Хроники пережитого прошлого

      В руках карандаш. На шее сердечко. Дельта обещал себе, что начнёт рисовать... потом, когда пройдёт эпоха учёбы, будет конец года... Поздравляю, он дожил. Но вот только нет желания. Совсем. Казалось бы — это же ступень к развитию собственного умения рисовать! Но оно стало противным до тошноты по причине, которую парень не может сформулировать. Или не хочет. Набор из двенадцати карандашей разной мягкости, что Дельта покупал с таким счастьем... теперь просто сидят без дела. Он сам тоже иногда сидит без дела. Просто закрываясь у себя или что-то печатая в ноутбуке... Редко разговаривает с Онни. Хотя прикосновениями цветок не обделяет — человек тактильный. Перестал любить сладкое, вот это интересно. Раньше бы зефир с конфетами и финиками не пролежал бы и недели — он бы всем раздарил. И сам бы где-то съел, по две-три за день, чтобы «не слиплось». А сейчас... не-а. Финики высохли (хоть мхом не покрылись, уже хорошо), зефир тоже высох, но уже в холодильнике, а конфеты... просто лежат на самой верхней полке. Вроде улыбается, где-то тупо шутит про себя, чтобы все смеялись, где-то вздрагивает от чихов других и взорванных петард за окном... но вечером всё равно такой, как обычно. Никого не хочет видеть, не ест, не пьёт. Ложится, когда вздумается, встаёт, когда вздумается... Вроде столько планов было на этот период... Раньше. А сейчас зайдёшь к нему, спросишь, что делает, и ответ будет одинаковым: «Пишу.» Как говорил отец, «из него надо клещами слова вытаскивать». Хотя иногда он может так много и так быстро говорить, что сам удивляется. ...Удивлялся. Удивляется паренёк... чему? Ничему, кроме заказанного арта. Он даже события дальше второго марта не может перечитать — настолько не хочется, настолько... кидает в крайности. В игры не играет, книги не читает, не рисует, ничего не смотрит, почти не выходит на улицу и нормально не одевается. Лишь пишет. И, если повезёт, слушает немного музыки. Дельта стал коллекционировать фантики любимых конфет, начиная с середины марта. Толчок дала подарочная «Золотая лилия» где-то в феврале. Теперь он убедительно просит не выкидывать фантики, а давать ему. Он потом ставит их под стекло, выпрямляет и получается более-менее ровно. И потом в коробочку. Наверое, там уже фантиков тридцать — коробка нормально не закрывается. Он бы добавил, но, опять же, есть не хочется. Ни сладкого, ни вообще. С одной стороны, хорошо, деньги не тратятся на всякие продукты, что приносят мимолётное удовольствие, но с другой... Кольцо легче снимается — палец худеет. Хотя, казалось бы, куда этому «кащею», как говорила мать, ещё худеть? Это не четырнадцать лет, когда парень весил пушинкой в двадцать семь килограммов. Он лишь тешит себя мыслью: «Терпимо — значит нормально», хотя раньше так решительно отвергал любую подобную точку зрения. На днях ему задали вопрос про боли в животе, с которыми живёт всю жизнь. Что самое забавное в этой ситуации — это "решение" проблемы. Диета. Строжайшая. Ничего жареного, жирного, копчёного, тушёного, сырого, кислого, сладкого (разумеется), запечённого и свежего. Ничего, что может поднять кислотность в желудке, которая, к слову, нужна для переваривания пищи. Хоть начало этой «пытки» и назначено на следующий месяц, Дельта отказался для себя уже сейчас. Наверное. Из него «так и не вытащили клещами» нужные слова, бросив попытки на полпути дополнительным скандалом. Забавно в квадрате — когда парня раньше спрашивали об этой боли, то ответ был постоянно: «Да что ты несёшь» или «Да не бывает такого». Почему-то лёд тронулся именно сейчас, именно тогда, когда уже поздно, когда из-за отсутствия нужной еды он быстрее расстанется с жизнью. Забавно в кубе: Любое заметное вздрагивание — ещё один скандал. Причина: «Да хватит вести себя как идиот, прекращай этот цирк!» И что отвечай, что не отвечай — всё равно останется виноватым.       Завтра начинаются экзамены. Потом курсовые, бакалавры... Он ничего не помнит. Язык не родной, да ещё и не любимый, поэтому восприятие информации идёт ещё тяжелее. С одной стороны, надо отвлечься хоть на повторение, хоть на что-то, пусть даже ничего не останется в его сознании, отрицающем всё и вся. С другой... «Какой смысл в тех десятках, получаемых в журнал? И тех страданий, для которых повышал я средний балл?» Если не пройдёт — не пройдёт, не конец света. Как было в прошлом году, тогда как раз дописывался «Братик». Для него мало что имело смысл, кроме постоянного утопления в отчаянии для своего стихотворения. Такой уж он человек. Кто какие глупости не делает в переходном возрасте, а Дельта... Как обычно. Идёт и топит себя в этом. В своих ошибках, в своих косяках, в писательской драме, в стихах, в любви к несуществующему человеку... Каждый чёртов раз желая сделать лучше.