Наступило утро, стало светлее

Когда-то я верила, что любовь будет пылать красным Но она золотая, как дневной свет Taylor Swift — Daylight

Бак осознает, что не спит. Его тело тяжело лежит на матрасе, глаза закрыты, но он не спит. Подушка под ним прохладная. Один носок валяется на полу, а штанина на левой ноге задралась и сбилась под коленом. Одну руку он закидывает за голову и почёсывает затылок. Другая рука лежит на животе, который то поднимается, то опускается. Он медленно ведёт рукой до груди, чтобы проверить, бьётся ли сердце, и касается губ кончиками пальцев. На них он чувствует призрак ночного поцелуя и пытается удержать воспоминания, пока они ещё яркие. «Вот так?» «Да, так пойдёт.» Он неторопливо открывает глаза и видит, как в комнату проникает утренний свет. Тёплый, но не ослепляющий. Он наблюдает, как солнечные лучи касаются пола, и видит, что в окнах лофта преломляется свет, оставляя сияющий след маленькой радуги в углу телевизора. Он смотрит на тонкий слой пыли, покрывающий тёмную мебель, и ему даже не приходит мысль о том, что нужно сделать уборку. Вместо этого он сосредотачивается на свечении, в котором танцуют мелкие частички. Он чувствует себя примерно так же, как когда просыпался после комы несколько недель спустя и понимал, где находится, но всё ещё не мог до конца поверить в то, что с ним произошло. Он действительно ощущает себя так, словно впервые за долгое время проснулся другим человеком, но при этом никак не изменился. Каждый вздох кажется лёгким, прохладным, свободным. Он встаёт с кровати и направляется в ванную. Он моет руки, смотрясь в зеркало перед собой. Изучая себя в нём, он думает, что выглядит как обычно. Ничего нового, почти такой же, как и вчера. Разве что, наверное, только какие-то локоны завились в кудряшки и щетина стала более заметной. Он знает, что за последние несколько лет его собственное тело стало занимать гораздо больше места. Теперь он более сосредоточен на работе и уделяет больше внимания людям, нуждающимся в помощи, когда не беспокоится из-за процента жира в теле или расписания тренировок для достижения максимальных результатов в наращивании мышечной массы. Он знает, что слишком много думает об этом, доктор Коупленд несколько раз поднимал эту тему на их сеансах. Честно говоря, он удивлён, что не видит ничего нового. Опять же, для него это не что-то новое, не свежая татуировка, новая партнёрша или обновление приложения, это всегда было его частью. Прямо как его голубые глаза или родимые пятна, которое не исчезают даже после загара. Это часть его самого, прямо как мерзлячесть или проявления аллергии, когда наступает весна или он съедает ананас. Позже он подумает об том, как это непроизвольно проникло в некоторые части его жизни. Он заново проанализирует отношения с некоторыми из друзей детства и по-другому посмотрит на дух товарищества, который чувствовал в мужских коллективах. Он полагал, что правда ударит по нему сильнее. Он, конечно, думал об этом, но никогда не размышлял слишком усердно или долго. Он не знал, что в нём есть подобная сторона, да и разве не должен был уже заметить её? Когда он читал книги или смотрел фильмы и сериалы, ему казалось, что квир-героев настегает горящий метеор, озаряющий и говорящий «это я, вот кто я есть». Так бывает всегда или только в последнем из того, что он смотрел? Возможно, он всю жизнь, сам того не понимая, чувствовал что-то подобное. Может быть, вселенная включала перед ним мигающую неоновую вывеску, которая со временем начала светиться ярче и на ней начали появляться слова, кричащие «Посмотри сюда! Посмотри сюда!» (Стоит сказать, поцелуй оказался приятнее удара метеором.) То, что, по его мнению, должно было стать большим громким взрывом осознания, на деле оказалось... Спокойным. Обыденным. Впервые за последние несколько лет ему комфортно в своём теле. По правде говоря, он чувствует себя в своей тарелке. Если быть честным с самим собой, одновременно с этим он немного нервничает и слегка напуган. Не из-за того, как отреагируют его любимые, а из-за тех, с кем ему ещё предстоит встретиться. Его отношения с женщинами, с которыми он встречался (и «встречался»), заканчивались не так хорошо. Что мешает представителям другого пола поступить так же? Что, если его никогда не будет достаточно, чтобы заставить любимого человека остаться? Он делает глубокий вдох и проходится по фактам: В настоящее время он ни с кем не встречается. В субботу у него будет свидание. Он только что разобрался в себе. У него есть целый день, чтобы любить себя и самому понять, какое слово лучше использовать по отношению к себе. Я есть то, что я люблю. Бак слышит урчание в животе и осознаёт, как долго стоит, уставившись на отражение в ванной. Слегка улыбнувшись самому себе, он направляется на кухню. Там он кладёт руки на столешницу и замирает на мгновение, чтобы успокоиться. Он берет бутылку и наполняет её водой, прежде чем поставить на балкон и отправиться готовить завтрак. Он закидывает хлеб в тостер. Он перемалывает кофейные зерна, включает кофемашину, а после достаёт из кухонного шкафчика свою любимую кружку, которую ему несколько лет назад подарила Хен на Тайного Санту. Кружка довольно большая, на ней написано «Простите за мою классную грудь и правильное мнение». Он достаёт остатки приготовленного вчера смузи, наблюдая, как наполняется кофейник. В кружку бросается кусочек сахара, льётся немного овсяного молока, а остальное заполняет кофе. Делая пробный глоток, он внезапно вспоминает о сообщении, которое Рави отправил ему на днях, когда ходил за кофе. Он кинул ему мем о том, что кофе, который готовит не гетеро бариста, всегда вкуснее. После второго глотка Бак понимает, что согласен. Он хихикает про себя при этой мысли, но потом смеётся громче, и ему приходится поставить кружку и облокотиться на стойку, сотрясаясь от смеха, от облегчения. Он ощущает, как по лицу текут слёзы — ещё одно из, несомненно, обострённых чувств, какие он испытывал последние двенадцать часов. Слёзы от смеха сменяются на слёзы от эмоционального давления. Он убирает руки с холодного твёрдого мрамора, кладёт ладони на бёдра, опускает голову и не сдерживается. На него обрушивается шквал эмоций, но в целом он чувствует себя счастливым. Он тяжело и прерывисто дышит, но ему так хорошо. — Чёрт, — говорит Бак и слышит свой хрипловатый голос, который тоже звучит как обычно. Он вытирает лицо и делает несколько глубоких вдохов, а потом возвращается к неторопливому приготовлению завтрака. Он берет свою кружку, стакан со смузи и тарелку с тостами. Он быстро принимает витамины, пока не забыл. Он ставит бутылку с водой, которую уже вынес, на её обычное место на балконе. Он думает о парне из спортзала, которым, как ему всегда казалось, он вдохновлялся, и о его смуглой коже, блестящей от пота под флуоресцентными лампами. Он думает о продавщице из своей любимой лавки на фермерском рынке, о её внуке, которой помогал ей две недели назад, и о том, как он подмигнул Баку. В тот момент он почувствовал себя польщённым и вспомнил то лёгкое шевеление в животе, на которое не обратил внимания. Он думает о бариста с лавандовыми волосами из кофейни, расположенной достаточно далеко от работы, куда он ходит только по особым случаям. После по дороге на станцию Бак вспоминал татуировки на его предплечьях. В его голове мелькают разные образы. Грустные брови, прямой нос, голубые глаза, — что, если бы они были карими, — широкие плечи и сильные руки, обвивающие его собственные. Лёгкая щетина на подбородке и щеках. Восторг от первого поцелуя с Томми. (Люди, о которых он думает, самые обычные, за исключением Томми, о котором он не мог размышлять в таком ключе. На самом деле он вспоминает в основном о незнакомцев. Чтобы не тревожить собственный рассудок. Он не думает ни о ком другом.) Бак выходит на патио и осторожно садится, держа в руках чашки и тарелку с тостами. Он со вздохом откидывается на спинку стула, подставляет лицо лучам солнца и чувствует, как благоухающая энергия окутывает его, медленно впитываясь в кожу и растекаясь по всему телу. Внутри него разливается золото. И сегодня? Этого достаточно.