***
— Я всё ещё жду, когда ты споешь мне, лисица. Дыхание ночи смешивает в себе запах миндально-кофейной вуали и вишни, что так полюбились двум душам, сплетённым в этой непроглядной тьме. Ловчая сидит на краю кровати, податливо склонив голову назад, — прямо в руки своей единственной любимой и сильной женщины, — и считает блики света от проезжавших мимо машин. Тело расслаблено, как и белая, потрепанная ночнушка на завязках, которая уже практически спала с плеч. Голова следует за движениями Верховной ведьмы, которая натягивает рыжие волосы назад, не забывая массировать кожу. Мягко увлекает в удовлетворенное, почти щекочущее ощущение, отчего ловчая сладко жмурится, прикрывая глаза. — Обязательно спою. Возможно, колыбельную. — полушепот достигает уха, и Нова слышит в голосе своей ведьмы лукавую улыбку, отвечая такой же, хотя прекрасно знает, что она не видит. — Ты не замёрзла? Прикроем окна? — Нет, нет…мне хорошо. — отвечает она на последние вопросы, а затем снова плавно возвращается к изначальной теме. — Я очень люблю твой голос, поэтому буду ждать. Правда. Нова почти полностью ложится на её грудь, поднимая глаза на слегка бледное, скрытое в ночном объятье лицо. Рдеет и возводит руку вверх, кончиками пальцев оглаживая родинку под её нижнем левым веком. В ответ на этот жест получает прикрытые глаза и мягкое давление на плечи, которое заставляет ловчую полностью лечь на Веспер. Волнистые волосы рассыпаются на нагое тело, наполовину прикрытое лишь простыней. Пальцы скользят по ключицам ловчей, заставляя её рвано вдохнуть сквозь зубы и выгнуться. Лишь в одно мгновенье на тело падает новый блик, освещая тонкую рубашку и всё, что под ней. — Ты невероятная, Нова. — И это говорит мне самая лучшая женщина на свете… Веспер смеётся. Её смех похож на утренние морозы после ночной жары, которые непременно ждёшь каждый раз, когда ложишься в постель. Он такой же приятный, такой же любимый. За ним тянешься, забывая обо всём вокруг. Ловчая смотрит ей в глаза и улыбается, увидев в её серых привычный блеск. Ей так его не хватало. От одной мысли, что они могли расстаться, внутри живота завязывается тугой, неприятный узел. Дыхание начинает сбиваться, будто кто-то выбивал из неё всё живое. Совершенно бесстыдно заполнялись слезами глаза, от которых было не укрыться. — Нова, — ласковый, но на грани строгости голос заставил её прикрыть веки. Ловчая вспоминала день своего признания с сильной, катастрофической болью. Помнила все те эмоции, которые отобразились на лице её Верховной ведьмы, — не вспоминай. — Не могу. — честно отвечает ловчая, прижимая её тонкие, такие холодные пальцы к себе. Целует подушечки, поднимаясь вверх по ладони и запястью. Чувствует, как свободной рукой она вытирает её слёзы. — Я ужасна. Мне так жаль…***
Тот день был похож на самый худший кошмар. Всего две строчки, которые выбили почву из под ног не только Союза и Гнезда, но и самой Новы. Всего две строчки, которые резанули по сердцу каждого, но в особенности её родной Веспер, кожа которой мгновенно приняла серый оттенок, а нежные розоватые губы вдруг стали почти синими от резкого холода, пробравшегося в сердце. — Я — шпионка Церкви. Я с самого начала предала вас. Она не надеялась на прощение. Не надеялась на то, что её примут, но призналась, чтобы сказать самой себе, что это правильно. Отстранение от изначальной миссии дало плоды: Церковь начала войну безоговорочно. Союз был почти повержен, но Нова осталась в тени. Она должна была уйти и забыть их всех, как страшный сон, но смотрела на Веспер, — гордую и непреклонную Веспер, — как на единственный источник счастья в своей жизни. На единственный луч, который она обязана была сохранить. Ценой собственного здоровья, но Нова помогла. Несмотря на осуждение обеих сторон, она добыла то, что было нужно изначально. Дала возможность всем Другим жить дальше, уже не надеясь на то, что получит искупление. Её силу выкачивали, и Нова чувствовала приятную пустоту, потому что знала, что теперь делала свой первый, осознанный выбор сама. Не из-под кого-либо. Собственными руками губила тех, кто заслужил, и спасала тех, кто давно ждал свободы. Мысль об этом вызывала слабую улыбку, которая померкла сразу после того, как источник напитался достаточным количеством силы. Её тело перестало слушаться, вовлекаясь в непроглядную тьму. Нова чувствовала только холодные ладони на своём теле. Слышала только её голос, который вёл из тьмы. Месяцы реабилитаций, куча назначений, постепенное возвращение свободы слова для Других и частые бунты Обычных… В один из таких дней Веспер пришла к ней. Сама. До этого посылала Оникса, который с тяжестью на сердце, но помогал Нове. Затем был Люсьен, что просто молча находился рядом, успокаивая одним присутствием. Изредка прилетал Таллис, сидя на окне в облике ворона. Заглядывал Хорхе, что помогал ей делать базовые вещи, но почти никогда не улыбался, как раньше. А Шен был только единожды, но по взгляду ловчая поняла, что действительно сделала правильный выбор. Но Веспер… Нова должна была выписываться со дня на день. Она не знала, куда пойдёт, что ей теперь предстоит, однако понимала, что за предательство грозит смерть. В голове проскакивали мысли о том, что лечение ей оплатила Веспер. О том, что её спасли, оставили жить, но ловчая всё равно считала, что скоро умрет. Смерть всегда была её лучшей подругой. И должна она была осуществиться на глазах у всех. По крайней мере, так всегда говорил Отец… Днем, ровно в половину второго, в палату постучали и тихо вошли. При виде Верховной внутри загорелось странно ощущение тепла, и она протянула ей руку, которую тут же одернула, понимая, что теперь они по разные стороны. Но чувства были, и Нова это осознавала. — Веспер… Ведьма подняла ладонь вверх, прерывая девушку. Часто делала так, когда не хотела, чтобы человек отвлекал её от мыслей, а ловчая слушалась, замирая на полуслове. Её она не боялась, но уважала и любила. Потому и желания тоже… Качнув головой, ведьма сделала к ней шаг, оказываясь рядом. Нова и не знала, что каких-то жалких пять сантиметров роста могут выглядеть так значительно… — Ты в порядке. — не задавала вопрос, а утверждала, но ловчая всё равно кивнула. — Хорошо. — Вы убьёте меня? — тихий, хриплый шёпот разрезает комнату, и Нова не смеет позволить себе прочистить горло, боясь не услышать ответ. Она хотела его знать. Хотела слышать собственный приговор именно из её уст. Веспер поджимает губы и отрицательно качает головой. Дышит ровно, но бегающие глаза выдают волнение. — Нет. Нет, Нова, — пальцы лишь немного касаются руки ловчей, — мы не изверги. Ты — тоже. Я бы не стала спасать тебя, если бы хотела смерти, как бы эгоистично это не звучало. Нова не знает, как на такое реагировать. Она думает о том, что смерть была бы лучше, чем бесконечное скитание в поисках своего места, но лишь до тех самых пор, пока шёпот Верховной ведьмы не касается её слуха: — Все…чувства, — каждое слово даётся ей с особым трудом, отчего выходят они с нажимом. — Они тоже были лишь частью плана? Искреннее удивление отображается в глазах ловчей. Ей хочется рассмеяться от такого заявление, где-то даже возмутиться, но она понимает, что находится не в том положении. Смотрит на Веспер будто с вызовом, показывая всю свою сущность. Губы поджимает так сильно, словно боится, что изо рта прольётся поток совсем других слов. Нова злится на себя. На то, что позволила ей подумать об их чувствах таким образом. Руки тянутся к вороту её пальто и притягивают к себе, уволакивая в крепкий, полный эмоций поцелуй. Веспер замирает, но лишь до тех самых пор, пока язык Новы не касается её губ, заставляя распахнуть рот. Ведьма глухо стонет и прижимает её к себе, углубляя поцелуй. Руками гладит лицо, прощупывает её румяные щеки. Голову наклоняет вбок и сплетает языки, прикрывая туманные глаза. Веспер обязана отстраниться, чтобы сказать, что между ними больше ничего не будет. Должна показать, что Нова ей безразлична, но вместо этого прижимается к ней всем телом, впиваясь в губы с особой любовью, чувствуя невесомые удары током каждый раз, когда ловчая касается её кожи. Так по-родному.***
Веспер гладит лицо девушки и наклоняется ближе. Мажет по щекам, по носу, губам и подбородку. — Я люблю тебя. Нова поворачивается к ней, не обращая внимание на слетевшую рубашку. Обнимает, утыкаясь в шею, и пересаживается на бедра, чувствуя её кожу своей. В комнате пахнет ею. В мыслях, в сердце и жизни — она. Тело в испаринах, а душа — словно открытая дверца, которая принимает Веспер в себя. Нова кладёт её на постель. Она смотрит в глаза, зарываясь пальцами в волосы ведьмы, целует в уголок губ, затем в линию челюсти. Боится, что это лишь иллюзия, которую она так любила показывать ей, когда они оставались вдвоём. Боится, что, моргнув пару раз, Веспер пропадёт, оставляя после себя пустоту и разбитую вдребезги душу. Но она не пропадала. Она жила Новой точно так же, как и ловчая — ею. И обе это знали. И обеим от этого было невероятно хорошо. — Мне не страшно, лисица, — губы опускаются к шее, совсем невесомо касаясь её. — Больше не страшно. Ты для меня — дом. Моя опора. Лишь себя я буду ненавидеть долгие годы, но обещаю, мы сможем преодолеть это. — Конечно. Я буду рядом. Веспер дрожит, слегка выгибаясь, когда Нова ласково ведёт рукой по своей обнажённой груди, специально показывая себя. Чтобы ведьма видела, что слова ее несут правду и только. Чтобы чувствовала непередаваемые эмоции, которые вызывала в ловчей. Пальцы бегут вниз, прикасаясь к девушке, что тут же жмурит глаза, слегка ёрзая на месте. — О, Боже! Хотя, к чёрту его… Веспер… — Ты можешь звать меня как угодно, ведьма. — она двигает рукой, вынуждая Нову закусывать губу и откидывать голову назад, всё так же сжимая свою округлую бледную грудь с нежно-розовыми ареолами и затвердевшими сосками. — Обязательно… Нова дышит отрывисто, чувствуя пальцы именно в том месте, где приятнее всего. Ставит ладони позади себя, шире раскрывая ноги, чтобы было удобнее, и чувствует, как мелкая анемия начинает собираться на кончиках пальцев её ног, поднимаясь всё выше и выше. Веспер знает её любимый темп. Знает, что быстрые толчки с круговыми движениями приносили ей слишком сладкую истому, от которой после она отходит слишком долго. Знает, как Нова любит, когда её разгоряченный взгляд ловят своим, не менее возбуждённым. Рубашка путается на талии, но Нове совсем не до неё, когда она чувствует, насколько Веспер мягко ведет её до исступления. Ещё пара-тройку минут, и она содрогается всем телом, двинувшись к ведьме напоследок. Усмехнувшись, Веспер уже по такой любимой привычке обнимает её за талию, укладывая на себя, и сжимает мягкие ягодицы, чувствуя её сопение. В глазах самой до сих пор возбуждение, но она знает, что Нова сделает ей приятное потом, когда захочет сама, а потому не торопит. — Ты обещала мне колыбельную перед сном, хитрая лиса, — смеётся Нова, глядя на лукавую улыбку Веспер. — И как тебе верить? — С особой любовью, моя ведьма. С особой. И Нова, конечно же, будет верить. Как и Веспер, что заново научилась доверять ей.