Все это время я прожил напрасно:
Потраченные года,
Растраченное преимущество -
Все потеряно.
Остаётся лишь надежда,
И эта война еще не закончена…
Trading Yesterday — «Shattered»
Эмма этого не замечала. Ссутулившись в углу в дождливый полдень «У бабушки», он пробирался по улицам, незаметно наблюдая за тем, как она регулярно патрулирует — немного безрассудно — город, которому не нужны были правоохранительные органы. Именно этим он и занимался. Ведь именно за этим он и приехал в Сторибрук, не так ли? Она не была верующей — а он был верующим. У нее не было веры — у него была. Разумеется, ни тот, ни другой факт его ничуть не удивил. Даже ее собственный ребенок не выглядел пораженным. И хотя это была не самая точная информация, она была правдивой. И уж точно стоило знать. Голд сделал это своей работой. Так что он как-нибудь найдет способ заставить шерифа прозреть. —----------------------------------------------------------------------------------------------------- — Доброго дня, мисс Свон. Слегка наклонив голову, мистер Голд закрыл дверь своего великолепного замка, замаскированного под одинокий особняк, отгородившись от городского шерифа и слепящего света восходящего солнца. Он ждал, когда заведется двигатель патрульной машины, и медленно, осторожными пальцами снимал кожаные перчатки, надетые на его измученные руки. Ломбардщик сузил взгляд на тонкий белый шрам на большом пальце правой руки — тот, что появился после его удобного освобождения из тюрьмы, — проклиная Эмму под нос в неразрывной череде оскорблений. Низкий звук смеха заставил Голда инстинктивно потянуться за пистолетом, который он оставил у двери. Его челюсть сжалась, когда пальцы встретились с пыльным деревом, и, медленно выдохнув через нос, он понял, что шериф так и не вернула его. — Вы ведь знали, да? Мистер Голд почувствовал на своей спине пристальный взгляд незваного гостя и, повернувшись, обнаружил, что тот раскинулся на стуле, который совсем недавно занимала Эмма. В комнату вошел ломбардщик с твердым, как камень, выражением лица и глазами. — У меня есть дверной звонок, — спокойно сказал Голд, поставив трость между ног. Мужчина сел. — Я догадывался, — признался он, наклонив голову набок. — Но потом я нашел это. — Посетитель зажал небольшой предмет между большим и указательным пальцами, а затем по дуге подбросил его Голду, который с легкостью поймал его. В его раскрытой ладони лежал серебряный ключ. Мужчина поднялся на ноги. — Вам действительно стоит припрятать ключ получше, чем под ковриком. — Он улыбнулся, правая рука накрыла его левое запястье в расслабленной позе. — Такому парню, как я, очень легко проникнуть внутрь. Ему потребовалось огромное количество самообладания, чтобы не скрежетать зубами. Голд ответил на это замечание безмятежной ухмылкой. — Спасибо. Я буду иметь это в виду, мистер Бут. — Ломбардщик убрал ключ в карман и, обойдя Августа, направился к дивану, на который он опирался тростью, перенеся весь вес на одну ногу. Откинув волосы с темных глаз, Голд уставился на своего нежданного гостя. — Итак, что вам нужно? На мгновение Августу показалось, что он смотрит только на свои сапоги. — Это касается нашей сделки, — наконец объявил писатель, поднимая взгляд. — Эмма. Она попросит одолжить книгу. —----------------------------------------------------------------------------------------------------- Сторибрук был вдохновляющим городом. Поначалу его внимание привлекали мелочи, которые доказывали, что это не обычное место для жизни: То, как горожане закрывали ставни на ночь до девяти часов, то, как они быстро ходили от магазина к магазину днем, словно ожидая, что небо разверзнется над их головами и поглотит их целиком, если они остановятся хотя бы на мгновение. Детей было мало, они были надежно укрыты дома. Прохожие обменивались быстрыми приветствиями — кивком головы, наклоном шляпы. Август обратил особое внимание на то, как жители обходят стороной ломбард, расположенный на соседней улице, — слишком широко, чтобы остаться незамеченным. Казалось, сам город затаил дыхание, наблюдая и ожидая удобного момента, чтобы выпустить дух. Колокольчик над дверью закусочной звякнул, и он поднял взгляд от своей кружки, чтобы увидеть, как мимо проходит человек в темной одежде. Каждый шаг мужчины сопровождался легким постукиванием. Оглядев забегаловку, Август понял, что многие замолчали при появлении незнакомца, хотя в их глазах трудно было не заметить испуга: они смотрели куда угодно, только не на стойку, не решаясь заговорить. Август ждал, когда мужчина почувствует, что созданная им атмосфера становится неспокойной. Конечно, у того, кого так боятся и ненавидят, не может быть много друзей, да еще в таком маленьком городке. Вопреки всем инстинктам он должен был стоять спиной к этому человеку, но писатель справился с собой, напрягаясь, чтобы подслушать хоть малую толику разговора, держа руку на чашке с кофе, словно приклеенная к ней. — Здесь все, до последней мелочи, — сказала одна из работниц закусочной. Знакомая фраза, наполненная нетерпением, выматывающая фраза, которую, как он подозревал, произносили уже много раз. — Спасибо, дорогуша. — Даже в двух словах Август уловил шотландский акцент и усмешку в низком голосе. Мужчина повернулся и вяло прошел мимо. Он остановился на одном уровне с концом стола, за которым сидел Август, и, повернувшись на пятках, уставился на него со знанием дела. Он жестом указал на пустой стул. — Это место занято? Да, — подумал Август, хотя это не так. Он покачал головой. Мужчина сел и протянул руку. — Здравствуйте, меня зовут мистер Голд. Август неуверенно принял руку. — Август Бут. — Очень приятно, — заверил Голд почти убедительно. Август просто кивнул и осушил свой стакан, заметив пачку банкнот, выглядывающую из кармана мужского костюма. Голд проследил за его взглядом, а затем улыбнулся, не стесняясь, спрятал часть своего состояния. — Я владею… — Ломбардом, — подтвердил Август, вытирая рот салфеткой. — Я заметил. Между ними повисло долгое молчание, но оно не было неприятным, просто пауза, во время которой каждый признал, что знает о другом больше, чем стоит, знак отбросить формальности и перейти сразу к делу. Голд наклонился вперед и понизил голос до шепота. — Я знаю, что вы ищете. Август сверкнул беззубой улыбкой. — Правда? — Он сделал паузу, переведя взгляд с ломбардщика на дрожащую Руби, которая вернулась, чтобы наполнить его пустую стакан черным кофе. При виде мистера Голда у нее начали сильно дрожать руки, и, хотя она изо всех сил старалась это скрыть, Руби разлила горячую жидкость по столу. Август поднял руку, чтобы показать, что он позаботится об этом, и Руби поспешила уйти, выронив кофейник. Осколки стекла полетели во все стороны, усеяв пол и заставив нескольких человек повернуть головы. Бабушка тут же появилась с веником и совком, как будто ожидала, что внучка что-нибудь разобьет. Август прикрыл пролитую на столешницу жидкость салфетками из салфетницы. — И что же, интересно? — поинтересовался он, заметив, что глаза Голда заметно повеселели. Ломбардщик поднял открытую ладонь, как будто ответ был до боли очевиден. — Ну конечно же, меня. Шесть футов под землю, если моё предположение оказалось не верно. Август поднял глаза и встретился взглядом с глазами Голда через стол, рука которого застыла на стопке мокрых салфеток. — Думаю, мы оба знаем, что это не предположения. Мистер Голд, положив правую руку на навершие трости у себя под боком, обдумал этот взгляд и слегка выпрямился на стуле. — Вы бы предпочли, чтобы я называл это подозрением? — невинно спросил Голд, на его лице появилась лукавая ухмылка. Август отбросил в сторону ворох салфеток, сделал быстрый глоток из своего полупустого стакана и поставил его на место, ни разу не оглянувшись. Он сложил руки и подался вперед. — Что вам нужно от Эммы? Мистер Голд откинулся назад, самодовольно улыбаясь. — Не думаю, что это вас касается, мистер Бут. Мои договоренности всегда соблюдаются, видите ли. Собственно говоря, — продолжил он, затягивая пурпурный галстук, — именно поэтому я здесь. Глаза писателя слегка расширились от осознания. — Вы хотите заключить сделку. Ломбардщик сузил свои усмехающиеся глаза. — Если мисс Свон откажется от нашей сделки, вы выступите в качестве, скажем так, моей… страховки. Вы вступите в дело и займете ее место. Август сжал губы в четкую линию. Значит, Эмма была достаточно отчаянна, чтобы попасть в хорошо подготовленную ловушку Голда. — И что бы это значило? — Думаю, вы знаете. — А если нет? — О, вы знаете. Даже если вы не знаете, вы это узнаете. А если нет, то у меня еще есть время немного поколдовать — хотя, должен сказать… волшебство имеет свою цену. А я никогда не был сторонником чудес. — Эта… сделка, которую вы заключили с Эммой, не повредит ли она ей? — У меня нет причин полагать, что это навредит ей, — заявил мистер Голд, хотя выражение его глаз говорило об обратном. — Итак, мистер Бут, мы договорились? Август сжал протянутую руку ломбардщика гораздо крепче, чем нужно. — Если она… — начал он угрожающим тоном. Голд поднял руку. — Даю вам слово. — С помощью трости антикварщик поднялся на ноги. — И разве вы не согласны с тем, что в наших интересах было бы помалкивать о мелких деталях нашей маленькой беседы? Не хотелось бы, чтобы информация попала в чужие руки, не так ли? — Я бы не хотел, чтобы было иначе. — Голд повернулся, чтобы уйти, но остановился перед внезапным вопросом писателя, который уже сделал два шага вперед: — Как мне ей следует рассказывать? Голд сверкнул через плечо печальной улыбкой. — Маленькими шажками. —----------------------------------------------------------------------------------------------------- — Ты ведь не заключала с ним сделку, верно? Эмма опустила веки на усталые глаза и вздохнула, ненавидя себя. Ей следовало попросить парнишку уйти, когда у нее была такая возможность, а не позволять ему оставаться в участке, пока она работает. Конечно, он настаивал на том, чтобы остаться, даже принес с собой книжку со сказками, чтобы развлечься, но идея была плохой с самого начала. Конечно, ему станет скучно, он начнет думать, задавать вопросы, на которые она не захочет отвечать. Генри воспринял ее молчание как подтверждение. — Неужели сделка настолько ужасная? Эмма поднялась на ноги, стараясь не пятиться назад, как сумасшедшая. — С чего ты взял, что я заключила сделку с мистером Голдом? Я же не… — Она прочистила горло. — Ты еще ребенок, Генри. Ты не… — Что? — спросил он, перелистывая несколько страниц в своей книге, лежащей на столе возле офиса шерифа. — Не понимаю? Я знаю, что такое сделка, Эмма. Мне не четыре года. — Но и ты не взрослый, — поспешила заметить Эмма. — И, кроме того, тебя это все равно не касается. Тебе не о чем беспокоиться. — Она вышла из кабинета, неся в руках открытую папку. Эмма кивнула ему на книгу через плечо. — Продолжай читать. — Но ты ведь знаешь его, не так ли? Ты проводишь много времени в его магазине, так что ты должна знать, хороший он или плохой, верно? — Генри опустил взгляд на свою открытую книгу. — Как ты думаешь, кто он на самом деле? Слегка удивившись, Эмма отложила папку и перевела взгляд с книги на сына. Она полагала, что не имеет значения, знал ли Генри о ее частых визитах к Голду или о том, что ее видели с ним в городе. Но откуда он узнал? Он узнал, проследив за ними? Или ему рассказала Реджина? — Он может быть кем угодно, — сказал Генри, проводя рукой по страницам. — Думаю, мы можем исключить Питера Пэна, Русалочку, Спящую красавицу… — Он пролистал страницы, посвященные каждой названной им сказке. Генри нахмурился. — Как ты думаешь, он принц? Страница с изображением танцующих Золушки и ее принца заставила сына Эммы задать этот вопрос с детским любопытством. Решив подыграть, шериф покачала головой. — Недостаточно красив. И недостаточно молод. Генри наклонил голову, чтобы посмотреть на свою биологическую мать. — Но он богат. — Тогда, может быть, он король. Сомнение прозвучало в голосе Генри. — Король кого? Эмма пожала плечами. — Но он практически владеет городом, так что любого, у кого есть мозги, — она взъерошила его волосы, — вот увидишь, что я права. — Шериф полуулыбнулась в триумфе. Генри рассмеялся и снова опустил взгляд в книгу. — Может, ты и права. — Он закрыл книгу. — От операции «Кобра» у меня болит голова. — Так сделай перерыв, — предложила Эмма. — Хочешь, чтобы я за тебя занялась поисками? Она не могла не заметить, что его глаза загорелись, как рождественская елка. — Ты хочешь? — Конечно. На что еще я гожусь? — поддразнила она. Генри взял книгу в свои маленькие ручки и протянул ей. Он обнял ее за талию в одном из своих знаменитых крепких объятий. — Спасибо, Эмма. Эмма подхватила с пола его рюкзак, когда он отстранился, и передала ему. — А теперь иди домой. Увидимся позже, малыш. Генри засунул рюкзак на плечи. — Пока, Эмма! И вот так он снова исчез. Спустя пятнадцать минут она услышала, как распахивается дверь, но не придала этому значения. Пока Эмма не увидела, кто снова появился на пороге ее офиса. — Шериф Свон, — вежливо поприветствовал он. — Могу я занять минутку вашего времени?