да что угодно, но только не правда. Свесив ноги, Шарлотта смотрела на ночной город и болтала ногами, стараясь осознать свои чувства. Она давно перестала видеть в радио демоне пугающего монстра, желающего убить каждого, кто встанет на его пути. Аластор отличался от любого другого демона: у него не было принципов, в нем было жалости и сострадания и, что больше всего удручало, не было желания меняться. Чарли уже давно поняла, что если человек не хочет исправиться, то заставлять его бестолку. Она не станет уговаривать метафоричную корову стать рыбой и плыть по течению. Но она видела в Аласторе что-то иное. Пусть в нем отсутствует желание изменить свою жизнь, пусть нынешняя ситуация его устраивает, но в нем был свет. Та деликатность и тактичность в общении, те заботливые движения и возможность поддержать любой диалог — все это делало его в глазах Чарли более человечным. Аластор не монстр, а лишь еще одна заблудшая душа из сотен тысяч подобных. Но разве это привлекало принцессу Ада? Отнюдь, и она это прекрасно понимала. Ей чертовски не хватает того безумия и хаоса, которые она ощущает рядом с Аластором. Та угроза, что исходит от радио демона, заставляла чувствовать себя как на иголках — вот, что нравилось Чарли. Ее завораживала возможность увидеть то, как демон звереет и убивает, даже с учетом того, что она против насилия. Чарли нервно усмехнулась. Кажется, ее воспаленное сознание и чувство брошенности, которое росло и крепло в ней долгие семь лет, сыграли с ней злую шутку. Теперь ей стало нравиться это холодное и отстраненное поведение. В нем была некая жестокость. Казалось, что с Аластором она вновь окунается в боль, упивается ею. От осознания этого факта Чарли поперхнулась воздухом. Неужели такая игра ей действительно по вкусу? Теперь становилось забавно лишь от мысли, что ей — принцессе Ада — нравится садизм по отношению к ней. Вот почему ей нравится с ним играть — он заставляет ее проигрывать. Ему плевать на ее статус и силу, ведь в конечном итоге он все равно одержит победу. Любовью такое не назовешь. Скорее это напоминает стокгольмский синдром. Ей нравится быть его жертвой. Тяжелый вздох вырвался из груди принцессы. Как бы хотелось скинуть эти чувства на наивный юный возраст. Вот только ей несколько столетий, а потому такие мысли наивными не назвать. Она в последний раз взглянула на луну и слезла с подоконника. Сейчас ею движет лишь полусонный бред, и, о боже, кажется она готова поддаться. Девушка тихо выходит из номера и направляется вниз, в холл. Такой абсурд, ведь его скорее всего там нет. А даже если и есть, то о чем она будет говорить? Но Чарли плевать хотела. Главное желание на данный момент — застать радио демона внизу и снова поговорить. Ближе к первому этажу она замедлила шаг, дабы не выдать своей истинной цели спуска. Остался один лестничный пролет. Сердце заколотилось в три раза сильнее, заслышав тихий шорох старого радио, наигрывавшего фортепьянную мелодию. Прислушавшись, девушка узнала Лунную Сонату Бетховена. Приблизившись к концу лестницы, она увидела знакомый силуэт. Аластор сидел за барной стойкой, пил кофе и что-то читал. Чарли не решилась прерывать его чтение и потому просто прошла к барной стойке, намереваясь тоже выпить чашку кофе. Пока девушка стояла к Аластору спиной, занимаясь кофе машиной, он искоса глядел на нее. Конечно он слышал ее шаги, видел как она проходит до бара, как колеблется при виде него. Помнит ли она, что произошло ночью после возвращения из Рая? Пусть лучше не помнит. Это привнесет в общение лишь неудобства. — Мне казалось, что принцессам нужно набираться сил и спать ночью, чтобы продолжать работать в том же темпе, что и всегда. — Он старался звучать непринужденно, не отрывая глаз от книги. — Мне не спится, — ответила Чарли, тоже не разворачиваясь лицом к радио демону. — лежать в кровати и плевать в потолок я не очень люблю. Ей не хотелось говорить о причине своей бессонницы, которая сидела сейчас за барной стойкой и делала вид, что книга в руке — единственное, что ее интересует. Наконец девушка взяла в руки чашку с кофе и повернулась на мужчину. — А ты почему не спишь? — хотелось продолжить диалог Чарли. Аластор усмехнулся. Знал бы он, что у них одна и та же проблема — назвал бы это иронией. Он не мог уснуть уже второй день подряд. Как только он погружался в царство Морфея, он снова чувствовал жар на своих губах, сладкий запах вишни и хрупкую талию под своими ладонями. Ему не хотелось дразнить себя этими снами, а потому хитрый и крайне умный демон не нашел выхода из ситуации лучше, чем не спать вовсе. — Не хочу. — ответил Аластор, подперев подбородок кулаком, хитро улыбаясь. Он резко почувствовал прилив адреналина. Бешеный стук сердца выдавал его тревогу. Радио демон прислушался к своим мыслям и с ужасом осознал, что ему хочется снова сыграть с Чарли. Ему снова хотелось почувствовать себя на волоске от проигрыша, снова сделать что-то невообразимое. Шарлотта рассматривала демона перед собой, с интересом наблюдая за его микро-мимикой. Взгляд переместился с Аластора на одинокую бутылку вина на стойке. Соблазн был велик. Рука непроизвольно потянулась к алкоголю, схватила бутылку и бокал. Аластор быстро очнулся от транса. — Снова пить, дорогая? — хихикнул он, и радио помехи ушли из его голоса. — Если хочешь тоже, то просто скажи. — пожала плечами Чарли и села на пол с бокалом. Аластор в удивлении выгнул бровь, наблюдая за действиями принцессы. Та, сидя на полу у барной стойки, наливала себе бокал вина. Хмыкнув, Аластор тоже взял бокал и присел подле Чарли. Только сейчас Шарлотта заметила, что пиджака на Аласторе нет — тот висит на спинке стула. Такая неожиданная перемена в виде радио демона была завораживающей. Она плеснула в его бокал вина и обратила внимание на книгу, которую читал Аластор. — Что за книга? — спросила ненавязчиво Чарли, делая глоток вина. Аластор посмотрел на книгу в руках и улыбнулся. — Не думаю, что такой нежной душе, как твоя, дорогая, стоит знать о чем эта книга. Принцесса усмехнулась и сделала еще один глоток из бокала. — Ты слышал о смерти оверлорда с круга похоти год назад? — невзначай задала она вопрос, рассматривая красную жидкость в своем бокале. Аластор тупо уставился на Чарли. Неужели так быстро сменила тему? Убедившись, что та серьезно интересуется, он кивнул. — Слышал что-то такое от Рози. Забавно было: его кажется расчленили и выбили пару зубов. Шарлотта покачала головой, заставляя Аластора безраздельно отдать все свое внимание девушке. — Не пару. — отрезала она, словно знала точно. — Его голова была отделена от тела явно не профессионалом, так что он нехило пострадал перед смертью. Зубы были выбиты все, а глаза выколоты и превращены в кровавую кашу. Живот ему вспороли так аккуратно, что он явно страдал, ведь… — глаза Чарли на секунду вспыхнули красным, — все это было на живую. Она сделала очередной глоток, после чего стала доливать вино. Аластор смотрел на нее не отрываясь. — Никто не знает, кто его убил, — продолжила принцесса, — и никогда не узнает. Улыбка на ее лице приобрела нездоровый, даже сумасшедший вид. Такие перемены во взгляде, в манере речи и том, о чем говорила эта хрупкая и нежная на первый взгляд девушка, завораживали. Аластор буквально не мог оторвать взгляд от этого безумства и этой жестокости. Но поверить в то, что это сделала Чарли, он не мог. — И к чему же ты клонишь, дорогая? Чарли издала нервный смешок. Ее черные ногти мягко постукивали по собственному бедру, оголенному из-за пижамных шорт. — Помнишь я сказала, что мне не чужды жажда крови и чувства убийц? Я, может, в ваших глазах и жалею каждого, но мне тоже есть какие грехи искупить. Аластор сделал глоток, вытер уголки губ, и Чарли ощутила дежавю. — Что тебя толкнуло сделать это, дорогая? — уточнил радио демон, незаметно подбираясь ближе к принцессе. Чарли пожала плечами и скучающе ответила. — Валентино это не самое омерзительное существо, случавшееся с Адом, — начала она, — есть ублюдки, не стыдящиеся распускать руки с принцессой. Она не хотела говорить об этом подробно. Отвращение, испытываемое при воспоминаниях, заставляло ее чувствовать тошноту. Тем не менее, ее лицо не выражало ни боли, ни злости. Она улыбалась. — Он не молил о пощаде, не извинялся, пока я не стала его потрошить. Вдруг она замолчала, почувствовав холод и давление чего-то острого на своем бедре. Она наклонила голову и увидела острый ноготь радио демона, водивший по белой коже. Девушка вернула взгляд на Аластора. Тот, как ни в чем не бывало, улыбался, будто смеясь, и смотрел ей в глаза. Он игрался с ней. — Не думал, что у принцесс бывают подобные вспышки гнева и жестокости. Любишь смотреть, как другие испытывают боль, дорогая? — коготь Аластора надавил на бедро сильнее, и Чарли ощутила легкую боль. Лицо ее тем не менее не дрогнуло. — Честно говоря, — Чарли прислушивалась к своим чувствам, испытываемым при болезненном давлении острого, как игла, ногтя, переставшего двигаться и колящего одно место. — такое случается крайне редко. Меня трудно разозлить. Я не люблю причинять боль. — Но что ты чувствуешь, когда причиняешь ее? Принцессе захотелось вскрикнуть. Резкая, пьянящая сильнее любого вина, боль от того, как Аластор провел по бедру, рассекая кожу. Не глубоко, но достаточно, чтобы зашипеть. — Облегчение, — Чарли глубже вдохнула, чтобы не издать лишних звуков, — как будто я отпустила тяжелую коробку. — А когда боль причиняют тебе? — Глаза радио демона сузились. Его палец переместился на другое место и также медленно разрезал кожу. Ему было забавно. Его это завораживало и заставляло прочувствовать колотящееся в груди сердце. Больной ублюдок. Но Чарли нравилось. Она сделала глубокий вдох и выдох, а затем выдавила. — Я чувствую себя… приятно. Она почувствовала, как по ее ноге пробежала струйка крови, и как Аластор нежно придержал палец, чтобы капля упала на подушечку. Чарли наблюдала за тем, как радио демон с наглой улыбкой на лице слизнул с пальца ее кровь. Казалось, она впала в транс. — Думаю, мне достаточно вина, дорогая. — Аластор со смешком поднялся с пола и схватил пиджак. — Завтра рабочий день, и нам нужно быть бодрыми. Аластор исчез, с той же поганой улыбкой на лице. Он был доволен вечером. Пусть он и не смог получить желаемого — ослабления пут на улыбке. Плевать. Чарли тихо выругалась, наблюдая за кровавыми пятнами на ноге. Однако больше ее напрягало ноющее чувство в низу живота.