Бастард

Весна пришла в Вызиму с проливными дождями, периодически переходящими в редкие колючие снежинки. Снег почти сошел, обнажая серые улицы, выпачканные грязью и помоями стены лачуг нижнего города и оттаявшие из сугробов тела тех, кто не пережил эту зиму. Раз в сутки по улице прокатывалась телега коронера, и он, матерясь, собирал «подснежники», грузя одеревеневшие, скрюченные тела в свою скрипучую телегу. Впрочем, еще раньше тела находили местные бродяги, которые, не имея принципов и морали, ощупывали карманы покойных, вытаскивая из этих карманов все, что покажется более-менее ценным: гроши, кисеты с мокрым табаком, ножи и кинжалы. Вот и сейчас две сгорбленные фигуры сидели возле только что стаявшего сугроба, лазая по карманам несчастного в поисках наживы. — Хорошо помер, легкая смерть, — старик с грязной всклокоченной бородой скосил глаза на светлое лицо несчастного. — Напился, заснул, замерз — ни тебе боли, ни агонии, молодой вон какой, жизни не видевший. Твой ровесник поди… — Договоришься, дед, — молодой человек рядом подул на отмороженные пальцы и вздохнул. Парень и правда был его ровесником, лет семнадцати отроду. И похоже, не так беден, как остальные, по крайней мере в кармане нашелся целый орен и горсть мелочи. — Пойдем, деда. Нам тут делать нечего, скоро телега поедет, не хочу снова кнутом получить. — Добро, на это мы пару дней спокойно проживем. Пойдем к костру, у тебя уж пальцы синие, — нахмурился бедняк, рассматривая руки своего товарища по несчастью. Они познакомились много лет назад, мальчонку лет пяти тогда еще не старый Яков вытащил из канавы около горящего дома. Хотел было отдать за вознаграждение, да никто так и не объявился его искать. Не нужен был Якову лишний рот, да больно внимательный и тяжелый был у дитенка взгляд. Так и остался малыш с бродягой, назвал он его Ванко да растил потихоньку. Жили они бедно, как и где придется, жгли костры на улицах, чтобы отогреться, ночевали в чужих сараях — тяжела жизнь бродяги. Только не просили милостыню, ни дед, ни Ванко, старались какую-никакую работу делать, а в тяжкие дни не гнушались по болотам пройти да трупы обобрать. Впрочем, той зимой им не везло: теплый сарай закрыли на засов новые хозяева, скопленного за лето едва хватало на хлеб, а зима стояла трескучая, так что старик отморозил несколько пальцев, а парнишка сломал руку, поскользнувшись на льду, и слушалась она теперь крайне плохо, вызывая у того раздражение. И все же, рады они были, что выжили, много таких, как они, остались под снегами Вызимы той зимой, еще больше погибли, пытаясь набрать воды в вызимском озере, под снегами не были видны пробитые рыбаками полыньи, в которых, несмотря на холод, неизменно водились утопцы. Ближе к весне бродяги нашли брошенную после недавней эпидемии хибарку на окраине города и тихонько жили там. Печь топили только ночью, чтобы не привлекать внимание стражи. За день дом остывал до такой степени, что изо рта вырывалось облачко пара, но даже так было куда лучше, чем просто на улице. Туда и направились бродяги: старик ковылял, прихрамывая, тяжело опираясь на локоть своего воспитанника, а тот только щурился на восходящее, казалось, в конце улицы солнце. Добравшись до лачуги, Яков принялся чиркать огнивом, желая затопить почти остывшую печь. Дело, конечно, было рискованным, но парнишка единственный из них мог работать, а старик прекрасно видел, в каком состоянии находились у того пальцы. Так что старик считал, что риск стоит свеч. Едва угли разгорелись, как на них поставлен был ржавый чайник со льдом — лучше, чем теплая вода, от обморожения не помогает ничего. — Слышал, Ванко, говорят, королевского отпрыска ищут, — старик грел руки над углями, растирая красные грубые ладони. — Бастард, говорят, есть у нашего короля где-то в городе. Не знаю уж, зачем ищут, но добром это не кончится, нельзя стражникам в наш мир лезть. А они, говорят, все в нижнем городе готовы перевернуть с ног на голову. — Ясно дело, зачем, — дернул плечом парень, присаживаясь на кособокую кровать и играясь найденным на охоте грошом, — убьют, и дело с концом. Технически бастард по крови имеет крошечное право на престол, хоть и вероятность мала, такое может случиться. Королю не нужно так рисковать. Хотя, кажется, чтобы иметь хоть какое-то право на престол, король должен его признать. Хотя… знаешь, у нашего правителя нет сыновей. — Умный ты больно, откуда все знаешь, непонятно, — покачал головой старик. — Молчи больше да внимания не привлекай. Не дай бог ляпнешь что страже… Может, слух это все… но говорят, за бастарда грошей дают неплохо… Когда май вступил в свои права, молва о бастарде уже гремела на всю округу. Стража рыскала по городу, а за то, чтобы привести его в замок, была назначена награда в тысячу оренов. Много крестьян и бедняков потянулись в верхний город, показывая своих детей, племянников, даже не похожих на королевскую семью, на осмотр коллегии, восседавшей во дворе дворца. Трисс Меригольд, придворная чародейка Темерского двора, устало потерла лоб, провожая взглядом очередного почти взрослого светловолосого мужчину, ни капли не подходящего под описание короля. — Ваше Величество, — начала она, поворачиваясь к хмурому королю, касаясь его руки кончиками пальцев, — это бесполезно, искать ребенка в городе — что иголку в стогу сена… Учитывая, что у нас так мало информации о нем. Мы ищем уже второй месяц, нам пора заканчивать. — Мы закончим, когда я скажу, чародейка, — довольно резко ответил Фольтест, откладывая в сторону очередной приказ. Сына король искал с тех самых пор, как узнал о его существовании. Много лет назад у него был скоротечный роман с одной из аристократок в замке, однако Анна, не разделяющая любви короля, сбежала из замка с каким-то пастухом. Только потом, через несколько лет шпионы донесли до короля, что у неверной родился ребенок, совершенно не похожий ни на светлоглазую блондинку Анну, ни на ее не менее светлого пастушка. Впрочем, увидев новорожденного, пастух выгнал девушку из дома с ребенком на руках, и дальше след мнимого бастарда терялся. Король знал только, что сыну должно быть шестнадцать или семнадцать лет, и что он, как и отец, кареглазый и темноволосый. Назначив за него награду, король, конечно, понимал, что обманщиков, желающих получить ее, будет много, однако такого потока не ожидал и он. Бедняки и крестьяне шли на смотрины непрекращающейся грязной волной, и конца-края этой очереди не было видно. Зачем он искал бастарда, Фольтест и сам не понимал до конца. Бастард, даже признанный отцом, не имел практически никакого права на власть, однако король, памятуя о прямом престолонаследии и имея только дочь, что пребывала в образе стрыги без особой надежды на «выздоровление», питал слабую надежду на то, что рожденный от фаворитки бастард унаследовал королевские черты и будет надежным наследником. Еще короля терзало чувство вины. Своих детей он очень любил, однако бегство Анны настолько злило его, что он, казалось, просто знать не хотел о том, что она понесла ребенка. Впрочем, шансов найти того самого в бесконечной, кажется, толпе вонючих нищих и крестьян было мало, и еще меньше был шанс того, что после смерти матери ребенок вообще остался в живых. Обмана король не боялся, для этого под рукой и была чародейка, которая определяла родство по крови, а для самого рьяного ряда дежурил отряд личной гвардии короля. — Я пойду туда, — Ванко кивнул на возвышающийся над городом замок. Тепло очень облегчило жизнь, но промерзший за зиму старик вдруг слег с горячкой. Компрессы не помогали, даже обтирания теплой водой, нагретой в уже не гаснущей печи, не приносили облегчения. Якову нужен был лекарь, а у бродяг в кошельке и было-то три гроша, их и на булку серого хлеба не хватило бы, а лекари в городе брали недешево. Да и найти того, кто будет лечить бродягу, было очень сложно. Старик только рукой махнул, он в собственное выздоровление не верил, только облизнул сухие губы да приподнялся на постели. — Не ходи, Ванко, в стражу тебя не возьмут, а в рядовых проживешь недолго, до первой стычки с утопцами. Не рискуй, я стар уже, нечего из-за меня так рисковать. Ванко только покачал головой, он был молодым, упрямым и вспыльчивым, он верил в то, что поступит на службу, что с первого жалования наймет для деда лекаря, что увезет его из трущоб, казалось, у юного бродяги была цель. Хлебнув для смелости водки, парень шагнул в дверной проем на встречу к новой, как ему казалось, жизни. Военных набирали рядом с местом, где искали бастарда, Ванко видел бесконечный человеческий поток, который двигался к месту смотра, но чуть дальше толпа разделялась на две части, большая часть отправляла очередного претендента на роль королевского отпрыска направо, а более малолюдная тропа уходило влево, где генерал армии осматривал прибывших новичков. Идущий в общей толпе бродяга не привлекал внимания, пока на пересечении троп не свернул на тропинку, ведущую к генеральскому смотру. Дежуривший там же стражник, не задавая вопросов, схватил парнишку за шиворот и кинул в бредущую на смотр толпу. — Ишь че, шелупонь сучья. Не знают, где право, где лево! — сплюнул на землю стражник, глядя на растянувшегося в толпе Ванко. Другие бродяги не останавливаясь, брели на смотрины короля, охаживая лежащего по бокам грязными ботинками. Только когда за лежащего парня споткнулась какая-то пожилая кухарка, у Ванко появилась возможность подняться на ноги, толпа тут же унесла его дальше, буквально выпихнув на площадку перед королем. — Моя очередь, сучий потрох! — тут же заорал кто-то из толпы. Парень оглянулся, вытирая бежавшую из носа кровь, и только потом понял, что стоит перед восседавшим за столом королем. Ванко сплюнул в сторону кровь и отвесил кривой и болезненный поклон. Фольтест мазнул по нему равнодушным взглядом, сделал большой глоток вина из кубка и махнул страже, чтобы утихомирили орущего крестьянина. — Чей будешь? — хмуро спросил правитель, пытаясь за кровью и грязью различить черты лица подростка. — Ничей, милсдарь, я сирота, фамилии не имею, имени зато два, — бродяга выпрямился настолько, насколько позволял болевший от пинков живот. — Дедушка Яков, приютивший меня, Ванко зовет, а мамка до смерти Верноном звала. — Странное это имя для крестьянина, — нахмурился король, чуть повыше садясь в кресле и глядя на парня с большим интересом. — Лет тебе сколько, Вернон? — Зимой семнадцать миновало, милсдарь, — парень вновь сплюнул кровь, — а может, и меньше, давно со счета сбился. Фольтест переглянулся с чародейкой. Пока все сходилось. Он не знал, как Анна назвала своего сына, однако тяжелое имя «Вернон» было как раз во вкусе его фаворитки, Анны Рошель. Однако это все еще не доказывало абсолютно ничего. — Как звали твою мать? — Фольтест кивнул Трисс, и та достала серебряный маятник, реагирующий на ложь. Повесив его на изящный пальчик, чародейка посмотрела прямо на едва стоящего перед ней бродягу. — Не знаю, милсдарь, я был совсем ребенком, когда она померла, — парень руками развел, а затем упер кулаки в боки, покачиваясь из стороны в сторону. — Вы не посчитайте за грубость, милсдарь. Я хотел на службу записаться, но стражник на развилке поменял направление моего движения, меня не спрашивая. Так что я пойду с вашего позволения, — парень уже развернулся, желая покинуть место отбора, но стража алебардами закрыла ему дорогу. — Не спеши, парень, я тебя еще не отпускал, — король уже выглядел сосредоточенным и очень мрачным, больно манеры и наглость ему напоминали самого себя в юности. Фольтест хотел разобраться, ему нужен был ответ. — Зачем ты шел в рядовые? Такие, как ты, обычно держатся такого образа жизни до конца, защита чести страны для них пустой звук, — мужчина наклонился вперед, опираясь руками на стол, и взглянул в упор на подростка. — Дак зачем такому, как ты, в рядовые? — Мне нужны деньги, — парень почти равнодушно дернул плечами. — Мы с дедом ничего не ели уже несколько дней. На работу в городе выродков вроде меня не берут, — он дернул покалеченной левой рукой, — в сельском хозяйстве от меня тоже мало толку, но держать булаву или меч я вполне в состоянии, да и вообще на любую работу согласен. Но хотел бы сражаться за Темерию. Кулон не дрогнул, чародейка затаила дыхание. По всему выходило, что мальчишка перед ней и есть искомый бастард, однако что-то не сходилось. Видимо, эта же мысль посетила и короля. — Дайте ему воды и тряпку, пусть умоется, — коротко приказал Фольтест, откидываясь в кресле и скрещивая руки на груди. Перечить Ванко не стал, он не купался с самой осени, кожа зудела и чесалась, а тут бесплатный таз холодной воды, да еще и чистая тряпица. Он с удовольствием помыл лицо и шею, вода в тазу тут же приобрела бурый оттенок от крови и грязи. — Еще воды, — коротко приказал король, и служанка с поклоном забрала старый таз, поднося новый. Ванко опустил в воду широкие ладони и вновь умыл лицо, на короля и чародейку взглянули внимательные черные глаза из-под тонких вразлет бровей, и сердце короля ухнуло вниз. Ему казалось, он смотрит в зеркало. Однако проводить тест на крови при толпе крестьян и бродяг было опасно. — Знаешь что, Вернон, — король барабанил по столу пальцами, — ты можешь мне пригодиться. Назначаю тебя младшим оруженосцем. Выдать ему аванс полтора орена и предоставить каморку в крыле для слуг. Посмотрим, что ты можешь для меня сделать. Площадку бывший бродяга покидал под настороженный шепоток толпы, уже у выхода он повернулся к королю и снова отвесил кривоватый поклон. — Ваше Величество, помогите деду. Прошу вас, ему нужен лекарь. Король махнул страже рукой, затем повернулся к чародейке: — Поручаю это тебе. Найди этого старика и узнай все, что он знает о мальчишке. Вышвырнуть его никогда не поздно, но я должен знать все и наверняка. Меригольд оставалось лишь кивнуть. Никто еще не знал, что поиск королевского бастарда приведет к целой череде странных событий.