Омут

На дисплее Пака всплывает смс от матери. "Чимин, мы отправляемся в Калифорнию в связи с работой. Так же приедет Чонгук. Он хотел приехать сам, но мы уговорили его приехать с нами. Так веселее. Прими его в гости тепло и дружелюбно." Черт, только не он. Родители Чонгука с давних времен сотрудничают с родителями Чимина. Когда Пак был подростком, то Чонгук являлся частым гостем в их доме, будто назло. Он раздражает парня, и на это есть свои причины. Дело в том, что Чонгук откровенно пытается добиться его внимания и влюбить в себя подарками и свиданиями. Пак считает, что его страсть к блондину построена лишь на его оболочке. Чимин действительно красив, умеет выделяться среди толпы не только стилем, но и своей особенностью неодинарности и индивидуальности, только последнее не особо колышит брюнета. Лишь одно Пак знает точно — эта особенность погубит Чона, и лучше ему не знать о тараканах в его голове Чимина. В целом, забывать истинную сущность человека крайне глупая затея. Украшать образ чужой бриллиантами, соцерзать облик, не углубляясь в разум — огромная ошибка. Ведь зачастую человек разочаровывается своей романтизированности и туманящим разум очарованности. Разочаровывается, когда облик и образ разбивается, как стекло. Стекло, о которое можно пораниться. И никакой медик не спасёт, никакой психолог, и никакое время. Даже, черт возьми, время. Время помогает не забыть, а принять. с м и р и т ь с я. Речь не о том, что внешность и статус не является чем-то приоритетным. У Пака есть все. Ему еще не доводилось жаловаться на недостаток средств или неудачной внешности. Речь вовсе о другом. Имеется в виду, что в приоритете девяносто девять процентов главную роль должен играть внутренний мир человека. а во внутреннем мире Пака лишь шипы роз мирно покоятся, и по настроению душат его в кошмарных снах.. Потому он не подходит никому. Совершенно. Ведь объективизация особы достаточно противное действие, а как личность он погряз в бесконечной серости. Либо же болен. *** Однажды романтический склад ума Чонгука доведет это до сумасшедших бедствий. Особенно, когда в очах его сам Омут кажется нечто притягательным, манящим и дурманящим. Сидя за столом, Чонгук взглядом обводит пленника своей души. Этот человек кажется таким недостигаемым. Но это не менее будоражит брюнета. — Как же давно мы не виделись. Этот дом заметно изменился спустя несколько лет, — с ощутимым восторгом произносит Чонгук, оглядывая все вокруг. На его лице читается интерес и долька ностальгии. Первая влюбленность ощущалась как апрельские и майские вечера, свежий воздух и только рождающиеся тюльпаны. но злой шторм, беспощадный шторм все скрасил ослепляющей тьмой. такой тьмой, что весна игнорирует наступающее горячее лето и выбирает апатичную осень. осень внутри Чонгука с момента равнодушия Чимина. Чонгука душит холодная осень и серость, а Чимина — шипы алых роз. или же на алой розе — кровь Чимина ? Окидывают взглядом свою музу. Музу, которая одним взглядом заставляет его почувствовать "Быть тенью. Не существовать. живой труп. дух, скитающийся среди мира людей" Они оба — тень, оба живой труп, оба — призраки, скитающиеся среди мира людей. У обоих свои тараканы в голове. Порой кажется, что Пак при встрече желает сказать своим бархатным голосом не приветствие, а едкое: — когда в загробный мир, дружище? Однако, это всего лишь мысли. Мысли, кои сформированы френдзоной. — Ох, и вправду. Ты тоже поменялся, Чонгук. Стал более взрослым и серьёзным, — комментирует Пак с нотками наигранной заинтересованности. Это ощутимо до невозможности. Блондин вальяжно вытирает уголки губ салфеткой, а после цепляет ножечку бокала и попивает вино. А Чонгук млеет от чужих слов. Часики тикают. Ветер из открытого панорамного окна подкрадывается под кожу, а после в легкие, заставляя чувствовать себя более живее и свежее. За окном будто темно-серая картинка, облака приобретают сероватый оттенок, поднимается ветер. Ветер ассоциациируется у Пака с Аментием. Перед глазами всплывает, словно корабль с воспоминаниями, образ его. Как Калифорнийский ветер колышит его мягкие на вид волосы, такие шелковистые и красивые. Чимин усмехается своим мыслям, а после переключается на гостя. Он в ответ прожигает взглядом янтарными глазами. Быть может, такой же влюбленный, как сладкие несколько лет назад. Грызет ли совесть парня от невзаимной любви? нисколько. Если поставить Чимина перед выбором: любить или быть любимым, то он предпочтет второе. Он сочувствует Чонгуку в какой-то степени, и даже понимает его, ведь испытывает то же самое, что и он. Любить больнее всего, и быть во френдзоне тоже. Больнее, нежели когда шипы роз душат. Привычное состояние Чимина. Краше любить себя, это более благодарное и толковое дело. Но любить — это выбор. И чувствовать что-то тоже выбор. Только мы несём за это все ответственность. Наш выбор — ответственность. Не всегда нужно идти за поводком своих чувств и эмоций, ведь всегда, черт возьми, в-с-е-г-д-а эти прелести мозга мы можем подомнуть под себя, сделать так, чтобы мы ими управляли, а не они нами. заставить их идти за поводком. Чимин допивает содержимое, а после хмыкает. Поднимает брезгливый взгляд на Гука. Но чаще всего этот взгляд Чон путает с игровостью и ехидностью. Вгоняет этим взглядом в смущение, что можно сразу уловить по румяным щекам Гука. Паку сказать нечего, он откидывается на стул и томно выдыхает, пятерней волосы назад зачесывая. Чимин начал вспоминать, как он писал ему стихи. Однако, подобные признаки внимания блондин жестоко превращал в пепел, а после сдувал их, изображая лживый воздушный поцелуй. обманчивый воздушный поцелуй, колкий, жестокий, не предвещающий ничего хорошего, демонический, безразличный, убивающий, брезгливый. Поэтому такую паскуду, как он, жизнь карает так беспощадно. Дело не в том, что он не разрешает любить себя, а в том, как неблагодарно и безрассудно он обращается к человеку, который дарит ему любовь. Ту любовь, которую он так желает. Спросите Вы: так почему Чимин в конвульсиях бьется от одиночества, от мыслей, что он нелюбим, если хоть один ухажер имеется? Это необъяснимо. Порой нам не хочется, чтобы нас любил определённый человек по множеству причин. Он может не входить в стандарты "того самого". Человек может быть противен своей манери речи, мировоззрением, мыслями. Каждое его действие вызывает раздражение. Но если логически порассуждать, проанализировать и составить логическую цепочку, то Чимина раздражают все вокруг. Все люди, какими бы они ни были славными, умными, успешными и красивыми. Его любовь начинается с себя и заканчивается собой. Кто примет его безумие? он сам. Да, порой он плачет, порой ненавидит себя, но такое бывает у всех. Совершенно у всех. Психика такая вещь, что она не стоит на месте. Она будто катает человека на качелях: любит не любит, то жарко, то холодно. Аналогичное с Чимином. Он любит себя, когда рядом с ним Аментий. Без Аментия он похуже беса. Черствый, злобный, агрессивный, может скрутить шею даже тому, кто подышит не так рядом с ним. Может поэтому жизнь его так карает, что он гниет заживо? А вот рядом с Аментием он земной ангел. Он сам порой удивляется тому, как гипнотизированно и послушно себя ведёт рядом. Он становится таким же страстным романтиком, как Чонгук демонстрирует себя в его компании. Но если смотреть с другого ракурса, как, допустим, смотрит Чимин на всю эту суматоху, то Чонгуку он нравится чисто из-за внешности. Они знакомы больше пяти лет, и за все это время он не услышал ни одного комплимента, наподобие: Чимин, у тебя такие интересные мысли; ты так умен; красиво рисуешь; с тобой приятно говорить. Ни разу. Абсолютно. Только наоборот, что касалось его оболочки. Пак уверен, если он расскажет обо всем, что на самом деле в его голове — Чонгук сбежит куда глаза глядят. — Ладно. Ближе к делу.  Зачем ты сюда приехал? думаешь, почувствуешь вновь все то, что было между нами? хотя между нами и так ничего не было, — в тоне Пака прощупывается яд. Спросите Вы: почему тогда Чимин впустил Чона в дом, раз уж питает к нему такую неприязнь? Это вполне объяснимо тем, что за жилье Пак не заплатил ни копейки. Все благодаря предкам. Потому он вынужден переодически терпеть гостя в лице Гука в связи с тем, что мать его близкая подруга матери Чимина. Ему ни к чему сейчас неприятности и лишние вопросы. — Было, Чимин, было. Но, черти бы тебя сожрали, ты не помнишь. У тебя вечный провал в памяти, — отвечает на агрессию агрессией. Это и есть сумасшествие Чимина. Но Чона это манит. — Не было, Чонгук. Не было. Мы всегда были с тобой, в кавычках, друзьями. Ведь ты чертов сын маминой подруги, с которымия был вынужден коммуницировать ежедневно. Откуда ты все это выдумал? Ты даже в стихах упоминаешь вечно дерьмо какое-то про поцелуи, про то, как классно со мной спать, как классно держаться со мной за ручку и как я вкусно пахну, — стоит на своем безжалостно, даже не заботясь о чужих чувствах, — Чонгук, ты болен? ответь мне честно. Злоба проникает внутрь тела, злоба дурманит разум. Агрессия гудит под кожей, заставляя пылать им, как бес в аду. Чон зубы стискивает, заметно меняясь в лице. Эти слова его сильно тронули. Почему каждый чертов раз Пак дает надежду, а после делает вид, словно ничего не было? хотя это обыденность уже между ними. Брюнет другой реакции и не ожидал на свой визит. Парень пытается всеми силами больше не вести себя так, как раньше: реагировать импульсивно. Делает глубокий вдох. Подавляет свою злобу. Чон плывет через другую сторону реки, которая убьет вновь его сотый раз. Поднимается и сокращает расстояние между собой и Чимином. Пак окидывает его недоверчивым взглядом, мол, чувак, что ты задумал? Гук молча без лишних слов впивается в него поцелуем. Ох, черт, эти губы... Чимин дергается в разные стороны, но хватка парня крепче, потому выбраться из рук чужих не удается. Тот целует его так чувственно, будто ждал этого момента всю жизнь. Он скучал. Чимин не отвечает на поцелуй. Не отвечает, пока лицо Чонгука не меняется на облик близнеца. Чимин вздрагивает, не верит своим глазам. Неужели они вновь играют с ним в самую жестокую шутку? Сколько можно? Но в который раз юноша начинает верить своим глазам, особенно, когда вкус губ парня превращаются на вкус Аментия. Жар по телу обдает градусом где-то под сорок, ноги ватными становятся от того, как ловко с его языком играется шатен. Он блуждает по полости рта, будто в планах вылизать там все жадно без остатка. Хозяйничает не только губами и языком, но и телом. — Целуй меня еще.. прошу.. продолжай, — умоляюще хнычет Пак, когда тот отстраняется на пару секунд, глядя в чужие глаза. Он будто гипнотизирован. Чимин не сдерживается и целует вновь, до такой степени, что легкие горят от нехватки воздуха. Парень тихонечко постанывает в губы излюбленные, сжимая крепко в руках рубашку мужчины, словно тот вновь бросит его на бесконечную вечность, — целуй всего меня.. преврати в пепел своими горячими, как пекло, губами, — выстанывает горячо сквозь поцелуй. Каждое прикосновение бьет током безумия. — Целуешь так жадно меня, млеешь, словно я — твое второе дыхание. Ох, как же мне это льстит, — усмехается Аментий, блуждая нетерпеливо по красивому телу, принадлежащее только ему. — Ты и есть мое второе дыхание. Даже больше, ты — мой кислород, — в который раз признается Пак, крепко держа второго за пышные бедра, не желая отпускать. п р о ш у, н е б р о с а й м е н я. — Да что ты? — Шатен удовлетворенно усмехается. Он встаёт между послушно раздвинутых ног и толкается бедрами, обтянутыми так горячо скини джинсами. Дразнится, пылает от возбуждения и страсти, а после одной рукой ловким движением стягивает с себя верхнюю одежду. Блядство, еще немного, и он возьмет эту чертовку на этом же столе. У Чимина катушка едет при виде полуобнаженного тела Аментия. Эти мышцы.. словарного запаса не хватит озвучить все свои чувства. Как можно быть насколько горячим и желанным ? Пак перестаёт мыслить, поддаваясь приторному искушению. Пак перестает мыслить, когда тот поднимает его на руки сильными руками и вновь затыкает мокрым поцелуем.