***
Когда приблизилось время встречи, Арон сложил угли и подставил затылок ветру. Тот впился пронзительным ночным шепотом, будто пытается выговорить страшные тайны замка. Мало гостю своих. «Не позволяй себе быть слабым, Аарон, — зашептал равви, и перед глазами возникли собственные безвольные ладони, выпустившие рукоять кинжала. — Чтобы убить правильно, нужно провести плавную линию от мочки до мочки…» — Успокойся, — приказал себе Арон. Хлопок этюдника подействовал волшебным щелчком, выдернув из жаркой Яффы в холодный Талнах. — Не сейчас, равви. В другой раз. Узкие коридоры повлекли вглубь непроглядной тьмы. За то время, что Виктор избегал его, Арон изучил Нове-Корвин изнутри. Огромный и забитый роскошью каменный мешок. Его поселили в западном крыле, самом старом. Здесь галерея, несколько спален и любимые залы Виктора с выцветшей обстановкой. Хвастливое богатство вобрал центральный замок, что встречает за барбаканом. Потолки высотой в два-три немаленьких этажа, слепящая золотом лепнина будто ждет визита императрицы. Но обычно здесь пусто. Только недавно засуетились слуги, собирая с мебели белые простыни. Заселяют первых гостей званой ночи. Чтобы не столкнуться с ними, Арон и выискал для себя самые мрачные и узкие коридоры. — Этой ночью у него нет для меня времени? Как это понимать, Больдо? Этой ночью он впервые оказался здесь не один. Сначала выступил черный силуэт слуги с бледной лысиной, затем свет его фонарика вывел из полумрака невысокую женщину. Серая одежда и пальто сливаются в одно блеклое пятно, а ежик седых волос, обнаженный небрежным платком, делает облик аскетичным. — Появилось неотложное дело, требующее от господина Корвина личного присутствия, — сухо заметил Больдо. — Вы имеете возможность выспаться и отдохнуть с дороги. — Какое еще дело? — женщина насторожилась. — Сам знаешь, что такие вопросы он не откладывает. Неужели что-то серьезное? Арон остановился, дожидаясь, когда желтый свет доберется и до него. — Господин Рагман... Больдо вышел к нему, коротко склонив голову. Шагом в сторону закрыл собой незнакомку. Но она не испугалась — спокойно вышла вперед, изучая Арона. Он же обратил внимание на обветренное лицо, исчерченное жесткими морщинами. И странный запах. Живое, стареющее тело и… «Ладан?» — Простите, мы с вами… — начала она. — Вы не знакомы, — коротко пояснил Больдо. — Он не из темнейших фамилий. Морщины на лице женщины углубились, сделав ее еще старше. — Господин Рагман пишет портрет в фамильную галерею, который будет там размещен после вокняжения господина Корвина. — Виктор захотел портрет в галерею? Он никогда не говорил, что… — Господин Рагман, — снова перебив, Больдо обратил взгляд к Арону. — Попрошу вас не разглашать этой встречи никому, особенно в Нове-Корвин. Простите, но личность гостьи также должна остаться для вас неизвестна. Для вашего же блага. «От нее пахнет ладаном не как от прихожанки. Одежда пропитана им насквозь…» Арон и сам догадался, что оказался не в том месте не в то время. Натянув вежливую улыбку, сжал у бедра край собранного этюдника. — Нет нужды переживать из-за меня, Больдо. Все верно, я только пишу портрет. — Вас ждут в синем зале через четверть часа, — напоследок напомнил слуга. Выразительно глянув на Арона, он повел женщину в восточное крыло. Только в восточном всегда тепло и пахнет едой.***
— И как тебе горы? Виктор повертел в руках саблю, большой палец ощупал лезвие. Он удобно устроился на стуле, закинув ногу на ногу. Из-за плеч видна черная опушка доломана, наброшенного на спинку. Почти та поза, что они выбрали. — Согласись, величественно. Даже немного давяще. В синий зал вернулся тонкий запах льняного масла. Арон медленно нанес поверх винного пятна прозрачный слой цвета цинковых белил, лунный свет потащил фигуру будущего темнейшего из хватки теней. Сам Арон больше не сидит во время работы — рама портрета почти на голову его выше. И чтобы сличать с оригиналом нужно то и дело выглядывать. — Мне кажется, колонизируя сибирь, русские до конца не понимали, с какого рода сущностями им придется соседствовать. Быть может, ты уже слышал от местных про… — Я встретил монахиню, — перебил Арон. — Зачем вам темная епархия? Виктор оказался сбит с толку всего на секунду. Хмурый взгляд впился в лезвие, будто остался недоволен заточкой. Сабля со свистом юркнула в ножны на бедре. — Надо же, мой драгоценный друг волнуется? — Вы ведь сбежали сюда от церкви и инквизиторских судов. — То было едва не в средние века… — Другие Корвины знают? Виктор деланно засмеялся. — Ты же вроде уже бывал здесь? Мог понять, что в России все не так делается. Конечно, другие Корвины знают. Мы вообще-то главные спонсоры этой православной конторки, — он широко оскалился, обнажив клыки. — В любом случае, не переживай, на тебе это не скажется. Арон промолчал, сличая сумрачное лицо портрета с оригиналом. Улыбка — игрушечная, неживая — совсем ему не идет. «Чтобы вытащить из тени его лицо, нужно что-то другое». Кисточка и палитра заняли место на столике. Арон обошел раму и навис над будущим темнейшим. Пальцы приподняли острый подбородок, взгляд пронзил расширившиеся зрачки. — Не защищайтесь от меня. Я приехал писать вас, а не улыбчивую картонку. Бросив это, он вернулся на рабочее место. Загремели жестяные тюбики с красками, кочуя со столика в деревянный ящик. Когда цвет становится лишним — Арон убирает его с глаз. И деланная улыбка Виктора исчезла. Взгляд стал внимательным и тяжелым, будто за каждым жестом художника следят два дула охотничьего ружья. Настолько долгая тишина пролегла между ними впервые. Арон сменил цвет белил на винный, прозрачные мазки добавили серой коже портрета первые отсветы от одежды. — Все твои прошлые заказчики были мужчинами… — негромко протянул Виктор. — Ты спал с ними? Арон промолчал. — И пил, очевидно. Для тебя все это — часть искусства? — Как и кровь, секс дополняет понимание натуры, — и непроизвольно дернул плечом, будто сбрасывая неприятный вопрос. — Вот как... Ты более порочен, чем хочешь казаться. — Кажется, я не называл себя непорочным. Испачканная винным красным кисточка вновь коснулась лица портрета. Виктор отвернулся к окну. Взгляд ловит пыль, блуждающую в тонких лунных пальцах. — Смотрите на меня, — нахмурился Арон. — Пожалуйста. — Помнишь, ты сказал, что мне не нравятся твои портреты? Кисть дрогнула и замерла в пальце от холста. — Так и есть, — хмыкнул Виктор. — От них мурашки по коже. Ты демонизируешь моделей. Поняв, что не сможет сделать точный мазок, Арон с выдохом опустил руки. Посмотрел на столик, невольно делая вид, будто занят выбором другой кисточки. Будто проблема в ней. — Просто хорошо узнаю их. — Думаешь то, что ты узнал — истина? Уверен, они были готовы превратиться в самих дьяволов, чтобы угодить. — Но разве не такой портрет вы от меня ждете? — Арон с вызовом встретил испытующий взгляд. Да, он всегда любил мужчин, поэтому выбирал их в заказчики. Пользовался обаянием немертвого, чтобы потакать своим пристрастиям. Да, дело естественным образом заканчивалось постелью. Можно подумать, Виктор не смешивает кровь и секс. — А ты помоги мне ответить на этот вопрос, — протянул тот, чуть наклонив голову на бок. — Я тебя тоже интересую? В этом смысле. Естественным желанием было сказать «нет». Нет, ведь перед ним немертвый, будущий темнейший князь, это совсем иное… «Почему иное? Разве для меня есть разница?» Взгляд скользнул от черных сапог вверх. Стройное телосложение и тугие мышцы воина, хищная грация движений. Память подсказала, какой Виктор под слоями старомодных одежд. Даже учитывая частые шрамы, он не может не привлечь. — Может быть. — Может быть… — эхом повторил Виктор, отворачиваясь. Тщательно оттерев с пальцев краску, Арон шагнул в живую картину. Холст не запомнит этого, но теперь рядом с аристократичным немертвым встал еще один, в свободной рубахе и простых штанах. Сверкнуло лезвие. Кадык подперла сталь, не давая сглотнуть. — Виктор, — губы Арона дрогнули в полуулыбке. — Можете просто сказать «нет». Да, я спал со всеми заказчиками, у кого нашлись соответствующие склонности. Но никого не принуждал. Плечи и талию ощупал взгляд, Виктор нахмурился, будто решая в голове сложную задачу. Лезвие сабли сверкнуло у щеки, после чего скрылось в ножнах. — Тогда не заставляй меня задирать голову, — бросил. — На колени. «Любит приказывать, значит… — тихо усмехнулся Арон. — Ладно». Он спал с разными партнерами, но отличало их одно — смертность. Они все были жертвами, и даже если заигрывались в богательних господ, это быстро заканчивалось. Но сейчас все может быть иначе. От волнения под ребрами застучало чуть быстрее. Встав на колени, Арон пустил ладони по длинным ногам Виктора, под ритм тяжелеющего дыхания прошелся от голенищ сапог к бедрам, нажимая через плотную ткань. Макушку накрыли жесткие пальцы. — К дьяволу прелюдии, — процедил Виктор. — Ты ведь знаешь, что делать. Тихо усмехнувшись, Арон размотал широкий двухметровый пояс на его талии. Ткань упала на ковер, сверкнув серебряной вышивкой. Потянув штаны, высвободил уже немного напряженный член, пара движений рукой сделали его совсем твердым. Форма под стать Виктору — стройный и длинный, легким изгибом напоминает его венгеро-польскую саблю. Арон потянулся ртом к острой головке, но властная рука скользнула на щеку, останавливая. В рот забрался большой палец и сорвал сдавленный стон. Под кожей пробежала легкая дрожь, а штаны оттянуло напряжением в паху. — Неплохо. Это интереснее, чем я ожидал, — усмехнулся Виктор. Прикусив его палец, Арон продолжил двигаться рукой по стволу. — Сука… — выхрипел Виктор, когда он нажал на головку. Между длинных ног оказалось достаточно удобно. Арон опустил руку на свои штаны. Тихо щелкнула пуговица, пальцы задвигались по члену в общем ритме. Виктор не упустил зрелища: — Никогда не видел обрезанный. — Вы много видели?.. — севшим голосом уточнил Арон. — Поменьше твоего, очевидно… «Как и думал, предпочитает женщин». Осторожно оценивая реакцию, Арон приблизил лицо к стояку. Испачканный слюной палец вернулся в волосы, придерживая, но уже не мешая. «…и мужчин, похожих на женщин». Приникнув губами, двинулся вверх. Язык медленно обвел каждую напряженную венку, запоминая. Обхватив головку, чуть подразнил, а затем снова спустился к самому корню. Собственное напряжение заставило нарастить темп. — Блять… — простонал Виктор, за волосы отрывая от себя. — Только попробуй выпустить клыки. Голову с силой насадило на плоть, так что запершило в глотке, а лицо уперлось в одежду Виктора. Пальцы сжали его колено, но не нашлось ни сил, ни воли оттолкнуться. «Подонок!» Попытка помочь себе кончить тоже провалилась. Арон с трудом сдержал рвущиеся из десен клыки, чтобы не оцарапать. Закрыв глаза, дал дотрахать свой рот без своего участия. Виктор хрипло задышал, замирая. У немертвых нет семени. Ни семени, ни слез. Но последнюю конвульсию узнать нетрудно. Пальцы выпустили голову, и Арон рухнул, откашливаясь. — Ты как? — в хриплом голосе послышалась доля вины. Арон прикрыл запястьем блестящий влагой рот. — Сказали бы, что любите жестко. — Да, точно… Прости. Длинные пальцы вернулись в волосы, теперь сжимая мягко, расслабляюще. Арон дрогнул, когда виска коснулись губы, горячее дыхание пощекотало край уха. Умелая рука склонила голову на бок, выставляя лунному свету беззащитную яремную вену. Она бьется в волнении под тонкой белой кожей. Неприятный холодок пробежал внутри, но Виктор отстранился, не коснувшись шеи даже дыханием. Взгляд настойчиво нашел взгляд Арона, в глазах немой вопрос. «Аарóн, мальчик мой, ты скрываешь что-то от своего равви? Научился держать лицо, но кровь никогда не врет. Дай мне оценить твою преданность…» Голос Хирама змеей вполз в уши, и тело тут же обратилось в статую. Губы треснули в ядовитой улыбке. «Значит, секс и кровь… Как банально». — Хотите узнать, что я чувствую на самом деле? Виктор нахмурился, будто не понял вопроса. — Не думаю, что вас это касается, — закончил Арон. Между ними повисло двойное тяжелое дыхание, сбивающее друг другу ритм. — Вот как?.. Виктор отвернулся, пальцы на волосах Арона тут же разжались. Тело, оставшееся без поддержки, осело, как если бы его не отпустили, а толкнули. Затравленный взгляд стрельнул снизу вверх. Парой движений Виктор вернул себе обыденный вид и поднялся. — Ослаб всего лишь после этого? — уронил, прожигая взглядом ковер рядом с Ароном. — Видимо, голод дает о себе знать. Что ж… Это меня не касается.