Моё проклятие

      «Солипсисты Зауна всегда называли свой город — Городом железа и стекла, ведь редкие солнечные лучи, которым всё же удавалось пробиться в нижний город меж богатых домов Пилтовера и паров газа, просачивающихся из свищей проржавевших труб, отражались от всевозможных железных поверхностей и мозаичных витражей и хоть как-то освещали грязные улицы подземного района.       Иной раз казалось, что чёрный смог, повисший над городом, и вовсе задавит его жителей, и те так и останутся навсегда в этой Заунской серости, не насладившиеся лучами утреннего солнца, или небом, предательски меняющим свой цвет, или тишиной, от которой отдельные сходят с ума. Даже все воды, находящиеся в подземном районе, смешались в крайне токсичную жижу.       Это место на протяжении многих десятков лет терпело от фабрик, лабораторий да и любого вида промышленности постоянные выбросы ядовитых загрязнений в окружающую среду.       Это место мы называли "домом".       И, несмотря ни на что, тренчеры, так уничижительно называли жителей Зауна наши "многоуважаемые" Пилти, обладали внутренним стержнем, а также силой воли, и, благодаря этому, всё же смогли добиться процветания города за счёт развития чëрного рынка...» —Сестрица, - неожиданно прервал рассказ детский голос, а его обладательница мягко дëрнула свою "няньку" за руку, чтобы та точно обратила на неё внимание, - я просила рассказать про твою сестру.       Ярко-голубой взор случайно столкнулся с глазами цвета табака, и Паудер вновь на долю секунды провалилась в воспоминания о самом дорогом в её жизни человеке.       О человеке, которого она хотела бы забыть. —О какой сестре? У меня нет сестëр, - деловито пожимая плечами, ответила Паудер, а затем отвернулась от своей маленькой "воспитанницы", чтобы хоть как-то скрыть свою неуверенно сказанную ложь. —Па-Пау, неужели никто не говорил тебе, что врать плохо?! Особенно детям! Они потом, как губастики... —Как губки. —Именно. Как губки, впитывают то, что говорят и делают взрослые, и сами начинают делать также.       Паудер не могла не отметить про себя, что её маленькая "подружка" была развита не по годам, но и слышать подобные речи от семилетнего ребёнка было слишком уморительно, отчего та всё же не смогла сдержать лёгкую усмешку. —Не смейся надо мной! - Слегка прикрикнула Белая Нимфа, громко топнув ногой.       "Белой Нимфой" дитя прозвал никто иной, как Кино — сын Амбессы Медарды, за то, что девочка страдала редким заболеванием — альбинизмом, но особенно его интересовало в данной особе то, что глаза у неё были не красные, как у девяноста девяти процентов альбиносов, а карие, словно хлопья табака, или трубочка корицы. —Я не смеюсь, - размахивая перед своим лицом руками, Паудер вновь повернулась к своей собеседнице, но со своей ухмылкой так ничего и не сделала. —Почему ты не хочешь говорить о ней? —Откуда ты узнала?       Два сапфира внимательно смотрели в любопытные детские глаза, а уголки бледно-коралловых губ опустились вниз. —Ты часто во сне зовёшь её...и...плачешь...       Миловидное личико Паудер на долю секунды показало её искреннее удивление, а затем, тяжело вздохнув, она всë же решила прервать неловкую паузу: «Что ж...ладно. Уговорила. Я расскажу тебе о Вай».

***

      «Возможно, в какой-нибудь из миллиона параллельных Вселенных я не совершила главную ошибку своей жизни, и она действительно продолжила любить меня так, как любила в детстве.       Ещë будучи ребëнком, я нашла себя в создании различного рода устройств, надеясь на то, что с их помощью хоть как-то смогу облегчить жизнь родителям, которые порой из последних сил старались сводить концы с концами, соглашаясь на различные опасные задания, пропадая на несколько дней, а ещё чаще — недель, и вообще рискуя больше никогда не вернуться к нам с сестрой. Естественно, данный досуг необразованной малолетней девочке, то есть мне, давался крайне нелегко — даже не каждый учёный за всю свою жизнь сможет создать что-то стоющее, а тут речь шла о маленьком человечке, не имеющим возможности безопасно получить хоть какие-то необходимые знания. Как ты уже могла догадаться, именно в "небезопасности" и была наша точка несоприкосновения с Вай: опыты и эксперименты чаще заканчивались полнейшей катастрофой, которую приходилось решать или уставшим после вылазки родителям, или старшей сестре, которая и так была против моей самодеятельности.       Помню, по началу ей нравились результаты моих творений, а может ей просто нравилось видеть меня счастливой. —Вай, смотри! - Часто выкрикивала маленькая я, подбегая к своей старшей сестре и показывая той новое устройство, - я ещё не придумала ему имя, но он должен помочь...       Таким образом, из моих уст лилась целая река объяснений, пока её бледно-голубые глаза разглядывали моё новое изобретение.       ...       По началу...она обнимала...крепко прижимая к себе...я ощущала её тепло...её любовь...но потом..: —Паудер..., - в какой-то момент начала прерывать буйный поток моей речи Вай.       Наконец-то я отрывалась от очередной "безделушки", и мой взгляд пересекался с обжигающим взглядом старшей сестры, который буквально говорил: «Мне это неинтересно. Займись чем-нибудь более полезным».       Каждый новый раз это разбивало моё хрупкое сердце, и я убегала прежде, чем успевала заплакать.       Каждый раз я обещала себе, что докажу сестре: «Мои устройства чего-то да стоят!»       И с каждым новым разом мои изобретения становились более безумными и опасными — взрывались, ломались, "выплевывали" детали с огромной скоростью, которые разрушали всё на своём пути.       Каждый раз конец терпения Вай потихоньку приближался, пока та окончательно возненавидела всю мою самодеятельность с изобретениями, а вместе с тем и меня саму, ведь это я была источником всех наших бед.       Но всё это было после...после того, как наступил тот злосчастный день, в который мы навсегда потеряли нечто для нас важное и приобрели что-то новое — семью...» —Па-Пау, подожди, - внезапно прервала чужой рассказ Белая Нимфа, - с чего ты вообще решила, что твоя сестра тебя ненавидит? —А, ну...это было очевидно. Разве нет? Она недолюбливала то, чем я занималась, равно, она недолюбливает меня... —Если человек что-то или кого-то недолюбливает, это не значит, что он это ненавидит. Ему просто это не нравится. И твоя сестра хоть раз в жизни говорила тебе, что ненавидит тебя? —Нет...мы с ней никогда не разговаривали об этом... —С чего ты тогда вообще решила, что она ненавидит тебя?! - Громко цыкнув, воскликнула девочка. —Из-за...моего...хобби? —Во имя милосердия Жанны! Да пойми ты: если человеку не нравится твоя деятельность — это не значит, что ему не нравишься ты!       «Тогда почему она меня отпустила?»