Ныряя в синеву небес, не забудь расправить крылья / Падая в глубокое синее небо

Проснувшись на следующий день, Лю Синь похвалил себя за то, что уговорил Сяо Вэня накануне создать снадобье от похмелья, научившись и сам. Потягивая приятный кисловатый отвар на основе цитрусов и солода, юноша вышел в главный зал. – Байлинь, прекрати издеваться над ней! – приструнил он птицу, которая радостно скакала вокруг черепахи, перевёрнутой на спину. Рептилия барахталась на панцире, размахивая четырьмя лапами, и пыталась перевернуться обратно. Подхватив большую черепаху и поставив её на пол, он насыпал в плошку рубленных овощей и поставил перед ней, поглаживая её по голове, на что гарпия тут же хищно открыла клюв и понеслась к черепахе, желая отобрать еду. – Да сколько можно! Каждый день одно и то же! – схватив гарпию, он оттащил её в другой угол и насыпал ей фруктов. Переведя дух и развалившись на кушетке, Лю Синь прикрыл глаза, слыша, как все обитатели дома стягиваются на шум. После завтрака они с Тан Цзэмином ушли в город, обещая вернуться к вечеру. Купив по дороге коробку сладостей, они завернули на рыбную улицу. Поздоровавшись с по обыкновению молчавшим мужчиной, вокруг которого толпился народ, Лю Синь и Тан Цзэмин скользнули внутрь лавки, проходя ту насквозь к выходу на задний двор, откуда слышались глухие звуки ударов. Выйдя на огороженный участок, они увидели Го Тайцюна, беспорядочно размахивающего длинной палкой. Лю Синь вскинул бровь, подмечая, что похожие движения он видел в паре малобюджетных ситкомов, где актёры просто махали палками направо и налево, заслуженно получая от главного героя или же от ближайшей стены. Впрочем, Го Тайцюн получил от столба, в который вписался, тут же рухнув на землю в позе звезды. Поставив коробку с пирожными на стол, юноша подошел ближе, присаживаясь возле головы парня. Почувствовав тень над собой, Го Тайцюн открыл глаза, сразу же встречаясь с перевёрнутым Лю Синем. – О, привет, старший брат! – растянул он губы в улыбку, осоловело моргая. «Судя по его придурковатому выражению лица, это не первый столб за сегодня» – оглядел его внимательней Лю Синь. – Поздравляю тебя, брат, ты стал первым в мире человеком, которого победило дерево. Го Тайцюн прыснул, вставая с помощью Лю Синя, который протянул ему руку. – Пряники! – воскликнул он и устремился к коробке. – Он что, глупый? – тихо спросил Тан Цзэмин рядом с Лю Синем. – Ну, он… простоват немного, но человек хороший, – усмехнулся юноша, подходя к столу ближе. Видя, как Го Тайцюн уплетает юэбины за обе щеки, Лю Синь просто сел рядом на высокую лавку, принявшись ждать. Окидывая взглядом двор, на котором он ранее не был, он подметил несколько столбов, тренировочных чучел из сена и с десяток шестов разной длины. Всё указывало на то, что это была тренировочная площадка. Худо-бедно какая, но всё же. К тому времени Го Тайцюн уже смолотил добрую половину коробки и повернулся к ним. – Можешь звать меня Цюн-гэ, – обратился он к Тан Цзэмину, на что мальчик только сухо представился в ответ и, подпрыгнув, уселся рядом с Лю Синем. – Что ты только что делал? – спросил юноша. – А, это… – Го Тайцюн почесал в затылке. – Я тренируюсь, чтобы поступить на службу в гвардию Яотина. Весной будет отбор, так что… Лю Синь вскинул бровь, вновь осматривая площадку. – Сдалась тебе эта гвардия. Не получается поступить на службу, значит не судьба, – послышалось позади них. Во двор вышла Сы Мянь, неся чай на подносе. – А как же не сдалась! – вскочил Го Тайцюн, помогая невесте. – Я хочу заработать на хороший дом и заслужить уважения для нашей семьи. Здешняя городская гвардия состояла из отборных воинов со всех вольных городов. Поскольку Яотин являлся некой столицей, то и гвардейцы здесь были наивысшего уровня, и попасть к ним было не так-то просто. Лю Синь видел их в городе – все они были как на подбор: высокие, сильные и с пристальным взглядом, подмечающими каждое нарушение или стычку в городе. Главным оружием гвардейцев низшего ранга были копья с металлическими крепкими наконечниками с шипами у основания, а у тех, что охраняли знать – гуань дао¹. Во дворце Дун Чжунши Лю Синь видел, что в основном стражниками высшего ранга были женщины, вооруженные именно этим оружием. Юноша никогда не видел их в действии, но громоздкие лезвия на концах их шестов сами по себе уже наводили ужас, так что как только нарушители городского спокойствия видели приближающихся стражей – отступали сами по себе. Лю Синь вновь посмотрел на спорящую пару и прервал их тем, что предложил провести сегодняшний день вместе, на что те сразу же согласились. Уже идя по торговым улицам, Лю Синь попросил у Сы Мянь прощения, на что девушка тут же отмахнулась с улыбкой, говоря, что на следующий же день в винную лавку нашли замену. Они прошлись до центральной площади, на мосту которой встретили Ма Цайтянь с дочерью. Женщина заметно нервничала, пытаясь одернуть Ма Жуши, которая, завидев Тан Цзэмина, сразу же понеслась к нему, крутясь юлой и зазывая посмотреть на представления. Увидев незнакомую пару, она низко поклонилась, но тут же была перехвачена за руки Сы Мянь, не позволившей ей согнуться. Завидев добрую улыбку девушки и парней, Ма Цайтянь заметно выдохнула, растягивая губы в ответной облегченной улыбке. Го Тайцюн от природы имел непоседливый нрав, едва опережая в этом Сы Мянь, которая тоже подключилась к жениху, утаскивая всю компанию участвовать в конкурсах, которые пестрили на главной площади. Так, Лю Синь выиграл на стрельбище из рогатки по бутылям пару белых воробьёв, которых тут же отпустил в небо под одобрительные крики толпы, а Тан Цзэмин вслепую с завязанными глазами нашел среди народа, призванного запутать участников, своего ифу, получая в награду коробку палочек для благовоний. Весь день Тан Цзэмин старался держаться ближе к Лю Синю, но Ма Жуши то и дело тащила его в сторону того, что её заинтересовало у лавок. Как бы мальчик не старался отделаться от настырной девочки, та, уже признав в нём своего единственного друга, стремилась показать ему все интересные места и постоянно делилась сладостями. От пестрящих запахов ягодных тангулу и шоколадных поделок у Тан Цзэмина уже кружилась голова и он то и дело кидал умоляющие взгляды на Лю Синя, в ответ на что тот только подбадривающее махал ему рукой, не отвлекаясь от разговора с друзьями. Они гуляли и веселились почти до самого вечера, успев, кажется, посетить каждую лавку и конкурс на ярмарке. Ма Цайтянь, поначалу ведя себя несколько скованно, под жизнелюбием и простотой новой компании раскрывалась с каждым часом всё больше, наконец, окончательно расслабившись и не ведя себя как прислуга, коей она себя впервые в жизни не ощущала. Завидев, как радуется её дочь с новым другом, который был с ней настолько добр, что даже купил ей карамельную жабу, женщина испытала безграничную благодарность к Лю Синю. Проголодавшись, компания свернула с шумной площади, переместившись на улицу, где располагались лучшие в городе таверны и винные лавки. Войдя в галдящую таверну под названием «Хмельной соболь», они заняли места и заказали большой хого на всю компанию и различные закуски. Выпивая и смеясь над рассказом Го Тайцюна о том, как в детстве он продал в соседнем городе одному чиновнику крашенную золотой пылью курицу, выдав её за феникса и получив мешок золота, они вдруг услышали крики. В другой стороне таверны почти у выхода пьяный грузный мужчина подскочил со скамьи и разразился громкой бранью, отказываясь платить. Все прочие гости старались не подходить к разъярённому огромному мужчине, который бил тарелки и замахивался на любого, кто подойдёт. Несмотря на всеобщую панику, никто однако не спешил позвать стражу. Обведя взглядом всё помещение, Лю Синь вдруг увидел знакомого парня, что спал, привалившись к стене и накрыв лицо веером с расписной порнографией. Дебошир уже перевернул стол, когда Шуя Ганъюн вдруг лениво потянулся, медленно вставая и сонно моргая. Парень обмахнулся пару раз веером и сделал несколько шагов в сторону выхода, видимо, намереваясь уйти в поисках места потише, чтобы поспать, но не дойдя до выхода, он вдруг рванулся в сторону балагура и подсечкой ноги опрокинул его на стол, наставляя на него сложенный веер, который с щелчком обнажил стальные лезвия, спрятанные в сегментах. – Мудила блядь, я уже говорил тебе, чтобы ты не приходил в нашу таверну, – мягким голосом пропел он, глядя на тяжело дышащего мужчину широко раскрытыми глазами, в которых мерцали всполохи безумия. Лю Синь подпёр рукой подбородок, внимательней смотря на развернувшуюся сцену, как и все в таверне. Шуя Ганъюн был в два раза меньше, чем мужчина, который теперь трясся, глядя на него с нескрываемым ужасом в глазах. – Не заплатишь – я тебе глаза выколю, – он сделал угрожающий жест веером, приближая его к лицу мужчины. Тот сразу же поднял дрожащие руки и отстегнул мешок с монетами со своего пояса, протягивая его парню. Скривив губы в ухмылке, Шуя Ганъюн вынул из мешка вязанку монет, швыряя остатки в мужчину: – Пшел нахер отсюда и чтобы больше я тебя здесь не видел. Скандалист мелко закивал и в панике вылетел из таверны, прикрывая стыдливый багрянец на лице. С щелчком вновь раскрыв веер, Шуя Ганъюн вдруг растянул губы в нежную приветливую улыбку, обращаясь ко всем гостям: – Чаша вина каждому за счет заведения. Толпа радостно загудела, вознося хвалебные выкрики юноше. Проходя мимо людей и мягко улыбаясь, он вновь вернулся на своё место и, осушив свою чашу, достал пипу и начал играть, разбавляя шум толпы и подначивая весёлый настрой. Го Тайцюн рядом с Лю Синем досадливо сплюнул: – Сраный Шуя. – А что с ним не так? – удивился Лю Синь. Сы Мянь напротив него усмехнулась, подкладывая в свою тарелку овощей: – Он известный городской балагур и повеса, а ещё, сеть их таверн не любят другие винодельные лавки из-за того, что у них самое лучшее вино в Яотине. Когда А’Цюн искал работу и хотел устроиться именно к ним, Шуя Ганъюн отказал ему объясняя это тем… – Тем, что я якобы невзрачный и скучный и совсем не гожусь для такого ремесла, – фыркнул парень. – Я что, скучный? – повернулся он к Лю Синю, указывая на себя пальцем. – Да я столько историй знаю! Лю Синь рассмеялся, указывая на него своими палочками и качая головой: – Ну, рассказчик из тебя много лучше, чем воин. Сы Мянь подавила смешок. Несколько городских стражников в серебристо голубых цзиньчжуанах появились в дверях, заслышав недавний шум. – Вот, видишь, как на них все смотрят, – подтолкнул его Го Тайцюн, указывая на мужчин с копьями за спиной. Лю Синь и впрямь подметил, с каким уважением смотрит на них простой люд, кивая. – Хочу быть таким же, – протянул Го Тайцюн, растекаясь лужей по столу. Тан Цзэмин, уличив момент, подложил Лю Синю в миску несколько кусочков овощей с другого края стола, которые юноша особенно любил. Получив благодарную улыбку, он впервые за всю прогулку искренне улыбнулся в ответ, украдкой подсаживаясь ближе. – Ну… если ты хочешь попасть к стражникам, то в первую очередь тебе нужно прекратить беспорядочно размахивать палкой, так ты всё равно ничего не добьёшься, – ответил Лю Синь. – Я знаю, что ничего не смыслю в военном искусстве, но на учителя у меня нет денег, и я не знаю, что мне делать. – Он уже три года пытается пройти отбор и ничего не выходит, – покачала головой Сы Мянь. – Говорю я тебе – брось это дело. Разве так плохо работать с моим отцом? – А’Мянь, мой отец был стражником! Мой дед тоже был стражником! Как я могу подвести честь своей семьи? – протянул горько парень, отпивая вино и опуская голову. Лю Синю вдруг стало жаль незатейливого друга. Видя, как он понурив голову копается в миске с жареной лапшой, он спросил: – Как именно проходит отбор? Го Тайцюн с тяжелым вздохом ответил: – В два этапа: сперва общий отбор с тремя стражниками, а затем с главнокомандующей На Сюин. Лю Синь всего пару раз встречал эту женщину, но даже он мог судить по суровому нраву женщины, что пройти её испытание не так-то просто. – На Сюин очень сильна, – кивнула Ма Цайтянь, задумавшись. – Она ведёт жесткий отбор в гвардию и именно за ней последнее слово, как за их главой. Даже приезжие мастера с других вольных городов, которые у себя служили в высших военных чинах, не всегда могут пробиться через отбор, чтобы стать простым стражником низшего ранга здесь. Так же, она тренирует своих новых бойцов денно и нощно и если они не справляются с темпом за отведённый им месяц испытаний, то вылетают, даже не смотря на то, что прошли отбор. Лю Синь понятливо кивнул, задумавшись и подливая всем вина и белый чай для детей. – Эту женщину нельзя победить! – воскликнул Го Тайцюн. – Тебе и не надо её побеждать, главное ведь выстоять против её атак, верно? – спросил Лю Синь Ма Цайтянь. Женщина кивнула, отвечая: – Нужно выстоять три атаки. Видя, как Го Тайцюн поник ещё больше, Лю Синь не выдержал, пихая его в бок: – Ты очень упорный человек, Тайцюн, тебе просто не хватает техники. – Да где ж её взять то... Все за столом раздумывали некоторое время. Лю Синь знал, что мастера, преподающие боевые искусства, берут за своё обучение очень дорого, если они конечно не шарлатаны, да и найти толкового мастера – дело не из простых. Боевым искусствам в основном обучали либо в семьях, передавая внутренние техники, либо в школах или орденах. Отшельники, владеющие техниками, были сомнительными учителями – большинство из них в чём-то да провинились, раз зарабатывали на жизнь таким способом. Лишь изредка находились бродячие заклинатели, странствующие по миру, которые брались за обучение выбирая в помощники лишь пару человек. В Яотине было несколько мастеров среди простолюдинов – и все они были теперь просто пьяницами, лишенными должности и меча за свои проступки в империи, оттого и бежавшие в вольные города. Громко опустив пустую чашу с вином на стол, Ма Цайтянь вдруг сказала: – Как насчет того, чтобы пробраться на полигон и понаблюдать за тренировками стражников? Всех техник ты, господин Го, разумеется не освоишь, но так хотя бы знать будешь, как уходить от атак и как правильно держать копьё. Все за столом вскинулись, глядя на неё. Лю Синь приподнял бровь, в душе аплодируя смелости женщины, которая вызвала своим предложением всеобщее удивление. Она производила впечатление правильной богоугодной женщины, однако и в ней сверкал бесовской огонёк. Лю Синь дёрнул уголком губ, одобрительно покачивая головой. Го Тайцюн подлил вина и уставился на неё, громко говоря: – Это ведь против правил! Сы Мянь хлопнула его по плечу, призывая быть тише. – Строго говоря, – протянул Лю Синь. – Мы ведь никому не причиним зла, верно? Так что… ничего плохого в том, чтобы понаблюдать за тренировками, я тоже не вижу, – подчерпнув смелости Ма Цайтянь, Лю Синь выступил за предложение. Хоть в прошлом он и не преступал законов в том мире, ведя тихую жизнь, сейчас особенно хотелось поучаствовать в какой-нибудь авантюре. Го Тайцюн опрокинул в себя глоток вина и широко улыбнулся, смотря на друзей слезящимся благодарным взглядом. – Госпожа Ма, а ты не так проста, – рассмеялась Сы Мянь, на что женщина прикрыла рот рукавом, издавая хихиканье. – Заварушка? – послышался заинтересованный голос позади, и тут же между Лю Синем и Го Тайцюном возникла голова Шуя Ганъюна. – Я в деле. – Айщ… – протянул Го Тайцюн и упёрся в лицо парня раскрытой ладонью, пытаясь убрать его. Шуя Ганъюн стряхнул руку и, растолкав двух парней, уселся меж ними. Тан Цзэмин потянул Лю Синя на себя, усаживая его ближе, и лишь тогда наконец облегченно вздохнул. – Прислужник! Бочонок лучшего вина из моих запасов! – крикнул Шуя Ганъюн, с улыбкой смотря на всех за столом, словно вовсе не чувствуя изменившейся атмосферы. Парень был определённо наглым и разнузданным. Лю Синь на его действия едва сдерживал смех, скрыв его за чашей вина, молясь лишь о том, чтобы юноша не начал браниться за столом перед детьми. Тан Цзэмин незаметно вытянул шею, всматриваясь в его расписной веер на столе. – Тебя не звали, – прищурился на юношу Го Тайцюн. – Так ведь это моя таверна, – вернул ему взгляд Шуя Ганъюн. Оба парня рядом с Лю Синем принялись петушиться и переругиваться, пока он не схватил обоих за уши, отворачивая их к столу, и не подлил им вина. Безмолвно и послушно опустошив чаши враз, они наконец притихли. – Мы собираемся пробраться на тренировочный полигон Яотина, – закинув в рот орех, произнёс Лю Синь. – Хмм… – протянул Шуя Ганъюн, о чем-то раздумывая. – Нужно как-то отвлечь внимание стражников, патрулирующих полигон. Чаще раза в неделю не получится – слишком заметно, – продолжил Лю Синь. Го Тайцюн возвёл глаза к потолку, задумчиво нахмурив брови: – Чем же их можно отвлечь? – А чем обычно можно отвлечь мужиков? – протянул Шуя Ганъюн. – Вином и бабами разумеется! Получив лёгкую затрещину от Го Тайцюна, он расхохотался. Уже возвращаясь домой вечером после весёлого дня, договорившись встретиться с друзьями на следующей неделе, Лю Синь не мог стереть улыбку с лица, идя рядом с Тан Цзэмином. В прошлом у него было мало друзей. Всё своё свободное время он в основном учился, читал и работал, иногда посещая книжную лавку. Даже соседа он себе выбрал тихого и немногословного, чтобы не отвлекал своим вниманием и так извечно уставшего юношу. Крутясь как белка в колесе, он так и не смог с кем-либо сблизиться там. В этом же мире жизнь била ключом и Лю Синю это нравилось. Так нравилось, что он всё отчётливей чувствовал привкус картона на языке, когда вспоминал прежнюю невзрачную жизнь. Он мало знал об этом месте и часто был растерян и напуган, но отчего-то именно тут он чувствовал себя как никогда живым и нужным, легко заводя знакомства и быстро всему обучаясь. Однако хватило лишь одной мысли о том, что вскоре ему придётся всё бросить, чтобы улыбка исчезла с лица. Ему нравился Яотин, нравились его друзья и теперешняя жизнь, и бросать всё это было равносильно тому, что оторвать кусок от сердца. Но чем больше знакомств он заводил, чем больше людей он узнавал, тем сильнее укоренялась его уверенность в своих действиях: он должен был уехать и увезти Тан Цзэмина. Мысль о том, что всё это может быть уничтожено, жгла изнутри, хлыстом подгоняя его больше работать, быстрей обучаться и не отступать от своего плана насколько бы сильно ему не хотелось опустить руки и сдаться. Он чувствовал ответственность, тяжелой ношей лежащей на его плечах и понимал, что не имеет права отступить. Глубоко втянув воздух и переведя взгляд на Тан Цзэмина, идущего рядом, юноша вновь легко улыбнулся. «Возможно однажды, когда наша жизнь наладится, и я смогу всё изменить, мы найдём место, которое снова сможем назвать домом…» Они вернулись как раз к ужину. Помогая Сяо Вэню заставлять стол блюдами, Лю Синь раздумывал о том, что завтра же расскажет ему о токсинах, изучением которых он занимался последние несколько дней. Уже после ужина, на котором Гу Юшэнг объявил, что уедет завтра, Лю Синь с Тан Цзэмином хотели отправиться спать, но были остановлены голосом старшего мужчины: – Вы не можете больше спать вместе, – твёрдо произнёс он, оправляя рукава своих тёмных одежд и вставая. Тан Цзэмин быстро обернулся, глядя на мужчину во все глаза и подходя ближе к Лю Синю, который тоже развернулся на голос. – До каких пор ты собираешься спать с ним в одной постели? Тан Цзэмин взрослеет. В конце концов, это неприлично, – нахмурился Гу Юшэнг смотря на замершего Лю Синя. Юноша сухо кашлянул и опустил глаза, раздумывая над сказанным. Он смутился под словами мужчины, понимая, что со стороны это в самом деле выглядит неуместно. Одно дело было спать вместе в пути, когда они экономили деньги и не хотели расставаться в незнакомых местах, и другое дело здесь – в мирной жизни и достатке. – Да, – кивнул юноша, соглашаясь и поднимая глаза на мужчину. – Нет! – тут же запротестовал Тан Цзэмин, выступая вперёд. Его глаза вспыхнули и уставились на Гу Юшэнга, который перевёл на него тёмный взгляд. – Сяо Вэнь уже подготовил для тебя комнату рядом с твоим ифу. Мальчик незаметно для всех сжал кулаки, чувствуя, как что-то тёмное начинает ворочаться под кожей, источая жгучее неприятие к сказанным словам. – Цзэмин, – развернул его к себе Лю Синь. – Так в самом деле будет правильней. Иметь свою комнату неплохо. Ты растёшь и тебе нужно своё пространство. Сяо Вэнь подошел ближе, мягко улыбаясь обоим: – Не волнуйся, твоя комната по размерам и обстановке такая же, как и у Лю Синя. Я уже всё подготовил, тебе только нужно перенести свои вещи. Тан Цзэмин не обращал внимание на лекаря, продолжая смотреть на Лю Синя, пытаясь найти на его лице хоть толику протеста словам мужчин, но тот лишь продолжал улыбаться, одобрительно и благодарно качая головой на слова Сяо Вэня. – Или… если хочешь, могу перебраться я, – вновь обернулся он к Тан Цзэмину. Мальчик опустил свои неверяще распахнутые глаза в пол, ровным голосом говоря: – У тебя мёрзнут ноги и руки, когда холодно, а печь в подвале находится прямо под нашей спальней. Тебе там теплее, ифу, – с этими словами он развернулся и побрёл собирать вещи. Лю Синь хотел остановить его, но всё же передумал, разворачиваясь к мужчинам. Неловко кашлянув, он посмотрел на Гу Юшэнга: – Ты… надолго уезжаешь? Мужчина выдохнул заметно мягче, чем до этого: – Всего пара дней. Лю Синь ещё некоторое время переговаривался с мужчинами, после чего вернулся в комнату, в которой Тан Цзэмина уже не было. ______________________ 1. 关刀 (guāndāo) гуань дао или 偃月刀 (yǎnyuèdāo) яньюэ дао – меч ущербной луны. Китайское холодное оружие, похожее на глефу или алебарду, состоящее из длинного древка с боевой частью в виде широкого изогнутого клинка; масса в пределах 2– 5 кг. Общая длина оружия также колеблется в пределах 2 метров. https://tl.rulate.ru/i/translation/20/10/31185.jpg