Предупреждение людям,
Добра и зла:
Это война.
This Is War — «30 Seconds to Mars»
Предупреждение. Только предупреждение, решила Эмма, ставя футляр рядом с чашкой и блюдцем на прилавок. И возможная тактика запугивания, служащая гарантией того, что она выполнит свою часть сделки. Конечно, Реджина всегда могла уволить ее и отправить восвояси, но только в том случае, если Эмма не справится со своими обязанностями шерифа Сторибрука. Как бы ей ни хотелось, чтобы он этого не делал, Голд помог ей получить эту должность, обыграв мэра в ее же игру. После всего этого антикварщик оставался молчаливым наблюдателем и — хотя и с некоторым сожалением — ее благодетелем. Если бы дело дошло до битвы за опекунство в суде, возможно, Голд смог бы одержать еще одну столь необходимую ей победу. Эмма жестом указала на футляр. — Что в нем? — прямо спросила она, скрестив руки и перенеся весь вес на одну ногу. Мистер Голд понимающе улыбнулся, широко раскинув руки, и беззвучно рассмеялся. — Вы же не думаете, что я расскажу… — Почему нет? — спросила Эмма. Если кто и мог позволить себе сложить все печенье в одну банку, так это он. Она положила обе руки на прилавок и наклонилась вперед, ее голос был низким и серьезным. — Если вы хотите, чтобы я хранила то, что вы прячете, под замком, то, думаю, я имею право знать, что это за вещь. Ломбардщик пожал плечами. — Любопытство может быть опасной штукой, мисс Свон. И я полагаю, вы знаете условия нашего соглашения. Если вы не справитесь, то будете страдать от последствий своих действий — или, лучше сказать… их отсутствия. Не будем забывать, что это будут — Его рука метнулась к ней, пальцы слегка разошлись в стороны, открытая ладонь повисла перед ней, указывая на ее. — ваши похороны, моя дорогая. Не мои. — Он положил руку на сердце с таким виноватым видом, что рука шерифа инстинктивно дернулась к пистолету. От Эммы исходил сильный аромат ванили, который незримо витал в воздухе вокруг нее, смешиваясь и соединяясь с запахами цитруса и яблочного пирога, наполняя ее ноздри, и она с досадой глубоко вдохнула. Умный и хитрый, Голд был еще и упрямым. Как она. Как Генри. Даже как Реджина — Злая Королева, решившая пожинать и сохранять для себя все до последнего хэппи-энда. Хотя, если она действительно была темной правительницей в далеком-далеком волшебном королевстве — что требовало от Эммы слепой веры, — ломбардщик назначил себя королем Сторибрука. Ему принадлежал каждый квадратный сантиметр земли, каждая трещина на тротуаре, каждый человек, достаточно отчаянный, чтобы подписать один из его контрактов без лазеек. Это, конечно, означало, что он заложил ее, что не могло не ужаснуть Эмму. Возможно, даже до того, как она согласилась на сделку, которая спасла нерожденного ребенка Эшли Бойд. И это делало работу шерифа еще более утомительно сложной. Если бы существовал ежегодный денежный приз за вальсирование вокруг правды, Голд выигрывал бы его каждый год. Может, поэтому он и богат. Горожане избегали ломбардщика и его лавку как чуму, лишь немногим хватало смелости ходить по той же стороне улицы. Никто не заходил, никто не звонил, никто не пялился. Казалось, никто, кроме Эммы. Ни одна душа в городе не могла обеспечить достаточно стабильный доход, чтобы оплачивать все эти костюмы-тройки. — Вы танцуете? Вопрос прозвучал раньше, чем она успела его прервать. Усталость навалилась на нее, быстро и без предупреждения. Различные запахи наполнили комнату, от них болела и кружилась голова. Если бы Эмма не опиралась на прилавок, она могла бы потерять сознание. Шериф несколько раз яростно моргнула в тщетной попытке восстановить ориентацию в окружающей обстановке. Она прижала руку ко лбу. Свечи, — мимолетно подумала Эмма. — Это что-то новенькое. Мистер Голд за это короткое время не сдвинулся с места ни на сантиметр, внимательно наблюдая за шерифом. Вопрос, как и ее движения, стал вялым, как он полагал, от недосыпания. Он впервые заметил, что с ее красной кожаной куртки капает дождевая вода, и небольшая лужица собралась у ее ног. Он поднял трость и обошел вокруг, чтобы помочь ей. Эмма с удивительной быстротой отклонила его протянутую руку. — Мне не нужна ваша помощь, — резко пробормотала она, стаскивая с прилавка деревянный футляр и подхватывая его под мышку. Шериф приостановилась, когда он заговорил, положив руку на дверную ручку и почти касаясь носом вывески «ЗАКРЫТО», висевшей в окне. — Если хотите, я могу просушить вашу куртку. Эмма полуулыбнулась и открыла дверь. — Не стоит, я все-же рискну. Когда дверь захлопнулась, дверь с громким звуком закрылась, и стены завибрировали. В результате что-то упало на пол, и антикварщик уловил кратковременную проблеск золота. При виде треснувшего предмета у мистера Голда возникло желание выбить дверь и броситься за Эммой Свон: Она разбила его маленький колокольчик. —----------------------------------------------------------------------------------------------------- Ливень на время утих. А Эмме хотелось выпить — настоящий напиток, а не безвкусный кофе, который купила Мэри Маргарет. Добавление сливок и сахара помогало, но сидение за кружкой кофе не отвлекало ее от мыслей и не помогало выспаться. Или помочь ей сохранить работу и сына. И все это вело к нему. Если она больше никогда не увидит этот магазин и его владельца, это будет преждевременно. Эмма старалась не думать о его забавных чертах, когда он понимал, что загнал ее в угол — бесконечная игра в кошки-мышки. Только этот Том любил играть со своей едой, прежде чем съесть ее… так что Джерри никогда бы не узнал, что его ждет, пока не стало бы слишком поздно. — Печенье? — спросила Мэри, протягивая Эмме свежую тарелку. Шериф выбрала печенье с шоколадной крошкой и положила его на салфетку. Эмма посмотрела на подругу: Мэри заняла место прямо напротив нее за столом и разрывала теплое лакомство на кусочки, которые приятно таяли во рту. Эмма сглотнула и нахмурилась, глядя, как Мэри откусывает от маленького пирожного, вытирая крошки с пальцев. — Могу я спросить тебя кое о чем? Мэри остановилась на середине жевания. — Конечно, — пробормотала она, откусывая пирожное. — Спрашивай о чем угодно. — Почему ты так боишься мистера Голда? Жгучее желание Эммы узнать правду мгновенно напомнило Мэри Маргарет о Генри. Он всегда жаждал знаний, справедливости, добра. Совсем не похожий на ломбардщика, который, казалось, уже все знал, всегда был на двадцать шагов впереди. Мэри полагала, что, учитывая его власть над городом, он не мог позволить себе отстать хотя бы на шаг. Или же кто-то другой мог выдвинуться вперед и занять его место. — Город принадлежит ему, — ответила Мэри после нескольких ударов сердца в гробовом молчании. — То есть это автоматически означает, что ты должна прятаться каждый раз, когда он здесь появляется? — Эмма покачала головой, когда ее подруга отвернулась. — Ты выше этого, Мэри Маргарет. — Она положила руку на руку Мэри, заставив школьную учительницу снова посмотреть на Эмму. — И ты лучше, чем он. Мэри улыбнулась, положив свою свободную руку поверх руки Эммы. Она кивнула. — Мы обе. Эмма улыбнулась в ответ, но улыбка померкла, как только Мэри опустила взгляд на пустынную тарелку. Она совершила на две сделки больше, чем школьный учитель. Но это не делало ее ни героем, ни святой, ни чьей-либо спасительницей. Это приравнивало ее к жалкой и унизительной особе, позволившей себе стать марионеткой Голда. Он дергал за ниточки, а она подчинялась. В отличие от Мэри Маргарет, у Эммы не было выбора. —----------------------------------------------------------------------------------------------------- Шериф проснулась от тревожного кошмара ранним утром — темнота за окном говорила о том, что солнце еще не взошло. Она откинула с ног спутанные простыни, торопливо пытаясь восстановить в памяти все фрагменты ужасного сна, но в итоге потерпела неудачу. Эмма направилась на кухню, чтобы выпить стакан воды. Она откуда-то знала, что в кошмарном сне Генри попал в беду и что какая-то невысокая коварная фигурка гналась за ним по лесу, а Эмма бежала за ними, спотыкаясь на каблуках. Хотя этот образ казался комичным, она не смогла дозвониться до Генри, и это напугало ее до предела. И вот она проснулась от крика, звенящего в ушах. И все же, выпив полный стакан воды, шериф почувствовала, что упустила что-то очень важное. Переодевшись и быстро спустившись по лестнице, Эмма вышла из здания, радуясь, что не потревожила Мэри Маргарет. Она была рада, что Мэри не поймала ее, хотя в этом не было никакого смысла: она ведь не собиралась уходить тайком. Не совсем, решила Эмма, заводя патрульную машину. Если только школьная учительница действительно не была ее матерью. Но даже в этом случае Эмме уже исполнилось восемнадцать, и она считалась взрослой. Так почему же она должна испытывать чувство вины за то, что ушла посреди ночи? Она не знала, куда идет, пока случайно не обнаружила, что стучится в парадную дверь, значок пристегнут к поясу, а вес куртки заставляет Эмму чувствовать себя настоящим авторитетом. Она огляделась. Это то место, куда привели ее ноги? Из всех мест? Конечно, он открыл дверь, выражение лица довольное, а глаза по-прежнему пристальные и огненные. — Я и не знал, что шериф так рано приезжают на дом. — А я так не делаю, — резко подтвердила Эмма. — Если только вы не собираетесь оплатить долг, который вы мне задолжали. Он кивнул, и пьяные воспоминания нахлынули на него. — Понятно. — Глаза Голда окинули ее, взгляд остановился на значке, но он не двинулся с места, чтобы пропустить ее внутрь. Ломбардщик вздохнул. — Чем я могу вам помочь, мисс Свон? — Мне нужна ваша помощь с Генри. — Генри? — Голд выглядел удивленным, но Эмма достаточно долго изучала его манеры, чтобы понять, что эти эмоции не были искренними. — Что вы имеете в виду? — Реджина, — ответила Эмма, как будто одно это имя что-то значило. Так оно и было. — Ах, да. Теперь я понимаю. Мэр слишком навязчива, к сожалению… Эмма разочарованно вздохнула. Если бы он не напился до чертиков и не попросил ее ценой собственной жизни охранять пустой ящик, она бы не стояла у него на пороге до рассвета и не просила об услуге. И та ночь «У бабушки» все еще не имела смысла: он рисковал попасть в тюрьму, чтобы заставить ее заключить еще одну сделку? Неужели все это было только ради забавы? Неужели это все еще делает его ее союзником? Неудивительно, что Эмма ежедневно испытывала искушение пристрелить его. — Возможно, настанет время, — медленно начала она, — когда у меня появится шанс… Уголок губ мистера Голда дернулся. — Получить полную опеку? Эмма не стала тратить время на выяснение, откуда он это знает. — Да. Антикварщик колебался, не зная, пропустить ли шерифа внутрь или присоединиться к ней — настолько, что Эмма задумалась, нет ли у него еще одного гостя. В конце концов он закрыл за собой дверь и осторожно вышел на улицу. — Не желаете ли прогуляться, мисс Свон? Шериф посмотрела на его трость. — Вы уверены в этом? Голд негромко рассмеялся, начав неторопливый спуск по бетонной лестнице в темноте, освещаемой лишь уличными фонарями, расположенными через определенные расстояния. — Ваша забота о других достойна восхищения, Эмма. Между ними повисло молчание, когда она опустилась на ступеньку рядом с ним. Эмма так долго ждала возможности потребовать ответа, и вот теперь она потеряла дар речи. Легкий ветерок свистел в кронах деревьев, а над головой кружат разноцветные листья, и шериф в тысячный раз удивлялась тому, что перемена погоды в Сторибруке может быть более резкой. Голд прислушался к успокаивающему звуку своей трости, постукивающей о землю. — Наша дорогая мадам мэр считает вас угрозой, и я уверен, что вам это известно. Эмма кивнула. — Но у нее есть Генри. — Которого она использует как рычаг давления, — продолжил мистер Голд, не обращая внимания на яростный взгляд шерифа, услышавшей, что ее сына называют инструментом. Он встретил ее гневный взгляд сквозь мрак, не отводя глаз. — Боюсь, он — такая же слабость для вас, как и для нее. А все потому, что Реджина не знает границ — это затуманивает ее рассудок, оставляет ее одну в тьме. Ей нужен был… своего рода компаньон. Эмма подождала, пока он вспомнит всю историю. — И она нашла его в Генри? — спросила она, расширив глаза от недоверия. Голд покачал головой. — Я полагаю, Реджина пыталась найти частичку своего отца в вашем сыне, мисс Свон, после его безвременной смерти, — пояснил он, сделав ударение на предпоследнем слове. — Ваше появление помешало тому немногому, что ей дорого. Эмма вдыхала эту информацию как глоток свежего воздуха, хотя и наблюдала, слегка отстраненно, за тем, как меняется выражение его лица. Конечно, общий враг может быть полезен, но только если ни один из них не держит Генри в качестве заложника, как рычаг давления. — Я не стану использовать Генри, даже если это будет означать победу над Реджиной, — заверила Эмма Голда, отбросив в сторону ветку, о которую едва не споткнулась. — И я не стану с ней воевать. Даже если в футляре окажется армия семи народов. — Она не могла допустить, чтобы в ее послужном списке было больше черных пятен, чем нужно. Особенно теперь, когда она стала шерифом. Ломбардщик мягко и немного печально улыбнулся, уверенный, что Эмма этого не заметит. — Иного от вас я и не ожидал.