Пока мы не найдем любовь.

— В парк развлечений? Прямо сейчас? — недоверчивый тон Джисона соответствовал неверию, отразившемуся на его лице, и хотя он полностью ожидал подобной реакции своего друга, мягкий смешок все же сорвался с губ Сынмина, заставив Джисона подозрительно выгнуть брови. Скептицизм и удивление в ответе Хана были вполне понятны. В конце концов, из них двоих Сынмин был наименее вероятным человеком, который предложил бы импровизированную поездку из ниоткуда, даже если это была прогулка в парк развлечений прямо в центре города. — Да. Парк развлечений, — подтвердил Сынмин, беря Джисона под руку, прежде чем повернуть их к лестнице в конце коридора. Он чувствовал себя немного виноватым из-за того, что устроил засаду на Джисона сразу после явно утомительного сеанса рисования, но он знал, что как только Хан свернется калачиком под своим одеялом, вытащить его из комнаты будет практически невозможно. — У тебя с собой телефон? Тебе ничего не нужно из комнаты? — спросил Сынмин, окидывая Джисона беглым взглядом, чтобы сразу оценить настроение и наряд своего друга. Кроме очевидного замешательства, написанного на лице Джисона, ничто не указывало на то, что ему было некомфортно от этой внезапной вылазки. Но опять же, после этого инцидента Хан, казалось, был непреклонен в том, чтобы сохранять тщательно нейтральное выражение лица, лишенное чего-либо, что могло бы намекнуть на внутренний беспорядок в его мозгу, который проявлялся только по ночам. — Мне ничего не нужно из комнаты, как такового. Я просто хотел оставить свою сумку, — ответил Джисон, хватаясь за кожаный ремешок, перекинутый через его грудь, — и, может быть, переодеться? Я не думаю, что этот наряд подходит для парка развлечений. Или любой прогулки, — он опустил взгляд, нахмурившись при виде пятен краски, разбросанных по краям его темных джинсов и манжетам коричневой фланелевой рубашки. Хотя обычно Хан не придавал особого значения своему наряду, он понимал, что одежда, забрызганная краской, не совсем подходящий выбор для вечера вне кампуса. — О, не волнуйся. Ты выглядишь мило, — Сынмин почти сразу же выразил свою уверенность, издав горлом восхищенный звук, изучая наряд Джисона долгим взглядом. — Очень дружелюбный и в духе Боба Росса. Джисон усмехнулся, часть беспокойства покинула его тело при этих словах, прежде чем он бросил взгляд на Сынмина. — Что все-таки с тобой происходит? С каких пор ты стал частью семейной команды Аддамс? — сказал он, указывая на черную толстовку и черные джинсы, которые были на Сынмине, а также черную кепку на голове, завершавшую весь ансамбль. — Где твоя розовая толстовка? — Я хочу казаться достаточно устрашающим, чтобы никто не посмотрел на тебя дважды. Или хотя бы один раз, — ответил Сынмин, решимость чувствовалась в его словах так же, как и на лице, как раз в тот момент, когда они спустились по последней паре ступенек, чтобы войти в вестибюль здания общежития. — У меня также есть пара черных солнцезащитных очков в кармане, если это не сработает, — добавил он, сжав губы в твердую линию, что вызвало только веселый смешок, слетевший с губ Джисона. — Ты выглядишь устрашающе даже в своей розовой толстовке. Итак, когда ты собираешься рассказать мне причину своей внезапной спешки в парк развлечений в будний день? — Дело в том, — начал Сынмин, потирая шею сзади с застенчивым выражением на лице, как только они остановились возле входной двери, — это была идея Хенджина, что мы пойдем куда-нибудь повеселиться. После того, что случилось, он… я… я имею в виду, мы подумали, что всем нам четверым нужно… — Всем четверым? — Джисон прервал, в замешательстве нахмурив брови, когда до него медленно начала доходить причина этой внезапной вылазки. — Я, ты, Хенджин и… Минхо-хен, — ответил Сынмин, его голос становился все тише и тише с каждым словом, прежде чем он взглянул на Джисона затуманенными глазами, полными нервозности. — Послушай, если тебе от этого некомфортно, даже немного, — начал он, сжимая руки Джисона в своих, — Я позвоню Хенджину прямо сейчас и отменю встречу, хорошо? И пойдем только мы. Только мы, ладно? Тебе не нужно беспокоиться о том, что ты обидишь меня или кого-либо еще. Просто скажи мне, что ты чувствуешь по поводу всего этого. Джисон вздохнул и задумчиво провел рукой по собственным волосам, рассеянно вспомнив о нервном тике Минхо этим бессознательным действием. Нейтральные выражения и фальшивые улыбки подействовали бы на всех, кроме Сынмина, который просыпался ото сна и крепко обнимал его каждый раз, когда Джисон выныривал из очередного кошмара, весь в поту и задыхающийся. Он неоднократно пытался заверить Сынмина, что все в порядке, но слова не имели убедительной силы, особенно когда им обоим было ясно, что ему трудно. Хан должен был знать, что Ким не из тех, кто сидит и смотрит, как он страдает, даже если это означало обойти его со спины и строить планы с Хенджином. Более того, его сердце забилось немного быстрее от этой перспективы, с едва уловимым предвкушением или подавляющей нервозностью, и он солгал бы, если бы сказал, что маленькая — нет, большая часть — него не хотела снова видеть Минхо. Прошла всего неделя с тех пор, как он в последний раз видел Ли после того дисциплинарного собрания, с тех пор, как он в последний раз слышал, как Минхо назвал его по имени, смотрел на него такими глазами и прикасался к нему таким нежным образом, но Джисон поймал себя на том, что в течение дня ему страстно хотелось мельком увидеть Минхо, хотя раньше это он был тем, кто отклонялся назад, чтобы не столкнуться с ним. После того, что произошло, тело — его разум — казалось, начало жаждать прикосновений Минхо и его голоса, как будто это было единственным лекарством от окружающей его тьмы. Джисон знал, что это неправильно. Он знал, что это совсем не похоже на бескорыстную любовь, которую испытывал к нему Минхо. Хан знал, что старший заслуживает лучшего, чем быть использованным в качестве опоры. Намного, намного лучше. Но даже после того, как он узнал все это, Хан все еще хотел держаться за Минхо, пока однажды тот наконец не прийдет в себя и не оттолкнет его. — Все в порядке, Сынмин-а. Меня это не смущает. Это просто удивило меня, вот и все, — Джисон, наконец, ответил с улыбкой, которая, должно быть, была достаточно обнадеживающей, потому что с губ Сынмина сорвался облегченный вздох, за которым мгновенно последовала широкая улыбка. Ким только открыл рот, чтобы сказать что-то еще, вероятно, череду извинений за все это, но его взгляд упал на фигуру в бело-черном, прыгающую вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз, за которой следовал другой человек, который спускался по ступенькам как более нормальный человек. Сынмину даже не нужны были глаза, чтобы опознать их — крики Хенджина были достаточно громкими. — Детка! Я здесь! — крик Хенджина эхом разнесся по вестибюлю, привлекая внимание нескольких людей, рассеянных вокруг, и Сынмин покраснел от смущения и раздражения, когда Хван подскочил к нему и притянул к себе для ответных объятий, почти вибрируя от возбуждения. — Ты скучал по мне? — Я видел тебя час назад, — ответил Сынмин, пытаясь высвободиться из объятий Хенджина, но рука Хвана вокруг него только крепче сжалась, отказываясь отпускать. Он чувствовал на себе взгляды нескольких человек, сверкающие весельем, которое отражало выражение лица его друга, и щеки покраснели еще больше, если это вообще было возможно. — Отпусти меня, идиот. Люди смотрят. Ему было комфортно и кружилась голова, когда Хенджин прижимался к нему наедине, но прямо сейчас он чувствовал только раздражение. Он знал, что это чувство не имело ничего общего конкретно с Хенджином, а все из-за его собственной неуверенности, но прямо сейчас Ким просто хотел, чтобы земля поглотила его целиком. — О, с тобой действительно неинтересно, — Хенджин надулся, выпуская Сынмина из своей хватки, как только Минхо подошел к ним, его глаза явно не замечали ничего, кроме Джисона, который явно пытался замечать все, кроме Минхо. В своем темно-синем джемпере и черной куртке-бомбере Минхо выглядел так, словно был моделью для компании спортивной одежды, и Джисон чувствовал, что все больше осознает пятна краски на своей неопрятной, пропотевшей одежде. — Привет, Минхо-хен, — сказал он, теребя рукава, чтобы скрыть краску, и сильно сожалея, что не переоделся раньше. — Джисон-а. Привет. Эм… как дела? — спросил Минхо, пытаясь скрыть нервозность в голосе, когда его глаза двигались сами по себе, оценивая выражение лица Джисона, прежде чем опуститься. Синяки на шее Хана посветлели настолько, что Джисон вернулся к своим повседневным рубашкам со свободным воротником, и Минхо старался не таращиться на то, как очаровательно младший выглядел в просторной фланелевой рубашке, заправленной в темные джинсы. Если бы у Минхо была хотя бы толика уверенности и бесстрашия, которыми обладал Хенджин, он бы тоже обнял Джисона и никогда не отпускал его. — Да, я… я в порядке. Как ты себя чувствуешь? — спросил Джисон, оценивая состояние синяков на лице Минхо. Через неделю изменения цвета из-за ран почти исчезли, уступив место сияющей, теплой коже, из-за которой Минхо казался неземным, почти потусторонним. — Да, я чувствую себя лучше теперь, когда меня больше не принимают за зомби-статиста из «Ходячих мертвецов», — ответил Минхо, рассеянно поглаживая пальцами повязку на лбу, и легкая улыбка сползла с его лица, когда Джисон тихо усмехнулся его словам. Он повернулся к Сынмину, который стоял, скрестив руки на груди и явно чем-то раздраженный на Хенджина, и помахал рукой. — Привет, Сынмин. Спасибо, что пригласил меня пойти с вами. Хенджин издал обиженный звук в глубине горла. — Я тот, кто приглашал… — Это не проблема, Минхо-хен. Я рад, что ты смог прийти, — Сынмин прервал протесты Хенджина, разжал руки, чтобы расслабиться, и тепло улыбнулся Минхо в ответ. Несмотря на то, что Ли бессознательно разбил его сердце много недель назад, было гораздо больше вещей, за которые Сынмин был благодарен Минхо. За спасение Джисона в тот день. За то, что принял глупое, но замечательное решение попытаться взять вину на себя ради Джисона. Даже за тот вдохновляющий разговор той ночью во время экскурсии. Минхо не был тем, из-за кого его сердце грозило вырваться из груди — по крайней мере, больше нет, — но он всегда будет относиться к Минхо с большим уважением. Рука обвилась вокруг его плеча, и Сынмин раздраженно закатил глаза, когда почувствовал знакомое прижатие тела Хенджина к своему собственному. — А мы не опоздаем на автобус? — спросил Хенджин, явно не очень смущенный теплой улыбкой, которой Сынмин одарил Минхо. Судя по тому, как Джисон и Ли продолжали украдкой бросать взгляды друг на друга, когда думали, что другой не смотрит, Хенджин знал, что ему не к чему ревновать — или беспокоиться, — но Сынмин ни разу не улыбнулся ему за последние несколько минут. — Да, поехали. Автобус скоро прибудет, — сказал Сынмин, с силой отталкивая руку Хенджина и беря Джисона под руку, прежде чем выйти из здания, раздражение сквозило в каждом его движении. Хенджин удивленно усмехнулся, чувствуя себя более чем немного обиженным, наблюдая, как Сынмин уходит, даже не оглянувшись, и он повернулся к Минхо, одними губами говоря: — Что я наделал? — в ответ Минхо лишь слегка растерянно пожал плечами, прежде чем выйти из парадных дверей, не оставив Хенджину иного выбора, кроме как последовать за ним. Университетский автобус-шаттл прибывал с регулярными фиксированными интервалами, готовый доставить студентов и даже некоторых сотрудников в основные районы города, и следовал по обширной кольцевой трассе, чтобы охватить все различные типы районов, которые студенты колледжа хотели бы посещать, начиная от торговых районов и заканчивая даже более туристическими достопримечательностями. Поскольку автобус был предоставлен их университетом, студентам практически ничего не приходилось платить за пользование им, что делало его самым популярным видом транспорта среди студентов. По крайней мере, для тех, у кого не было собственного транспорта. Следующий автобус прибыл через пять минут, остановившись на асфальтированной дороге сразу за воротами общежития, и Сынмин сел в него вместе с Джисоном, за которыми следовали Хенджин и Минхо. Позади них было несколько студентов, поэтому они быстро пробрались в конец зала и плюхнулись на первые свободные места, которые смогли найти. Сынмин предложил Джисону занять место у окна и как раз собирался сесть рядом с ним, когда Хенджин обнял его за талию, практически перетащив его, чтобы сесть рядом с ним. — Что ты делаешь? — Сынмин зашипел, стиснув челюсти от гнева, когда его заставили сесть рядом с Хенджином, который дико жестикулировал Минхо, чтобы тот занял место рядом с Джисоном. — Я не хочу сидеть рядом с тобой прямо сейчас, — продолжил Ким, но смиренно скрестил руки на груди, когда Минхо нервно сел рядом с Джисоном, и его гнев также немного смягчился, когда он заметил, что Джисон слегка улыбается — редкое событие в наши дни. Сынмин знал, что этот гнев — это раздражение — на Хенджина, бурлящий в нем, был иррациональным, но по какой-то причине он не мог выкинуть слова Хвана из головы. Ким знал — он всегда знал, — что с ним «неинтересно», но услышать то же самое из уст Хенджина ранило его больше, чем Сынмин хотел бы признать. Это вернуло его прямо в то время, почти два месяца назад, когда Хенджин заявил, что «пить кофе с кем-то вроде Сынмина наверняка было пыткой». Он знал, что ведет себя неразумно; тогда они едва терпели друг друга, но теперь Хенджин утверждал, что любит его, и Сынмин начал что-то чувствовать — на самом деле гораздо больше, чем что-то — к Хенджину. Возможно, именно поэтому эти простые слова ранили его гораздо сильнее. Ему просто хотелось побиться головой об оконное стекло и вбить в себя немного здравого смысла. — Эй, — начал Хенджин, мягко дергая Сынмина за руку, чтобы заставить его отвернуться от окна, — что случилось? Ты злишься, потому что я вот так обнял тебя на публике? После того, как Сынмин сонно признался, что ему нравится быть в его объятиях, Хенджин хотел держать Сынмина в своих объятиях все время, но, возможно, он был немного необдуманным в своих собственных действиях. В конце концов, Ким не был похож на человека, который открыто проявляет привязанность, и они даже не встречались друг с другом. Было понятно, что Сынмина разозлил бы такой жест, но по какой-то причине он чувствовал, что было что-то еще, что заставляло его хмуриться. — Зачем ты вообще пришел? — ответил Сынмин, не отрывая взгляда от огней, которые размыто мелькали за стеклянным окном, когда автобус мчался по шоссе. — Что ты имеешь в виду? — спросил Хенджин, сдвинув брови в замешательстве от слов младшего. Сынмин не хотел, чтобы он был здесь? — Я пришел, потому что хочу быть с тобой. Сынмин повернулся к нему, раздражение все еще читалось на каждой черте его лица. — Почему ты хочешь быть со мной? — сказал он, сжимая руки в кулаки на коленях. — В конце концов, я неинтересный, не так ли? Ответный смешок Хенджина был мягким, с намеком на облегчение и теплоту, когда он протянул руку, чтобы взять одну из рук Сынмина в свои. — Прости. Поэтому ты так злишься на меня? — спросил он, медленно пытаясь разжать пальцы Сынмина из сжатого кулака, и улыбнулся, когда Ким сжал его еще крепче. — Это просто вырвалось. Я правда… я действительно не это имел в виду. Прости, малыш, правда. Сынмин поджал губы, чувствуя себя странно и все более виноватым за то, что заставил Хенджина вот так извиняться. Они даже не встречались, но вот он был здесь, уже разбирал слова Хенджина и вел себя неуверенно и психопатично. — Я… Тебе не нужно извиняться, — Сынмин вздохнул, медленно разжимая кулак, и небольшое покалывание пробежало по его руке, как только рука Хенджина скользнула по его руке. — Я просто… меня немного задели твои слова. Я знаю, что я не совсем тот тип веселья, к которому ты привык или которого ищешь в своих друзьях или возлюбленных. Прости. Было глупо из -за этого раздражаться, — Сынмин закончил, приготовившись отвернуться к окну и пожелать, чтобы молния поразила его насмерть и спасла от дальнейшего позора, но нежное пожатие его руки заставило его снова взглянуть на Хенджина, который смотрел на него со странным блеском в глазах, значение которого Сынмин пока не мог понять. — Знаешь… — начал Хенджин, откидывая голову на спинку сиденья, хотя его взгляд оставался прикованным к лицу Сынмина, — …Я много «встречался», но это мой первый раз, когда я влюбляюсь в кого-то вроде тебя. Возможно, это первый раз, когда я по-настоящему влюбился, — его губы растянулись в легкой усмешке, когда при его словах уши и шея Сынмина покрылись характерным румянцем, и он слегка вздохнул, прежде чем продолжить, — итак, ты должен рассказывать мне все эти вещи, хорошо? Каким бы глупым это тебе ни казалось, если ты злишься или обижен чем-то, что я сделал или сказал, дай мне знать, хорошо? Сынмин сглотнул, почти впав в оцепенение, когда Хенджин поднял их соединенные руки, чтобы прижаться губами к костяшкам пальцев Кима, его глаза ни на секунду не отрывались от него. — Научи меня всему о себе, — прошептал он, шепча слова по коже Сынмина, как обещание. — Чтобы я мог любить тебя правильно. Сынмин громко закашлялся, когда внезапный прилив жара окрасил его щеки, отчего ему стало жарко и душно в его черной толстовке. Он убрал руку ото рта Хенджина и сильнее сжал ее на коленях, на этот раз не от раздражения, а от нервозности, что было видно по тому, как неровно колотилось его сердце в груди. Он никогда бы не понял, как Хенджину удавалось говорить такие вещи с невозмутимым лицом, в то время как от одного прослушивания этих слов у него возникало ощущение, что он вот-вот сгорит прямо здесь, на сиденье. Это было нечестно. — Итак, теперь, когда ты, надеюсь, больше не злишься на меня… — начал Хенджин после нескольких минут молчания, без сомнения потраченных на ухмылку реакции Сынмина, — Можно мне поспать у тебя на плече? Сынмин перевел взгляд на Хенджина, слегка прищурив глаза. — Это все было частью твоего грандиозного плана спать у меня на плече? — Ты из тех, кто умеет говорить, — Хенджин усмехнулся, издав обиженный звук в глубине горла, когда его рука незаметно переместилась, чтобы снова схватить руку Сынмина. — Всю прошлую неделю ты использовал все мое тело в качестве своей постели. — Я не… — Я так и знал, — Хенджин цокнул языком, обрывая протесты Сынмина встряхиванием пальца, прежде чем вытащить телефон из кармана. — Я знал, что ты будешь это отрицать, и именно поэтому у меня есть доказательства. Ухмыляясь, он пролистал свой телефон и вытащил фотографию Сынмина, явно спящего на груди Хенджина, с полоски слюны, свисающей с его губ. — Это было только вчера, — он снова провел пальцем, чтобы показать селфи, которое Хван сделал со спящим Сынмином на руках, и насладился выражением ужаса, появившимся на лице младшего в ответ. — Это было за день до этого. И это было… — Хенджин только начал переходить к следующему снимку, когда Сынмин отодвинул его телефон, глядя на него с явным раздражением и смущением. — Хорошо. Прекрасно. Спи у меня на плече, — Сынмин фыркнул, немного придвинулся к Хенджину и закатил глаза, когда тот преувеличенно облегченно вздохнул, прежде чем опустить голову на плечо Кима. — Твое плечо действительно лучшее, — заметил Хенджин, устраиваясь поудобнее и утыкаясь лицом в изгиб шеи Сынмина. — И не беспокойся о фотографиях. Я сделал их не для того, чтобы смутить тебя или что-то в этом роде, — прошептал он, незаметно отслеживая движение горла Сынмина, когда тот сглотнул, и протянул руку, чтобы сжать пальцами щеки Сынмина. — Ты просто очень мило выглядишь, когда спишь. И когда ты такой взволнованный. От этого мне просто хочется съесть… — Просто спи, — сказал Ким, убирая руку от своих щек, прежде чем отвернуть раскрасневшееся лицо к окну. В неоновом пятне городских огней он мог видеть их отражение, освещенное, как воспоминание, запечатленное на фотографии, — оставаясь неизменным, в то время как все вокруг менялось. Ким взглянул на свои колени, где Хенджину каким-то образом удалось снова переплести их пальцы, и легкая улыбка растянулась на его губах, наряду с приливом головокружения и комфорта, которые он начал чувствовать рядом со старшим. На мгновение, или, может быть, дольше, Сынмин почувствовал, что даже не возражал бы, если бы они продолжали двигаться, не достигая своей цели, пока медленное дыхание Хенджина отдавалось у него на шее, и он продолжал вот так держать чужие руки. Он оторвал взгляд от своих колен и вытянул голову над спящим Хенджином, чтобы поймать взгляд Джисона, который сидел с Минхо на сиденье через проход. — Ты в порядке? — Сынмин одними губами посмотрел на Джисона, который наклонился вперед на своем сиденье, чтобы показать ему поднятый большой палец, и удивленно изогнул бровь, когда увидел, что Хенджин спит на Сынмине. В ответ Ким только закатил ему глаза и пожал плечами, прежде чем откинуться на спинку стула. Джисон тоже выпрямился на своем стуле, нервно теребя пальцами колени, в то время как его взгляд блуждал от окна к Минхо и обратно, отражая беспокойство, нарастающее в совершенно спокойном и нейтральном выражении его лица. Атмосфера между ним и Минхо не была некомфортной, на самом деле. Но опять же, как они могли чувствовать себя некомфортно вместе, когда они оба нашли неожиданный комфорт в присутствии друг друга во время экскурсии? Молчание между ними, однако, было пропитано неловкостью, как будто они были двумя незнакомцами, встретившимися друг с другом после случайного секса на одну ночь, воспоминания о котором были свежи в памяти обоих. Несмотря на то, что они еще не держались за руки, намеренно и осознанно, Джисону казалось, что он пересек несколько границ близости с Минхо всего за пару дней. Точно так же, как он видел, как Ли приснился кошмар, подробности которого ему становились все более любопытными, Минхо видел, как он плакал и дрожал под тяжестью собственного горя и вины, и теперь казалось, что они оба ждут, когда другой заговорит, сделает шаг вперед и нанесет первый мазок на чистый холст их отношений. — Я же не доставляю тебе неудобств? — спросил Минхо, поджимая губы и немного отодвигаясь, чтобы убедиться, что их ноги не соприкасаются друг с другом. — Я имею в виду — я могу найти другое место, если ты… — Минхо замолчал и повернулся, чтобы посмотреть назад, явно в поисках свободных мест. Слова и действия Минхо ясно указывали на то, что он собирался отойти от Джисона в тот момент, когда его взгляд упал на пустое место, и по какой-то необъяснимой причине простая мысль о разлуке с Минхо вызвала легкую дрожь паники в голове Джисона. Рябь, должно быть, была более интенсивной, потому что там, где Хан изначально намеревался дернуть Минхо за руку, возможно, только за куртку, чтобы остановить его, его рука в итоге крепко вцепилась в бедро Ли. Резкий вдох Минхо в ответ эхом отозвался в ушах Джисона, мгновенно вызвав дрожь по всему телу, и он быстро отдернул руку, крепко сжимая ее у себя на коленях. — Прости, я не хотел… — начал Джисон, морщась от собственных слов и действий. — Просто мне… мне не некомфортно находиться с тобой здесь. Я не хочу, чтобы ты куда-то уходил, — румянец разлился по его щекам, когда он пробормотал эти слова, задаваясь вопросом, не прозвучало ли это слишком прямолинейно и нуждающе, и он бросил быстрый взгляд на Минхо, но тут же отвел глаза, увидев красные уши старшего. — Хорошо, — Ли прочистил горло и сложил руки на коленях, пытаясь изобразить безразличие, как будто Джисон прикасался к нему подобным образом каждый день. Рука Хана, должно быть, была на его бедре меньше трех секунд, но кожу там уже покалывало от тепла, и ему просто хотелось куда-нибудь стукнуться головой, чтобы избавиться от бесполезных мыслей в своем мозгу. — Итак, — начал он, плавно пытаясь перевести «разговор» на более легкие темы, — ты часто ходишь в парки развлечений? Джисон тихо засмеялся, прикусив внутреннюю сторону щеки, чтобы сдержать слишком широкую улыбку. — Нет, на самом деле я не часто хожу в парки развлечений, — он ответил, взглянув на Минхо, который явно изо всех сил пытался найти подходящий зрительный контакт. — А ты? — Я действительно часто ходил туда в детстве, — начал Минхо, потирая затылок, прежде чем снова опустить руку на колени, — но не в последнее время. Думаю, прошло три или четыре года с тех пор, как я ходил туда в последний раз. — Что-нибудь особенно тебя интересует? Аттракционы, еда, игры? Минхо взглянул на Джисона, пытаясь обуздать головокружение, угрожающее разразиться на его лице от вопроса. Это был второй раз, когда Джисон проявил к нему прямой интерес, и он попытался успокоиться, прежде чем дать ответ. «Веди себя спокойно, не веди себя как идиот.» — Еда, я полагаю? Я люблю еду, — ответил Минхо и быстро попытался замаскировать очевидный идиотизм своего ответа, сунув руку в карман куртки и вытащив маленький пакетик печенья в форме рыбы. — Я, вообще-то, эм…. у меня это для тебя, — Ли протянул пакет Джисону, нервозность покидала его тело с каждым легким движением губ Хана, пока они оба не улыбнулись, один от удивления, а другой от подавленного головокружения. — О, я… Спасибо, — Джисон тихо усмехнулся и взял пакет из рук Минхо, чувствуя, как его сердце снова учащенно забилось в груди. — Откуда ты вообще это взял? Он знал, что у Минхо в комнате был холодильник, но Хан также знал, что холодильник использовался для хранения большого количества мороженого и овощей. На мгновение он задумался, не начал ли Минхо разгуливать с пакетом печенья в карманах после экскурсии, но тут же отбросил эту идею. Минхо, может, и был влюблен в него, но был рациональным человеком, а не тем, кто стал бы разгуливать с пирожным в куртке на всякий случай, если бы каким-то образом столкнулся с Джисоном. — Я только на днях купил кое-что в магазине, — ответил Минхо, тщательно опустив тот факт, что он каждый день бегал в круглосуточный магазин на другой стороне кампуса, выпрашивал у них только что прибывшую партию выпечки, а затем распихивал немного по карманам на тот случай, если он каким-то образом столкнется с Джисоном по пути. Его профессора были бы по-настоящему горды тем, что Минхо использовал неделю отстранения от занятий, бегая весь день по магазинам, вместо того чтобы заниматься учебой. — Спасибо, правда, — сказал Джисон, разрывая пластик и осторожно вытаскивая печенье. — Ты собираешься снова начать занятия на следующей неделе, верно? — спросил он, откусывая маленький кусочек печенья, чтобы не рассыпать крошки по сиденью и не выглядеть неряхой в еде. — Да, я не могу дождаться, когда вернусь к своим лекциям и в свою студию. Джисон усмехнулся, прикрывая рот, чтобы проглотить кусочек, прежде чем ответить. — Ты говоришь совсем как Сынмин. Я думаю, вы единственные два человека в кампусе, которые действительно любят лекции в своем классе. — Тебе не нравятся твои лекции по искусству? — спросил Минхо, слегка поворачиваясь всем телом к Джисону и хватаясь за переднее сиденье, когда автобус резко остановился. — Ты практически живешь в своей художественной студии. Джисон покачал головой. — Мне нравится работать в художественной студии, — поправил он, пытаясь пальцем вытереть крошки у рта. — Я не люблю слушать лекции по искусству. Они длятся очень долго, и я проголодаюсь или захочу спать, или и то, и другое. Минхо медленно кивнул, половина его внимания была сосредоточена на крошке от печенья, которую Джисон пытался стереть, и протянул дрожащую руку к лицу Хана. — Ты не возражаешь, если я… — спросил он, указывая на уголок рта Джисона. — А? — Хану потребовалось возмутительно много времени, чтобы понять слова Минхо — его предложение помощи — и еще больше, чтобы отреагировать соответствующим образом. Он чувствовал себя косноязычным, неспособным произнести ни слова, и смог только медленно кивнуть, прежде чем уронил свою руку на колени. За исключением красных пятен над ушами, выражение лица Минхо было тщательно отсутствующим, брови слегка нахмурены в сосредоточенности, как будто он собирался выполнить важную операцию, и к этому моменту Джисон знал, что Минхо сохранял нейтральное выражение лица, чтобы не доставлять ему дискомфорта из-за этого. Но то, как Ли смотрел на его рот, только заставило дыхание Джисона хрипеть в горле, и он прикусил губы как раз в тот момент, когда Минхо протянул руку, чтобы снять крошку с кожи Хана, стараясь свести к минимуму прямой контакт кожа к коже, насколько это было возможно, как для своего здравомыслия, так и для Джисона, который за долю секунды приобрел тревожный оттенок красного. Автобус снова тронулся по дороге, и Минхо выпрямился на своем сиденье с легкой, ободряющей улыбкой, но Джисону казалось, что он застыл во времени, и только воспоминание о взгляде Минхо — прикосновении — к уголку его рта снова и снова прокручивалось в его мозгу. Он рассеянно дотронулся до рта, ощущая покалывание, оставленное кончиками пальцев Минхо, и тихо подумал, не сходит ли тот с ума после инцидента с экскурсией. Хан жаждал комфорта в объятиях Ли и голоса Минхо, но вместо того, чтобы быть спокойным, его тело раскалялось изнутри, как печь, от простого прикосновения пальцев старшего, заставляя его разум лихорадочно соображать. Как и Сынмин, Джисону тоже понадобилось руководство, потому что непредсказуемому поведению его тела рядом с Минхо, безусловно, нельзя было доверять.

***

Рот Сынмина отвис в тот момент, когда они подошли к большим, красочным воротам парка развлечений, его глаза были очарованы огромными размерами и зрелищем еще до того, как он ступил внутрь. Он посетил множество передвижных ярмарок и карнавалов в своем маленьком городке, но масштаб «парка», раскинувшегося перед ним, потряс его разум вместе со всеми его чувствами. Ему показалось, что он шагнул в совершенно другой мир, где воздух был наполнен смехом, болтовней и веселыми мелодиями вместо обычного кислорода, и его глаза были почти ослеплены неоновым сиянием аркадных игр на каждом углу и мерцающими лампочками, свисающими с виноградных лоз, перекрещивающихся над их головами и освещающих их путь. У него потекли слюнки, когда к неотразимому аромату обжигающей уличной еды — хрустящей жареной курицы, политых острыми соусами, пикантных блинчиков, политых сладким сиропом, и многого, многого другого — примешался приторный запах свежевыплетенной сахарной ваты и аромат теплого маслянистого попкорна. — Джисон, кажется, я сейчас упаду в обморок, — Сынмин обернулся, быстро схватил Хана за руки и немного подпрыгнул от счастья, все его следующие слова превратились в едва сдерживаемый взвизг возбуждения. — Сынмин, ты не можешь упасть в обморок, — сказал Джисон, отводя широко раскрытые глаза от потока ослепляющих огней и энергичных звуков, окутывающих их, чтобы схватить Сынмина за плечи обеими руками. — Нам нужно предусмотреть все, каждую поездку и каждую остановку. Нам нужен план. Как он и сказал Минхо, Джисон в детстве не очень часто посещал парк развлечений, поскольку большую часть этого времени прятался от гнева своего отца. Его брату удавалось раз или два утащить их куда-нибудь, но за все это время они так и не смогли в полной мере насладиться жизнью, поскольку последствия их действий всегда висели над их головами, как меч, готовый упасть. Джисон думал, что поход в парк развлечений еще глубже вонзит нож вины и горя в его сердце, но по какой-то причине он чувствовал себя относительно свободным и более чем немного легкомысленным. Как и Сынмин, он чувствовал, что шагнул в совершенно другой мир. Где все было ярким и красочным, и именно таким, каким оно должно быть. — Да, нам нужен план. Нам нужен план, — Сынмин кивнул, оглядываясь на огромное количество вещей, которые их соблазняют. — Итак, как ты предлагаешь нам поступить с этим? Сначала аттракционы, потом еда, потом снова аттракционы? Или сначала все аттракционы, потом еда, а потом еще один раунд аттракционов? Джисон напевал, рассеянно почесывая нос в раздумьях. — Ну, когда я приехал сюда со своим братом, у нас в голове был определенный набор вещей, которые мы хотели сделать. Но сейчас я предлагаю сначала прокатиться по-грубому, потом поесть и сфотографироваться, а потом покататься полегче. — План идеален, но… — ответил Сынмин, надувшись, когда до него донесся запах из ближайшего продуктового киоска, — …но ты чувствуешь то же, что и я? Запах… — Неотразимый сырный корн-дог! — Джисон закончил, облизывая губы, когда его желудок тихо заурчал от желания. — Что нам делать? Сначала поедим? Сначала я хочу поесть! — Я знаю, да. Давай сначала поедим, а потом сможем прогуляться… — Извините, сэр, — похлопывание по плечу прервало Сынмина, и он чуть не подпрыгнул, испугавшись, что обидел какого-то незнакомца через несколько секунд после входа в парк, но вздохнул, когда увидел, что это был всего лишь Хенджин. — Вы забыли о нас? — спросил Хван, указывая на себя и Минхо, который стоял рядом с Хенджином с терпеливой улыбкой на лице. — Конечно, мы не забыли, — сказал Сынмин, хотя тот факт, что он приехал сюда с Хенджином, почти вылетел у него из головы в волнении от набивания лица едой и криков на аттракционах. — Что случилось? — Что случилось? — Хенджин недоверчиво усмехнулся, проводя рукой по волосам. — Вы, ребята, собираетесь стоять у ворот весь вечер? О чем вы оба шепчетесь и киваете? — Мы строим планы, чтобы извлечь максимум пользы из этой поездки, — объяснил Сынмин, и его лицо тут же раздраженно нахмурилось, когда Хенджин рявкнул смехом. — Ты не строишь планы насчет парка развлечений! Ты просто гуляешь! — Ты не можешь просто ходить вокруг да около! — Джисон запротестовал, выражение недоверия на его лице отразилось на лице Сынмина. — Ты многое упустишь, если будешь так поступать, а потом пожалеешь об этом, когда вернешься домой. — Вы оба явные любители в искусстве управления парком развлечений, — заявил Хенджин, качая головой в их сторону, что было до странности похоже на стиль профессора Бана демонстрировать разочарование. — Минхо-хен, — он махнул рукой в сторону Ли, стоявшего рядом с ним, — пожалуйста, объясни этим новичкам, как работают парки развлечений. Минхо прочистил горло, явно смущенный драматическими вздохами и жестами Хенджина. — Джисон-а. Сынмин-a. В парке развлечений ты просто делаешь то, что хочешь, и когда тебе этого хочется. Даже если вы строите планы, вы неизбежно отвлекаетесь, поэтому проще гулять и делать то, что бросается в глаза. — Но, Минхо-хен… — Позвольте нам, — сказал Хенджин, пресекая слабый протест Сынмина, вытащил из кармана пару черных солнцезащитных очков, надел их и откинул волосы назад для дополнительного эффекта, — показать вам, как получить максимум от парка развлечений, — он посмотрел на них обоих поверх очков, шевеля бровями, когда на его губах появилась усмешка. — Вы ни о чем не пожалеете.

***

В соответствии с единогласным решением Сынмина и Джисона, их первым пунктом назначения было множество продуктовых киосков, расположенных по периферии оживленных улиц, создающих чувственный гобелен, богатый дразнящими ароматами и ритмичным шипением грилей и булькающих горшочков. Сынмин обнаружил, что разрывается между тем, чтобы пускать слюни при виде соблазнительных предложений на витрине, и глазеть на толпы людей, как молодых, так и старых, на их лица, освещенные калейдоскопом огней вокруг. С каждым шагом, который он делал, Сынмин чувствовал пульсирующую энергию парка, проникающую в его чувства, и это возбуждало его больше всего на свете, но это также заставляло его немного нервничать, и он рассеянно придвинулся ближе к Хенджину, когда мимо него прошла шумная, явно немного пьяная группа людей. — Иди сюда, — сказал Хенджин, мягко направляя его к внутренней стороне дорожки, положив руку ему на спину. — Так лучше? Сынмин кивнул, успокоенный ощущением руки Хенджина на своей спине, прежде чем переключить свое внимание на Джисона и Минхо, которые шли в нескольких шагах впереди них. Прошло всего пару минут с тех пор, как они начали пробираться сквозь толпу, но Хану уже удалось взять в обе руки рисовый пирог и бумажный пакет со сладкими блинчиками, который Минхо держал для него. — Они выглядят мило, не так ли? — тихо прошептал Сынмин, слабая улыбка заиграла на его губах, когда он пренебрежительно махнул рукой, когда Джисон повернулся, чтобы предложить ему одну из палочек. Хан одними губами спросил: — Ты уверен? Это действительно вкусно, — но Сынмин покачал головой, мягко призывая его отведать самому. Это было самое счастливое, когда он видел Джисона после экскурсии, и Ким чувствовал себя снисходительной матерью, наблюдая, как Хан откусывает от обеих палочек и набивает себе щеки. — Да, это, наверное, самый веселый Джисон, которого я когда-либо видел. Или даже Минхо-хен, если уж на то пошло, — ответил Хван, усмехнувшись с легким недоверием, наблюдая, как Ли держит еще один пакет с чем-то, купленным Джисоном. — Посмотри на него, — Хенджин цокнул языком, качая головой. — Посмотри на него. На днях он назвал меня влюбенным, а теперь даже не может оторвать глаз от Джисона. Сынмин усмехнулся, его очень забавляло то, как Джисон пытался не смотреть украдкой на Минхо, и сразу же краснел, когда видел, что старший уже смотрит на него. — Они выглядят так, словно снимают собственную дораму. — Хотя им стоит подойти поближе, Они выглядят так, словно попали в фильм эпохи регентства или что-то в этом роде, — сказал Хенджин, нахмурившись из-за расстояния между Минхо и Джисоном, прежде чем взглянуть на Сынмина. — Что скажешь? — спросил он, прижимая Сынмина ближе к себе. — Должен ли я пойти и заставить их наткнуться друг на друга или что-то в этом роде? — Нет, нет. Не делай этого, — Сынмин покачал головой, придвигаясь ближе к Хенджину, пока они шли. — Джисон похож на одно из тех растений, которые не прикасаются ко мне. Он немедленно закроется, если Минхо наткнется на него или случайно прикоснется к нему. Хенджин напевал, поглаживая рукой бок Сынмина, прежде чем ответить: — Я знаю, что ты за растение. Сынмин взглянул на него, приподняв бровь. — Ладно… что я за растение? — Ты как роза, — сказал Хенджин серьезным голосом и потемневшим взглядом, когда его глаза блуждали по лицу Сынмина. — Ты расцветаешь под моими прикосновениями. Совершив невероятный подвиг, Сынмин умудрился одновременно расхохотаться и подавиться, и ему пришлось остановиться и схватиться за живот, поскольку его тело затряслось от силы внезапного, безудержного смеха, клокотавшего в нем. — Пожалуйста, не… — начал он, с трудом подбирая слова, когда очередная порция смешков слетела с его губ при обиженном взгляде на лицо Хенджина. — Пожалуйста, никогда не говори это снова. Это было… — сказал Сынмин, смахивая слезы с глаз, прежде чем схватить Хвана за руку, — это была самая дерзкая, самая грубая вещь, которую ты когда-либо говорил мне. Боже, как ты вообще можешь говорить такие вещи с таким серьезным лицом? Даже несмотря на то, что это было за его счет, Хенджину нравилось видеть, как Сынмин впадает в истерику, смех такой заразительный и неудержимый, что его собственные губы растягивались в широкую улыбку, хотя он быстро вернул себе серьезное выражение лица. — Я думал, тебе нравится Шекспир, — сказал он, ведя Сынмина к лотку с корн-догами, на который Ким присматривался уже довольно давно. — Что это был за Шекспир? — Сынмин усмехнулся, быстро изучая варианты, выставленные на прилавке. — Шекспир прямо сейчас переворачивается в могиле из-за тебя, — он заказал корн-дог с сыром и рисовый пирог для себя, прежде чем взглянуть на Хенджина, который уже начал доставать бумажник. - Какую ты хочешь? Хван взглянул на него, задумчиво напевая, глядя на две палочки в руках Сынмина, прежде чем его губы растянулись в откровенно злой ухмылке. — Я просто съем тебя — я имею в виду твою. — Ни за что. Я не делюсь, — Сынмин усмехнулся, подтягивая палочки поближе к себе, а Хенджин усмехнулся, покачав головой, прежде чем заказать себе корн-дог с моцареллой. Он только начал рыться в кошельке в поисках наличных, когда глаза Сынмина расширились, на языке у него была готова вереница протестов. — Я могу заплатить, у меня есть деньги. Тебе не обязательно… — Тс, — сказал Хенджин, прижимая указательный палец к губам Сынмина и дважды постукивая по ним. — Отплати мне поцелуем. Сынмин сглотнул, на мгновение замерев от прикосновения пальца Хенджина к своим губам, прежде чем, наконец, прочистить горло и сделать шаг назад. — Я… — Итак, какая из двух тебе нравится больше всего? — спросил Хенджин, кивая на две палки в руках Сынмина, когда они снова продолжили идти. Ким стряхнул с себя оцепенение, в которое был повержен, и поджал губы, переводя взгляд с двух кукурузных сосисок в его руке. — Этот, — наконец он ответил, подняв руку, в которой держал сырный корн-дог, и Хенджин кивнул, мысленно отмечая выбор, прежде чем откусить небольшой кусочек от своего собственного корн-дога и прожевать липкую полоску сыра, которая последовала за ним. — Итак, — начал Хенджин после того, как ему наконец удалось откусить сыр, и в его глазах зажегся веселый блеск, когда он увидел, что Сынмин уже наблюдает за ним, или, скорее, пожирает его глазами, — что ты думаешь о публичных проявлениях привязанности? — А? — ответил Сынмин, немного загипнотизированный видом Хенджина, облизывающего губы, чтобы стереть сыр, и потребовалось непреодолимое усилие, чтобы отвести глаза и сосредоточиться на собственной еде. Он знал, что Хенджин делает это нарочно — никто не выглядел настолько аппетитно, поедая сырный корн-дог, — но это знание никак не охладило жидкий жар, который разливался по его телу. Если уж на то пошло, тот факт, что Хенджин, возможно, делал это специально, только раззадоривал его. Надеть черное сегодня было абсолютно неправильным выбором. — Я… э… — начал Сынмин, откусывая маленький кусочек от своего собственного корндога, — Я чувствую себя не очень комфортно, когда ко мне прикасаются на публике. Я имею в виду — немного — это хорошо, но… не слишком много. — Насколько мало — это нормально? — спросил Хенджин и позволил своей свободной руке медленно обвиться вокруг плеча Сынмина. — Как насчет этого? Так хорошо? Ким взглянул на него, нахмурив брови в легком замешательстве, прежде чем слегка кивнуть. — Да, это… это прекрасно. Это было более чем прекрасно. Рука Хенджина на его плече заставляла его чувствовать себя в безопасности, наполняла неописуемым теплом, и ему просто хотелось сильнее прижаться к телу Хвана. Он как раз собирался откусить еще кусочек, когда рука Хенджина покинула его плечо и прошлась по спине, оставляя на своем пути мурашки и искры, прежде чем крепко обхватить его за талию. — Как насчет этого? Это нормально? — голос Хенджина стал низким и слегка хрипловатым, и Сынмин кивнул в свои стики, отказываясь смотреть в сторону Хвана. Он был полностью уверен, что не сможет выдержать напряженный взгляд Хенджина, и у него перехватило дыхание, когда старший придвинулся ближе, чтобы прошептать ему на ухо, — что, если я поцелую тебя прямо сейчас? Сынмин прочистил горло, сжимая пальцами палочки в руке при этом вопросе и последующих образах, которые он вызвал в его мозгу. Ким действительно хотел снова поцеловать Хенджина, он действительно хотел почувствовать губы старшего на своих губах и тело Хвана, прижатое к его телу, но Сынмин не чувствовал себя достаточно уверенным — по крайней мере, пока — чтобы начать целовать Хенджина на публике. Он видел, как Хван целовался со своими девушками во многих общественных местах — библиотеке, вне классов, коридорах общежития и даже однажды в прачечной, и он подозревал, что Хенджину это нравилось. Старший определенно не чувствовал себя неловко, будучи цепким и нежным на публике, и на мгновение у Сынмина возникло искушение согласиться на поцелуй, хотя бы для того, чтобы сравняться с людьми, с которыми Хенджин встречался раньше. Но слова замерли на кончике его языка, когда он вспомнил, что Хван сказал ему ранее. Он действительно хотел дать этому — тому, что зарождалось между ним и Хенджином, — шанс, и если Ким хотел знать, сработаются ли у них отношения, ему нужно было четко понимать свои ожидания и ограничения от подобных отношений. Он не хотел лгать Хенджину, даже если это выставляло его ханжой. — Я… э… поцелуй — это немного… — начал Сынмин, нервно облизывая губы, прежде чем продолжить, — поцелуй — это немного… — Слишком много? — закончил за него Хенджин, и Сынмин кивнул, стараясь не представлять разочарованное выражение лица, которое могло быть у Хвана. Но хватка вокруг его талии только усилилась, и он почувствовал, как пальцы потирают его бок успокаивающими круговыми движениями, когда Хенджин продолжил, — это справедливо. Я уже схожу с ума, когда прикасаюсь к тебе вот так. Представь, что было бы, если бы я начал целовать тебя на публике. Мгновенное задержание за непристойное поведение, вот что, — Хенджин сделал паузу, улыбаясь мягкому смешку, который сорвался с губ Сынмина, прежде чем прошептать, — Так что не волнуйся об этом, хорошо? А теперь расскажи мне больше — что еще тебе нравится?

***

Джисон ходил на цыпочках, вытягивая шею над морем голов, чтобы заметить Сынмина, идущего в нескольких шагах от них с Хенджином. Улыбка растянулась на его губах при виде тревожного оттенка красного, покрывающего щеки Кима, освещенного мягким сиянием мерцающих огней над головой, и через несколько секунд он снова перевел взгляд вперед, теплая улыбка заиграла на его губах. — Они выглядят мило, правда? Сынмин и Хенджин? — заметил он, откусывая от мягких рисовых лепешек, которые Минхо настоял купить для него, и поспешно подавил непроизвольный стон от острого вкуса во рту. Хан бросил на Минхо осторожный взгляд и издал небольшой вздох облегчения, когда увидел, что внимание Ли было где-то позади них, вероятно, на Сынмине и Хенджине. — Да, абсолютно, — Минхо ответил со смешком, оглянувшись на пару позади них на мгновение, прежде чем вернуть свое внимание вперед, или, скорее, к Джисону. — Хенджин, похоже, готов сожрать Сынмина целиком. — А Сынмин, похоже, готов к тому, что его съедят целиком, — ответил Джисон, его слова сопровождались веселым фырканьем, и Хан быстро проглотил кусок, прежде чем взглянуть на Минхо. — В тот раз ты был так прав, — он продолжил, и с его губ сорвался вздох раскаяния из-за собственной наивности. — Не могу поверить, что я не понимал, что Сынмин все это время был увлечен Хенджином. У меня такое чувство, что я потерпел сокрушительную неудачу как друг или что-то в этом роде. Несмотря на то, что тот инцидент был давно в прошлом и Сынмин простил его, Джисон не мог не теряться в «что, если» время от времени. Казалось, что его разум был одержим тем, чтобы взваливать на себя вину за то, за что его простили, и за то, за что его никогда не простят. — Ты не подвел как друг, Джисон-а, — сказал Минхо, мягко направляя Хана внутрь дорожки как раз в тот момент, когда мимо них прошла группа посетителей карнавала в экстравагантных костюмах. Прикосновение к его плечу было легким, едва заметным, но Джисон все равно почувствовал, как его щеки слегка запылали от этого жеста. — Подумай вот о чем, — продолжил Минхо, поправляя два бумажных пакета в руках, — если бы Сынмин не был влюблен в меня и его сердце не было разбито, он бы никогда не осознал глубину своих чувств к Хенджину. Я согласен, что все могло сложиться намного лучше, но я также думаю, что динамику отношений между ними изменило то, что произошло после разбитого сердца. Я думаю, они начали смотреть друг на друга по-другому, когда поняли, что не могут жить вдали друг от друга. Им нужно было быть порознь, чтобы стать ближе, — он объяснил, кивая сам себе, поскольку оценивал точность своих утверждений, прежде чем рассеянно взглянуть на Джисона. Спонтанный румянец разлился по его щекам при виде широко раскрытых глаз Хана, в них мелькнуло что-то похожее на удивление и очарование, как будто он видел Минхо впервые, и Ли отвел глаза, пиная случайный камень на земле. — Прости. Я не хотел показаться умником и нести подобную чушь. — Нет, мне… мне нравится слушать, как ты говоришь, — выпалил Джисон, съежившись от собственных слов, как только они слетели с его губ. Но — это была правда. Ему нравилось — действительно нравилось — слушать, как Минхо бессвязно болтает, без каких-либо признаков нервозности и сдержанности, которые обычно сопровождали каждое его действие и жест. Это заставило его еще больше заинтересоваться Минхо, его жизнью до колледжа и друзьями, которые могли быть у Ли в школе. О людях, которые были близки Минхо. Это заставило его задуматься, сможет ли он когда-нибудь стать таким близким с Минхо. Достаточно близким, чтобы чаще видеть эту необузданную, уверенную сторону старшего. Погруженный в свои мысли, Джисон рассеянно откусил от палочки, которую держал в руках, одним быстрым движением съев все рисовые лепешки, прежде чем выбросить пустую палочку в ближайшую мусорную корзину. Он собирался сделать то же самое с палкой в другой руке, когда его взгляд упал на Минхо, который держал в руках два бумажных пакета с горячими, дымящимися блинчиками для него, и Джисон почувствовал себя немного виноватым за то, что умял всю еду, как жадный скряга. — Хочешь кусочек? — спросил Джисон, протягивая Минхо рисовый пирог, который держал в руке. — Может, для тебя он немного сладковат, но он действительно вкусный. Поверь мне. Минхо, казалось, был немного удивлен внезапным предложением, но быстро оправился, покачав головой в ответ. — Нет, Джисон-а, ты можешь… — Пожалуйста? Просто попробуй один раз? — Джисон настоял на своем, пресек отказы Минхо и попытался собрать свои лучшие щенячьи глаза, его ржавая техника прошлых лет была направлена на то, чтобы добиться своего. Он не мог точно определить, почему так настаивал на том, чтобы уговорить Минхо откусить кусочек, но по какой-то необъяснимой причине ему казалось, что Хан пока единственный, кто наслаждается, пока Минхо несет ему еду, несмотря на все его протесты. Он хотел, чтобы Ли тоже получил удовольствие, даже если для этого пришлось уговорить его попробовать липкий сладкий рисовый пирог — вариант, который казался лучшим, по крайней мере, на данный момент. Техника Джисона с блестящими глазами, должно быть, сработала, потому что решимость Минхо поколебалась через несколько секунд, и он пораженно вздохнул, на его губах заиграла едва сдерживаемая улыбка. — Хорошо, я… я попробую, — он поправил бумажные пакеты в одной руке, отражая попытки Джисона забрать их, прежде чем протянуть руку, чтобы взять палочку, его пальцы обхватили ее чуть выше пальцев Хана. Как только Джисон начал убирать свои пальцы с палочки, очевидно, собираясь отдать Минхо все рисовые лепешки, Ли быстро изменил хватку так, что его пальцы легли на пальцы Джисона, не давая ему убрать руку. — Я просто откушу кусочек, — Минхо тихо прошептал, надеясь прояснить свои действия одним заявлением, и, наклонив голову, оторвал зубами первую рисовую лепешку от палочки, действие, от которого по всему телу Джисона без видимой причины разлился жар. Отойдя, Минхо задумчиво прожевал, прежде чем издать горлом восхищенный звук. — Это вкусно. Типа, действительно вкусно. Джисон сглотнул, его глаза все еще были прикованы к тому месту, где несколько секунд назад были рот и пальцы Минхо. — Я… я рад… Его мозг был спасен от создания подходящего, беспечного ответа посреди всего хаоса, разворачивающегося внутри, когда чья-то рука взяла его за руку, немного напугав, но он мгновенно успокоился, когда его взгляд встретился с взглядом Сынмина. — Джисон-а! — сказал Ким, подпрыгивая от счастья, прежде чем указать на что-то через дорогу. — Здесь есть фотобудка! Пойдем сфотографируемся! Джисон ухмыльнулся, туман в его мозгу мгновенно рассеялся от перспективы делать глупые фотографии с Сынмином, и прежде чем Хенджин смог даже добраться до них, они оба перебежали дорогу, их возбужденный смех смешался с другими вибрирующими звуками в парке. — Ну вот, они снова уходят. Совсем забыв о нас, — Хенджин цокнул языком и несколько раз покачал головой, наблюдая, как Сынмин и Джисон исчезают за черными занавесками высокого, похожего на фургон сооружения, возведенного через дорогу. Вздохнув, он пнул камень через дорогу, прежде чем взглянуть на Минхо, который жевал блинчик и демонстрировал улыбку вместо хмурого вида, которого ожидал Хенджин. — Ты не разочарован, что Джисон не попросил тебя сфотографироваться вместе? — спросил Хенджин, подходя, чтобы встать рядом с Минхо и заглянуть в его бумажные пакеты. Ли пожал плечами и протянул сумку Хенджину. — Он счастлив. И взволнован. Больше я ничего не хочу. — Не пойми меня неправильно. Я тоже рад, что Сынмин счастлив, но… — объяснил Хенджин, роясь в пакете в поисках идеального блинчика, — но я хочу сфотографироваться с ним. Я хочу, чтобы мы сделали милые маленькие фотографии и развесили их по всей моей комнате, а некоторые сохранили в чехле для телефона. Также показать что-нибудь моей маме и ждать, когда она скажет: «как мило». — Ты действительно влюблен в Сынмина, — Минхо ответил со смешком, взглянув на Хенджина, который все еще смотрел на фотобудку с несчастным выражением лица. — Просто попроси его, когда он вернется. — О, просто подожди, я отнесу его обратно в будку, и мы не выйдем, пока у нас не будет сотни фотографий, — сказал Хенджин, скрестив руки на груди в знак решимости, прежде чем перевести взгляд на Минхо. — И не прикидывайся невинным, подражатель Эльзы. Я видел, как ты весь вечер бросал сердечные взгляды в сторону Джисона. Ты такой же влюбленный, как и я. Минхо прочистил горло, не в силах найти слов, чтобы опровергнуть заявление Хенджина, и в конце концов вздохнул, пожимая плечами в универсальном жесте согласия. Сынмин и Джисон вышли из фотобудки более чем через двадцать минут, хихикая над вереницей фотографий и дурацким реквизитом, который они использовали внутри, и быстро оторвали лучшие, чтобы положить их в чехлы для своих телефонов, прежде чем надежно спрятать остальные в сумку для рисования Джисона. Все еще улыбаясь, взгляд Сынмина упал на дорогу, где они оставили Хенджина и Минхо, и его рот открылся от удивления, когда он увидел зрелище перед собой. Хенджину каким-то образом удалось раздобыть мыльные пузыри, вероятно, он где-то выхватил ее у плачущего ребенка, и, верный своей драматической натуре, пускал пузыри, с каждым разом все больше и больше, перед изумленной аудиторией, состоящей из детей, которые, судя по их преувеличенным восклицаниям восторга, никогда не видели, чтобы кто-то вроде Хенджина так надувал пузыри. Минхо, с другой стороны, присел на корточки на земле и, демонстрируя свой талант, соорудил что-то вроде замка из мыльных пузырей, из множества маленьких и больших пузырей, наложенных друг на друга, которые должны были лопнуть несколько секунд назад, но все еще стояли устойчиво, подвиг, который был, по-видимому, невероятным, если судить по вспышкам камер, направленным в его сторону. — Они выглядят как участники шоу талантов, — заметил Сынмин, подавляя смех, когда достал телефон, чтобы сделать быстрый снимок. — Я даже не хочу их теперь прерывать. Он обдумывал идею повести Хенджина в фотобудку, рассеянно задаваясь вопросом, хотел бы Хенджин сделать что-то подобное. Судя по пошлым репликам и кокетливым замечаниям, которые Хван регулярно делал, возможно, ему нравилось делать глупые фотографии, но опять же, Сынмин действительно мало что знал о Хенджине. Хотя он хотел. Отчаянно. — Да, верно? Они выглядят такими счастливыми. Хан улыбнулся, чувствуя, как что-то теплое разливается в центре его груди с каждой улыбкой, растягивающей губы Минхо, с каждым огоньком, отражающимся в его карих глазах, когда Ли пытался сделать еще один пузырь на вершине своей шаткой башни, и он обнаружил, что разочарованно вздыхает вместе с остальной аудиторией Минхо, когда башня из пузырей наконец лопнула, забрызгав всех присутствующих мыльной водой. Он почувствовал, что движется вперед, шаги эхом отдавались по асфальту синхронно с ритмом его сердцебиения, как раз в тот момент, когда Минхо выпрямился, его застенчивость медленно возвращалась, когда люди хлопали его по спине и выражали свою признательность. Его глаза нашли Джисона за мгновение до того, как Хан подошел к нему, и Минхо наклонился, чтобы осторожно собрать с земли мягкие игрушки. — Ты хорошо провел время? — спросил Минхо, с улыбкой наблюдая, как взгляд Джисона блуждает по пушистым игрушкам в руках старшего. — Да, мы сделали много фотографий. Что все это значит? — спросил Джисон, снова глядя на Минхо вопросительным взглядом, хотя легкомысленная улыбка грозила сорваться с его губ. Минхо откашлялся и кивнул в сторону ряда кран-автоматов позади них, слегка пожимая плечами. — Я подумал, что просто попробую свои силы в этих штуках, пока жду, и я просто… — Ты выиграл все это? — в руках Минхо должно было быть по крайней мере пять мягких игрушек, от маленького плюшевого мишки до большого кролика, которого Ли укачивал на руках. Тихий смешок сорвался с его губ, когда он представил, как Минхо носится вокруг, чтобы выиграть все это, прежде чем сесть строить эту невероятную башню из мыльных пузырей, пока они с Сынмином делают глупые фотографии внутри. — Да, какую ты хочешь? Ты даже можешь забрать все это, — ответил Минхо, протягивая коллекцию Джисону, и внимательно наблюдал, как взгляд Хана сначала остановился на большом кролике, задержавшись на нем на несколько секунд, прежде чем непреднамеренно переместиться на самого маленького плюшевого мишку. Побывав рядом с Джисоном, Минхо кое-что понял о нем. Джисон хотел быть счастливым, но по какой-то причине чувствовал, что не заслуживает счастья, и ему не нравилось просить об этом, даже о самых незначительных вещах. Минхо прикусил губу и отдернул плюшевого мишку как раз в тот момент, когда Джисон собирался взять его. — Не этого. Самый маленький — для Дори. Джисон на секунду нахмурился, очевидно, сбитый с толку отказом Минхо, прежде чем медленно протянуть руку, чтобы выбрать вторую по размеру. Ли убрал и ее. — Что? Я не могу этого забрать? — спросил Джисон, замешательство на его лице стало еще глубже, когда Минхо покачал головой. — Это для Суни, а… — Минхо кивнул в сторону другого, поменьше, — …это для Дуни. — Итак, что я могу взять? Минхо улыбнулся и протянул большого кролика Джисону, не упуская из виду сияние едва сдерживаемого возбуждения, которое появилось на лице Джисона. — Это. Можешь взять этого, — Джисон осторожно взял кролика на руки, пытаясь подавить нахлынувшую на него волну головокружения и казаться более беспечным, но было трудно выглядеть равнодушным или невозмутимым с таким большим кроликом в руках. Это было так мягко и тепло, что Джисону просто захотелось погрузиться в это навсегда, и его волнение, должно быть, было видно на его лице, потому что уши Минхо снова покраснели. — Спасибо, я… я действительно ценю это, — сказал Джисон, стараясь не чувствовать себя слишком виноватым из-за всего этого. Ранее Минхо подарил ему печенье в форме рыбы, Ли настоял на том, чтобы заплатить за всю еду, от которой у него текли слюнки, и Минхо даже пошел и умудрился выиграть для него мягкую игрушку, в то время как он практически ничего не сделал для старшего. Он хотел снова увидеть такое же сияние счастья на лице Минхо, точно такое же, какое он видел ранее. Он хотел видеть Минхо счастливым. — Итак, вы сделали много фотографий? — спросил Хенджин, наклоняясь, чтобы с улыбкой передать свою баночку с пузырями ребенку, прежде чем протянуть обе руки к Сынмину, чтобы обхватить его за талию. В последнюю секунду он остановился, запустив руки в волосы, и мягко спросил, — так нормально? — Да, это прекрасно, — Ким позволил притянуть себя в объятия Хенджина, несколько мгновений наслаждаясь возбужденным румянцем на лице Хенджина, прежде чем вытащить свой телефон и открыть чехол, чтобы показать его Хвану. — Смотри, мы сделали все это. Они милые, правда? — Да, ты выглядишь особенно мило с этой лентой для волос в виде щенка, — Хенджин усмехнулся, указывая на изображение в центре, где Сынмин носит ленту для волос в виде щенка, а Джисон щеголяет заячьими ушками. — Верно, — ответил Сынмин, не отрывая взгляда от фотографии, пока слова Хенджина — ты выглядишь особенно мило — снова и снова звучали в его голове. Это случалось не в первый раз, и он знал, что не в последний. Хенджин точно знал, что сказать, чтобы вывести Сынмина из себя, и Ким прикусил губу, немного опечаленный тем фактом, что он даже не знал, какое любимое блюдо у старшего. — Хенджин, эм… — начал он, взглянув на лицо Хенджина, прежде чем снова опустить взгляд, — ты бы тоже хотел сфотографироваться? В фотобудке? Со мной? Улыбка, которая озарила лицо Хенджина в ответ, вероятно, имела силу осветить тысячи погруженных в темноту городов, и на мгновение ему просто захотелось поднять Сынмина на руки, закружить его и поцеловать прямо здесь и сейчас, совсем как в фильмах и совсем как в его снах. Его даже больше не волновали фотографии — хотя он действительно хотел их сделать, — но простая просьба Сынмина больше походила на признание — признание в том, что он тоже хотел сохранить память об этом дне, память о них двоих. Может быть, Хван просто бредил, и в этом не было ничего особенного. Может быть, он был просто слишком счастлив и находил глупый смысл в простой вещи. Но Хенджину в любом случае было все равно. Это был Сынмин, вот и все, что имело значение. — Я бы хотел сфотографироваться с тобой, детка, — Хенджин, наконец, ответил, хотя сияние на его лице было достаточным ответом, прежде чем быстро схватить руку Сынмина в свою и слегка дернуть ее. — Но сначала — Хенджин тащит Сынмина к ближайшему кран-автомату, — нам тоже нужно что-то выиграть. Мне не нравится, как Минхо-хен подыгрывает нам, — он признался заговорщическим шепотом, и Сынмин усмехнулся, позволяя тащить себя куда угодно. Предоставляя Хенджину соревноваться в подобных детских вещах. Они остановились перед автоматом, и Хенджин наклонился, чтобы приготовиться, волна решимости пробежала по всему его телу, как только Сынмин отошел в сторону, чувствуя себя немного неуверенно по поводу навыков Хенджина обращаться с кран-автоматом. — Просто жди и смотри, — Хенджин ухмыльнулся, подмигнув Сынмину. — Это для тебя.