"Пророк"

XIX–XX век. Мир каждой новой волной окатывали бесконечные кровопролитные войны, что уносили десятками тысяч невинных душ на тот свет. Разразились и страшные болезни, усугубляющие положения в некоторых государствах. Но, даже не смотря на печальные события, жизнь шла своим чередом…

«Самый смелый поступок — это все-таки думать самостоятельно. Вслух». — Коко Шанель       Был солнечный день, что удивительно — обычно в Лондоне шли нескончаемые дожди, да дули ветра в предосеннее время. Здесь, когда чуть ближе конец лета — так уже вовсю ощущается озноб, слякоть, сырость и всё поглощающая серость и пасмурность, грузным облаком давящие на состояние, всё чаще являющиеся причиной роста лени и апатии. Привычно, Лондон с давних времен считался «городом дождей и туманов», а любая статья о нем, что мельком описывала его природу, чаще всего, передавала однотипную «удрученность». Дожди, туман — именно они украсили, изменили его лицо на извечно мрачное, тоскливое, что даже редкий солнца луч не особо подавал надежды о теплоте и чистом небе. Конечно, прелести в нем есть. Особенно выпечка. Театры, музыка. Уличные скрипачи, саксофонисты. Газетчики, развивающаяся промышленность, последний писк моды, архитектура… Легкий слабый штиль, ушедшее щебетание улетевших с этих земель птиц оставили послевкусие обречённости и предстоящих холодов, что перейдут через каких-то 3 месяца в снега с мелко моросящим дождём. Хотя, снег может выпасть и в ноябре. Никогда не угадаешь, что выдаст природа через месяц или даже через неделю. Лишь гогот лошадей, шум колёс об каменную дорогу, гул людей и частое бибиканье машин разъяренными водителями, переживающими за возможный выговор от клиента за задержку — разбавляли это омертвение и застывание во времени. Обыкновенное предзнаменование оживления после ночи.       Юноша, лет 20 от силы с хвостиком ближе к 21, пробудился, на удивление, рано, даже раньше, чем обычно звонит будильник, и перевел полу сонный небесный взгляд в распахнутое настежь окно — с эмпирея только-только ушёл алый рассвет, и покрылся кристально светло-лазурным оттенком, окрашивая макушки редких зажухлых деревьев в небольших лунках в наиболее повседневно привычные тона. Листва уже опала, а голые ветки не особо обременяли душу радостью. Лениво потянувшись, молодой журналист с потрепанным помятым видом и засохшей слюной на щеке приподнялся на локтях и посмотрел на время. — 6:30… У меня есть еще полчаса, чтобы поваляться в постели… Но не успел тот вновь примкнуть к Морфею, за окном, как на зло, раздалось противное " уву-гу-гу " и скрежет, стук. Много скрежета и стуков — соседка сверху в очередной раз на подоконник рассыпала пшено с семечками, чтобы покормить голубей, которые, желая урвать лакомый кусочек, дуром били друг друга крыльями, царапая коготками металлический выступ. — или нет… Что-ж, ладно, вторую швабру я покупать не хочу, -отрицательно замотал головой парнишка. Одна такая попытка спугнуть голубей закончилась не только грязной в помёте башкой, но и улетевшей вниз вещице, разбившейся надвое. Удивительно «крепкое» качество, которое гарантировал продавец… Всего-то 3 этажа пролетела, разлетевшись не хуже стекла по плитке. Пришлось встать. Точнее, сначала раскачаться — юноша недовольно зарылся в одеяло, ощущая, как вне его объятий до жути противно холодно. Потом кое-как выполз, подобно ленивой гусенице, засунул стопы в тапки и, встав, потянулся, разминая конечности. Пару раз повернув торсом туда-сюда, дав косточкам похрустеть, а затекшим мышцам вытянуться и размяться, парень потопал в ванную. Очередная щетка, порошок для зубов, умывание холодной проточной водой и уже минут через 5 привычный более-менее ухоженный вид красовался перед зеркалом. Поправляя последний штрих расческой - каштановые волосы, юноша отправился на кухню. В холодильнике мышь повесилась - все деньги по глупости на голову уходили на листы бумаги и чернила - уж больно тот любил писать по вечерам какие-нибудь сюжеты, рассказы, мельком даже пытался податься в стихи. Последнее выходило плохо. Раз на работе развеяться и разгуляться талантом нельзя, за стенами дома мало кто что видит (если, конечно, соседка сверху не придумает в трубу засунуть зеркала и смотреть уже через подобие подзорной трубы за соседом пониже). Поэтому, тот давал себе полную волю в фантазиях и действиях. Кое-как нарыв пару яиц и едва свежий кусок мяса (ему оставалось пару считанных дней), журналист порезал его на тонкие длинные кусочки, а после отправил на сковородку, через секунду отлетая от плиты на 3 метра с лопаткой, проигрывая в битве «прожарь мясо без последствий». Ну или кратко — увернись от агрессивно-летящего раскаленного масла в хлеборезку. Пришлось убить еще около 15 минут на готовку и на всё про всё оставшееся осталось минут 5-7 минут. Пора выходить и идти в редакцию. Пересиливая желание опоздать на работу, сесть, забить на поручения и потрапезничать из-за такого развеивающегося сочного аромата на всю квартирку, юноша собрал яичницу с беконом и завернул блюдо в газету, и положил туда вилку с гравированным сервизным ножичком, укутал бумажным пакетиком, а после всё это с еще парой непримечательных вещичек сложил в небольшую вязаную сумку. Одеться слишком много времени не составило, достаточно было надеть на себя темные штаны с белой рубашкой, а там уже и носки с коричневым пиджаком подтянулись. Посмотрев в последний раз на себя в зеркало, парень впопыхах выбежал на улицу и, быстрым шагом пересёк улицу поперёк на другую сторону. Пару знакомых быстро пролетевших лиц, лениво бросивших "доброе утро", любимый рыжий кот около крошечного кафе, больше похожего на ларек с парочкой столиков под массивными зонтами. Всё одно и то же. Так, пройдя почти в самый центр, где столпился народ на таксистов с желанием быстрее и в комфорте добраться до работы, поднявшийся ветер кинул газету прямиком в ногу юноши, пролетев по более пустому от людей маршруту, пошуршав ей и слегка затормозив движение обеих ног. Легкое движение руки -и глаза уже торопливо пробегали по тексту, останавливаясь и откладывая в памяти " смерть посла-переговорщика... Тяжелые взаимоотношения... Решение начать действия... Приведёт к неминуемой войне..." Сведя брови к переносице, юноша присел на скамейку и задумчиво окинул солнечное чистое небо взглядом —вроде день такой светлый, а новости прискорбные. Весьма прискорбные... Так, а это что? -взгляд вновь метнулся на бумагу ~ "несколько журналистов из США направляются прямиком на зону фронта, дабы запечатлеть в статьях всё описание и кровопролитие таким, какое оно есть. Кажется, США явно желает своим действием опередить все остальные страны в количестве смелых журналистов, отправленных туда, и статьях о войне"~ - Хм... Глупо надеяться, что моя редакция хоть кого-нибудь отправит, ибо там полно женщин с омегами... Он перевел красивые голубые очи в сторону на присевшего на скамейку рядом голубя, который забавно дергал и мотал головой, рассматривая соседа. — у меня нет хлеба. Это тебе во Францию, там полно круассанов и багетов... Ну и крыс конечно. С провиантом теперь будет туго, -его лицо вновь показалось небу, —какую-то часть поставок будут отправлять гуманитарной помощью. Правильно, конечно, но цены теперь в 2, а то и в 3 раза вырастут. А может и в 4... Тогда революция начнется, сейчас, итак, шаткое время с заработными платами. — с голубем беседуешь спросонок? Его размышления прервал слегка низковатый знакомый голос и подошедшие дорогие чёрные ботинки перед глазами- Джордж, Альфа с редакции, у которого были все шансы попасть на фронт, как военный корреспондент. Высокий, статный, одетый с иголочки мужчина в самом соку , с красивыми янтарными глазами, пушистыми ресницами и тяжеловатыми ровными бровями, цветом подстать огненным волосам, слегка наклонил в немом вопросе голову, улыбаясь сидящему на скамье парнишке. Конечно, рваться туда - сумасшедшая идея, но, чтобы доказать и принести городу сенсацию и именитую славу имени и статьям - было совращающим плодом, особенно для молодого журналиста, которого в связи со своей половой принадлежностью, как и женщин, ни во что не ставили и заставляли писать поистине однотипные, глупые и скучные статьи про домашнее хозяйство или сплетни нашумевшей измены графини Фон Дер Виль. — по крайней мере с голубем... — немного тихо ответил юноша, сощурив свои красивые глазки. Мужчина лишь на это ещё шире по-доброму улыбнулся — не кипятись, я знаю, что ты скажешь -" по крайне мере не с той оравой баб, с которой ты изменяешь своей одной единственной глупой и не видящей всё это дурехой ". — сам себе ответил. Голубоглазый был краток. Неприятно краток, как вяжущий кусочек фрукта во рту. — ну не кипятись ты так. Лучше бы зашёл в ларек, да купил какую-нибудь булочку или семечки, собеседника покормил бы... - Джордж поправил на себе клетчатую рубашку, терпеливо игнорируя бзик юноши — вроде бы у тебя есть деньги на то, чтобы купить себе булку или семечки? С чего ты взял, что у меня они имеются? И кого мне кормить? Тебя что-ли? — ох, ну ты и грубиян. Не с той ноги встал? Я про голубя, - Мужчина игриво надул губки и сделал бровки домиком, слегка покачиваясь бедрами из стороны в сторону. Осталось только в руке портфель покрутить, да песенку запеть, как быть презираемым всей толпой за хорошее настроение перед работой. — ты, если не заметил- юноша кивнул на пустое место, — моего собеседника так-то спугнул. — он просто был очарован моей красотой и полетел разносить всем весть о будущем знаменитом писателе. Замотав головой в лукавой улыбке, зажмурившись, как довольный кот, Джордж слегка потянут края пиджака на груди вперёд, остановившись, мол, "ну ты посмотри на меня!" Смотря на альфу, как на идиота, второй фыркнул — напоминает заскоки Орфея, который сейчас залёг на дно и концы с концами сводит. 2 последующие минуты прошли в тишине. Оба парня ждали такси. На работу было к 9, потому торопиться смысла нет, времени полно, да и знакомый таксист увидел бы их и сам подъехал, фирменно сняв фуражку. Джордж, переступая с ноги на ногу, как несмелый пёс, вскоре брыкнулся рядом, да так, что скамейка аж слегка жалобно скрипнула. Мальчонка напрягся, а потом хихикнул, прикрыв рот рукой, красиво вытянув тонкие изящные пальчики, как самая настоящая леди с английскими манерами. Ну сама двуликая невинность… —ты поосторожнее, а то не расплатимся за порчу имущества, -с закатом очаровательных глаз сказал парень — ой, да не такой я уж и тяжелый, - ответил с легкой досадой в голосе Джордж, Младший же не унимался. — нужно садиться нормально, а не бухаться. Она даже, по-моему, треснула и жалобно скрипнула. — я ничего не слышал, не утрируй. — если хочешь привлечь Марию, постарайся вести себя нормально, ну и желательно меняться, и худеть, потому что жирные на старости лет никому не нужны. Да и мнимость красивого ухоженного мужчины с хорошими манерами до свадьбы тоже такое себе. — мне всего 28, —мужчина забавно свел брови к переносице, а потом решил язвительно подстрекнуть парня, слегка толкнув его локтем в бок, подмигнув — а в твои 20 уже пора детьми обзавестись, да забыть про писательство. — кто бы говорил в свои 28 лет без жены и детей, а скоро тридцатник не за горами. Как родители кликать будут и другие? Старпёром? — да ну тебя. Не позавтракал что-ли? — Ага. Но на самом деле, причина такого отношения к мужчине крылась вовсе не в завтраке, что лежал в плетёной корзинке... — ну понятно, почему ты такая вобла, -наивно приняв такой ответ, забыв о настоящей причине, мужчина вытянул руку и потрепал Илая по голове, на что тот отмахнулся, как-то недобро сверкнув очами — ой всё, не трогай, я итак ветром был потрепан, теперь ещё и ты марафет наводишь. Кстати, вон наше такси едет. Юноша кивнул на знакомого таксиста, который подъехал на антикварной небольшой машинке. Многие из этих моделей не были комфортабельными. В этих автомобилях не было лобового стекла или крыши, чтобы защитить от непогоды. На ранних стадиях развития производили квадратные панели кузова, из-за чего машина напоминала ящик на колесах. Но всё же, это было лучше, чем ничего. Конечно, по улицам Лондона зачастую передвигались на каретах, правда, лошади сильно отбивали себе копыта и уже к обеду были замученными и вялыми. Потому, было решено создать что-то более долговечное и быстрое, неприхотливое, покорное. Сняв свою фуражку, мужчина кивнул двум юношам на задние сиденья. Джордж, подав руку другу, помог ему забраться в транспорт. Не без комментария, конечно же — ты, Илай, как настоящая леди. — прекрати меня равнять с девушкой, иначе я буду называть тебя оборзевшим скуфом. Либо расскажу твоей девушке о твоих похождениях. — а вот этого, ягодка, не надо... Дорога заняла минут 40 из-за создающихся уже пробок и толп людей. Пока что, развитие дорожного движения и правила были застопорены, да и люди были агрессивны, равнодушны и высокомерны- переходили дорогу когда хотели, где хотели, не смотря по сторонам и не пропуская машины и кареты. По дороге Джордж поделился с Элаем булочкой, дабы хоть как-нибудь задобрить друга. — Слышал новости про войну между Германией и Францией? Там еще пару государств затрагивается. Как раз посла Франции убили где-то там, из-за чего Франция вспылила. Да и там внутренняя какая-то междоусобица. — стоп, что? - парень резко посмотрел на янтарноглазого, — С Францией? Я думал... Это же так близко... — Да, да. Ты представляешь? Германия наступает не только туда. Она еще на Бельгию умудряется ступить. Там какой-то кошмар. Известно, что вот журналисты и послы из США поедут прямиком на фронт. Наша редакция подумывает не отставать. Отправить кого-нибудь. Там ещё какую-то важную шишку убили. Я - главный претендент, чтобы туда поехать. Джордж с какой-то мнимой гордостью произнес последнюю фразу, посмотрев на небо, пока водитель их мирно слушал, грея уши Илай, услышав это, немного сжал бледными руками свою черную штанину до легкого треска ткани. Ему очень хотелось поехать туда, но шансы были ничтожно малы. Смотря на гордость своего друга — это неравенство убивало, да и ехать прямиком в гущу всего... Было крайне опасно. Но желание доказать миру или самому себе о своих навыках, возможностях, показать, что такие как он и женщины с альфами- равны - было выше. Да и хотелось вернуться домой к приёмным родителям и сказать -" смотрите, смотрите же! Обо мне пишут во всех газетах! А я говорил, что стану популярным!" Переведя пару раз сбившееся от подкатившей ненадолго злобы дыхание, юноша, надев на себя маску дружелюбного "дурачка", спросил — и ты поедешь? — хотелось бы, но думаю отказаться. Илай даже руками всплеснул, чуть не уронив сумку — как так? — да фронт, кровь, кишки, мясо и всё такое... Описывать это в мельчайших подробностях под летящими снарядами... Над головой в землянке или за полуразрушенной стеной, или того лучше - в подвале... — а ты представь какая слава будет! Представь, если статьи нашей миниатюрной редакции получат великую славу, и мы даже обгоним американцев по качеству и разбогатеем! — это, наверно, единственное, что подталкивает меня согласиться. Голубоглазый сделал кошачью моську и слегка повернулся торсом к другу — я могу поехать вместо тебя. Почему нет? - на что Джордж посмотрел на него, как на умалишенного, а после отрицательно замотал головой, чуть не выронив кусок булки — ты с ума сошел? Тебе всего 20, жить надоело? Тебя не возьмут. Да и куда тебе, писать статьи о войне? Ты уже несколько лет пишешь про домохозяйство. Слова друга осадили парня по самую душу, задев крайне щепетильную тему. Вздохнув, он, унимая подкатывающую бурю, ответил, — никогда не поздно начать писать что-то новое. — поделом тебе, Эли, — уже в разговор встрял полу пожилой таксист с красивыми ухоженными усиками, ловко владеющий рулем машины — я разберусь, мистер Роуэл. "Только этого не хватало. Сейчас начнётся нравоучение, которое мне ни в одну щель не сдалось..." — молодой ты, куда тебе. Тебе семью заводить надо. Удачно замуж выйти, детишек понарожать. Пренебрежительное отношение как к лоскутку ткани, делай что хочешь, таскай куда хочешь и пользуйся как хочешь, заставило юношу слегка вспыхнуть, а один глаз и вовсе задергаться. — я, быть может, решу сам, как мне СВОЕЙ ЖИЗНЬЮ распоряжаться? Мужчина же удрученно вздохнул, ожидав такой реакции. — Малыш, я понимаю всё, просто фронт — это дело даже не для смелых и сильных мужчин. Ты не привыкнешь к тому, что там будет. К такому привыкнуть невозможно. У тебя такое красивое личико, такие нежные ручки. Ты молодой, неопытный. Зачем тебе туда? Испортишь себя снарядом или пулей, или осколками. Джордж подхватил, продолжив: — вот именно. Даже я туда не хочу, хотя так-то терять мне нечего. А у тебя только самый расцвет сил идет — Да-да, — Илай сделал кислую мину и посмотрел вперед, а точнее - в никуда, монотонным голосом в одно дыхание брякнув: — удачно выйти замуж и родить детей. Какой прекрасный период возраста просрать свою жизнь на ленивое мужло. — да что-ж ты башка глупая. Нечего тебе не фронте делать и не о чем писать. Пусть кого-нибудь другого шлют. Кровь там. Смерть. Горе и слёзы. Роуэл немного вскипел на Элая из-за толпы, которая в очередной раз им преградила путь. У журналиста задёргался глаз — послушайте...- начал он уже куда спокойным угрожающим тоном, — если ваши сморщенные яйца поджались от страха, и вы считаете, что война обойдет вас стороной и вас через месяц не пошлют на помощь Франции и остальным государствам добровольцами на фронт - вы ошибаетесь. Во мне смелости куда больше и амбициозности, чем немощности - просто найти ничтожного хахаля, наподобие вас, выйти замуж и порвать себе жопу каким-то бесполезным дитем. Родить в военное время, да в вас, Господа, ума ноль. Мне его кормит на что? С Божьей помощью? Зайка- лужайка? Не катит, давно известно. Сами без невест и без детей. Так с какого чёрта меня в эту пучину тянете? Мужчины переглянулись и промолчали. Никто не ожидал, что столь милое создание с красивой речью способно так сквернословить. Правда, Роуэл всё же сказал — на счет призыва ты то прав, но подумай сто раз, надо ли тебе это всё. — да, Роуэл. Потому что прожить жизнь за столом, кое-как написывая однотипные глупые, равняющие мечты и цели женщин и омег в ничто, в домохозяйство и подчинение мужа — это последнее, чем я займусь даже под дулом пистолета. Остаток времени прошел в тишине. Когда они приехали в редакцию, Илай агрессивно вырвал руку из руки Джорджа. Второй пытался... Мельком ухаживать за первым, всё ещё пытаясь понять, кто его привлекает больше - прекрасные девушки или не менее прекрасные утонченные омеги. Юноша нравился ему не только красивым личиком, тельцем и глазами, но и умом, характером и напористостью. Ну и ослиной упертостью. Правда говоря, Илай явно давал понять - выше дружбы ничего у них не зайдет, как бы Джордж ни пытался. Зайдя в редакцию, парень лениво бросил мужчине " увидимся" и ушел за свой стол, так и не дождавшись ответа. Поставив сумку на пол, он брякнулся на стул и, открыв выдвижной ящик, вытащил оттуда пару чернил и перьевых ручек. Посмотрев на стопку листов, юноша положил один перед собой и задумался, о чём можно было набросочно написать, прежде чем печатать. О чем-то менее провокационном на эмоциях... Прошло около 4 часов. Тягуче, неспеша. Сил тыкать по печатной машинке оставалось всё меньше и меньше. Подтвержденная главным заведующим редакции статья о приготовлении нескольких блюд была практически напечатана. А там уже дело за другими - сшить это с остальными по теме статьями и сделать обложку для небольшого журнала. Масштабные книги они делали крайне редко, ибо на это уходило очень много сил и ресурсов. Бумага с каждым месяцем дорожала по-страшному. Илай раздражённо потёр виски, отложив в сторону свежеотпечатанный номер " Секретов готовки лучших блюд", пересилив желание выкинуть его в окно. Оглядевшись по сторонам, он убедился, что на него никто не смотрит- Наташа составляла план статей на грядущий выпуск, Джордж вальяжно покуривал папирос около окна, раскачиваясь на стуле, и просматривал письма от поклонниц и любовниц. Привстав, он прошелся до конца комнаты и заметил на столе газету с каким-то уже более подробным заголовком " убит эрцгерцог Франц Фердинанд и посол из Франции Воулд Джар. Война в Европе неминуема? ". Илай задумчиво поднял взгляд к потолку " Хм... Странно, почему в той газете, которую я читал, не было ничего сказано про эрцгерцога... Печатают сразу несколько номеров? Причём разных? Ну дают. " Парень перевел глаза с газеты на журнал и тяжело вздохнул, внутри не приятно ёкнула зависть " кто-то пишет какую-то патриархальную ересь, а кто-то пишет столь громкие заголовки про убийства и политические фигуры, книги, рассказы и произведения мирового масштаба, срубает гонорар ". — чем это вы тут занимаетэсь, мистэр Кларкс? Знакомый французский наигранный шепелявый акцент раздался позади. Главный редактор - Шарль, кабинет которого был ближе к столу Илая, что-то очень громко обсуждал у себя, а потом резко затих и внезапно его басовый голос раздался за спиной хрупкого юноши, от которого парень аж подскочил на месте и чуть не выронил газету. Смысла прятать ее уже не было: босс уже заметил её, сведя брови к переносице под дорогими очками. Стушевано медленно повернувшись, юноша виновато опустил взгляд, как нашкодившее дитя — я... Э... Читаю " Калифорния Таймс". Вы слышали, что посла Франции и эрцгерцога убили? Мистер Шарль кивнул. — слышал. Только вот не помню, когда в список ваших обязанностей вошло чтение газет на рабочем месте. Вы сделали, то что я просил? Его слова должны были прозвучать как упрек, но теплая, почти отеческая улыбка, расплывшаяся по лицу редактора, лишилась его интонацию намека на недовольство, заставив парня слегка расслабить плечи — я уже закончил писать 7 главу из 10. Сегодня попробую дописать к вечеру 8 и 9, а 10 займусь дома. Принесу завтра. Я про... -Он вымученно вздохнул и закатил глаза, чуть не прошипев сквозь зубы — ту главу, в которой по наставлению и планам Наташи говорилось о послушании не только мужу, но его свекрови с примесью готовки, " путь к сердцу мужчины лежит через желудок, готовьте вкусно, и муж не уйдет к любовнице". В основном речь шла про саму готовку, только эти внезапные патриархальные заскоки сильно режут в статье глаза. Не понимаю, зачем их совать туда? Просто бы речь шла по блюдо, -парень указал на листок, где ему редактор написал фразы, которые стоило добавить в статью. Шарль проигнорировал последнее, вновь улыбаясь по-отечески ласково, непринуждённо — отлично. Уверен, эта глава так же прекрасна, как и предыдущая. У вас очень хорошо получается вставлять фразы и перефразировать, красиво и качественно описывать. Илай покачал головой и пожал плечами — я устал писать эту ересь. Редактор отвел взгляд куда-то в сторону потолка — мы ведь это уже обсуждали, и не раз... — ну, пожалуйста, дайте хотя бы попробовать! Давайте я принесу завтра вам свои листы с попытками написать статьи на другие темы! И листы с историями, главами каких-нибудь коротеньких рассказов! — Ох, Илай, мы не "Таймс" и не "Розберри". Не пишем сказки, книги и тем более про восстания, про политику! Наши читательницы и читатели хотят просто узнать, как очаровать своего Альфу и избранника — вы не можете за всех говорить и знать наверняка! Быть может, кто-то, как и я стремится к свободе... У нас тоже есть увлечения, интересы, помимо готовки, уборки, сада и тем более рождения детей и стирки трусов и носков! Мистер Шарль устало потёр переносицу, присаживаясь на край стола — мой дорогой, прекрасный Илай. Я понимаю, что наш журнал далеко не совсем той направленности, которая подошла бы вам, как журналисту. Я взял вас на работу, поскольку увидел в вас искру и стремление, этот дух, эти идеи, описания, эту грамотность , умение излагать мысли! Ваш талант не должен пропадать зря. — сами себя слышите? Говорите такое, а я пишу такую ересь... Он кивнул на журнал, а после щенячьими глазёнками посмотрел в глаза мужчины средних лет, взглядом намекая и умоляя того подумать.Шарль положил свою горячую тяжеловатую для юноши руку ему на плечо, слегка сжав пальцами — мне жаль, что наш журнал не дает возможности самореализации, но... -сдержав паузу, замечая, как после нее молодой юноша аж выпрямился и загорелся глазами, -Я подумаю над тем, чтобы сделать небольшие перемены. Главный редактор подмигнул и чуть-чуть потряс по-дружески рукой плечо парня — кто знает, быть может, введя возможность писать книги, из этого что-нибудь да получится. Возвращайтесь к работе. Он кивнул и ушел в свой кабинет. Илай чувствовал себя стушеванным. Невысокого роста, хрупкий мальчонка в расцвете сил, а отношение окружения, особенно альф- ничто иное как насмешка и улюлюканье, попытки завербовать под себя, прогнуть планку. После разговора с редактором, он чувствовал мерзкий осадок унижения и принижения достоинства. Сжав пару раз руки в кулаки, журналист даже чуть не заплакал от несправедливости. За этой пеленой заботы и сюсюканья скрывалось иное во избежание конфликта. Простояв так минуты две, он вновь посмотрел на газету " Война неизбежна. Вот бы оказаться в глубине Европы и писать статьи прямо с места событий... " И сел за стол, взял листок, бегло пробегаясь по тексту " я ведь работаю журналистом, хотя в меня не верил никто. Только и твердили, что и утром - оставь свои глупые мечты и просто постарайся удачно выйти замуж, родить лялек и сидеть у плиты. Но я же добился своего? Отучился в школе с 5 лет, сдал экзамены и окончил среднее почти с красным дипломом... потом высшее". После чего улыбнулся собственным мыслям, довольно и лукаво с примесью нарциссизма во взгляде покрутив ручку в пальцах. — нужно возвращаться к рабо... И, не успел он сказать и слово, как раздался грохот сзади - Джордж докачался на стуле и грохнулся на пол. Вся кучка писем свалилась вместе с ним, а пару вещиц слетело вместе с разбившимися чернилами на пол. Девушки захихикали, у одной так вообще чуть истерика со зрелища не случилась, а Илай лишь улыбнулся — придурок, - после чего вернулся к работе, принимаясь за следующую статью. Часы длились вечностью и, наконец, рабочий день подошел к концу. Как юноша и обещал - 8 и 9 главы были готовы. Почти все работники разбрелись по домам. Заканчивая с работой и убирая всё по местам - машинку в тумбу, листы с чернилами и вымытыми перьевыми ручками в выдвижной в столе шкафчик, голубоглазый взял написанный черновик 10 статьи, чтобы отнести его Шарлю. Кое-как встав со стула и размяв затекшие ноги, он подошел к двери главного редактора и поднял руку, чтобы постучать. Однако, до него донесся встревоженный голос босса, что разговаривал по телефону. Подслушивать, конечно, было не хорошо, но всё же хоть что-то интересное хотелось услышать среди оравы однотипных тем. Слова было тяжело разобрать, потому парень аккуратно на носочках подошел к двери вплотную. Благо, в комнате он был один. Некому было порицать его за такую дерзость. Приложив ухо, парень стал дышать куда тише, прислушиваясь к разговору —Мисье Дюбо... Да... Да... Понимаю... Как ужасно... Да, я понимаю. В Европе сейчас не весть что творится. Кандидаты в Европу? США уже отправили? Понятно …что? Вы хотите, чтобы я отправил кого-то из своей редакции в Европу в качестве военного корреспондента? Илай аж подорвался на месте. Его зрачки расширились, а сердце стало гулко стучать в груди, отдаваясь барабаном в ушах. — Я посмотрю кого можно отправить, выбор крайне невелик... Но... Мы ведь не пишем о таких вещах... Хм... Да. Вы правы... Я посмотрю, что можно сделать. У нас несколько женщин, пару альф и омег... Отправить одного из них? Наташу? Тут парень прищурился и смухортился — У нас, конечно, есть мистер Джордж Банш, но я не уверен... Я подниму этот вопрос завтра, когда всё работники соберутся. " ну ничего себе! " Илай тихонько в нетерпении переступал с ноги на ногу. " значит, завтра мистер Шарль объявит, что кто-то из нас поедет в глубь Европы... Из Лондона прямиком в Боснию и Герцеговину... Всего лишь пересечь небольшое Адриатическое море на корабле... Это не с США по Атлантическому плыть" Его мысли прервали шаркающие шаги. Журналист развернулся и пошел прочь от двери. Черновик 10 статьи подождет до завтра, а всё оставшееся время и ночь займут мысли только об одном - попасть в число военных корреспондентов. Выйдя на улицу, Илай вздохнул полной грудью, позволяя свежему, если бы не запах канализаций и не убираемого около ларьков мусора, насколько это возможно, вечернему воздуху наполнить легкие. В голове роились тысячи мыслей, заставляя мозг из последних сил работать на полную мощность в поисках способа стать тем самым журналистом, которого выберет мистер Шарль. — это же мой шанс... Я так этого ждал, почти всю жизнь... Зная требуемый уровень, выбор падет или на меня, или на Джорджа... Конечно, у него есть преимущество, потому что он мужчина-альфа. Интересно, как девушка из США умудрилась прорваться и поехать... Милые глазки или постель?.. Слишком стереотипное и тупое мышление, ну даю… Сознанию не составило труда подкинуть пару банальных вариантов фраз, которые он бы мог услышать завтра. " Омегам и женщинам на войне не место! " или " Мистер Кларк, ну вы же понимаете... " или " Мистер Кларк, зачем вам это? У вас вся жизнь впереди и дети... " Поежившись, он направился в сторону дома, но остановился, заметив слегка пьяного Джорджа. Сейчас на улице было почти безлюдно и до дома можно дойти было пешком. Утром на машине было преимущество - тебя как никак бы пропустили, боясь быть задавленным. Джордж стоял неподалеку, в очередной раз пытаясь нырнуть под женские юбки, ожидая такси. Тяжело вздохнув и обратившись мысленно к небу, юноша подошел к ним, прокашлялся. Девушки, улыбнувшись и замурлыкав парнишке, оставили их наедине. Привлекая внимание мужчины, Джордж поднял взгляд на друга и пошловато ухмыльнулся. — домой идешь, Илайчик? — да. — понятно. Я вот тоже... Жду такси, сам понимаешь, живу подальше, чем ты. Повисла неловкая тишина. Илай раздраженно закатил глаза. Обычно, Джордж куда более общительнее и приставучее, а сейчас... Это немного подбешивало, ибо хотелось немного поговорить, а не быть в тишине, в которой на работе оба были окружены. Странное поведение. — слушай... Насчет тебя... Ты думаю... — заметил, что ты на меня шары катишь и шпагу точишь? Да, знаю. Забыли. С кем не бывает. Ты на кого только не лезешь. — ну вот почему ты такой, Кларк? За тобой ухаживаешь, ласкаешь тебя, терпишь твои повадочки... Тут юноша о-о-чень медленно повернулся к мужчине. — почему я такой?! Сказал тот, кто меня изнасиловал! Действительно! Теперь ты надеешься на милостыню. Надо же. На мгновение показалось, что кожу Джорджа обдало кипятком. Злость защекотала горло, а словесный понос подступал с новой желаемой силой, как и пощечина, которая уже и в речи ощущалась, колкой, беспощадной, безостановочной. — послушай. Я такой, какой я есть. Я это я. Если тебе не нравится то, что я не веду себя как тупая игрушка и не подчиняюсь – просто отвали от меня, а не пытайся сделать меня виноватым, а-ля я не оправдал твои надежды. Твои, ТВОИ, придуманные ТОБОЙ. Ты сам придумал и обиделся. Так еще разок на празднике попытался меня в кабинку затащить ! Здесь Илай осекся и чуть-ли не слезно задышал. — всё-всё, полегче! Я просто пытался извиниться! — ничего себе извинение! Похожие на тебя всё такие идиоты??? Юноша пытался унять гнев. В голове мелькнуло " угомонись и завербуй его. Тебе нужна эта должность, эта возможность поехать на фронт. " Джордж стоял с немым открытым ртом, нервно и бегло пересчитывая в зоне видимости плитки. Илай выпытывающе смотрел на него " возможно, мне не помешает его расположить к себе, учитывая, что я узнал из подслушанного разговора... " Уняв кое-как гнев, проглотив колкость, он заговорил лживо заговорщеским ласковым голоском, сделав шаг вперёд — Джордж, послушай. Я понимаю, что ты хочешь отчистить свою совесть. Но мне нужно время, понимаешь? Я на друга на тебя после того случая еле как-то смотрю. Мне было... Крайне неприятно. Я по сей день эти моменты переживаю раз за разом, думая, что было бы, если бы я смог вырваться. — я понимаю. После того, когда я прочухался, понял, что натворил. Мне очень жаль, Эли... - в янтарных глазах проступило сочувствие и понимание, даже не смотря на пьяные щеки и потрепанный вид. Кларк покачал головой, перебивая — дай мне время. На данный момент, я не хочу об этом говорить. Прошло... Слишком мало времени... Слишком. Я не могу забыть то, что чувствовал. Я чувствую себя грязным. Это… Это тяжело забыть. Джордж молча опустил голову. Ему было крайне неловко за то событие, за которое он и по сей день получал холодную оплеуху, когда еще до всего от юнца веяло тепло и дружелюбие. Как же легко было порвать эту нить, как нить паутины. Именно то роковое событие по вине алкоголя и жалкой распущенности рук являлось причиной жесткого отношения к мужчине. Постояв так минут 5, он всё же спросил — по тебе видно, что ты хочешь что-то сказать. Что такое? Илай перевел на него внимательный хмуроватый взгляд — слышал, что происходит в Европе? — ну да, и что? — я ненароком подслушал, что Шарль отправит одного из нас в качестве военного корреспондента. Всего два варианта - ты и я. Самые талантливые, умные и амбициозные... Что в твоем случае ужасно удивительно. — ой не начинай, но как-то... Странно что-ли посылать кого-то из нашей редакции. Странная комбинация, да? Хозяйство и тут война. — я тебя спросить хотел. Илай подошел чуть ближе, атакуя, делая заговорщески-сладенькую мордашечку, переходя уже на медленный шаг на носочках, обходя по кругу мужчину — если тебя отправят, ты поедешь? Мужчина ласково и по-доброму хихикнул, расплываясь в улыбке — понятно, к чему все это и к чему ты всё клонишь. Молодой юноша же посмотрел ему в глаза без каких-либо эмоций, ожидая молчанием ответа. — меня, конечно, интересует гонорар, популярность, но... Мирская жизнь мне куда приятнее, да и , -Он кивнул в сторону девочек — это приятнее, чем бегать под снарядами и видеть кровь. Перспектива лезть на поле боя особо не плещет, хоть и совращает мысль о огромной выручке. Я не обещаю, что откажусь, если выберут меня... Но Тут внутри отозвалось тревожное ощущение - ощущение вновь быть в его власти и быть на поводу. Парень аж передернулся, немного злобно зыркнув на мужчину. — Я, скорее всего, откажусь. Целая гора с плеч свалилась от этих слов и препятствия сомнений сошли на нет. Пока что... — спасибо, Джордж. Это много для меня значит, ты же знаешь, как я пытаюсь прорваться... — давай. Пока. Такси вот едет. Тебя может подвезти? — нет. Пройдусь. А то и так сидел весь день за столом и не выходил. — тоже, верно, полезно. Ночь была полна кошмаров. Мысли метались как бесконечная снежная буря. Илай, лежа в кровати, смотря на настежь распахнутое окно, думал о завтрашнем дне, об разговоре, о том, что если его выберут -какие испытания его ждут? О жителях, подвергшихся страшному испытанию, что сейчас, пока над Лондоном витала аура спокойствия, сидели под завалами, оставались наедине с постоянным страхом и гнетущей изоляцией. Радостные голоса и живые улыбки, которые когда-то украшали их повседневность, смолкли, изменились безмолвием и отчаянными взглядами, мольбами и вечным плачем, душевной болью. О том, нужно ли ему на самом деле всё? Что же это? Желание показать себя? Бзик? Или, быть может, рвущаяся детская мечта, разбивающая нынешнюю закостенелую работой и бытовухой стену. На следующий день, как и ожидалось, мистер Шарль пригласил Илая и Джорджа к себе в кабинет. Наташу с Энлилей отправили за посылкой, чтобы те не устраивали скандал, что их кандидатуру смели, как пыль тряпкой. Стоя около его стола, как два провинившихся ребенка, ни первый ни второй ничего не говорили, молча смотря на редактора, что задумчиво постукивал каблуком ботинка по полу, немного прикусывая большой палец правой руки, пока левая нервно крутила в пальцах ручку. Подняв свой янтарный взгляд на двух пришедших, Шарль повернулся к ним — Мистер Кларк и Мистер Банш… У меня для вас новости. Илай переглянулся с другом, и они еле заметно друг другу ухмыльнулись, только вот во взгляде Джорджа было что-то из разряда «ну погоди-погоди…». Кажется, что-то должно было пойти не по плану. Ночью Илай уже это ощущал и сейчас, ощутив железный привкус во рту и тупую боль в области ребер, занервничал, с печалью прищурившись на Джорджа. Главный редактор продолжил: — Вчера я получил звонок от Дюбо , нашего директора. Как вы знаете, он перекочевал с ярмарки в другое государство по делам…- И уже чуть более тише и даже как-то злобно пробулькал: — скинув все обязанности свои на меня… Так вот. Как вы знаете, ситуация в Европе накаляется и с каждым днем. Наша редакция считает, точнее, наше руководство,— с ужасной неохотой по личным мотивам ему имя не хотелось говорить даже в силу этикета—считает, что нам нужен корреспондент, что будет вещать о всех событиях непосредственно с места всех происшествий. — Безусловно, политика и войны— далеко не наш профиль… Однако, мистер Дюбо осведомлен, что большинство наших конкурентов отправляют туда своих сотрудников. Особенно США. Помимо, похоже, в этот конфликт будет втянуто куда больше государств, чем сейчас и, соответственно, об этой войне будут говорить все. Поэтому, господин Дюбо принял решение отправить из нашей редакции человека, поскольку наша редакция не должна оставаться в стороне. Директор поручил мне по своему усмотрению самостоятельно выбрать сотрудника, который отправится в Европу от нашего издательства. Путь будет не слишком долгим, все расходы понесет и возьмет на себя наша редакция. Выбор пал лишь на вас двоих, ну и на Наташу. Зная ее характер, она бы на судне, на котором вы отправитесь, передралась бы уже со всеми или сейчас выкрикивала бы свою кандидатуру. Он перевел взгляд с Кларка на Джорджа и назад, замечая во взгляде первого задорный рвущийся огонек, эту излюбленную в нем искру, благодаря которой парень и попал в редакцию. Часы на стене мерзко отбивали свой ход, идущее время казалось вечностью. Журналист уже внутри начал ужасно нервничать, заметив необычное спокойствие Джорджа. Оно и ясно – у него больше шансов. Сердце неприятно кольнуло, стоять на месте уже больше не было сил. А Шарль будто решил поиздеваться, затянуть самый сок и самую суть. Через 4 секунды его губы распахнулись, и он сказал… — Илай. К сожалению, я остановился не на вашем таланте… ибо в нашей редакции работает много талантливых людей. Да, вы лучше, намного, но... Парнишку, что так отчаянно рвался в приключения, как птица из клетки на свободу, словно кипятком окатило. Зрачки сузились, а сердце замедлило темп, будто простреленное насквозь. Шарль как-то странно посмотрел на него - его взгляд не поддавался четкому описанию. Какой-то немой, выдержанный, ожидающий чего-то. На голубых красивых глазах появились слезы, от чего радужка стала еще ярче.