Клятва Саламандера

Итак, мы приходим в Малфой-мэнор. Приходим, держась за руки. И нас – о чудо! – не отсылают через порталы. Мы занимаем свои места в зале, где рядами расставлены стулья. Планируется голосование, чтобы утвердить итоговые версии законопроектов. Через десять минут на сцену выходит один из Пожирателей и начинает свой доклад. Я стараюсь не слушать, чтобы не прийти в ужас и не испортить спектакль. Снейп сжимает мою руку. Тогда я начинаю. – Северус, почему ты на него всё время пялишься? – На кого? – несколько раздражённо спрашивает Снейп. – На него, – я показываю рукой на одного из наших соседей по ряду. – Кто он тебе? – Прекрати, – шипит он. – Ты мешаешь слушать. – Значит, я мешаю, – говорю я в полный голос. – Господа, прошу вас, тише, – упрекает докладчик. – Я ещё не закончил. – А я только начал, – говорю я с яростью в голосе. – Северус, я тебе не позволю... – и я начинаю подниматься со своего места. – Сядь немедленно и не позорься, – требует он, дёргая меня вниз. Вроде вполголоса, но так, что все слышат. Превосходный оратор. – Трус! – кричу я уже на весь зал, вскакивая с места. – Изменяешь – скажи об этом честно! Я ещё на том приёме заметил... Трусливая сволочь... – Не смей называть меня трусом! Он хватает меня за грудки и выволакивает прочь от зрительских кресел, туда, где свободное пространство. Я отталкиваю его. Мы смотрим друг на друга и тяжело, яростно дышим. Снейп страшен. Слышу за спиной решительные шаги, взволнованный голос одного из служителей: – Господа, успокойтесь, прошу, здесь не место... Но до нас не успевают добежать. Мы почти синхронно выхватываем палочки. Наши заклинания встречаются в воздухе – два красных луча, два невербальных Экспеллиармуса. Летят искры. Вокруг нас образуется кокон – не проникнуть никому. И в тайном сердце кокона начинает вершиться главное. Северус входит в меня. Входит белым согревающим светом. А я вхожу в него. Два потока, струящихся сверху вниз. Две жизни, связанные с клятвой. Гудит пространство, наполняясь искренностью и мечтой. И откликаются далёкие галактики. Северус, нам с тобой не нужны палочки с одинаковыми сердцевинами, достаточно того, что схожи наши сердца. И мы не знаем, где граница между чувством одного и откликом другого. Спасибо, что доверился мне. Может быть, зря я открыл этот ящик Пандоры. Потому что теперь мне будет сложнее расстаться, если ты не поменяешь своего решения. Но главное – Пожиратели поверили, что ты холоден ко мне, а что моё чувство вызвано твоим зельедельческим искусством. Поверили они и в то, что наша отчуждённость на острове была результатом любовной ссоры. Северус, мой Живительный Портал, я рад, что сейчас мы проникаем друг в друга. И никто не видит всей красоты чувства, порождённого клятвой, но ставшего истинным. …Свет угасает. Нам обоим удаётся удержаться на ногах. Мы опускаем палочки, и кокон рассеивается. Я смотрю на Снейпа – наверно, смотрю немного ошалело. – Мы помирились, – шепчет он, притягивая меня к себе. Я утыкаюсь в его шею, не зная, доведётся ли ещё быть настолько близко к нему. Потом поднимаю голову и требовательно говорю: – Обещай не флиртовать с ним. Снейп демонстративно возводит глаза к потолку: – Поттер, тебе нужно быть спокойнее. У меня много деловых связей, и в них нет никакого личного начала... – Ну хорошо, хорошо. Пойдём ко мне сегодня. Перед тем, как уйти, я оглядываю зал. Если бы толпу народа приложили заклинанием Confundus, примерно так это и выглядело бы. Докладчик вместо законопроектов излагает план создания гольф-клуба, вскользь отмечая, что хоть одно интересное изобретение у маглов есть. Остальные Пожиратели, включая Малфоя, с интересом слушают. На нас никто не смотрит. Мы со Снейпом переглядываемся, идём к камину и шагаем в зелёное пламя. Только-только отзвучал гул огня. Я отхожу на пару шагов. И меня прорывает: – Профессор, вы в порядке? Как вы? – Абсолютно здоров и адекватен. И намерен с вами поговорить. Пока вы не вывихнули себе мозг, додумывая за меня. Я растерянно киваю. Снейп смотрит на стену позади меня и неторопливо начинает: – Поттер, я долго не рассматривал возможность наших отношений – не рассматривал в силу клятвы. Вы поставили меня в тупик, должен признаться. Я не перебиваю, только смотрю на него удивлённо. – Да. Именно так. Клятва предполагает не причинять вред. Но возникло противоречие: с вами следует быть правдивым. А это, во-первых, означало для меня изменить своим привычкам. Во-вторых, я не самоубийца. Ваша импульсивность... – Мне мою импульсивность приходится сдерживать, мистер Снейп. Клятва научила. Хотя не то чтобы я рад, – с горечью говорю я. – И всё-таки это вызывало у меня сомнения. Причинять вам страдания правдой я был не готов, и это противоречит клятве. Также я был не готов к вашему гневу и отвращению, которые неминуемы, коль скоро вы узнали бы мои настоящие мысли. Пусть вы сдержитесь, но я всё замечу. А лгать вам – это прямой вред. Конечно, тонкий подвид вреда, но клятва его учитывает. Для вас неправда от близкого человека невыносима. Вы чувствуете ложь, даже если на поверхностном слое верите. Я в своё время наблюдал за вами достаточно, чтобы это понять. И получается, что лгать вам невозможно, но и говорить правду... – Казнить нельзя помиловать, – фыркнув, говорю я. – Как со мной сложно. – Невероятно сложно, – кивает Снейп. – И в итоге я пришёл к решению... – Не связываться со мной? – я произношу всё сам, потому что нет сил слышать это от него. Снейп молчит. Затем вздыхает: – На такое решение, боюсь, у меня не хватит внутренних ресурсов. Но я пришёл к выводу, что вы вполне способны себя контролировать, зная правду. И обдумывать её. Не всегда, и всё же вы обучаемы... Я мгновенно оказываюсь рядом и обнимаю его за шею: – Северус... – Сколько самоконтроля, – ворчит он, положив руки мне на талию. – Вы даже меня не дослушали. – Я слушаю, – говорю я, прижимаясь теснее и замирая. – Несносная живность, – и он целует меня, глубоко вторгаясь, вызывая головокружение. – Гарри... Внезапная мысль заставляет меня слегка отстраниться: – И что же – это только из-за клятвы вы согласились... ты согласился быть правдивым со мной? Чтобы не причинять мне вред? – Я бы мог сейчас сказать, что не обещал ничего подобного, – он усмехается. – Но скажу другое. Да, я решил, что буду правдивым с тобой. И не только из-за клятвы. – А из-за чего? – В моей жизни всегда было непозволительной роскошью быть с кем-то правдивым. Но я был бы рад наконец позволить себе это... У меня перехватывает дыхание. Я целую его шею, лицо, прижимаюсь лбом к его плечу, провожу руками по спине и пытаюсь выразить всё, что чувствую. Потому что не получится словами. Потому что я чувствую его доверие в моих ладонях. И вдруг со всей ясностью ощущаю, сколько хрупкости в его силе. Мне немного страшно, но мне удивительно. И ещё я понимаю: если бы не клятва, мы оба были бы сейчас одинокими. Я продолжал бы пугать друзей и недругов своей импульсивностью, а он был бы навеки заперт в лабиринте своей лжи. – Вы тоже обучаемы... мистер Снейп, – говорю я и в ответ получаю шлепок. Но всё-таки остаюсь при своём мнении. Что-то подсказывает мне, что у человека с такими принципами, много раз воплощёнными в жизнь, нет зла в сердце. Есть только внутренние завалы, которые нам, видимо, предстоит разгребать вместе. И я обещаю себе быть предельно тактичным. – А ещё ты не трус, – произношу я вполголоса. – Рад это слышать от вас, мистер Поттер, – он без тени улыбки смотрит мне в глаза. И это последнее, что я воспринимаю осознанно. Потому что после этого он вжимает меня в себя, пахом в пах. Я готов задохнуться. Снейп отпускает меня, чтобы достать палочку. Повинуясь его жесту, одежда на нас обоих вспыхивает необжигающим тёмно-синим огнём и рассыпается искрами. Между тем Северус берёт меня за руку и командует: – В спальню! Я аппарирую нас обоих, и мы падаем на простыни. Он целует и кусает мои плечи, раздвигает коленом ноги. Я приподнимаюсь, чтобы покрыть его тело поцелуями. Снейп впивается в мои губы, и наши языки играют, как пара зверей. Я ощущаю страсть – первобытную и возвышенную. Мы трёмся друг о друга в невыразимой муке. Наши движения становятся медленнее. Мы неторопливо дарим друг другу щемящую нежность. Снейп начинает осторожно разворачивать меня спиной к себе. Я поворачиваюсь обратно и говорю, глядя ему в глаза: – Нет... вот так. – Хм. Следует ли мне считать себя причинителем вреда, потому что первый раз был... не вот так? – его интонации привычно сдержанны и ироничны, хотя не он ли только что задыхался? – Нет, – отвечаю я, чувствуя, как от воспоминаний краска заливает щёки. И добавляю чуть тише, – это же ты. – Я рад, – улыбается он одними уголками губ. И мы остаёмся лицом к лицу. Снейп берёт в рот мой разгорячённый член, играет с ним губами, проводит языком вдоль – и ещё раз... – Северус... Северус... – выдыхаю я, одним этим именем высказывая отчаянную просьбу. Он наколдовывает смазку и растягивает вход пальцами, которые ритмично движутся во мне и навстречу которым само подаётся моё тело. И наконец этот миг настаёт. Северус входит в меня – и я верю, что тоже вхожу в него – своим взглядом, своими мыслями и чувствами. Я в Северусе, а Северус во мне. Он устанавливает размеренный темп, толкаясь в меня без жестокости, но я ощущаю в этих движениях пульсацию и страсть, постепенно всё быстрее, жёстче, а потом яркие вспышки возбуждения затмевают реальность, тогда как он продолжает в яростном темпе почти полностью выходить из меня и входить до предела. Я кричу от оргазма, чтобы через минуту услышать рык Северуса. **** Перед сном он обнимает меня за плечи. – Теперь всё иначе, – с некоторым сожалением произносит он. – Вряд ли нам удастся убедительно подать наши отношения как результат амортенции. Слишком заметная близость... – Северус, – осторожно, но твёрдо говорю я. – Наверно, тебе в любом случае пора бы перестать имитировать лояльность Пожирателям и смущать своим примером умы людей. Ты ведь, ну... твоя роль в войне... Кажется, время двойного шпионажа прошло. – Я вынужден согласиться, – помолчав, отвечает Снейп. – Но думаю, мы найдём... методы воздействия. Не так уж плоха эта клятва. Как считаешь, Гарри? Я вспоминаю растерянные лица Пожирателей и киваю: – Похоже, что так. Послушай, Северус... – Что такое? – А ты правда считаешь меня настырным? – от смущения очень тихо спрашиваю я. – Лучше подумай, где бы мы были, если бы не твоя настырность. И где была бы вся магическая Англия в придачу. Давай спать, – его голос удивительно мягок в этот момент, и я перед сном ловлю себя на страхе, что завтра неминуемо настанет расплата за эту его открытость. **** Но утром я забываю о своих опасениях и просыпаюсь в уютной неге и беззаботности, несколько минут любуюсь спящим Северусом, волосы которого солнце пытается причесать лучистым гребнем. Я ещё в первую ночь понял, что его волосы пахнут свежестью и травами. Теперь это мой фетиш. Иду на кухню. Мастерю себе завтрак. «Дорогой артефакт, – начинаю я, отпив глоток кофе, – я абсолютно счастливый чело...» – Поттер. Я поднимаю взгляд. В проёме кухонной двери стоит хмурый, как декабрьское небо, Снейп. Что он Снейп, а не Северус, видно и по выражению лица, и по манере держаться. – Надо поговорить, – заявляет он, и моё сердце падает. – Требуется принять меры, – добавляет он. – Что случилось? – спрашиваю я и с трудом сдерживаюсь, чтобы не добавить испуганное «что я успел натворить». – Как тебе известно, наши отношения начались с брудершафта поклявшихся. – Да, – только и могу сказать я, с трудом удерживаясь от паники. Снейп вздыхает: – Я полагаю, что мы оба не застрахованы от подобных... пересечений с другими людьми. Что ж, этого следовало ожидать, сейчас Северус – точнее Снейп – предложит мне свободные отношения. Я услышу набившее оскомину «если любишь, отпусти». Ни в чём себе не отказывай, Гарри. Мы не обязаны зацикливаться друг на друге. – Есть лишь одно, что способно пересилить все вероятные брудершафты, – продолжает он между тем, подойдя ко мне очень близко . – Магическая помолвка, для надёжности – в Шатре, – он серьёзно и напряжённо смотрит в моё лицо. – Ты... – у меня с ходу не отыскивается внятных слов, – ты предлагаешь... – Гарри, – он твёрдо держит меня за плечи, – если ты не готов или вовсе не желаешь, если ты будешь ощущать себя несвободным из-за этой клятвы... – Я готов, – улыбаюсь я. – И буду ощущать себя счастливым. – Хорошо, – сухо кивает Снейп – и отпускает мои плечи, будто опомнившись. А я спешу обнять своего Северуса, чтобы превратить его сдержанность в стоны, рычание, укусы – и в готовность разложить меня на первой же поверхности немедленно. Со мной профессор – мой профессор. И это лучший способ начать своё утро. К О Н Е Ц середина февраля - середина апреля 2024 года