***
Пхаю развернулся, поймав Гана, пытающегося удрать. Он сбил урода с ног одним ударом кулака. Его друг, Офф, уже хотел убежать, но и ему не дали это сделать. Прапай мгновенно оказался над Ганом, выдергивая из брови пирсинг и превращая его лицо в кашу. Пхаю не тратил времени зря, помогая двоюродному брату. А Рейн… Рейн переводил взгляд со Ская на Гана, оцепенев. Прапай знал о прошлом возлюбленного. Тому пришлось рассказать об этом после ужасной панической атаки среди ночи. Но Рейн никогда прежде не слышал кошмарную историю. Ему было известно, что в жизни Ская случилось что-то ужасное, но Скай только молчал, скрывая правду. Да и сам Рейн не хотел давить на друга. Пройдя через жестокое обращение к себе, юноша понимал, как тяжело даже мысленно возвращаться в те времена. А сейчас его мозг еле обрабатывал всё произошедшее. Ган…этот урод навредил Скаю. Притворился Патаком, чтобы подобраться к нему ближе…и на Рейне лежит вина за это. Ненависть к себе проплывала волной по каждой клеточке тела. Именно он стал человеком, оставившим Ская в клетке с волками. Если бы только он не поверил ему, юноше не пришлось бы оказаться в ночном кошмаре. Всё из-за него. И от мысли, что Рейн мог считать того урода другом, начинало тошнить. Грудь сдавило, а из лёгких пропал воздух. Паника молниеносно подступала к горлу. Внутри Оффа зародился страх. Сегодня он точно лишится жизни. Он прекрасно понимал, что братья были далеко не просто бизнесменами. Он обдумывал план побега, как Рейн оказался в поле зрения. Конечно, великолепный отвлекающий манёвр. Козёл отпущения. — Рейн, блять, ты же сказал, что Прапай нам не помешает! — Как только из его рта вырвались эти слова, братья остановились. Они метнули в его сторону взгляды. Глаза юноши расширились. — Пи’Пхаю, Рейн сказал нам, что Пи’Пай расстался со Скаем после того, как узнал о нём и Гане, — Офф почти усмехнулся, заметив сомнение в глазах Пхаю, — они с Ганом договорились обо всём. — Да! Проверь камеры наблюдения! — Залепетал Ган, поняв план друга. — Рейн, — одновременно проговорили Прапай и Пхаю, удивлённо смотря на юношу, чья кожа сейчас была белее листа бумаги. И они даже не думали, что он напуган не из-за того, что правда раскрылась, а из-за панической атаки. Прапай пришёл в себя первым. Он нервно поспешил к ноутбуку, где увидел Рейна и Гана, мило болтающих друг с другом. Ослеплённый гневом, Пай влепил младшему звонкую пощёчину. Его глаза наполнились слезами гнева, боли и отвращения. Почему этот мальчишка так поступил? Как вообще он мог позволить подобному случится со Скаем? С тем, кто доверял ему больше, чем кому бы то либо. Пхаю же просто не знал, что и делать. Ган и Офф поняли, что вот сейчас самое подходящее время для побега. Прапай чувствовал разочарование. Это мог быть кто угодно, но почему именно Рейн? Его глаза с ненавистью смотрели на юношу в ожидании хоть каких-то оправданий. Крепкие руки толкнули младшего в грудь, отчего Рейн свалился на пол, пытаясь отдышаться. Юноша огляделся в поисках помощи от Пхаю, но в чужом взгляде читалось только…омерзение. Прапай рванул к Скаю. Казалось, тот не понимал, что именно случилось и где он сейчас находился. Пай поднял его на руки, покидая злосчастное место. Пхаю же подошёл к Рейну и, чуть нагнувшись, яростно прошептал: «Никогда. Никогда не приближайся к моей семье». Когда слова были брошены, он ушёл прочь. Рейн прижал колени к груди. Ему всё ещё было трудно дышать. Слёзы безостановочно текли по щекам. Его душа болела, разрывая страхом грудь. Как же больно…больно от того, что они поверили тем уродам. — Пи… Скай… — пробормотал Рейн.***
Прапай держал на руках обмякшего Ская. Стоило ему оказаться в отделении неотложной помощи, врачи взялись за работу. Как только дверь закрылась, Пай обессиленно рухнул на пол. Пхаю тут же подбежал к нему, помогая аккуратно сесть. Прапай тут же в слезах обнял брата, пряча лицо. — Вен, почему защищать кого-то так сложно? — Спросил он, не скрывая боль в голосе. Он не мог проходить через это. Он не выдержит потерю Ская. Пхаю только сильнее обхватил чужие плечи. От шока было слишком тяжело подобрать нужные слова. Единственная мысль, кричавшая в голове: «Он прямо как отец. Рейн похож на Марка». Все его сомнения в Рейне, всё его недоверие по отношению к нему, вернулись с удвоенной силой. Хотелось думать, что юноша не виноват, что он не мог навредить Скаю, что он бы ни за что не поступил так… Но Марк тоже делал вид, что любит и заботится о них. Он посмотрел на своего брата, готового опустить руки. — Нонг’Скай сильный. Всё будет хорошо, — сказал Пхаю, успокаивающе поглаживая его по волосам.Два часа спустя.
Доктор вышел в коридор, что заставило двух братьев подорваться с холодного пола. Мужчина в халате слегка удивился, заметив, кто именно стоял перед ним. Тяжело вздохнув, он заговорил первым. Всё равно знал, о чём хотят спросить его эти двое: — Физических повреждений нет, однако, что касается его психологического состояния…здесь уже возникают вопросы. Доктор Ван замолчал на секунду, а затем продолжил: — Он в шоковом состоянии, полагаю, это связано с диссоциацией… — То есть? — не удержался от вопроса Пай. — Сработала защитная реакция, — принялся объяснять мужчина, — происходили ли с ним события, подвергшие его стрессу? — Спросил врач, поскольку не мог узнать этого, когда юношу только привезли. Но мужчина сразу понял, через что мог пройти пациент. У него сразу возникли подозрения, стоило увидеть его раны. — Его чуть не изнасиловали, — Пхаю сжал руки в кулаки. — Боже, — выдохнул доктор Ван, — случалось ли такое прежде? — Да, — ответил Пхаю, заставив Прапая широко раскрыть глаза, — три года назад с этими же людьми. Пай не понимал, откуда это всё мог знать Пхаю. — Тогда, неудивительно, что у него посттравматическое стрессовое расстройство. Нам пришлось временно ввести его в медикаментозную кому. У него случился эпилептический приступ, другого выхода не было. Кроме того, мы обнаружили в крови высокие дозы нескольких препаратов. Они и могли спровоцировать такую реакцию, — объяснил доктор. — И когда, — Пай с трудом мог дышать, — когда он проснётся? — Ему нужен полноценный отдых. Это, конечно же, займёт время. От пары дней, до пары недель, — сказал врач, — постарайтесь быть рядом с ним. Разговоры поддержат его, придадут сил, — доктор взглянул на Прапая. Пхаю и Пай одновременно кивнули. — Так что, Венис, Феникс, не волнуйтесь, я позабочусь о нём, — доктор Ван погладил обоих по головам, прежде чем уйти. — Дядя, — не выдержал Прапай, — не рассказывайте нашим отцам об этом. Доктор только вздохнул, задумался, а после поднял большой палец вверх. Мужчина — семейный врач Тирапаньякунов. А ещё муж их дяди — Танкхуна. Братья вошли в палату и увидели внутри Ская, лежавшего, словно спящая красавица.***
Прошло три дня, и Рейн никак не мог взять себя в руки и позвонить Пхаю. Его желание взять телефон было так велико, однако сердце в груди отдавало холодом и глухим стуком. Они поверили Гану. Всё их доверие к Рейну разорвалось на клочья. Юноша не ходил на занятия, отчего его одногруппнику — Сигу — даже пришлось звонить и задавать вопросы. Кроме того, Скай тоже отсутствовал. Сиг позвонил и ему, но вот ответил Пхаю, сообщив, что юноша не сможет посещать университет в течении некоторого времени. «Скай в порядке?» «Он ранен?» «Это всё из-за меня, ведь так?» Все эти три дня Рейн не покидал постель. Он не чувствовал аппетит и жажду. Юноша думал только о том, как быстро всё стало воспоминанием. Вот он стоит рядом со Скаем, а в следующую секунду уже смотрит на своего друга, лежавшего на кровати без движения. И они обвинили во всём Рейна. Будто бы он мог хотя бы подумать о том, чтобы сделать что-то подобное. Никогда в жизни. А Пи’Пай и Пи’Пхаю, люди, которым он доверял больше, чем себе, как оказалось, совсем не верили ему. «Неужели и Скай тоже?» «Он тоже теперь ненавидит меня?» «Ему стоило бы, верно?» «Если бы не я, Скай бы не оказался там» Рейн чувствовал, как начинала кружиться голова. Он находился на грани обморока. Всё, что ему сейчас хотелось — увидеть Ская. Обнять его и услышать слова уверенности в Рейне. Услышать о том, что он не испытываем к нему ненависти. Скаю не нравились чужие прикосновения, но юноша не злился, обнимая Рейна. Он всегда успокаивал его так, стоило тому заболеть или начать грустить. Скай заботился о Рейне. У Рейна был только Скай. Они пообещали быть вместе всегда. Рейн был младшим братом для Ская. «Он говорил, что любит меня» «Он ведь не ненавидит меня, правда?..» «Но даже Пи’Пхаю поверил Гану. Почему же?» Рейн желал, чтобы всё это наконец-то закончилось. Он потерял самых близких людей. Кроме них, у него никого больше не было. «Неужели никто не хочет быть рядом со мной?» Рейну до ужаса хотелось спать. Но он боялся засыпать. Стоило ему только прикрыть глаза, как его начинали преследовать ночные кошмары. Даже не так. Это были детские воспоминания. Всю жизнь Рейн заботился о себе сам. Отца не было рядом. Он предпочитал сыну свою другую семью. Семью, ненавидевшую маленького Рейна. Он был неожиданным ребёнком, заставившим родителей пожениться. Мать — полукровка, тайка и кореянка, а отец — чистокровный таец. После романа на одну ночь родился сын, ставший ошибкой всей жизни. И это не мысли самого Рейна, а слова их собственные слова. Из-за него их мечты рассыпались в пух и прах, принеся за собой ненависть. Аборты в то время были запрещены, и другого выхода не было. Они даже не позаботились дать малышу имя. Рейном его назвала тётя. И если бы бабушка и дедушка не сделали его наследником всего их имущества, мальчик бы давно оказался в детском доме по воле матери. Именно от неё он получил фамилию Ли. Женщина забрала его в Корею, стоило только Рейну исполниться пять. Она до дрожи в коленях презирала семью, заставившую её выйти замуж. Но было и то, что заставляло её сердце трепетать, — деньги. Она проиграла всё, что ей принадлежало. И если бы не дедушка Рейна, мальчик бы давно умер. Отец часто навещал сына. Он с любовью пинал его и избивал. Мужчина был волшебником. Ему нравилось превращать пол в уборной в спальню Рейна, а тонкие детские ноги — в пепельницу. Он часто говорил, каким надоедливым уродился сын. Его жена и ребёнок страдали из-за существования Рейна. Юноша не помнил другого сына отца. В голове осталось лишь воспоминание о том, что мальчик причинил ему боль. «Они могли просто развестись. Зачем быть женатыми, если вы всё равно живёте отдельно?» И с тех пор, каждый раз, когда кто-то поднимает руку, даже если весело, даже если в шутку, Рейн видит то лицо. К счастью, мужчина никогда больше не появлялся в его жизни после восьмилетия мальчика. Единственное, что досталось в наследство от родителей, — травма на всю жизнь. Сокровище, принёсшее за собой приступы панических атак. У Рейна был синдром дефицита внимания и гиперактивности, но его мать никогда не соглашалась с тем, что ребёнок ведёт себя как-то не так. Мальчику было страшно. Он прятался каждый раз, когда делал что-то не так, получая в ответ оскорбления и крики. Школьные учителя стали единственной его отдушиной. Пусть и с трудом, но они старались помочь. Но Рейну приходилось постоянно переезжать, последствия увлечения матери азартными играми. В школе мальчик прошёл через издевательства и отсутствие друзей. Сверстники считали его ненормальным. Повезло, что Рейн был невероятно хорош в учёбе. Он даже смог проскочить два класса, всё благодаря хорошим оценкам. Но мальчик знал, что мать бы никогда не позволила ему учиться в колледже. Она умерла незадолго до восемнадцатилетия сына. Её последние слова оказались самой душераздирающей вещью, которую только может услышать ребёнок от родителя. «Я бы хотела, чтобы ты умер внутри меня. Жаль, что я родила тебя» Дедушка скончался следом. О семье отца Рейн не знал ничего. Только имя. Но пойти к ним — равносильно смерти. Единственным родным человеком оставалась тётя. Она связалась с Рейном, когда тому было пятнадцати лет. Именно от неё юноша узнал, что мать сбежала с ним и всем его наследством. Женщина попросила его приехать в Таиланд. Говорила, как скучает по племяннику, как его любит. Это был первый раз, когда Рейн услышал от кого-то слово «любовь». Он хотел уехать, правда. Но не мог. Его мать бы умерла по дороге от своей алкогольной зависимости. Даже после всего того, через что Рейну пришлось пройти из-за неё, он не мог подвергнуть родительницу опасности. Рейн иногда нерешительно звонил тёте. Она была всей его семьёй. Продолжала уговаривать юношу вернуться в Таиланд. Он чувствовал любовь в чужом голосе, с ним никто прежде не говорил таким тоном. Женщина ни разу не обращалась к нему его настоящим именем. Она обещала ему любовь и защиту. И как только он закончил школу, рванул в Таиланд. И тётя действительно подарила ему то, чего Рейн был лишён все прошедшие годы. Наверное, именно это люди и называют материнской любовью. А потом в жизни юноши появился Скай. Все думали, что он холодный парень, но это было далеко не так. Он стал солнечным лучом, освещавшим другу путь. Пока все вокруг считали Рейна раздражающим, подразумевая именно это, Скай шутливо называл его раздражающим, любя. Чувство, будто у юноши появился брат. Тётя…нет, мама, как она просила называть её, была более чем счастлива Скаю. Он стал для неё ещё одним сыном. Скай, который потерял родителей в пятнадцать, купался в её любви. Рейн знал, что друг-почти-брат скрывал страшное прошлое, но не хотел расспрашивать его, на личном опыте понимая, как сложно вспоминать подобное. Юноша дал ему время. Как захочет, так и расскажет. Скай не был тактильным. Было заметно, как он вздрагивает от малейшего прикосновения. Но в то же время, юноша не отвергал объятия Рейна, а сам обхватывал его руками лежа на кровати во время очередной панической атаки друга. Он никогда не задавал лишних вопросов. В прежние времена Рейн часто задавался одним вопросом. Чем он провинился перед богом? Но Скай и мама стали для него божественным благословением. И, видимо, он начал радоваться слишком рано. Они потеряли её. Не видели целый год. Оказалось, женщина долгое время боролась с раком, но утаивала это от своих сыновей, боясь лишний раз беспокоить их. Наследником стал Рейн. Средств хватало на долгую безбедную жизнь. Он и не подозревал до этого, что его семья богата…но лучше бы она продала всё своё имущество. У неё не было родных детей, муж умер много лет назад. Она в одиночку занималась семейным бизнесом, пока мать Рейна сбежала от проблем, утопая в алкоголе и слушая шелест игральных карт. Рейн поклялся самому себе позаботиться обо всём, что оказалось у него в руках. Он станет достойным сыном для мамы. Не для матери, давшей ему жизнь. И всё это время Скай был рядом. Он заботился о Рейне, словно тот был ребёнком, хотя сам скрывал в глазах небывалую печаль. А потом в жизнь юноши ворвался Пхаю. Когда это случилось, Рейн был на седьмом небе от счастья. Он чувствовал себя любимым, чувствовал, что в его жизни появился ещё один человек, которого можно назвать своим. Пхаю подарил ему столько нежности и искренней любви. Он ругал его, стоило Рейну ошибиться, и дарил море ласки, словно в мире были только они вдвоем. Бывало, Рейн чувствовал себя раздавленными выжитым лимоном. В такие моменты он отмахивался от всего. И Пхаю вставал на колени, забывая о своей гордости. Забитый и сломленный. Если это не было любовью, то Рейн не знал подходящего слова для описания. Пускай юноша и был расстроен, когда узнал правду о происхождении Пхаю, он верил, что у него были свои причины скрывать. Он подарил Рейну не только всю свою любовь, он подарил ему семью. Настоящую. С отцами, братом и множеством дядь. Без него юноша бы не встретился с Че и Кимом. Они уговорили его называть их папой и отцом. Они пообещали Рейну защищать и обожать его. И пускай он сам чувствовал, будто у него появились родители, юноша был напуган. Ким научил его играть на гитаре, узнав об увлечении музыкой, а Че написал ему песню. Каждая суббота посвящалась всецело им. Еженедельный день семьи. Ни один будний день не обходился без сообщений и звонков. А ещё они присылали им со Скаем домашнюю еду. Пит, так же просивший называть себя папой, всегда заботился о том, чтобы Рейну было комфортно. Он стал тем, кто по-настоящему помог юноше понять значение слова «отец». Необязательно, чтобы это был тот, кто тебя породил. Дядя Порш стал для Рейна примером для подражания. Его аура была такая же, как и у Ская. Казалось, повзрослев, Скай станет именно таким. Отец Вегас говорил не словами, а поступками. Он всеми силами защищал свою семью. Они с дядей Кинном любили их баловать. Благодаря Сайфе Рейн узнал, что значит быть любимцем старшего брата. Он хвалил юношу за каждую мелочь, учил чему-то новому и ругал своего близнеца, стоило только тому расстроить младшего. Ради Рейна он стал готовить корейскую еду, вместо тайской. А Пи’Пай…если честно, юноша сначала возненавидел его, узнав об их со Скаем ситуации. Но за километр чувствовалась его искренность к Скаю. Он смотрел на него так, будто юноша был центром вселенной. Он развеял по воздуху кошмары Ская. Тот снова научился доверять людям. Прапай всегда заступался за Рейна во время споров с Пхаю. Баловал его так же, как это делал Сайфа. Рейн и для него стал младшим братом. Этого нельзя было не почувствовать. Он даже попросил звать его Хиа. Называл Рейна своим солнечным лучиком в дождливый день.***
Теперь это не имело значения. Все его ненавидели… Пи’Пай, Пи’Пхаю, Пи’Фа, папа Пит, отец Вегас, дядя Порше, дядя Кинн, дядя Танкхун, дядя Макао… Папа Че и отец Ким…они тоже возненавидят Рейна? Он избегал их звонков, боясь нервного срыва. «Так ли я заслуживаю счастья?» Рейн не помнил, когда он заснул или потерял сознание, но проснулся он от непрерывного звонка телефона. Высветилось имя на экране: «Скай». Дрожащими руками Рейн принял вызов. — Ска-ай. — Ли Варейн, где ты? — раздался разъярённый юношеский голос с той стороны.***
Скай находился в медикаментозной коме уже четвёртый день. Его анализы были вполне неплохими, так что доктор Ван надеялся на скорейшее его пробуждение. Всё это время Прапай не отходил от него ни на шаг, пока Пхаю не отходил от Пая. На его плечи упала задача заставлять двоюродного брата есть и отдыхать, игнорируя собственное бешеное сердце. Не проходило и секунды без мыслей о Рейне. И от этого боль в груди становилась в десять раз сильнее. Каждый раз, когда взгляд натыкался на Ская, Пхаю разрывало изнутри. Если Рейн действительно сделал это, тогда вина полностью лежит на нём. На телефон Ская поступил звонок Сига. Тот беспокоился о прогулах двух друзей. Пхаю сказал, что Скай не сможет присутствовать некоторое время. И диалог завершился прежде, чем Сиг спросил о Рейне. Не беспокоиться ощущалось невозможным. И вот, Скай наконец-то проснулся. Мучительное зрелище. Страх в глазах Ская горел огнём. Юноша закричал, стоило только Прапаю оказаться рядом. Потребовалось некоторое время и успокоительное, чтобы младший затих, расслабленно прикрыв глаза. Когда он снова проснулся, то мог осмысленно воспринимать происходящее и узнать людей в палате. — Пи’Пай, Пи’Пхаю, — еле пробормотал он. — Малыш, это я, всё хорошо, — Прапай подошёл к нему со слезящимися глазами. Сам Скай слёз не сдерживал. Пхаю оставил их наедине, но всё равно мог слышать разговор пары. И это усугубляло чувство вины Пхаю. Вины за то, что он подвёл своих друзей. Он слышал всхлипывания Ская и тихие просьбы не отдавать его никому. Он умолял, говоря, что сделает всё, что угодно, только бы…его не отдавали другим. Пхаю сидел, спрятав лицо за ладонями. Спустя время он вернулся в палату, чтобы увидеть Ская, аккуратно прижимавшегося к груди Прапая. Услышав, как открылась дверь, юноша посмотрел на вошедшего. — Пи’Пхаю, где Рейн? — Спросил Скай. Пай и Пхаю переглянулись. — Почему ты интересуешься им? — Уточнил Прапай тяжёлым тоном. — Что ты хочешь этим сказать? Где Рейн? — Повторил Скай, обратив внимание на то, как помрачнели лица Пхаю и Пая. — Мы не знаем, — более грубо ответил Прапай. После этих слов паника ударила Ская. — Поэтому я и спрашиваю. Что, блять, происходит? Пи’Пхаю, где Рейн? — Ещё раз повторил юноша. — Если бы не он, этого бы не случилось! — Вдруг крикнул Пай. — И какое, прости меня, отношение к этому имеет Рейн? — Спросил Скай, начиная злиться ещё больше. Где, черт вас дери, его брат? Прапай рассказал обо всём, что случилось в ту ночь. Назвать эмоции Ская яростью, было бы преуменьшением, он находился на грани того, чтобы сорвать с себя трубку капельницы и отпиздить двух мужчин перед ним. Скай набрал в лёгкие побольше воздуха: — Как, блять, тебе в голову пришло то, что Рейн мог сделать что-то подобное?! — Закричал он на Прапая, который вздрогнул от такого напора и отошёл на пару шагов. Из глаз юноши потекли слёзы. — Это же Рейн, мой младший брат. Ты правда думаешь, что он мог причинить мне боль? — С-скай, — Прапай попытался дотронуться до него, но возлюбленный не дал этого сделать, отбросив чужую руку. — Пи’Пхаю, разве ты его не любишь? Ты вообще ему доверяешь хоть немного? Насколько хорошо его знаешь? — спросил Скай. Наступило молчание, которое Пхаю не поспешил нарушать. — А ты? Знаешь его? — сказал Пхаю. — Чего? — удивился Скай, пока Прапай непонимающе глядел на двоюродного брата. — Варейн — сын человека, который чуть было не лишил меня отца. Сын того, кто отобрал жизнь у нашего младшего брата, — Пхаю упал на колени. — Ебать, что?! — крикнул Прапай, подходя ближе и опускаясь рядом с Пхаю. — Он — сын Марка, — спокойно ответил тот. Пай отступил назад: — Рейн — сын Марка? — Переспросил он, обрабатывая в голове информацию. Вдруг он присел рядом с Пхаю, схватив того за воротник. — Ты знал об этом и всё равно… — он посмотрел в глаза брата, чувствуя себя преданным. — Не знал…я просто, понял это пару месяцев назад, — пробормотал Пхаю. Прапай убрал руки, опустившись на пол. — Прости, Никс, мне правда жаль, — всхлипнул Пхаю. Скай не понимал всего, кроме факта того, что отец Рейна навредил их семье. — Ребят, не могли бы вы спокойно объяснить, что здесь, блять, происходит?! — повысил голос юноша, теряя самообладание.