Легенда об "Откровении Мегиддо" I

III – Мэтэ, почему вы не были на открытии моего клуба? – театрально обиженно спросила ДеРуа. Мэтэ сидел в лёгкой прострации. У него уже не было никаких сил реагировать на подковёрные интриги и околоистеричные выверты действующей правительницы Болотэма. Пару часов назад поднялся сильный ветер, отчего все присутствовавшие у эшафота силовики кутались в шинели и куртки. – Напомните, губернатор, когда точно это было? – не выходя из полутранса спросил он. – Святые ветра, Мэтэ! Это было в прошлую среду! – так же картинно воскликнул вице-губернатор Истмен. Ему-то этот бред был только в радость. – Прошу простить меня за небрежность. Эта неделя выдалась изнуряющей, – Мэтэ осматривал эшафот. – К счастью, грязный мятеж подавлен. Теперь эта страна может спать спокойно, верно, дорогие друзья? – Истмен сам сказал и сам посмеялся над своей шуткой. Шутка тут явно где-то была. Трое сильных мира сего стояли рядом с помостом в окружении государственной стражи. Места были не просто в первом ряду, а буквально в гуще событий. Арочная площадь, наспех расчищенная от свиного дерьма, оставленного повстанческой мразью, уже была битком набита зеваками. В конце концов, публичные казни обыденны для столицы, а не для северной жемчужины Октобагии. По ступенькам взошли двадцать человек с угрюмыми лицами. Некоторые из приговорённых женщин тихо роняли слёзы. Мэтэ уткнулся в служебный планшет. Прямо сейчас по всему городу шли операции по поимке разного сброда, укрывшегося от правосудия. Одного из возможных убийц военных должны накрыть с минуты на минуту. «Как вообще назывался этот грёбаный клуб?» – Мэтэ смотрел на упорно тупящий гаджет плавающим взглядом. – «Помню, эта тупая стерва подобрала какое-то донельзя идиотское название, что аж блевать тянуло». – Впредь не забывайте о моих приглашениях, премьер-майор. Когда я вас зову на любые рауты, вы обязаны на них являться, – ДеРуа пропела в тошнотворно-приторной манере. – А теперь, Джордан, вам нести речь сегодня. Прошу вас. – Только, Истмен, прошу побыстрее, – Мэтэ взглянул на вице-губернатора. – На сегодня у меня запланированы визиты ещё в три изолятора. Казнь может обойтись и без меня. – Премьер-майор, вы рискуете проявить неуважение к власти республики, – ДеРуа смотрела на него, как кошка на мышку. – Как вам известно, – эти три слова она отчеканила, – я состою в круге близкого общения Архаона Навеки Избранного. Не хотелось бы, чтобы ваше имя прозвучало на очередной встрече с ним не в лучшем свете. – Побойтесь богов, какое неуважение, – Мэтэ не менял тон. Эта встреча бесила его ещё до своего начала. – Я, как преданный слуга народа и почётный член партии «Пламя востока», – последнее он тоже выделил интонацией, – всего-то хочу добросовестно выполнить свой долг перед отечеством. А на это требуется много времени, которое, увы, не предстоит возможным растрачивать на светские мероприятия. Даже на столь солидные, мисс ДеРуа. – Публичные казни не проводились в Болотэме на протяжении десятилетий, – снова надула губки губернатор. – Вы могли бы выказать и побольше почтения организованной работе нашей полиции, палачам и коронерам, Мэтэ. – Мисс губернатор, от лица Бюро внутренней безопасности выражаю крайнюю благодарность вам за ваши труды и мудрое руководство правоохранительными органами, – про себя премьер-майор думал, что, вообще-то, это ему впору брать на понт представительницу власти, а не ей его. – Но для достижения наилучшего результата по соблюдению охраны законных прав и свобод необходимы усилия всех задействованных служб. Эта цель требует моего безотлагательного внимания, как вы понимаете. Я присутствую на экзекуции исключительно из любезности к вам, мисс ДеРуа. Кстати, сегодня вы выглядите просто роскошно, – Мэтэ выражал целых ноль эмоций. Его лицо демонстрировало лишь крайнюю степень усталости. – Не печальтесь, друг мой, – Истмен с улыбкой до хребта похлопал республиканца по плечу. – Это займёт не более пары минут. Потом можете поезжать к своим отбросам народа и заинспектировать их до смерти! – он снова рассмеялся имбецильным смехом и поднялся на эшафот. Мэтэ криво усмехнулся, продолжив читать оперативную сводку в этом чёртовом служебном планшете. Сказав, что неделя вышла кошмарной, он сильно преуменьшил. Всё дерьмо началось в прошлый понедельник, когда произошёл взрыв на оружейном заводе. Разнесло в труху один из цехов; удивительно, что ударная волна не повредила соседние здания. Погибло под сотню рабочих, огонь тушили почти все пожарные части города. Многие пролетарии умерли впоследствии в больнице от страшных ожогов. Видя такую жуть, нельзя было исключать магическую природу саботажа. Магам хватало ума не ввязываться в эту авантюру, несмотря на одни из самых явных причин выступать против «Пламени востока». Как, впрочем, и против любой власти, раз уж на то пошло. Но поговаривают, что два старших зелёных мага всё же примкнули к мятежу. Это плохо. Конечно, у сего жеста было больше символическое значение, но списывать со счетов реальную угрозу для пехоты однозначно не стоило. Виновных во взрыве не нашли, но искать их и не пришлось. В тот же день по всей Октобагии вспыхнули беспорядки, переросшие в полноценные вооружённые столкновения. Вёл эту братию Клаус О’Брэдли – несколько лет кряду скрывавшийся в Дейтории смутьян, непримиримый борец с действующей властью, сделавший себе имя в международной торговле на продаже компьютеров и программного обеспечения. Полгода назад он вернулся в страну и осел в Болотэме, само собой, приступив к мытью мозгов доверчивым октобагийцам. Как только Мэтэ и другие «пальцы» ловили одних подпольщиков, на их место сбегалось два новых кружка. Самая крупная лже-партия назвалась Союз Свободных Октов. Эти ребята несли ответственность за проведённые ранее три публичные демонстрации, окончившиеся принятием закона о запрете собраний и кровью участников манифестаций. Не совсем понятно, в чём была необходимость борцунам за свободу устраивать столь кровавую диверсию на заводе, – тем более, что в других городах актов подобной жестокости не случилось, – но причастность повстанцев не подвергалась сомнению. После введения военного положения («Хотя когда оно в Октобагии не военное?» – задумался Мэтэ) менее чем за сутки выступления во всех городах были жёстко подавлены. В столичном Давилоне беспорядки разогнали быстрее всего – мятежники смогли пройти до конца одного из проспектов, прежде чем их окружили и рассеяли. Толпа предварительно вооружилась, а потому потери республиканских сил ужасали. На крыши близстоящих домов отправили снайперов, но там их уже поджидали дозорные бунтовщиков. Самая кровавая перестрелка прошла меж облаков. Из военных не выжил никто. Нанесённый стратегический урон от гибели стольких специалистов ещё предстояло оценить, и по закону подлости долго ждать последствий вновь не пришлось. С Болотэмом вышло куда хуже. Внутренние войска не смогли сдержать волну беспорядков, так что город охватило пламя хаоса. На снайперов можно было не надеяться, поскольку даже святые ветра не могли вернуть человека из мёртвых. Боевые маги, как назло, все были откомандированы к разным границам с беспокойными соседями, тут тоже мимо. О’Брэдли всё тщательно спланировал, но его ребятам не хватило числа, мужества и везения в разгоревшихся битвах по всей стране. Гнилой пожар не смогли потушить лишь в одном городе. Смяв болотэмский гарнизон, боевики продвинулись к зданию городской администрации на Арочной, где к республиканским силам подоспели подкрепления. Наступление наконец споткнулось и замерло. Тогда толпа похватала всё, что не прибито к полу или брусчатке, и принялась наваливать кругом баррикады, стены и укрепления. Военные молча тупили, пока враг окапывался, затем окружили лагерь со всех сторон и занялись крайне продуктивным делом – ожиданием. В тот же час премьер-министр Архаон выпустил телевизионное обращение к бунтовщикам, призывая прекратить боевые действия и разойтись по домам. В ответ на трансляцию, ведущуюся в том числе в интерсети, мятежники хором больше двух часов распевали октобагийский гимн. Власти поняли, что миром дело не решится. Неделю две стороны вяло постреливали друг в друга. Зелёные маги О’Брэдли призывали туман, что привело к нескольким случаям «дружественного огня» в стане республиканцев. Положение ухудшалось ещё и тем, что приволоченные силком государственные чародеи отказывались как-либо вредить мятежникам даже под дулом автомата. Присоединяться к мнимой революции они не собирались (да и кто им даст), но и атаковать «запутавшихся братьев и сестёр» они не желали. Генералы начали торговаться с магами, на что те с радостью вступили в оживлённые переговоры. Требования колдунов повергали чиновников в шок. Никто не хотел уступать оппоненту, а время шло. Кончилось всё тем, что премьер-министр лично подписал приказ казнить упрямых мерзавцев за нарушение колдовской присяги, а лагерь приняли решение штурмовать на рассвете. Главный штаб выделил полдюжины артиллерийских орудий и распорядился поднять в воздух лёгкий бомбардировщик-биплан. Солдатам велели раскатать всё в труху, но разогнать вооружённый сброд. Ну-с. Сказано – сделано. Приступ начали, как положено, спозаранку. Чуть-чуть снарядов, чуть-чуть бомб. Командование не решилось сравнивать старые шедевры болотэмской архитектуры с землёй, так что, несмотря на приказ, особо не усердствовали. Зелёных магов погасили сразу. Затем в бой пошла пехота. В завязавшемся сражении О’Брэдли удачненько пристрелили. Туда и дорога козлу. Часть оборонявшихся сложили оружие сами, часть – пришлось «уговаривать». Вооружённый укороченным калашом Мэтэ в то утро стоял среди тех, кто брал самый сопротивляющийся сегмент кустарных стен. Медлить было нельзя, премьер-майор даже облачиться в свою броню не успел, но бояться трусливых отбросов офицеру БВБ не пристало. Капитан доложил Мэтэ по форме о смерти вождя фанатиков, после чего они оба в окружении взвода солдат ступили на раскуроченную площадь. Взору военных предстал сидевший на коленях человек, чей возраст не определялся из-за респиратора на пол лица и чёрного капюшона, надвинутого на раскрашенное лицо. На руках у парня (парня же?) покоилось тело О’Брэдли. Мэтэ вышел вперёд солдат, наставивших оружие на преступника, и громко произнёс: – Сдавайтесь, гражданин, и мы сохраним вам жизнь. Даю слово. На глазах у премьер-майора парень тяжело задышал, словно собирался броситься на него и разорвать на части зубами. Не став дожидаться перехода противника в бешеное состояние, Мэтэ снял оружие с груди, быстрыми шагами подошёл к мятежнику и ударил его по лицу. Бессознательное тело утащили к остальным крысам. Либо ты, либо тебя, к чёрту этих тупорылых вояк. Хочешь сделать что-то хорошо – возьми в руки калаш и сделай это сам. По итогу спешного расследования, тех задержанных на Арочной, кто раскаялся и попалакался, отправили в штрафные корпуса искупать грех перед государством. Решительно несогласные же на условия властей будут слушать экзекуционную речь вице-губернатора Истмена в предельной близости от него. Ещё неизвестно, что хуже. С четырёх часов прошлого утра Мэтэ почти не давал ногам отдыху. Теперь же он обязан бороться с небывалой сонливостью рядом с людьми, которые были ему беспредельно противны. Причём работы-то ещё непочатый край. Премьер-майора ждали его стол и бумага. Много-много белой бумаги. Белой, как простыня. Белой, как кости. Белой, как этот город. Пройдёт немало времени, прежде чем устроенный О’Брэдли бардак окончательно разгребут. Кто будет работать? Мэтэ. Кто будет открывать клубы и распиливать под это дело гранты? Губернатор, мать её, ДеРуа на пару со своим миньоном Истменом. Но это всё потом. Для начала, как Мэтэ успел сказать своим неприятным компаньонам, день трёх изоляторов. Истмен проповедовал на помосте про надо сплотиться, быть стойкими, мужественными и сильными. Про отдать всех себя родной стране, про верность партии, про порядок, про смелость и бла-бла-бла, вся хрень. Мэтэ чувствовал сердцем, что готов прямо сейчас схватить оружие, расстрелять всех этих баранов в форме и разжечь новую революцию, лишь бы ему дали пять минут наедине с подушкой. Мыслепреступление прервало сообщение на планшете. Северная группа взяла одного любопытного экземпляра на краже бензина из ближайшей войсковой части, того самого, который привлёк внимание офицера. Не то чтобы он пас этого парю, но мониторил персонально его Мэтэ активно. Были причины. Не каждый день возле ресторана, где ты подаёшь игристые вина, находят обобранные трупы солдат. Плюс имели место показания одного крайне занятного типа. Поймать такого воришку – истинная золотая находка, и вот усилия Бюро внутренней безопасности в сотрудничестве со спецназом увенчались ошеломительным успехом. Правда, заодно они взяли какую-то самоволочную девку-сержанта со снайперкой, но то издержки. В изоляторе разберутся. Во время своей умопомрачительной речи Истмен не забыл анонсировать очередное повышение каждого налога. Вскоре он закончил издевательства над всеми формами ораторского искусства разом и спустился по ступенькам к ДеРуа и Мэтэ. Одет вице-губернатор был во фрак с тремя слоями медалей на груди, на поясе он держал трофейную катану в ножнах; на шее висел огромный медальон в виде восьмиконечной звезды с головами драконов вместо наконечников. Обут он был в сапоги. Истмен являл собой пожилого, запустившего себя лысого мужчину сорока с чем-то лет с маленькими глазками, пухлыми губами и тоненькими закрученными усиками над ними. ДеРуа была в свою очередь тощей женщиной за пятьдесят, в чёрном пиджаке, такого же цвета брюках и ботфортах. Волосы её были седыми и напудренными, уложенными в пышную короткую причёску, придававшую ей схожесть с хищной жабой. На лицо губернатора личная прислуга каждый день наносила макияж, больше смахивавший на сигнальный окрас тропических лягушек «не приближайся!». Самому Мэтэ было сорок пять. Он носил бежевую форму сотрудника БВБ с рядом приколотых наград, армейскую кепи и коричневые туфли. Волосы сейчас были уложены гелем, но в повседневной жизни Мэтэ ходил с причёской флэттоп. Под левым глазом – красным, в отличие от правого, карего, – виднелся продолговатый шрам. Профиль офицера имел резкие черты, как у статуи, а лицо чаще всего сохраняло выражение холодной отстранённости и бесчувственности. Габариты этого человека внушали трепет. – Ну вот, Мэтэ, всё прошло гладенько! А вы боялись! – Истмен снова похлопал премьер-майора по плечу. – Господа! – торжественно заявила ДеРуа. – Сейчас состоится казнь! Смотрите внимательнее, ничего не пропусти́те! Грянула барабанная дробь… зачем-то. Через несколько секунд замолкла. Воцарившуюся тишину прорезал всхлипывающий крик одного из арестантов. – Братцы! – кричал он сквозь рыдания. – Это не конец ещё! Не конец ещё для свободной Октобагии! Имейте совесть! Имейте мужество! Да не угаснет… Декламация оборвалась вместе с обрушением опоры всех, кто стоял на эшафоте. «Ты такие вещи не говори», – прошептал Мэтэ. – «Такое нельзя ни думать, ни передавать». – Совершенно согласна с вами, премьер-майор, – промурчала ДеРуа, развесившая уши. – Всё это тлетворное влияние иностранной пропаганды, нацеленной на смущение умов наших дорогих и славных октобагийцев! Толпа собравшихся постояла ещё пару минут, а затем начала рассасываться по своим делам. Взошедшие на помост коронеры принялись высвобождать тела, работая в парах: один придерживает, второй срезает петлю. Несколько раз работяги не удержали повешенных. Трупы глухо шмякнулись на брусчатку, сопроводив падение матерной руганью чистильщиков. – Дорогие друзья! – чуть не вскрикнул Истмен. – Объявляю тост! – по щелчку пальцев к нему подбежали два камердинера с бутылкой каких-то дремучих времён. – Перед вами «Гранд Империал» восьмидесятилетней выдержки! Да-да, дорогие мои, вы не ослышались! Это сокровище времён до Большого Волейбола! Есть ещё в этом мире чудеса, скажу я вам! – он сиял, как солнышко. Своими руками вице-губернатор откупорил бутыль и передал прислуге. Камердинеры разлили напиток по трём фужерам. – Когда я героически отбил его у дейторийских зверей в неравном бою, я сказал сам себе: «Джордан! Однажды настанет тот великий момент, когда ты сможешь разделить этот подарок небес с самыми лучшими, прекрасными и сильными представителями рода людского вообще и партии в частности! На твоём веку было немало невзгод – великих деяний, грозных сражений. А покорений женских сердец было ещё больше! Но однажды непременно случится такой праздник, какого не видывал ни один храбрец за всю верную себе жизнь! Это и будет тот день, когда старинный нектар охладит твои горячие губы!». Да-да, дорогие друзья мои, всё так и было, клянусь честью матери и мундиром премьер-министра! Сегодня историческое событие! Кровавый хаос, что обрушил на наши головы этот богомерзкий мятеж, остался навсегда в прошлом! А это означает, что такой день действительно настал! – он понюхал вино и затрепетал. – Мы с вами сделали это! Мы спасли родину от гиен и падальщиков, не ценящих нашу с вами работу! Мы на корню срезали ядовитый сорняк, угрожавший всему прелестному саду! Мы раздавили кровожадное инакомыслие в зародыше! Сегодня – великий день! День, который отныне в Болотэме станет официальным праздником! Сегодня – сейчас – я поднимаю тост за всех храбрых мужей и женщин, которые пали от рук преступников против веры и партии! Выпьем за мощь и бессмертие великой Октобагии! И конечно же, выпьем за нас, мудрых кормчих, что ведут сей поражающий воображение корабль к свету! Ура! – он пригубил нектар. – Ура-а-а-а! – смешно запела ДеРуа, хлопая в ладоши и тоже пробуя реликт прошлого на вкус. Стоявшие кругом стражники с винтовками не шевелились. – Как всегда, проникновенно, Истмен. Вам бы в спичрайтеры нашему любимому премьер-министру, – Мэтэ жаждал мучительных пыток этим двоим. Он сделал неспешный глоток и приятно обомлел. Хоть где-то этот павлин не соврал – безупречное вино. К сожалению, даже капля его клонит в сон вдвойне сильнее. Мэтэ глодало стойкое неприятное чувство, будто вестибулярный аппарат отсоединяется от мозга. – Компании лучше вашей стыдно даже желать. Однако вынужден откланяться: вечер скоро вступит в свои права, а работы, как и прежде, через край. Вице-губернатор. Мисс губернатор, – он по очереди кивнул. – Увидимся у мисс ДеРуа в эту среду, Мэтэ! В её чудном клубе есть даже бильярд! – Истмен в который раз, смеясь, хлопнул офицера по плечу. – Только не забудьте, премьер-майор, – нежно прожурчала ДеРуа. – Буду очень ждать вас на своём роскошном, в этот раз тематическом вечере. Попрошу не опаздывать, а ещё наденьте свой лучший костюм! Из Шокни приедет джаз-бэнд. Вы их не знаете, но на родине они собирают стадионы. Королевские музыканты! Ваше присутствие обязательно, – она достала помаду и нанесла свежий слой на тонкие губы. – Помните, пиратская тематика наряда приветствуется. В этот раз вы не отвертитесь, – с улыбкой добавила ДеРуа. – Всенепременнейше, – Мэтэ забрал фужер с собой и в сопровождении двух сержантов зашагал к электрокару. Он вынул брелок с ключами из кармана и снял машину с сигнализации. Все трое залезли в салон: амбал-офицер втиснулся на заднее сиденье, оба сержанта сели спереди. – В центральный дом коррекции, – скомандовал Мэтэ укладываясь набок. – И пусть комендант родит мне свободную койку. Один час покоя мои глаза точно заслужили. Сержант номер один повернул ключ зажигания. Электрокар загудел и тихонько тронулся с места.