Suzume — RADWIMPS, Toaka.
Дарья Виардо — будь счастлив.
Antarctica — $uisideboy$
Lil peep — suck my blood.
— Аментий-Аментий, пошли скорее! — Чимин заливается сладостным смехом наполненным искренним счастьем. Ему идет улыбка. Причина улыбки — его А м е н т и й. Его безумие, его спокойствие, его стоицизм и атара́ксия. Шатен не успевает идти за ним, ведь тот мчится со скоростью света. Куда они идут? неизвестно, но душа предсказывает, что сюрприз будет бесценен и великолепен. Спустя мгновения парни оказываются около цветочного поля и сада с красивейшими деревьями. Щебет птичек успокаивает душу и тешит нежным бальзамом слух. Здесь так очаровательно и прелестно, что дар речи теряют оба. — Идём, — нетерпеливо молвит, игнорируя приятную усталость и жжение в легких. Освещая улыбкой своей и протягивает ладонь. Аментий сплетает их пальцы воедино. ох.. эти руки, эти нежные пальцы.. их зрительный контакт.. И лепестки цветов кружатся в танце вокруг них, осыпая сияющие волосы влюблённых лепестками-блестками. Они напоминают сакуру. — Красивое место чтобы влюбиться в тебя по уши, — мурлычет Аментий с полуулыбкой на изящном лице, соприкасаясь носами в трепетном жесте. — Кажется, я уже влюбился в тебя, — Признается Чимин со смущенной улыбкой, пока Аментий ласково, бережно и трепетно поглаживает его бархатную кожу уточенных пальцев. После же цепляет ловко подбородок юноши, осыпает поцелуями щеки с легким румянцем, не прерывает зрительный контакт. Отлипнуть невозможно. Хочется целовать, целовать, целовать.. Влюбленные глупцы смотрят на друг друга так, словно они звёзды, луна, космос аль в с е л е н н а я. Их чувства так нежны и трепетны, их любовь добра и искренняя, что Чимин вдруг ловит панику. Не хочет терять эти чувства. Он задается вопросом: А верить ли ему в их а г а п э? — Душа моя, ты чем-то обеспокоен? — Аментий замечает изминения на лице музы своей сразу, глядит недоверчиво. Он крепче сжимает чужие ладони в своих, будто бы его кто-то отберёт сейчас. отберёт шторм, ветер. Чимин скитается по цветочному полю, шепча вопли своей души въявь: — Скитаясь по цветочному полю, мои слёзы бедственные на цветах не перепутай с росой. прикоснувшись к ним — они мигом кончики пальцев скрасят тьмой глубины моей души. будь осторожнее, это з а р а з и т е л ь н о. Вопли разносятся по полю, Чимин бежит, куда глаза глядят, бежит в излюбленную неизвестноть. Бежит, хотя легкие пылают от скорости неимоверной, шипы роз просыпаются, они встревожены штормом, встревожены б е д с т в и е м. Черное небо плачет, плачет душа, душенька плачет.. Аментий бежит следом, но густой дождь, черный дождь, как смерть, приковывает его к земли шипами роз, к земли, лишая в д о х а. Поле тонет слезах, цветы превращаются в п е п е л, поле тонет, словно болото, цветы истязали о б о и х.. Нежность обманчива, чувства обманчивы, весення сказочность — ложь, а душевная вопль — истина. Она разрушит о б о и х. И безумие, безумие Чимина.. и чувства сладостные превратятся в прах, в пепел, в крах. Поле отражает и с т и н у. Поле п р е д у п р е ж д а е т. Но влюбленные слепы, слепа душа, слепы влюбленные глаза, не глупы лишь шипы роз внутри Чимина, кои растут в нем так жестко и мучительно-больно. к а т а к л и з м ы ч у в с т в. т и ш и н а. — Чимин, ты слышишь меня? — настойчивый тон. Взволнованность. Паника. Ошеломленность. Ступор. Чимин открывает очи и видит с е б я. Вновь. Чужие прикосновения и поцелуи обдают кожу жаром, взгляд демонический, размытый, не точный.. Кожа гудит, горит, подушечки пальцев Аментия — адское пламя. Обманчивое, параинодальное, ведь на деле они морозные и ледяные. Впрочем, как всегда. Его образ испаряется в пространстве. п а р а н о й я. Когда же их губы вновь будут воссоединены пылкой страстью, а пальцы сплетены ангелами чистой л ю б в и? *** — Психолог, я влюбился, — трёт свои глаза Чимин, признаваясь своими чувствами специалисту. Хотя он прекрасно осознает, что обращаться нужно далеко не к психологу, а к психиатру. Но краше обсуждать поверхностно, ведь его аддикцию, его Аментия отберут. Он будет скитаться в психушке, и больше никогда не попробует излюбленные губы своего принца. От колких раздумий сбивает женский голос. — Чем он вас привлек? Серьёзный тон. Строгое лицо. Чимин нервно выдыхает, пальцами своими окруженными кольцами волосы шелковистые поправляет. Задумывается. Прикрывает очи. Образ музы всплывает перед глазами. — Он был таким гадким, похабным, но не менее страстным и нежным. Однако, меня это не отталкивало, а только манило. Я добровольно поддался искушению Дьявола. Моя пылкая страсть к саморазрушению довела меня до безумия, — будто гипнотизированно молвит, чувствуя, как на душе теплее становится от воспоминаний. — Работать есть много над чем, Пак Чимин, — констатирует истину, — Я знаю, что вся эта суматоха не заканчивается исключительно на этом. Все гораздо глубже и серьёзнее, я читаю это по твоему лицу. — Бред собачий, — вкидывает Пак злобно. Он пытается успокоиться, дышит тяжело, массируя кожу голову нервно. Чимин осознает, что нужно держать себя под контролем, ведь одно лишнее слово — ему светит эстетика психиатрии и бесконечное одиночество. Хитрый безумец. Умный безумец. — Я прошу только выслушать меня. Мне не нужна помощь и работа над собой. Просто слушайте меня, это ведь часть Вашей работы, верно? Я тоскую по этому человеку так болезненно и безрассудно, — едва ли ни срывается на крик. Человеческая тупость его дико изводит, выводит из себя, выворачивает наизнанку, выводит на агрессию. Со стороны специалиста лишь тишина. Как бы женщина ни пыталась уговорить юношу на психотерапию, все же в ее карман поступают бабки. Нехилые бабки. Кто откажется слушать психа, ничего при этом не делая и получая неплохую сумму, на которую можно прокормить семью так еще побаловать себя шмотками? Но порой это выжимает все соки из женщины, эмпатия дает о себе знать. Однако, вынуждена молчать. Держать язык за зубами. — Вы самый известный психолог в Калифорнии. Один Ваш вызов — психушка, — Убеждает женщину Пак. Он обводит ее взглядом, изучая новые шмотки женщины. Хмыкает. Она буквально сияет. Неплохо конечно балует себя за молчание и выслушивание. Нельзя срываться. Чимин, держи себя под к о н т р о л е м. *** С момента прогулки около цветочного поля Аментий и Чимин не встречались больше. Даже на пару жалких мгновений. Образ шатена способен явиться лишь в болезненных воспоминаних, от которых судорогой сводит. Особенно во снах. Чимин бы солгал, если бы сказал, что не скучает. Он не принимает больше лекарства наподобие атараксиков. "Чимин бежал со скоростью света, со скорости молнии от неприятного образа, пытающийся его убить. Он упал, пока бежал вниз по ступенькам, и его пронзила адская боль. На глазах выступили слёзы. Лживая смерть. Лживая пелена слёз" С тех пор он не выдержал ежедневного пиздеца, ежедневного животного страха и купил рецепт у специалиста. Терпеть подобное — пытка. Пак поделился лживыми симптомами, пожаловался переодическими суматохами, и ему назначили лекарства. Ему стало легче, но он принимал их до того момента, пока не пропал на несколько недель Аментий. Пак посчитал, что он пропал как раз из-за лекарств. Сумасшествие. Хитрый безумец. Умный безумец. Чимин в качестве отгонения мыслей садится за холст. Безумие безумием, но работать нужно. Заказов в последнее время много. Одним из его заказов является: "Отображение катаклизмов чувств." Но как только Чимин садится за написание картины, пока обводит умелыми движениями каждую деталь, пока изображает всю свою "ломку" и боль по возлюбленному, пока бриллиантовые капли пота выступают на лбу Пака, он впадает в с т у п о р. Чимин нервно закрывает очи и открывает вновь, а после трет их пальцам. Пытается очнуться. Поднимает взгляд и видит там с е б я. Блядство. Что скажет клиент? что подумает? как комментировать будет это безумие? Мысли гонятся один раз другим, не оставляя Пака в покое. Почему он, словно заколдованный, нарисовал самого же себя? что скажет покупатель? что он влюблен в себя? Даже звучит абсурдно. Бред собачий. С о б а ч и й б р е д. Почему он не может думать о чём-то другом? почему он вообще не может думать? почему все мысли пленены только его искусителем.. почему уходит, бросает его одного, но при этом вечно напоминает о себе? Вопросов куча, а ответов нет. Сумасшествие. Чимин поднимает опечаленный взгляд на луну. Лунный свет смотрит на него в ответ. В свете луны — его лицо. Чимин психует, закрывает глаза, бьется в конвульсиях. Будь его воля он бы шипами роз выколол бы себе очи, дабы не видеть его везде. Его лживый облик, лживую скитающуся фигуру. Аментий настоящий, он не пустышка.. Он не злая шутка вселенной — это чувствует Чимин всеми клеточками тела и верно ждет принца своего. Он не мог его бросить. Н-е м-ог. Просто не мог. А если даже мог, то Пак добровольно позвонит в психбольницу, ведь терпеть весь этот кошмар практически невозможно без Аментия. Любимого Аментия. Бриллиантовые слезы осыпают все на свете. На улице шторм, или же шторм внутри Чимина ? Пак сидит с закрытыми глазами, боясь хоть как-то открыть их. Его сожрут монстры. Монстры, созданные им. Блондин сейчас находит успокоение в том, когда шепчет себе под нос следующее: — В полночь, я на холсте изображу твой облик, напишу твою душу. Ты — мой главный секрет, мой главный сладкий грех. Я скрываю тебя от очей злорадственных, дабы ими не изъяли усердствования моих утонченных пальцев. Я старанно писал свою Музу, он — мой секрет, мое творение, часть моей души. Я был в упоении, словно она моя сокровенная музыкальная шкатулка с завораживающей балериной. Однако, вскоре, мой грех, оледенит запястья мои кандалами из шипов роз. Гляжу на холст под лунным светом, словно на Вселенную. Луна обжигает своим пламенным светом, будто предвещает бедствие. Розы процветают во мне, заполняя ребра, легкие, А затем плененный твоей калокагатией разум. до запястья еще недалеко. Пока твое отсутствие меня истязает, продолжать ли мне верить в наше агапэ? — Верить, — проносится вдруг голос излюбленный. Тот самый щебет птичек, мелодия шкатулки с балериной. Голос, напоминающий ангельский. Голос, обожаемый Чимином. Но верит ли он сейчас в этот голос? Паку страшно очи распахивать. Он не знает чего боится сильнее: увидеть свой любимый лепесток лотоса или же не увидеть его вовсе. Боязнь почувствовать себя лузером. Нелюбимым. Ненужным. Блондин слышит цокания дорогой и строгой обуви Аментия. Замирает. Чувствует объятия со спины. И он чувствует себя вновь спокойно. Удивительно, как истерику может заглушить лишь одни прикосновения, одно присутствие рядом. Удивительно, как лишь один вдох томный и голос излюбленный способны превратить тараканов в голове в пыль. В н и ч т о. Аментий лечит раны Чимина, забинтовывает их и дезинфицирует лишь одними пухлыми и мягкими губами. Лечит губами. Лечит присутствием. Лечит существованием. — Аментий.. — болезненно и отчаянно произносит блондин. В его голосе читается столько боли, столько катаклизмов, что сердце каждого человека может замереть лишь от одного прослушивания. Чимину сказать совершенно нечего. Абсолютно. Как и Аментию. Он только поглаживает его кожу, прижимается массивным телом ближе к спине Пака. Опаляет, но леденит. Как всегда. — М? Что же тебя беспокоит, милый мой? — мурлычет шатен на ушко. Черт, он настолько горяч, его голос настолько игривый, что Пак чувствует этот взгляд хитрый на себе закрытыми глазами, — Я так тосковал по твоему взгляду, душа моя.. — умоляюще-игриво шепчет мужчина. Губами алыми прижимается к мочке уха, сначала мажет ими а после посасывает. Он управляет телом Чимина, ничего при этом непристойного не делая. — Ну же, открой глаза, — как змей-искуситель шипит соблазняющим но при этом с нотками строгости голосом. Тон становится больнее настойчивым, — Открой. Свои. Глаза. Ладони мужчины окольцовывают шею. Душат. Нет, он на такое не способен.. Нет-нет-нет.. Чимин открывает глаза, а после по щеке водопадом текут слёзы. Слёзы, кои привычно превращаются в лёд. ледяной водопад. Аментия нет. обман. ложь. злая шутка сознания. одиночество. п а р а н о й я.