Министр Магии, его супруг и два оболдуя

— И ЧТОБ НА ГЛАЗА МНЕ БОЛЬШЕ НЕ ПОПАДАЛСЯ, ПОНЯЛ?!       Оглушающая тишина после этих слов, казалось, звенела и давила на всех собравшихся. Пожиратели Смерти, ныне политики и семьянины, как один вздрогнули и замерли напряженными статуями. Кто-то смог сползти под стол. Кто-то уверовал и тихонько молился о возможности выйти из чертового зала живым, не обязательно здоровым, главное — живым.       Магия Гарри, до этого клокочущая от недовольства и злости, подавляющая почти всех, резко исчезла. Это ПСов напрягло лишь еще больше. Страх, предчувствие чего-то очень нехорошего, что случиться вот прям совсем скоро липкими пальцами пробрался за ребра.       Гарри, бывший ранее синонимом слова бешенство, резко сделал шаг назад. На лице отобразилось лишь ледяное спокойствие, предвещающее мало хорошего. Зеленые глаза острыми стеклами впились в фигуру супруга. Опасной сладкой патокой по помещению разлилось всего одного слово. — Повтори.       И Том повторил на свою голову. Гарри, мягко улыбнувшись, театрально поклонился. — Как прикажет Мой Лорд.       И аппарировал в супружескую спальню, снося всю защиту поместья к чертовой матери и почти полностью разрушая выбросом комнату. Не прошло и пяти минут, как Реддл почувствовал повторную аппарацию. Затем еще две. Министр перевел взбешенный взгляд на стол, откуда пропало две фигуры и яростно зарычал.       Сбежал, гаденыш. Том найдет — устроит ему сладкую жизнь.       Если Гарри позволит себя найти.

***

      Гарри неуклюже плюхнулся на пыльную кровать под испуганно-недовольное щебетание домовика. Усталость после подобных фокусов всегда была просто неимоверная. Нет бы просто выйти из Зала Собраний и пешком дойти до комнаты, так нет, блять, надо повыебываться и снести всю защиту! Благо, хоть Родовой Камень, не кинул отката в догонку, видимо привыкнув. — Старый маразматик, — недовольно пробурчал Поттер, — будешь знать, как такими словами разбрасываться. Вот и ищи меня теперь по всей планете, павлин.       Старое поместье Поттеров, бывшее временным пристанищем беглецов, покинуло трио очень и очень быстро. Буквально этой же ночью, после того как Гарри чуток восстановил магический резерв.       Первой остановкой для кругосветных догонялок стал Париж. Банально до безумия, но Его Высочеству Супругу Министра Магии Британии присралось вкусить круассанов да поболтать с профессором Дамболдором, приехавшим во Францию вместе со своим любовником.       Встреча бывшего преподавателя и его ученика прошла вполне мирно да чинно. Они поболтали, посплетничали, Альбус одобрительно покивал на идею Гарри проучить зазнавшегося Министра и отпустил, пожелав легкой дороги и интересных приключений. А также наказал из каждой страны притащить какой-нибудь сувенир. Гарри клятвенно пообещал исполнить волю любимой сплетницы и по-быстрому свалил из страны, попкой чуя ярость мужа.       И, собственно, оказался прав, о чем ему сообщил в письме Альбус. Не прошло и пары часов, как на пороге дома директора оказался злой до чертиков Министр Магии, плюющийся ядом и требующий выдать ему его сбежавшего супруга.       Дамболдор послушал, покивал и развел ручками, сообщая, что Гарри ушел от него пару часов назад, а куда — старый профессор так стал слаб памятью, что уже и не припомнит куда. И с гаденькой ухмылочкой закрыл свой разум от вмешательства всяких Министров, от которых сбежали их чудесные супруги. Реддл рычит в своей глухой ярости, снова пытается дотянуться до супруга по их связи, но снова натыкается на закрытую дверь. Чертов мальчишка.       В этот момент на голову Тома совершенно неуважительно приземлился тонкий конверт, в котором находилась лишь одна колдофотография, на которой Гарри соблазнительно смотрел в камеру, прикрытый лишь тонкой простынью, и заигрывающе прикусывал нижнюю губу белоснежными зубками.       Реддл яростно рыкнул и аппарировал в их дом на берегу моря недалеко от Франции, но застал лишь дразнящий аромат спермы и пота и теплые простыни. И маленькую записку, где Поттеровским неаккуратным почерком было написано: «Пошел нахуй, милый)».       Том вернулся в Великобританию, раздал подчиненным указания и отправился на поиски своего мужа. Он поднял вверх дном несколько заграничных поместий, когда ему на голову снова приземлился конверт. В этот раз это было селфи на фоне Фонтана Треви в Риме. Гарри, совершенно ничего не стесняясь, приподнял футболку, являя миру свое худое тело, соблазнительно покрытое капельками воды от фонтана, и нагло улыбался. На фоне Долохов блевал в фонтан, а Крауч-младший придерживал волосы друга. Со стороны к ним бежала полиция, явно недовольная таким кощунственным отношением к достопримечательности.       Если во Францию Том мог спокойно аппарировать и бед не знать, поскольку те были союзниками Великобритании, то вот в Италию не мог. Напряженные отношения Министров завязали Реддлу руки, и тому пришлось писать письмо об неофициальном посещении страны. Том потратил неделю, обговаривая все условия. Поттер, в свою очередь, прекрасно зная об этих сложностях, словно дразня, присылал все больше фотографий, одна соблазнительнее другой, заставляя Реддла мучиться от недотраха и глухой ярости, остервенело дроча на фотки любимого супруга.       И вот, одобрение получено, Том стоит у Итальянского посольства, рвётся искать Поттера, чтобы запереть того в мэноре и, МИНИМУМ, неделю не выпускать из кровати, как снова конверт и фото.       Гарри, одетый в теплый костюм, гаденько ухмыляется и сжимает в руках сноуборд. Сзади Долохов проносится на лыжах, а Крауч-младший неуклюже падает мордой в снег, отчего Гарри отворачивается и начинает смеяться. Реддл, готовый рвать и метать, не смог оторвать взгляд от беззвучного смеха возлюбленного. Прошло всего полторы недели, как Гарри сбежал, махнув хвостиком, а Том уже был готов чуть ли не на коленях молить мужа о прощении и клятвенно обещать думать, прежде чем говорить.       Том возвращается в Великобританию спустя месяц таких догонялок, где Гарри не давал и шанса себя поймать, лишь дразня отчаявшегося мужа все более откровенными фотографиями. Поттер побывал в Вене, на Карибах, заскочил в Майями и Калифорнию, сунулся в Болгарию, навестив Виктора и Гермиону, у которых недавно родилась чудесная дочка, наведался в Румынию к Чарли, где чуть не схлопотал по башке от дракона, от которого улепетывали Барти и Тони, что-то вопя, даже в России побывал! Том смотрел на некоторые колдографии и седел от ужаса и волнения за своего супруга.       Мэнор встречает хозяина тишиной, темнотой и холодом. Лишь из приоткрытой двери супружеской спальни тонкий луч тусклой лампы пробивается в коридор.       Сердце на миг останавливает и начинает биться в десятки раз быстрее. Потерянная надежда медленно дает ростки в груди, и Том бежит в комнату.       На аккуратно застеленной постели лежит последняя колдография. Гарри стоит на фоне открытого окна в темной комнате, одетый лишь в его, Тома, рубашку, прикрывающую все самое интересное, а в блядских тонких пальцах зажата наполовину скуренная сигарета.       Тому хватает минуты, чтобы оказаться в комнате, показанной на фото.       Гарри все так же стоит у окна, но сигареты в руках уже нет, только окурок одиноко лежит в пепельнице.       Тому хватает пары секунд, чтобы зажать супруга в объятиях и вдыхать-вдыхать-вдыхать родной запах до помутнения рассудка.       Гарри утыкается носом в горячую шею мужа и стонет-стонет-стонет, срывая тормоза у обоих начисто и утопая в пламенных поцелуях.       Том опрокидывает юношу на кровать и вылизывает-вылизывает-вылизывает шею, грудь и все до чего дотянется, вспоминая любимый вкус.       Гарри по-блядски выгибается и плавится-плавится-плавится в жарких поцелуях.       Том медленно расстегивает пуговицы, но не снимает рубашку и наслаждается-наслаждается-наслаждается похотью в зеленых глазах и громкими стонами.       Гарри мечется под ним и умоляет-умоляет-умоляет взять его.       Эту ночь они запомнят надолго.