Десять лет назад

…Он вернулся. Это было глупо, но он пришёл. Хантер накрылся одеялом. Сквозняк гулял по комнате, но не давил на виски. Свист такой же, как в детстве, когда Белос много читал и рассказывал. Тогда о геноциде, убийстве палисманов и предательстве не шло и речи. Он вздохнул, спрятавшись носом. Однако окно ещё виднелось, и за стеклом ходили чёрные облака. «Зелье видений». Не может быть, что всё это было всего лишь сном. Хантер видел, слышал, трогал. Он видел каждый день с поразительной точностью. Когда ведьмы едва не погибли, он видел выражение лица Белоса. Видел, с каким удовольствием он убил… Хантер всхлипнул, приподняв руку. Если это видение, то его палисмана не существует? А Луз? А Уиллоу? Нет, они точно есть, они сейчас дома, рядом с семьёй. Но, если Хантер всё ещё здесь, не смирился ли он с тем, что его не помнят? Теперь он накрылся с головой. Уиллоу. Даже если это будущее настоящее, никто не вспомнит его сейчас. Они никто друг другу. Ведьмы и Золотой Страж, похищавший их талисманов. О дружбе не может идти и речи. Белос что-то сделал. Но он выглядел таким…расстроенным? Взволнованным? Ему тоже бывает грустно? Нет, он проснётся, и этот кошмар прекратится. Уиллоу встретит его, и ребята. Всё также, как и всегда. Только страшно почему-то и больно. *** — Ох, Хантер. Ты снова здесь, — улыбка Белоса вежливая и плавная, словно на картине. Он создан для гобеленов, — Я рад тебя видеть. — Эм… Сегодня в столовой светлее. И даже стол не кажется таким пустым. Место Белоса снова в конце, ровно в середине, но теперь над его головой растянуто гигантское существо. Фиолетовое, мокрое и липкое. Глаза существа, неподвижные и яростные, горели зелёным пламенем. Подобие век его распухло и вздулось кольцом. Каждый раз, когда Белос, приметившись, неторопливо и плавно отрезал его кусочек, существо противно хрипело, изображая глотательные движения. Кожа его отдавала странным блеском, схожим с бензином, и гигантские длинные конечности подёргивались. Угол щупальца лишь задевал тарелку. — Ч-что это… — Это дикое животное со дна кипящей реки. Чтобы получить его, потребовалось немало времени. Но, могу уверить тебя, вкус незабываем. Так, — он снова надавил ножом, и существо разразилось чёрной тягучей жидкостью, — Как ты себя чувствуешь? — Ну… Нормально… — отвечая, Хантер внимательно рассмотрел еду. Это не было похоже…ни на что, что он когда-либо видел. Белос действительно ел странные вещи. Стоило ответить также решительно, как он проснулся, но единственное, что родилось из череды сомнений и слабости, жалковатое «оно...э…довольно большое». И Хантер снова сглотнул. — Конечно. Однако не стоит принуждать себя, если он отталкивает своим видом. Я попрошу чая и мяса для твоего выздоровления, мой мальчик. Но это не единственное, что беспокоит тебя, верно? Белос проницателен. Как всегда. Не стоило делиться с ним даже долей мыслей. Но что, если он на самом деле единственный, кто был на его стороне? Если все эти годы были сном, у Хантера нет ни одного друга. Только бесконечно долгий сон, который навязали ему. Но не слишком ли это удобно? Сразу после проигрыша Белос становится добрым, ничего никогда не было, а все ведьмы в безопасности до дня единства. Странно. Глупо. Но он…разве мог вернуться? Когда-нибудь? — Я не уверен…что случилось, — Хантер присел, наклонившись над тарелкой. Щупальце металось перед ним, но быстро затихло. — Почему? — Это…сложно. Что бы я ни выбрал, моя жизнь была ложью. Кто-то врал мне, и я не знаю, кто. Но, понимаешь, пока я не выбрал…приходится думать, что мне врали все. — Не стоит жить, полагаясь на других. — Но я не могу. Разве смысл не в том, чтобы быть с кем-то? Я хочу… — голос дёрнулся, будто он собирался вскринуть. Но сдержал себя, — быть, как все. Моя семья бросила меня. Мои родители… Тишина затянулась. Горло снова не пропускало ни слова, и Хантер сдался в этой печали. Однако Белос улыбался, и это доказывало, что он на самом деле ублюдок. Он радуется чужой боли. Он просто хочет втоптать его. Зачем Хантер снова делится с ним? — Я помню, каким ты был, когда был юн. Маленькое, испуганное существо. Я смотрел на тебя, думая, каким же ты сможешь стать. Воин? Защитник? Предатель? А теперь я вижу тебя взрослым, — Белос поднял руку, но обводя Хантера, невольно словно оцарапал вилкой его силуэт, — Юный Золотой Страж. — Ну, хватит… Я совсем о другом. — Неужели? — Мои родители. Моя семья. Я думаю, они тоже меня предали. Иначе они были бы здесь. — Не все предательства совершаются, согласно воле. — Но это всё равно предательства, ведь так? Почему нельзя жить там, где Белос добр, и ведьмы добры? Где можно познакомить его и Уиллоу, поддерживать друг друга и что-нибудь такое. Конечно, тогда Луз не получит так много сил, но и не потеряет их. Отличный мир, где Белос…семья. И ребята — семья. Он говорил, что родители погибли из-за дикой магии. Все погибли. И это чушь, но, если подумать…магия, которой управлял Белос в будущем, была дикой? Единственная вещь, которая рассорила их, также была дикой магией? Или… Нет. Конечно же нет. Они «поссорились», потому что Белос — массовый убийца. Его решения нельзя назвать обыкновенным «разошлись из-за магии». Если бы мог, он использовал бы все человеческие открытия, чтобы убить обычных ведьм. Ведьм, которые ничего не сделали. И ни в чём не виноваты. — Л-ладно, я просто… Думаю, мне снова нужно лечь. Белос кивнул. На мгновение его взгляд блеснул раздражением, но оно утихло, и тишина прервалась скрежетом вилки. Существо рефлекторно вздрогнуло, и чёрная жидкость наполнила тарелку. Второй день близился к концу, когда Хантер снова не нашёл смелости на побег. Ощущение уходящего времени постепенно переставало его беспокоить, склоняясь к отдыху. Если повторить то, что привело к дружбе, стоит дождаться нужного дня. А сейчас, чтобы ничего не испортить…можно остаться в замке. Он снова перевернулся на бок, накрываясь одеялом, и снова не мог уснуть. «Нужный день». Всего лишь отговорка, наверное. Страшнее всего не упустить обстоятельства, а никогда не подружиться снова из-за маленькой, глупой ошибки. И всё же, Хантер наделал глупостей и в «настоящих встречах». Похищение крови титана, драки, нападения. Ещё немного драк… И почему его приняли? Потому что Луз почувствовала что-то хорошее? Потому что она доверяет всем, у кого…не очень старое лицо? Хантер засмеялся, приподнявшись на локтях. А вот Уиллоу не очень доверчивая. И даже несколько…слишком настойчивая. Но на самом деле милая. Может быть, если бы встал выбор: дружить с кем-то одним, Хантер склонился бы именно в её сторону. Но сейчас дилемма стояла не на «кто больше любит», а «кто меньше ненавидит». И неизвестно, кто хуже… Ребята уже успели зарекомендовать себя. Правда. За десять лет они победили достаточно врагов, решили достаточно человеческих примеров и даже выучили несколько слов на этом странном языке, который Эмити использует только для слова «картошка». Но и Белос, если всё это неправда…был хорошим дядей. До того, как сошёл с ума, начал убивать, вытягивать силы и что-то такое. На его месте Хантер чувствовал бы себя отвратительно. Всё же, у Белоса есть только племянник, и, если он вдруг станет его ненавидеть, это — причина не доверять всему миру. Но, если Белос лжёт, жалость к нему неуместна. В комнате тепло и безопасно, но, чем дольше Хантер лежал, тем сильнее погружался в мысли. Видимо, уснуть уже не выйдет. Небо сегодня угольное. Звёзды блестят углами, и россыпь, то жёлтая, то белая, наблюдает издалека. Видны очертания облаков, ползёт что-то огромное, живое или неживое, и ветер напевает, словно голос. На балконе одиноко, но свободно, и Хантер находит силы сделать глубокий вдох. Не сразу замечается Белос. Он стоит вдалеке, в самом конце, у перил, наблюдая за луной, безмолвный и тяжёлый, как ферзь. Тишина становится молчанием, когда они замечают друг друга, и Белос вздыхает в смеси раздражения и боли, будто Хантер задел гнойную рану. — Могу я рассказать тебе одну историю? — А… — Хантер подходит, почти прижимаясь, но вовремя отступает, — да, наверное. — Однажды я был таким же потерянным. Ведьма испортила мой день, моего брата, мой…взгляд на мир. Я был так отравлен, что едва мог сдержаться. Мир суров, Хантер… В последнее время Белос был слишком искренним. Повлияла на него уверенность, что Хантер отравлен зельем, или это было частью плана, но голос его цедил спокойствием и осторожностью. Не хотел спугнуть Хантера, как боятся лишним движением выгнать маленьких птиц. Даже если всё это — ложь, послушать его попросту любопытно. — Твоего…брата? — Заклинание затуманило его разум. Мой брат поддался чарам и стал частью злого, холодного мира. Я пытался его удержать, просил прийти в себя. Но его обманули, и я не смог его спасти. Все, что мне нужно было сделать, это избавить его от страданий. Он так просил и просил… — Избавить от… Плечи Белоса поднялись. Его фигура изогнулась, чёрная от проклятия и темноты. Сквозь прищур голубые глаза метались, пока не остановились ровно впереди, как очередная звезда. — …Я лишь хочу, чтобы ты был серьёзен. Заклинание, которое причиняет тебе боль, имеет истоки. Мой брат пошёл за ведьмой и всё потерял. Счастье. Меня. Здравомыслие. Он умолял его убить. «Убить». Убить?.. Тело застыло, и каждый вдох кипятком колол горло. Белос обернулся, Хантера снова поглотила его тень, и в новой темноте, ещё чернее, чем прежде, он почувствовал, как его держат за плечи. — Будь смел в своих мыслях, но не поддавайся искушениям. Каждое решение, что ты принимаешь без боли, приведёт тебя к воплям. Если ты думаешь так, как удобно думать, ты не на верном пути. — Дядя… — М? — Мне больно… Когда Белос отстранился, чужие плечи саднили хваткой. Каждый участок кожи, где мгновение назад были его ногти, оказался испачкан, и зелёная, болотная масса накрыла Хантера, словно плащ. Они не разделили ни страх, ни трепет, лишь ожидание новых слов, и пришлось заставить себя говорить, чтобы не удариться в грязь лицом. Искренность Белоса оказалась пугающей, но это было именно тем, что он так долго хотел сказать. — Может быть…дело не в том, какой путь правильный. А в том, какой путь я хочу выбрать? — И правилен ли тот путь, что ты "захотел" выбрать, Хантер?