Армин. Мальчик, который хотел в небо.
— Нет, говорю же тебе, Эрен! Не может у них быть стальных птиц…это просто невозможно! — чуть эмоциональнее, чем прошлых два раза повторяет Армин. Ребята лежат на пригорке у городского канала, и лица обоих устремлены к облакам — те медленно плывут по небу, одно за другим пропадая, за уткнувшейся в небосвод огромной Стеной. Но если Армин просто увлёкся причудливыми кучерявыми формами белоснежных небесных одеял, то Эрен, только и делает, что взволнованно рассуждает о войне. Война хоть и была у всех на языках, но была далеко — чтобы им двоим достичь пекла битвы необходимо было миновать Стену, а после и целое море. — Отчего ты так в этом уверен? Все говорят об этом, не говорили бы, не будь это правдой! — негодует Эрен в ответ. Его друг настолько взволнован, что так просто и не поймёшь — боится он появления стальных птиц, или, наоборот, жаждет их увидеть, страстно желает, чтобы хоть что-то да случилось. Армин думает, что, скорее всего, второе. Этот дурак ничего не боится, и как безумный рвётся вступить в ряды элдийской армии. — Отец говорит, что сделать такую птицу половина дела. Ну, сделаешь ты её, и что дальше? Как ей лететь без специального топлива? Даже видя один только профиль Эрена, Армин замечает, как брови друга медленно ползут одна к другой. Его нерадивый друг думает, на самом деле задумался. Но как часто с Эреном и бывает, мысли заводят его к самым простым, и оттого неверным выводам. — Думаешь, марлийцы не могут раздобыть что угодно? Они завоевали половину мира. Вот Хизуру…в Хизуру чего только нет, они это топливо и придумают. — Эрен… Марлия не завоёвывала Хизуру… Хизуру, наоборот, наши союзники. — Нет! Они ведь водятся с Марлией! — Да…но это…просто…дипломатия… — Тьфу! К чёрту дипломатию! Они водятся с ними, а значит, они не с нами! — Как скажешь…но так или иначе, если бы у Марлии было такое топливо, то стальные птицы уже бы летели через Стену… Эрен внимательно поглядывает на колоссальное сооружение, устремлённое к небу, смотрит так, словно оттуда и правда могут появиться стальные птицы…но небо над Стеной спокойно, только облака продолжают плыть по своим делам. БАБАХ! Оба паренька вскакиваю на ноги перепуганные. На секундочку Армину даже кажется, что они своим разговором призвали беду…но нет…внимательно оглянувшись по сторонам, он видит, что это дебоширят военные. Кто-то из разгуливающих по городу вояк стрельнул в воздух. Может, он был пьян, а может — глубоко несчастен. Все закрывали на такое глаза, эти ребята — герои, спасители Элдии. Во взгляде Эрена, направленном на людей в военной форме цвета оливы, видится малоскрываемый восторг. Друг хочет стать таким, как они, но вот только Армин его радости не разделяет. Ему самому всё равно и на статный камзол с золочёными пуговицами, и на сверкающие награды, украшающие грудь, не трогают его и залихватские военные песни, и оружие в руках солдат — мушкеты и винтовки, моментально увлёкшие бы любого мальчишку. Армину видится ничто иное, от его глаз не ускользают увечья и раны, боль и потери. Война жестока…а награды — это всего лишь награды. Эрен ещё немного пялится на солдат, но затем всё же говорит: — Пойдём уже. Им обоим пора домой — солнце двигается к закату и по пригорку медленно, но верно разливается оранжевый свет. — Эрен, ты завтра придёшь в школу или опять… — осторожно спрашивает Армин, пока они вместе бредут по улице. Его друг — ужасный прогульщик! Прежде чем ответить Эрен закидывает руки за голову и делает широкий шаг вперёд, словно прыгая с камня на камень. — Придётся…мать мне ухо оторвёт, если снова прогуляю, — проговаривая это, он легонько касается мочки уха, словно может физически почувствовать то, что ему грозит. — Знаешь, Эрен! Мы сейчас изучаем океан, это…очень интересно! — Ха…думаю куда интереснее посмотреть на него вживую… — Сам знаешь, — Армин немного расстроено опускает глаза к дороге, — это невозможно. — Возможно! Если вступить в армию! Армин дуется, он заговорил об океане, лишь для того, чтобы заинтересовать Эрена, хотел, чтобы тот хоть чуть-чуть да стремился попасть на занятия. Но как-то так выходило в последнее время, что Эрен, любую тему способен был свести к войне. — Хельга…каждый день спрашивает о тебе… — предпринимает он иную попытку. — Хельга? Ей что, заняться нечем? — Я думаю, ты ей просто нравишься. Эрен немедля делает такое лицо, будто его сейчас стошнит. Видела бы это бедная Хельга, непременно бы расплакалась. — Ей точно нечем заняться. Девчонки такие глупые, да? Сейчас война! Война! А у них головы забиты глупостями! «Война, война, война» — это всё, о чём Эрен думает, лучше бы дёргал бедную Хельгу за косички. Армину остаётся только тяжело вздохнуть в ответ. А когда они достигают мощёного перекрёстка, на котором обыденно прощаются, он даже не находит в себе сил сказать что-то на прощанье, и просто вскидывает ладонь. Эрен же мнётся на месте, явно хочет что-то сказать. Собравшись с духом он прячет руки в карманы, говорит осторожно, смотря исподлобья: — Эй, Армин. — А? — Нам четырнадцать в следующем году. — Верно. К чему Эрен клонит, Армин прекрасно знает, но до последнего надеялся, что друг об этом не заговорит. Армин даже хотел наябедничать Карле и Грише — родителям Эрена, но не сделал этого, знал — для мальчишеской дружбы это страшное предательство. — Я запишусь в кадеты, как только мне стукнет четырнадцать. И раз тебе тогда уже тоже будет четырнадцать, почему бы и тебе сделать так же? Так, мы будем вместе, всегда! Армин видит как лицо Эрена, что секунды назад было неуверенным, наливается азартом. Армину эти чувства непонятны, как можно испытывать, что-то подобное, говоря о чём-то настолько страшном. — Эрен…ты же понимаешь, это всё не игра?! Пару лет учебки и если не повезёт тебя просто бросят в бой…на передовую… — И что? Так, мы сможем защитить Элдию! — Так, мы сможем погибнуть, не дожив до наших восемнадцати. — Это трусость… Армин, ты говоришь как трус! — Ну да, я трус, я не хочу умирать… Горящий в глазах друга азарт сменяется досадой, взгляд его темнеет, а затем и вовсе наполняется недовольством. Они лучшие друзья — самые-самые лучшие, столько лет они вместе…вот только всегда были непохожи один на другого, как огонь не похож на воду. Эта непохожесть и привела их к этому перекрёстку, на котором они пойдут в разные стороны. Может, на дворе и выходной, но матушка и отец сегодня снова припозднились, ужин, как часто это и бывало, наступает ощутимо позднее дозволенного. Порой в их доме, ужины вообще не наступают — вот настолько мать и отец могут погрузиться в работу. Так что сегодня ещё повезло. На столе свежий хлеб, масло и суп в котором, по меркам военного времени, добротное количество ингредиентов. Семья Арлертов живёт хорошо — мать и отец известные на весь город механики. Очень многие живут хуже, иные отдали фронту всё, включая своих сыновей. Когда Армин только подходит к столу, мать вертит в руках камень, тот похож на голубое стёклышко…или, быть может, на льдинку? Да, вылитый лёд! Красивый, такой Армин видит впервые. Матушка ловит его взгляд на камне и прячет тот в передник. Он хочет спросить, что же это, но его отвлекают слова отца: — Подумать только, Хизуру готова официально нас поддержать? Думал они будут сохранять нейтралитет до самого конца… «Хизуру? Та далёкая страна, из учебника по географии…» — вспоминает Армин, — «Там живут люди с тёмными глазами и тёмными волосами, немного непохожие на него и Эрена…» — Дорогой…это всё пропаганда, скорее всего, там у них всё как обычно…чистая дипломатия. Отец в ответ лишь почёсывает усы и продолжает смотреть в газету — газета утренняя, такую стоит читать за завтраком, но матушка и отец уходят из дома куда раньше завтрака. — Армин, как дела в школе? — спрашивает его мать. Она редко задаёт этот вопрос, он ей кажется то ли скучным, то ли бесполезным. Но кажется, когда всё же задаёт, гордится тем, что выполняет свои материнские обязанности. Матушка поглядывает на него очень спокойно, выглядит сонной и усталой, впрочем, такой она выглядит всегда. — Всё нормально. Завтра мы продолжим изучать океан. — Ха! «изучать» океан, на бумаге! — усмехается отец. — Дорогой, за Стену не попасть, пусть хоть так, знания лишними не бывают. Вот и отец, как Эрен, считает, что на океан надо смотреть своими глазами. Армин уныло ковыряет ложкой суп. Похож ли океан на суп? — Пап, — протягивает он, — Эрен считает, что Марлия легко добудет топливо для стальных птиц. Если до этого усмешка играла на устах отца, теперь наступила очередь матери: — Армин…во всём мире не сыскать такого топлива. — Я так и думал, стальные птицы не летают, потому что такого топлива попросту нет! — Ну разве что в каком-нибудь особенном месте! — Особенном? Такое есть? Мать слегка улыбается поглядывая на отца, отец же не поддерживает её настроение, хмурится, словно не одобряет весь этот разговор. — Конечно есть…мир…такое необычное место… — Не понимаю… Марлия не знает про это место? — Марлия ищет…ищет да не может найти… БАХ-БАХ-БАХ Неожиданный стук в дверь раздаётся такой силы, что Армин чуть не подпрыгивает на стуле. Мать кажется тоже пугается, только отец сохраняет самообладание. Мужчина спокойно откладывает газету, поднимается со своего места и следует к двери. — Кого это принесло в такое время… — бурчит отец сквозь усы. Матушка бросает на Армина осторожный взгляд, словно проверяя, как он, и находя его замершем перед собой на стуле, тоже встаёт и идёт следом. Затем… Армин, так и вжавшись в стул от страха, которому не может найти объективной причины, слышит и звук открываемой двери… После топот множества ног… В кухню входят люди, они все как один в чёрном — представители секретной полиции.Анни. Девочка, которая не хотела войны.
— Слабачка, — летит в её сторону ругань. Впрочем, она к ней привыкла. Этот мужчина, что называет себя её отцом, имеет в своём арсенале много оскорблений, и «слабачка» не самое страшное. Он называл её так и год назад, и два, и три. Он повторял это всю её жизнь, хоть она и стала намного-намного сильней. Старику этого было мало. У себя в голове Анни оставила заметку — однажды, изобьёт его так, что ему мало не покажется. Покажет ему кто тут «слабачка». — Если так дело и дальше пойдёт, не видать тебе места в рядах разведки. Это он тоже любил повторять. Но ей было почти всё равно — не видать, так не видать. Жизнь марлийцев в чьих жилах текла кровь врага, была довольно неприятной — но кто сказал, что оказаться на войне лучше, чем это. Конечно…для таких, как она шанс попасть на передовую был и так очень высок, но самой податься в разведчики — форменное безумие, и почти всегда билет в один конец. Этот же бурдюк с дерьмом хочет, чтобы она рисковала жизнью, только для того, чтобы получить общественное одобрение, чтобы марлийцы посчитали её не каким-то там выродком, а равной себе. Анни всего тринадцать, но она уже прекрасно понимает — мир, крайне дерьмовое место, и такого риска он не заслуживает. Ей всего-то да хочется жить в спокойствие, не обязательно хорошо, лишь бы её никто не трогал. Но этот мужчина толкает её прямо в бой, толкает бороться за славу Империи. И тут возникала проблема, хоть в свои тринадцать она и поняла мир, но отчего-то чувствовала себя этому резкому мужчине обязанной. Без него, она бы прозябала в детском доме, а детские дома для тех, кто запятнан проклятой кровью врага это маленький филиал ада. По крайней мере, так говорили. Анни даже слышала, что матери марлийки, под покровом ночи наведывались туда, к своим оставленным дитя, лишь для того чтобы влить им в горло яд — одна ампула избавит тебя от проблем на всю оставшуюся жизнь. Конечно…если ты снова по глупости не раздвинешь ноги перед элдийкой поганью. Пик говорила, что элдийцев не просто так звали дьяволами. Элдийские юноши были настолько обворожительны, что это казалось сущим колдовством. Речи элдийских соблазнителей полнились лестью, а тела были стройными и величественными. К тому же Пик добавляла, что вся эта война, и ведётся лишь из-за того, что марлийские мужчины сильно комплексую из-за своих маленьких причиндалов. За такие речи Пик должны были бы отрезать не только язык, но и голову, но Анни её слова были настолько неинтересны, что она бы и не додумалась на неё донести. Хотя…писать доносы, здесь было делом обычным. Пик бы поучиться осторожности. — Всё в порядке, — отзывается Анни, пряча руки в свои воинские шорты, их всех, юных воинов, одевали одинаково, и мальчиков, и девочек, — В общем зачёте, я ровно посередине, не лучше, не хуже других. Отчим бросает на неё очередной суровый взгляд, и каждый раз когда она видит такое его лицо, думает лишь о том, чтобы он провалился пропадом. И, возможно, о том, что этот странный мужчина кормил её маленькую с ложки, последней едой, что у них была, сам оставаясь при этом голодным. Было ли это вложением в собственное будущее или заботой она не знала, но невольно частенько об этом вспоминала. — Анни, ты должна быть лучше всех, и даже лучше этого лучше. Только так ты сможешь выжить. Сможешь быть полезной, получить достойный гражданский статус в обществе. Вот тогда, ты сможешь расслабиться, но пока ты просто слабачка. Она ему ничего не ответит. Возможно, он прав, вот только в этом случае, почему бы ему самому не заняться этим? Пусть сам становится чёртовым шпионом и отправляется на проклятый остров полный дьяволов-соблазнителей. Ах, конечно же нет, он слишком стар, слишком закостенел, ему шпионом уже не стать. Марлийцы тренируют своих агентов с самого их раннего детства. Большая рука с грубыми толстыми пальцами касается её макушки и трепет по волосам: — Пошли, поедим похлёбки. Она отдёргивает голову, выскальзывания из-под массивной ладони, пинает ботинком камешек на дороге, но согласно кивает. Какой дурак откажется от горячей похлёбки? — Леонхарт! — эта фамилия принадлежит не ей, она принадлежит мужчине, что её удочерил. Марлийские капитаны и тренеры над ней постоянно смеялись — ну какая же она Леонхарт? Она просто замухрышка! Леонхарт звучит для неё слишком гордо. Иногда к тренерам присоединялись и другие воины, не такие, как она, «чистые» — те кто станут настоящими офицерами имперской армии. Они тоже смеялись, переиначивали её фамилию и издевались. Как-то раз она поставила одному из них подножку, и паренёк разбил себе об камень нос. После они побили её целой толпой. А после этого тот паренёк позвал её на свидание. Ей следовало дать ему по носу ещё раз, но она просто ушла. Больше её никто не трогал. Анни поднимает глаза на Тео Магата, человека внушительных размеров и имеющего звание целого полковника, вот только особым уважением в связи с этим, он похвастаться не мог — если над ней смеялись оттого, что её звучная фамилия не подходила какой-то оборванке, то над Тео Магатом, чистокровном марлийцем, смеялись из-за того, что он запятнал свои руки о такую грязь, как Анни, как другие «нечистые» воины. Впрочем, самого Тео это ни капли не беспокоило, он работал на благо родины, на благо своей великой империи — он выполнял приказ. Анни могла бы его даже немного уважать за это, да вот только никого, кто будет трещать про «великую империю», она уважать не собиралась. Анни оглядывается назад, оборачивается на человека, который так привычно отдаёт ей приказы, замечает его через весь грязный двор, где отрабатывала движения рукопашной. — Срочно ко мне! — громко разносится над полем. Девчонка повинуется, ей ничего и не остаётся. Бежит в сторону командира, хлюпая ботинками по лужам. Где-то сбоку, слышит смешки парней — «чистых» марлийских воинов. Они собрались здесь только затем, чтобы поглядеть, как тренируются элдийские выродки, собрались самоутвердиться, и хорошо провести время. Оказавшись перед Магатом, она не отдаёт ему честь просто из какого-то детского упрямства. Магат хмыкает — ему всё равно. Упрямая это хорошо. Быстро врагу не сдастся. — Пошли со мной. Он разворачивается, и грузными шагами направляется вперёд по коридору. Руки мужчина держит за спиной, а Анни эту спину внимательно изучает, раздумывает, как быстро сможет избавиться от него, если нападёт сзади. — Ты хороша в рукопашном бою, — хвалит её мужчина. Магат не стеснялся хвалить своих подчинённых, но только если они этого по-настоящему заслуживали, если нет, он не стеснялся смешать их с грязью, — Но тебе стоит заняться тем, что на самом деле важно. Она не спрашивает «Чем же?». Ей по званию не положено спрашивать что-то у полковника. Она грязь на его сапогах, червяк, мусор. Но Анни всё равно любила субординацию, она давалась ей легко. Лишний раз не открывать рот ей не сложно. Но так или иначе, Магат свои слова поясняет и без её вопроса. — Шпионским хитростям. Твоё основное оружие не ноги и руки, твоё оружие — твой острый ум, твои рот и язык, твои слова, память, умение лгать. А учитывая, что ты женщина… «Да что с того, что я женщина?!» — бурлит в ней непокорная мысль, — «Ах да, ну конечно, Пик говорила…девочек они обучают по-другому.» — …тебе надо будет отточить всё это в десять раз лучше, чем обычному дуболому вроде Брауна. Эта работа не для неё, и она всегда это знала. Но больше она ни на, что не годилась. С фронта к врагу не сбежишь, для «чистых» элдийцев она такая же грязная, как для «чистых» марлийцев. Можно попытаться жить в специализированном элдийском гетто и надеяться, что завтра тебя не решат вздёрнуть на столбе. Можно получить место в разведке и выполняя успешно миссию за миссией, получить жизнь о которой и многие «чистые» марлийцы не мечтали. Самим, «чистым» это не нравилось, но и быть шпионами они не могли — элдийцы научились проверять кровь на принадлежность к своему проклятому народу. Было в этой их крови нечто особенное — дьявольское. В кабинете, в который её заводит Магат, она бывает нечасто, обычно здесь располагался сам полковник, и элдийцам тут делать нечего. Но сегодня она здесь, и, как оказалось, не только она. Анни пробегается глазами по собравшимся — Пик Фингер, братья Галлиарды, тот высокий парень, имя которого вечно вылетает из её головы и Райнер Браун (он, кстати, полный кретин). Вместе с Анни, воинским навыкам училось и множество иных элдийских детей, но сейчас, в этом кабинете была только она, и пятеро других. Когда Магат, наконец, закрывает за ней дверь, Анни обращает внимание на стол. За тем, восседает мужчина которого девочка сразу бы описала как «вылитый мерзавец» У него длинные светлые локоны, до самых плеч, голубые глаза, вздёрнутый нос — аристократ, не иначе. Глаза мужчины пытаются казаться добрыми и располагающими, но одежда его из таких тканей, которые стоят больше чем всё это здание, о каком расположении тут вообще может идти речь? Тем не менее блондин начинает: — Что ж…давненько я хотел на вас посмотреть. — Это господин Вилли Тайбер, — проясняет ситуацию сам Магат, полковнику не по нраву вольный тон аристократических речей. Но так или иначе, господин блондин сидит в кресле самого Магата, а значит, шишка он важная, — Он ваш билет в светлое будущее. К тому же, господин Тайбер, как и вы, несёт в себе кровь нашего общего врага. Аристократ легонько улыбается, подносит палец к губам, словно его секрет был раскрыт случайно, что, конечно же, было не так. — Но…но Магат, не всё сразу. «Получается, вот как высоко может забраться элдиец в этом обществе» — раздумывает Анни, — «Старик бы с ума сошёл от таких перспектив». — То есть…вы хотите сказать…мы прошли? Мы в разведке? Мы станем шпионами? Секретными агентами?! — не выдерживает вдруг Браун. Он всегда такой эмоциональный, когда дело касалось наград…или продвижения по службе. В общем — фанатичный кретин с промытыми мозгами. — Заткнись, Райнер, — шипит на него один из Галльярдов, Анни абсолютно всегда путает их по именам. — Порко… — шепчет второй брат; следовательно он не кто иной, как Марсель. — Спокойно, спокойно, — произносит Тайбер, — Радость вполне уместна. Ваш одноклассник прав, сегодня каждый из вас станет участником программы подготовки к секретной разведывательной миссии. Вы и правда должны собой гордиться.