Море невзгод

В переднем дворике Яньмэни старейшины школ боевых искусств увлеченно вели бесконечные споры. Тем временем Тан Лицы неторопливо прогуливался в саду в дальней части поместья возле гостевых покоев, заложив руки за спину. Теплый весенний ветерок овевал ярко цветущие персики в окружении нежных цветов грушевых и абрикосовых деревьев. Пейзаж радовал взгляд утонченной красотой. Между тем Чи Юнь у себя в комнате закончил кормить Фэнфэна рисовым супом, и терпение молодого разбойника было на исходе. О чем только думает этот лисий демон? Сначала легкомысленно усыновил ребенка, а потом спихнул все обязанности по уходу на соратника. Не будь рядом Чи Юня, ребенок скорее всего уже умер бы голодной смертью. За окном сверкало синее небо с пушистыми белыми облаками, дул легкий ветерок. Отличный день, чтобы отправиться на промысел и заняться каким-нибудь разбоем, если бы не срочные дела. Тан Лицы остановился под грушевым деревом, устремив взгляд на другое такое же дерево в глубине дворика. Положив руку на живот чуть ниже пояса, он безмолвно застыл на месте. Небо сияло чистотой, подчеркивая прекрасный цвет лица молодого человека, но в глазах Тан Лицы таился омут противоречивых чувств, таких сложных, что нельзя было сказать — счастлив он или печален. — Царит весна, благоухают цветы — один ты, похоже, не в духе, — непринужденно заметил кто-то из-за ворот. — Уж если и тебе жизнь не мила, что говорить о простых смертных — им остается только утопиться, повеситься или перерезать себе горло и покончить со своим жалким существованием. — С этими словами говоривший зашел в сад. — Ветер сегодня так благоприятен, что даже принес к нам прославленное божество, — улыбнулся Тан Лицы. Чи Юнь бросил взгляд в окно, присматриваясь к гостю. Интересно, кто он? Незнакомец, как и Чи Юнь, был одет в белое, только вдобавок его одежда пестрела надписями. Вышитые слова гласили: Как люди ценят утреннюю нежность весны в цвету, Так я ценю вечернюю небрежность и простоту. Усталой деве тягостны одежды, бредет ко сну — А шпилька из нефрита уж не держит волос волну. ...зашел ее обнять я без надежды — обнял Луну. В белоснежных волосах незнакомца красовалась нефритово-жемчужная заколка. Гость излучал непринужденное изящество и неземную грацию. Трудно было сказать, сколько ему лет, но судя по лицу — едва за двадцать. — Так почему же у тебя такое плохое настроение? — с улыбкой поинтересовался он. — Сюэ Сяньцзы, когда ты, наконец, вернешь мне мое серебро? — вздохнул Тан Лицы. — Кто бы мог подумать, что убийство Ши Тинхэ сподвигнет тебя на встречу со мной. «Вот так новости, — подумал Чи Юнь. — Оказывается, этот седой павлин — тот самый легендарный Сюэ Сяньцзы, о котором уже не первый десяток лет толкуют в цзянху! Что-то он мало похож на старика». Вкрадчиво улыбаясь, Сюэ Сяньцзы неторопливо подошел к Тан Лицы. — Я и сам удивлен, что кончина Ши Тинхэ выманила на белый свет такого хитрого седого лиса как ты. Обычно ты предпочитаешь иные способы. — Иные способы? И какие же? — На губах Тан Лицы играла улыбка. Гость в белом неспешно обошел вокруг собеседника, заложив руки за спину. — Известно какие! Вероломные! — Неужели? — В этом «неужели» сразу слышится все твое вероломство! — Ты мне льстишь. — Тан Лицы помолчал и спросил: — Лучше скажи — что в смерти Ши Тинхэ больше всего тебя настораживает? Сюэ Сяньцзы сорвал цветок персика и с наслаждением вдохнул аромат. — Денежный вопрос, конечно. Тан Лицы мимолетно улыбнулся, очевидно, довольный ответом. — Неприятнее всего, что на торговле ядом кто-то явно хорошо наживается, а значит, этот кто-то накапливает слишком много богатств. — Сюэ Сяньцзы покачал головой. — Именно, — кивнул Тан Лицы. — Если большие деньги уйдут в торговлю бесполезными товарами, то не хватит средств на самое важное: земледелие, ткачество и металлургию. Баланс нарушится, и другие сферы торговли рано или поздно пострадают. — А… значит, вот что выманило тебя из столицы! — Ошибаешься, я пришел восстановить справедливость в цзянху и помочь простым смертным, — возразил Тан Лицы и добавил: — Кстати о справедливости — когда ты вернешь мне долг? Чи Юнь у себя в комнате подавился смешком. Сюэ Сяньцзы изящным движением поправил заколку в волосах. — Тебе не кажется, что негоже вспоминать о деньгах, когда ароматные персики стоят в самом цвету? Отложим этот разговор на более удачное время. — Окажи мне услугу, и я спишу твой долг в три тысячи таэлей, — предложил Тан Лицы. — Хм. — Сюэ Сяньцзы небрежно убрал руки за спину и вскинул голову. — Если дело слишком скучное или сложное, и в нем не замешаны красивые девушки, то это не по мне. А в остальном я весь внимание. — Все просто, — улыбнулся Тан Лицы. — Я хочу, чтобы ты кое-кого нашел. — Кого именно? — подозрительно прищурился Сюэ Сяньцзы. — Надеюсь, прекрасную деву? — Угадал. Дам три тысячи таэлей серебром, если найдешь Бай Сучэ, которую еще называют Минъюэ Тяньи — Яркая Луна в Небесном Одеянии. Она дочь Бай Юмина из семьи Бай и к тому же юная красавица с умопомрачительной фигурой. — По рукам, — согласился Сюэ Сяньцзы. — Но если эта дева не так хороша, как ты ее описываешь, то я возьму с тебя не три, а шесть тысяч таэлей. Тан Лицы с улыбкой отмахнулся. — За мной дело не постоит. — А теперь признайся, зачем ты ее разыскиваешь? — Потому что она бесследно исчезла. Сюэ Сяньцзы задумчиво хмыкнул. — Значит, и тебе не под силу найти любого… Чудеса да и только. Что ж, мне пора. С этими словами он взлетел на стену, ослепительно улыбнулся всем присутствующим и под удивленные возгласы «Сюэ Сяньцзы!» изящно упорхнул в неизвестном направлении. Тан Лицы только покачал головой. Чи Юнь выскочил в сад. — Ты с ума сошел! Разве можно посылать этого бесстыжего старика на поиски моей жены? Он, конечно, старый пень, но явно до сих пор облизывается на девушек! — Но ведь сам-то ты не можешь ее найти, — резонно заметил Тан Лицы. Чи Юнь вспыхнул от возмущения, но возразить на это было нечего. — Не кипятись, — посоветовал Тан Лицы. — Вспыльчивость не к лицу мастеру боевых искусств. Спокойствие — вот ключ к успеху, без него ты не достигнешь высот мастерства. Дружеский совет только пуще прежнего разъярил Чи Юня. Будь его воля, он бы придушил Тан Лицы на месте. Но едва он приготовился обрушить на хозяина громы и молнии, как из-за ворот послышался чей-то нежный голосок: — Учитель, где вы? Во дворик вошла Чжун Чуньцзы. — Ваш учитель уже ушел, — улыбнулся Тан Лицы. — Так я и знала, — понурилась Чуньцзы. — Это совершенно в его духе. Чи Юнь искоса посмотрел на девушку. Очевидно, Сюэ Сяньцзы принял ее под свое крыло, польстившись на девичью красоту. Впрочем, что толку от той красоты, если Чуньцзы связалась с так называемыми «светлыми силами»? Напрасная трата времени… И как это Сюэ Сяньцзы угораздило взять в ученицы такую наивную святошу? — Господин Тан, — продолжала Чжун Чуньцзы, — дядя Цзян и даос Цинхэ нашли в Яньмэни лазутчика, К сожалению, из-за яда шпион сошел с ума — он весь покрыт красной сыпью. Дядя Цзян пытается вытянуть из него хоть какие-нибудь сведения. — Неужели? — откликнулся Тан Лицы. — Какое несчастье… В голосе молодого человека слышалось сочувствие, но едва заметная улыбка, блуждающая на его губах, заставляла усомниться в его искренности. — Можно подумать, тебе и вправду жаль, — непочтительно фыркнул Чи Юнь. Разговаривая, они заметили промелькнувшее у ворот синее ханьфу. — Сестрица Чжун, к нам пожаловал Юй Цифэн! — окликнул издали Гу Ситань. Юй Цифэн? Тот самый Король Мечей, которого победил Ши Тинхэ на турнире Союза мечей с Центральных равнин? — Значит, и его интересует смерть Ши Тинхэ? — снова фыркнул Чи Юнь. — Готов поспорить, что Юй Цифэн возносит хвалу небесам за безвременную кончину соперника. Гу Ситань вежливо поклонился, сложив руки перед собой. — Приглашаю гостей пройти в главный зал и поприветствовать Короля Мечей. Главный зал был переполнен. Гости вперемешку с учениками школы Яньмэнь выстроились в очереди. Каждый мечтал хоть краем глаза взглянуть на прославленного Короля Мечей. Под жадными взглядами толпы в зал ступил бугрящийся мышцами великан с мечом за спиной. Юй Цифэна словно скроили по мерке, превышающей размеры обычных людей. Смуглый, в багряно-бурых одеждах, он резко выделялся среди присутствующих. Цзян Фэйюй вышел навстречу. — Мы благодарны Королю Мечей за то, что он почтил наше скромное собрание своим присутствием. Прошу вас, садитесь. Юй Цифэн обвел глазами толпу, и у каждого, на ком он останавливал взгляд, по спине пробегали мурашки. Король Мечей так подавлял своей мощью, что без особого труда внушал почтение. — Довольно любезностей, глава Цзян, — сдержанно произнес он. Взгляд Юй Цифэна продолжал скользить по лицам, пока не остановился на Тан Лицы. — До меня дошли слухи, что в Яньмэни схватили лазутчика, причастного к смерти Ши Тинхэ, и я пришел взглянуть на него собственными глазами. Должен признаться, я удивлен, что ради такого случая вы даже потрудились заручиться поддержкой главы Дома Ванцяо. — Главы Дома Ванцяо?! Как только Юй Цифэн произнес эти слова, в зале послышались удивленные ахи и охи, и толпа загудела, обсуждая новости. «Глава Ванцяо? Да откуда ему тут взяться?» — подумал Гу Ситань и на всякий случай обежал взглядом зал, но никого похожего не увидел. Глава Дома Ванцяо был самым богатым человеком в стране, если не считать нынешнего императора. За какие-нибудь три года он широко раскинул сети, торгуя всем подряд, начиная с драгоценных камней и заканчивая шелками и винами. Доходы Дома Ванцяо могли поспорить с доходами небольшой страны. Удивительно, что при этом никто в мире боевых искусств не знал, как выглядит таинственный хозяин торговой империи. «Если здесь и вправду присутствует глава Дома Ванцяо, а я ничего об этом не знаю, то репутация школы Яньмэнь, известной своей осведомленностью, окажется под угрозой, — подумал Цзян Фэйюй. Тут он заметил, что Юй Цифэн не сводит глаз с Тан Лицы. — Молодой господин Тан?.. Быть того не может…» — Как вы узнали, что я глава Дома Ванцяо? — с легкой улыбкой спросил Тан Лицы, даже не думая отпираться. По залу прокатилась новая волна возбужденного рокота. Чи Юнь без малейшего сочувствия и даже с некоторым злорадством посмотрел на Тан Лицы. — На вашей руке я вижу древний бесценный амулет — Серебряный Браслет Очищающий Кости, — бесстрастно ответил Юй Цифэн. — Говорят, он защищает от зла и приносит удачу, и считается одним из сокровищ Дома Ванцяо. Только глава Дома способен так небрежно носить столь известную вещь. Все взгляды устремились к запястью Тан Лицы, на котором и впрямь красовался покрытый сложной вязью рисунка серебряный браслет. Кто бы мог подумать, что такое скромное на вид украшение не имеет цены? Чжун Чуньцзы краснела и бледнела, как видно, молчаливо ругая себя за то, что сразу не догадалась о важности браслета. «Так вот почему Чи Юнь ловит каждое слово Тан Лицы! — догадался Гу Ситань. — Еще бы, разве можно не прислушиваться к главе Ванцяо? Однако зачем сыну императорского тестя и преуспевающему торговцу понадобилось вмешиваться в дела цзянху?» — Оказывается, даже Короля Мечей волнует, кто же все-таки отравил Ши Тинхэ, — улыбаясь, заметил Тан Лицы. — Очевидно, нас всех интересует один и тот же вопрос. Вы правы, я тоже решил обо всем разузнать — из простого любопытства. Незачем сверлить меня таким пристальным взглядом. Дерзость Тан Лицы удивила Цзян Фэйюя: молодой человек не имел отношения к миру боевых искусств и тем не менее не боялся бросать Юй Цифэну вызов, заодно тонко намекая, что с главой Ванцяо следует считаться. В глазах Юй Цифэна промелькнула искра гнева, но на лице не дрогнул ни один мускул. — Это всего лишь привычка. Я не хотел оскорбить главу Дома Ванцяо. — Что вы, я не в обиде, — ласково улыбнулся Тан Лицы. Юй Цифэн отвел взгляд. — Где держат шпиона? — глядя поверх голов, спросил он. — Сейчас он заперт в третьей комнате, — ответил Цзян Фэйюй. — Мы обратились к искусным целителям, чтобы изучить отравивший его яд. Состав яда очень сложен, и его трудно обезвредить. И вот что странно: поражая человека, яд, очевидно, высвобождает скрытые запасы силы и выносливости жертвы. — Теперь понятно, как Ши Тинхэ обезоружил меня на турнире Союза Мечей, — проронил Юй Цифэн. Его лицо оставалось невозмутимым, но в словах прозвучал отголосок застарелой ненависти, от которой слушателей пробрала дрожь. Не успел он договорить, как внутренние покои огласило эхо перепуганных воплей: — Глава Цзян! Глава Цзян! В зал вбежал один из учеников Яньмэни: — Гу Цзя убит! — Убит? — Цзян Фэйюй побледнел. — Как убит! Где была стража? — Старшего брата Чжана… и старшего брата Вана зарубил наемный убийца… — запинаясь, доложил посланник и упал на колени. — Простите, глава, мы вас подвели… — Что за вздор! — неприязненно бросил Юй Цифэн. — Сперва Яньмэнь собирает героев со всех концов цзянху, чтобы расследовать тайну пилюлей Девятисердечного демона, а потом под их крышей убивают людей! — Наша школа приносит искренние извинения, — сокрушенно ответил Цзян Фэйюй, после чего вместе с другими поспешил к месту убийства. Чи Юнь и Тан Лицы остались стоять на месте, глядя, как толпа мало-помалу утекает в третью комнату. Скоро битком набитый зал опустел — хоть шаром покати. — Молодой господин… — вдруг начал Чи Юнь. — А? — отозвался Тан Лицы и едва заметно вздохнул: — Значит, ты все еще помнишь… Он не закончил, но остальное было понятно и без слов: «Ты все еще помнишь, что я твой молодой господин». Так Чи Юнь обращался к Лицы в бытность свою слугой в поместье семьи Тан. За несколько лет жизни в цзянху Чи Юнь изменился и приобрел определенный авторитет, но когда становилось не до шуток, у него временами проскакивало прежнее обращение. — Тебя не удивляет, что Юй Цифэнь так быстро появился в Яньмэни, и что его прибытие так удачно совпало с убийством лазутчика? — с усмешкой спросил Чи Юнь. — Ничуть. Быстрое появление Юй Цифэня говорит о его таланте везде успевать вовремя, а внезапная смерть лазутчика — о том, что туда ему и дорога, — ответил Тан Лицы. — Ты можешь хоть раз отнестись к делу серьезно? — вспылил Чи Юнь. — Я всегда серьезен, — сверкнул улыбкой Тан Лицы. Как раз в эту минуту где-то в глубине поместья поднялся шум и гам. — Король Мечей очень умен — наверняка он уже разгадал, кто убийца… Не успел он закончить, как в зал стали возвращаться люди. Первой вбежала Чжун Чуньцзы: — Господин Юй узнал, кто зарубил Гу Цзя! Убийца признался, что прошлой ночью незнакомец в маске пообещал ему заплатить за это десять тысяч таэлей! — Вот как? Значит о мудрости Короля Мечей недаром слагают легенды. И впрямь талант, — заметил Тан Лицы. Чжун Чуньцзы сияла от восторга, довольная, что преступника так быстро поймали. Однако Чи Юнь не спешил радоваться. — Этот убийца явно… — начал он. — Явно заслуживает наказания, — закончил за него Тан Лицы. — Вы правы! — воскликнула Чжун Чуньцзы. — После того, как убийца во всем признался, Юй Цифэн казнил его на месте. Вся школа Яньмэнь восхищается его решительностью. — Что за чушь! — не выдержал Чи Юнь. — Этот несчастный был всего лишь мелкой сошкой! Чжун Чуньцзы наморщила лоб, очевидно, удивляясь возмущению Чи Юня. В Яньмэни все считали, что Король Мечей совершил похвальный поступок. Тан Лицы примирительно улыбнулся. Тем временем набившаяся в помещение толпа стала понемногу редеть. Посреди зала, словно великан в окружении лилипутов, гордо возвышался Юй Цифэн с мечом за спиной. Тан Лицы подошел к нему и непринужденно поклонился. — Я слышал, что Король Мечей схватил убийцу. Чем не повод отпраздновать? Сегодня вечером я устраиваю пир в павильоне Хуамэй. Окажите честь присоединиться к нашему застолью. Юй Цифэн взглянул на Тан Лицы и расхохотался. — Сам глава Дома Ванцяо приглашает меня к столу! Кто я такой, чтобы отказываться? Решено! Нынче вечером пьем до упаду! Вслед за тем Тан Лицы пригласил Цзян Фэйюя, Гу Ситаня и прочих — и все охотно приняли приглашение. Прославленные герои оживились и заговорили куда дружелюбнее. Один лишь Чи Юнь угрюмо стоял в сторонке и неодобрительно смотрел на всеобщее веселье.

* * *

Луна и звезды ярко мерцали на ночном небосклоне, и ласковый ветерок вторил их спокойному сиянию. Павильон Хуамэй, самый дорогой трактир в провинции Янь, был построен над ручьем Северных врат, и пока гости наслаждались винами и яствами, внизу мирно журчала вода, квакали лягушки, и плескалась рыба, добавляя к общему настроению тонкую изысканную нотку. За главным столом пировали собравшиеся в Яньмэни герои во главе с Юй Цифэном и Тан Лицы. Остальные гости и ученики Яньмэни вперемешку расселись за соседними столами. В зале звенели кубки и гудели оживленные разговоры. Однако едва лишь речь заходила о Ши Тинхэ и его порочном увлечении наркотиком, от которого пострадал не только он, но и другие, как веселье тут же угасало. Очевидно, все без исключения испытывали отвращение к этому опасному яду. В галерее, примыкающей к пиршественному залу, стоял, прислонившись к стене, высокий молодой разбойник в белой одежде. Не желая участвовать в празднике, Чи Юнь молчаливо разглядывал звезды. Берега прозрачного как слеза потока, бегущего мимо павильона Хуамэй, заросли мелкими белыми цветочками. По случаю весны ручей разлился широко и привольно, и безмятежно журчал, поблескивая в лунном свете и даря отраду глазам и покой усталому сердцу. Однако Чи Юня ничуть не трогала эта картина, ведь раньше он проводил весенние ночи с братьями-разбойниками на горе Хонмэй за выпивкой и азартными играми. — Брат Чи, — окликнул кто-то за его спиной. Судя по твердому шагу и размеренному дыханию, голос принадлежал мастеру боевых искусств. — Это ты, Гу Ситань? — не оборачиваясь, обронил Чи Юнь. Это и вправду был Гу Ситань, как всегда аккуратно причесанный и облаченный в синее ханьфу. В руке он держал чашу с вином. — Почему не пируешь? — прохладно спросил Чи Юнь. — В трактире хорошая еда, отличное вино и полон зал героев. — Я уже сыт, — ответил Гу Ситань. — Честно говоря, я не привык к обильным возлияниям. — Оно и видно, — скептически фыркнул Чи Юнь. — Меня больше удивляет, что такой утонченный господин, как Тан Лицы, явно знает толк в выпивке, — заметил Гу Ситань. — Поверь моему слову, проще осушить океан, чем перепить этого седого лисьего демона, — мрачно уверил Чи Юнь. — Седого лисьего демона? — с улыбкой приподнял брови Гу Ситань. — Первый раз слышишь? — искоса посмотрел на него Чи Юнь. Гу Ситань кивнул. — Я странствую по цзянху десять лет, мне нет еще и тридцати, и все это время я больше занимался здешними бедами, чем досужими сплетнями. Удовлетворенный ответом, Чи Юнь рассказал самую популярную байку из тех, что гуляли по столице. Более трех лет назад нынешний императорский тесть, Тан Вэйцянь, нашел в своем колодце молодого человека. Он усыновил юношу и дал ему имя Тан Лицы. Таинственный молодой человек часто пропадал из столицы, и ходили слухи, что на самом деле он лис в человечьем обличье или иное мистическое существо. Никто не решался перебегать ему дорогу. — Вот оно что… — улыбнулся Гу Ситань и помолчал, собираясь с мыслями. — Откровенно говоря, у меня есть кое-какие догадки по поводу сегодняшних событий. Я заметил, что ты не пошел на праздник. У тебя тоже есть подозрения? — А что тебя тревожит? — с ноткой равнодушия спросил Чи Юнь. — Хочешь знать, кто заплатил десять тысяч таэлей за голову лазутчика? Или у кого хватило связей устранить Гу Цзя, как только Юй Цифэн переступил порог Яньмэни? — Если честно, и то и другое, — лукаво улыбнулся Гу Ситань. — А еще — почему наемный убийца устранил Гу Цзя? Потому что господин Юй торопился его выслушать? Или потому что наоборот хотел, чтобы он промолчал? — А ты глубоко копаешь, хотя по виду и не скажешь, — хмыкнул Чи Юнь. — Недостаточно глубоко. — Гу Ситань подошел к перилам и посмотрел на журчащий ручей. — Цзянху ждут большие перемены. Мне кажется, отравление Ши Тинхэ — это всего лишь отзвук грядущей бури. Возможно, здесь замешаны многие важные лица цзянху, и если копнуть поглубже, то откроются новые бездны. Нельзя разрубить этот узел, просто казнив убийцу, как поступил господин Юй. — Боишься? — усмехнулся Чи Юнь. — По правде говоря, я плохо знаком с так называемыми «важными лицами цзянху» и не питаю к ним особой симпатии. Если этот гнойник вскроется и покажет, кто есть кто — то и слава небесам. Гу Ситань вздохнул. — Если бы все было так просто… — Он оглянулся на пиршественный зал. — Но хотелось бы понять — какие цели преследовал господин Тан, устраивая праздник для господина Юя? — Откуда мне знать? — ответил Чи Юнь. — Господин Тан себе на уме — с виду сама невинность, но в глубине души вполне может быть демоном. Что у него в голове — одним богам известно. — По-моему, господин Тан ведет себя безупречно. Вряд ли он задумал дурное. Кроме того, он глава Дома Ванцяо, и его помощь будет бесценна, если придется и дальше разбираться с пилюлями Девятисердечного демона. Пока Чи Юнь и Гу Ситань любовались луной, гости в зале успели осушить не одну чарку. Юй Цифэн посмотрел в окно на беседующих молодых людей и задумчиво произнес: — Почему Чи Юнь не пирует со всеми? Тан Лицы наслаждался вином, не отставая от других, но до сих пор не утратил свежести лица, лишь приобрел слабый румянец. — Наверное, опять не в настроении, — вздохнул он. — Чи Юнь недолюбливает большие компании. Кроме того, по какой-то неведомой причине ему не понравилось, что Король Мечей казнил убийцу. — Вот как? — нахмурился Юй Цифэн. — Может быть, он считает, что преступника не следовало казнить? — Кто знает… — протянул Тан Лицы; его глаза затуманились, выдавая легкое опьянение. — Человеческая жизнь драгоценна. Лучше беречь ее, пока можешь. — Жалость — удел женщин, — с оттенком презрения бросил Юй Цифэн. — Это мягкосердечие не мешает вам вести дела? — Право же, такие вещи не обсуждают с посторонними… — подавляя пьяный зевок, уклончиво ответил Тан Лицы. В разговор вмешался сидевший рядом Цзян Фэйюй: — Похоже, господин Тан немного перебрал. Я провожу его домой. Будьте добры, продолжайте без нас. Юй Цифэн легонько хлопнул Тан Лицы по плечу, и молодой глава Ванцяо обмяк на стуле. С каждой минутой хмелея все больше, он облокотился на стол и задремал. Цзян Фэйюй помог ему подняться, и, поклонившись гостям, повел к выходу. На улице Чи Юнь забрал своего хозяина, а Гу Ситань предложил главе Цзяну вернуться за стол, после чего молодые люди препроводили захмелевшего Тан Лицы в гостевые покои Яньмэни. Уложив главу Ванцяо на кровать, Гу Ситань не удержался от замечания: — Ты уверял, что господин Тан умеет пить, но теперь я в этом сомневаюсь. — Я слов на ветер не бросаю, — ощетинился Чи Юнь и сердито взглянул на разметавшегося в постели хозяина: — Ты будешь вставать или нет? — Если встану, все сразу поймут, что я притворялся, — не открывая глаз, с блуждающей на лице улыбкой откликнулся Тан Лицы. — Гу Ситань, ты ведь тоже отведал вина. Скажи, ты не заметил ничего странного? Удивившись, Гу Ситань торопливо проверил свои потоки ци и переменился в лице. — Вино было отравлено! Тан Лицы приоткрыл глаза. — Не волнуйся, там была всего лишь щепотка мышьяка. Ничего опасного при твоем уровне совершенствования. Гу Ситань мысленно поморщился. Легко сказать, щепотка! Глотать яд — это всегда игра со смертью. Но Тан Лицы вел себя так беззаботно, словно речь шла о щепотке соли. — Но кто же отравитель? — спросил Гу Ситань. — Вечером, незадолго до пирушки, в трактире подкупили только что нанятого слугу, предложив десять тысяч таэлей за то, что он отравит вино. Доза была пустяковая: чтобы умереть, пришлось бы выпить не меньше десяти кувшинов вина, — все так же улыбаясь, спокойно объяснил Тан Лицы. — Юй Цифэн, разумеется, быстро поймет, что вино было отравлено, и скоро дознается, кто подсыпал яд. Скорее всего, он даже вытрясет из бедняги, что за это заплатил человек в маске. — Разве история не похожа как две капли воды на сегодняшнее убийство Гу Цзя? — ужаснулся Гу Ситань. — Что если какой-то злодей задумал отравить всех людей в Яньмэни? — Умный злодей не станет прибегать к одной и той же уловке два раза подряд, особенно после смерти Гу Цзя, — вмешался Чи Юнь и пронзил Тан Лицы взглядом: — Итак, что ты задумал? — Есть одна вещь, которую я ненавижу больше всего на свете, — с едва заметной улыбкой сообщил Тан Лицы. — И что же это? — спросил Гу Ситань. — Когда меня пытаются перехитрить. — По-моему, этого никто не любит, — заметил Гу Ситань. — Вот именно: я не отличаюсь от большинства людей, — согласился Тан Лицы. — Я бы с этим поспорил, — хмуро возразил Чи Юнь. — Я не поручусь, что ты человек, а не демон. Но перейдем к делу — признавайся, это ты отравил вино? Гу Ситань удивленно посмотрел на него: такого он не ожидал. Но ответ Тан Лицы поразил его еще больше. — Да, — с улыбкой подтвердил молодой глава Ванцяо. — А зачем? Чтобы прославиться, одним махом отравив столько мастеров боевых искусств? — фыркнув при одной этой мысли, спросил Чи Юнь. Тан Лицы устроился поудобнее и прикрыл глаза; роскошные шелка, устилавшие постель, красиво оттеняли его белоснежную кожу. — Вы ведь догадались, что Юй Цифэн преследует скрытые цели? — все с той же улыбкой спросил он. — Да, — согласился Гу Ситань. — У нас есть подозрения, но их нечем подкрепить. — Раз убийцу наняли накануне приезда Юй Цифэна, значит, в Яньмэни точно есть шпион, — заметил Тан Лицы. — А раз мы не знаем, кто так своевременно приказал убить Гу Цзя, значит это сделал либо Юй Цифэн, либо кто-то другой. Согласны? — Согласны, — кивнул Гу Ситань. — На самом деле казненный убийца не так уж важен, — продолжал Тан Лицы. — Беда в том, что со смертью Гу Цзя мы потеряли зацепку. А тем временем вся школа Яньмэнь чествует Короля Мечей как героя. Очевидно, вам с Чи Юнем это не нравится, но вы ничего не можете поделать, верно? Гу Ситань вновь кивнул. По губам Тан Лицы скользнула еще одна улыбка. — Раз у нас нет доказательств, то ссориться с Королем Мечей неразумно. Тогда напрашивается мысль устроить пир, чтобы завоевать его расположение. А раз уж мы устраиваем пир, то почему бы не разыграть еще один маленький трюк? Ведь это только справедливо, не так ли? Немного поразмыслив, Гу Ситань наконец понял, в чем дело — Тан Лицы не мог напрямую обвинить Юй Цифэна в том, что тот подстроил убийство лазутчика, чтобы замести следы, потому что весомых доказательств не было. И тогда слуга по его указанию отравил вино в павильоне Хуамэй. Юй Цифэн принял приглашение на пирушку и выпил отравленное вино, а значит, виновен он или нет — он все равно ввязался в это дело. Подкуп слуги зловещим образом напоминал подкуп убийцы Гу Цзя, наводя на мысль, что за этим стоит один и тот же человек, и заставляя всех быть начеку. Настоящие зачинщики поймут, что их подставили, но слуга сможет рассказать только одно — что некий незнакомец в маске предложил ему за работу десять тысяч таэлей. Зачинщикам останется лишь гадать, кто был этим незнакомцем в маске — Тан Лицы или кто-то другой. В любом случае теперь они на своем опыте узнают, что такое попасть впросак. — Господин Тан, вы все прекрасно продумали, — тихо рассмеялся Гу Ситань, — но все же мышьяк очень опасен. В больших дозах он может привести к смерти. Тан Лицы усмехнулся. — Если уж травишь кого-то — бери смертельный яд, а иначе какой смысл? К слову сказать. Чи Юнь, ты, кажется, всерьез заинтересовал Короля Мечей, и я уже передал ему твое возмущение. Поэтому не стесняйся, заходи к нему в гости. Он не обидится, даже если ты начнешь сыпать оскорблениями и бросаться на него с кулаками. Гу Ситань поперхнулся. — Похоже, в этот раз ты постарался на славу, — хмуро произнес Чи Юнь. — Пустяки, не стоит благодарности, — скромно улыбнулся Тан Лицы. Все трое понимали, что поставлено на карту. Если именно Юй Цифэн распорядился убить Гу Цзя, и если он догадается, что Чи Юнь его подозревает, то он начнет действовать. Сдав Чи Юня, Тан Лицы в сущности сделал из него приманку, чтобы подтвердить их подозрения. Если на Чи Юня нападут, то Юй Цифэн себя выдаст. А поскольку он и сам скорее всего это понимает, то вопрос лишь в том, кто решится сделать первый шаг. — Наверное, в павильоне Хуамэй уже началась паника, — задумчиво произнес Гу Ситань и помолчал, обдумывая следующие слова. — Мы с господином Таном отравлены, но Чи Юнь не прикасался к вину. Предлагаю вот что: мы с Чи Юнем вернемся, поможем людям и узнаем, как обстоят дела. Скажем, что опознали яд и примчались ловить преступника. А вы, господин Тан, оставайтесь и отдыхайте. Тан Лицы улыбнулся, не открывая глаз, и махнул рукой: уходите. — Что ж, останусь отдыхать, — согласился он.