***
Джисон сжимает в руках бумажный стаканчик с ягодным пуншем, щурится и смотрит на то, как Минхо висит на Хёнджине — парне из маркетинга, который обвивает своими длинющими руками талию Ли, придерживая его, и хихикает, так же пьяно, как и сам Минхо, который потерял стыд, совесть и разум, если так откровенно вешается на своего коллегу. — Придурок, — Джисон шепчет это под нос, вздыхая, и вздрагивает, когда на плечо опускается чужая рука. — Не ревнуй, — Феликс возникает словно бы из ниоткуда, сияющий (правда сияет, у него на щеках блёстки, привлекающие внимание к очаровательным веснушкам) и весь такой расслабленный, что и сам Джисон невольно обмякает. Поводит плечами, краснеет кончиками ушей, совершенно беззащитными, потому что он собрал свою растрёпанную копну в хвостик на затылке, оставив распущенными лишь нижние пряди, которые теперь щекотали шею, и вздыхает. — Ничего я не ревную. Феликс забирает из его рук смятый в хлам стаканчик, без жалости выбрасывая его в урну, перед этим залпом допив содержимое, и вручает Джисону новый. Джисон мнёт и его. Сжимает ногтями бумажные края, ковыряет покрытие, и смотрит, смотрит, смотрит… И вовсе он не ревнует. Просто Минхо — придурок. Он это сразу понял. Вот как только увидел его, так и понял. После того кофе с хомяком и заплаканных глаз Джисона, Минхо стал как будто бы мягче, как будто бы спокойнее. Всё ещё злился, Джисон видел, но как будто бы одёргивал сам себя каждый раз и замолкал, только смотрел на него страшными глазами, хмурясь, и Джисон без слов понимал, что если не исправит, то пиздец котёнку. Но помимо вечного исправления ошибок, Минхо заюзал новую тему: похвала. Хвалил редко, но метко, так, что Джисон даже смущался. Даже на созвонах упоминал, что конкретную идею Джисон предложил, и подмигивал, глядя на него поверх монитора. Подмигивал! Однажды даже выпил вместе с Джисоном кофе после работы, сидя в маленькой кофейне на первом этаже бизнес-центра. Конечно, это было незапланированно — дождь лил, как из ведра, и они оба ждали такси, но Джисон в тот день узнал, что не такой уж Ли Минхо и мерзкий. У него три кота, а разве может быть мерзким человек, у которого три кота? Джисон думал, что нет. А вот оказывается, что может. Особенно когда висит на ёбаном Хёнджине, который хихикает, как дурачок, и так и тянет к Минхо свои руки. — Ревнуешь, — Феликс улыбается, и Джисон бы взбесился, но злиться на Феликса совсем невозможно; есть в нём что-то такое, что сбивает негативный настрой, и Джисон только снова пожимает плечами. — А вот и нет. Зачем ему ревновать Минхо? Они друг другу никто, просто коллеги, а то, что Джисону, возможно, немного обидно, что с ним Минхо вот так — открыто, ярко и как будто бы счастливо, не смеётся, так это не проблемы Минхо. Может быть, ему просто не хватает общения. После выпуска из университета все друзья куда-то рассосались, да и Джисон не мог похвастаться их большим количеством, так, одногруппники, с которыми у него более менее совпадали увлечения, да и то… Короче, социальная жизнь терпела полный крах. И Джисон, может быть, совсем немного, но завидовал. И не понимал. Почему с ним Минхо так не может? Почему с Хёнджином — смеётся, а с Джисоном — нет? Неужели он совсем не смешной? Или не такой уж и интересный? — У тебя голова сейчас лопнет, — Феликс хихикает, трогая кончиками пальцев одну из кудряшек рядом с ухом, щекоча кожу, и Джисон смеётся. — Прекрати, Феликс. — Можешь называть меня Ёнбок. Это моё корейское имя и… В общем-то, оно только для тех, кто мне нравится, — Феликс улыбается глазами-полумесяцами, сверкая блёстками на щеках и веснушками, и Джисон на секунду забывает и о Минхо, так и хихикающем с Хёнджином, и о том, что он был расстроен. Скучный корпоратив превращается в игру «я расскажу тебе сплетню, угадай о ком она?», и они с Феликсом таскаются из угла в угол арендованного банкетного зала, обсуждая коллег. Никакой грязи, Джисон уверен, что большинство из этого выдумано и, возможно, даже самим Феликсом, но он не может перестать смеяться, когда они обсуждают, кто украл любимую кружку начальника отдела юристов, а потом Феликс, знатно захмелев (у него горят маковым цветом щёки, а взгляд совсем немного, но в расфокусе), притягивает его ближе и шепчет прямо на ухо: — Итак, вот тебе сплетня. У кое-кого из отдела качества — огромный член. Джисон замирает, задушенно пискнув, потому что отдел качества — это он и Минхо, и он совершенно точно уверен, что его член — не огромный. Если бы он таким был, он бы точно заметил. И он переводит взгляд на Минхо, который стоит возле столика с напитками, чокаясь с кем-то бокалами, и опускает взгляд на его ширинку. Вот же блять! Теперь он будет думать об этом постоянно! Феликс гаденько смеётся, и Джисон шлёпает его по руке, возмущённо шепча: — Прекрати глупости говорить. — О, это не глупости. Это, так сказать, не Диспатч, а новостная сводка, — он ухмыляется, глядя Джисону в глаза, и у того совсем немного, но тяжелеет внизу живота. Надо срочно выпить. Он смешивает разный алкоголь, заливая его в себя как в последний раз, но избавиться от мыслей о Минхо не получается; Джисону стыдно, но не так чтобы слишком, в конце концов, помимо того, что Минхо ужасно противный и липнет к Хёнджину, он ещё и симпатичный, а Джисон — стопроцентный гей, который падок на таких вот парней. Его первой любовью был странный одноклассник, сидящий на задней парте и явно испытывающий проблемы в общении с другими людьми (хотя, если так подумать, проблемы испытывали те, кто пытался с ним заговорить, потому что общение с кем-то, у кого эмоциональный диапазон едва ли больше, чем у придорожного камня — сложная задачка), и Джисон вздыхал по нему до самого выпуска, а потом застал его на выпускном с какой-то девчонкой из паралелльного, и чувства сдуло, как будто их и не было, потому что девчонка совершенно дико держала его за волосы, пихая его лицо себе между ног, и Джисон… Ну, Джисон посчитал это не слишком приятным зрелищем. Потом был староста его группы, вечно аккуратный и как будто с иголочки, но у которого из эмоций было лишь две: раздражение и спокойствие, причём какое-то абсолютно ебанутое и ни к месту. И Джисон даже стал его заместителем и радовался, ровно до тех пор, пока не оказался с ним один на один в комнате студсовета, и его задницу, Боже, блять, не обнюхали, когда он стоял на одном из стульев, пытаясь достать плакаты со шкафа (тогда Джисон впервые попробовал алкоголь, чтобы перебить это совершенно отстойное и на грани безумия воспоминание). В общем, влюблялся Джисон ещё несколько раз, но всё заканчивалось провалом. Господи, он даже сходил на свидание в надежде лишиться девственности, и тот парень попросил ждать его в номере, лёжа на кровати абсолютно обнажённым (окей, в моменте Джисон даже счёл это чем-то привлекательным, как будто бы добавляющим перчинки), но по итогу парнем из приложения оказался ебучий старик, и Джисон сбежал, как только почувствовал его морщинистые руки на своём теле. Надо ли говорить, что он всё ещё был девственником? Девственником со всратым кинком на большие размеры, а теперь он знал, что у Минхо большой член, они ссорились из-за кондиционера и он, ладно, можно сдаться и не придуриваться, ревновал его к Хёнджину. Ужас, не иначе. Корпоратив заканчивается на том, что Джисон загружает своё тело в такси, сонно моргая и называя водителю адрес. Хочется домой. Они с Феликсом перепробовали весь доступный алкоголь, и были уже готовенькие, когда все начали расходиться; разница была лишь в том, что Феликса забрал его парень (Джисон даже не смог пьяно похихикать над его футболкой с волком на фоне луны, потому что выглядел он более чем угрожающе и поднял Феликса одной рукой), а вот Джисон добирался сам. — Стойте, стойте, стойте. Поездка, так и не начавшись, оказывается оборвана, потому что в салон, неуклюже, бормоча под нос просьбы подождать, вваливается Минхо, и Джисон вжимается в спинку. — Хён, что ты… — С тобой поеду, — Минхо захлопывает дверь, причмокивает губами, жмурится и, кажется, не беспокоясь ни о чём, засыпает у Джисона на плече, расставив в стороны свои ноги с совершенно невозможными бёдрами. С тобой поеду. Куда, блять? Джисон растерянно моргает, ловя взгляд водителя, и пожимает плечами. — Адрес тот же.***
Минхо у него дома. Джисон в ахуе. Он смотрит на тело, лежащее на его родном диване как на что-то, чего тут быть ну точно никак не должно (а его тут и правда быть не должно), и не знает, что ему делать. Как говорится: какую эмоцию юзнуть? Он не в курсе. Прохладный душ и необходимость затащить в свою квартиру живое, но судя по всему, мертвецки пьяное тело своего начальника немного остудили голову и дали возможность протрезветь, и теперь Джисон сидел на табуретке, тупо пялясь на Минхо, который развалился, как у себя дома, и едва ли не похрапывал, вытащив при этом рубашку из пояса брюк и обнажив бледную кожу подтянутого живота. Мыслишки были крысиные. Джисон всё ещё помнил о том, что сказал ему Феликс, и нет-нет, а поглядывал на пах Минхо, прикусив губу и сосредоточенно думая о том, можно ли будет расценить как харассмент, если он совсем немного потрогает? Просто чтобы убедиться в том, что это была проклятая шутка и у Минхо в штанах вовсе не прячется Годзилла. Ради эксперимента. Совсем чуть-чуть. — Нравится лапать бухих людей? Джисон визжит, неосознанно сжимая пальцами ничуть не возбуждённый, но даже так — внушительный член, и Минхо стонет. Явно не от удовольствия, потому что лицо у него морщится так, словно он лимона втрепал, и Джисон продолжает тоненько визжать, открывая новые диапазоны низких частот. — Господи, блять, отпусти, отпусти! — Минхо воет, выворачиваясь, наконец, и забирается на диван с ногами, поджимая колени к груди. — Ты что, ёбнутый? Я же пошутил! — Хён, хён, извини, я просто… Феликс сказал, а я… А ты… — Джисон машет руками, краснея ушами, щеками и шеей одновременно, и пытается быстро придумать оправдание своему странному поступку. Быстро не получается. Я взял тебя за член, потому что… Почему? Никогда их в руках не держал? Стало интересно? Он, блять, так и манил, чертовка? — Феликс сказал? — Минхо слегка приподнимает брови, глядя в ожидании. — Что он сказал? Правда звучит так глупо, что должна сойти за самую нелепую ложь. — Сказал, что у тебя большой член, и я подумал, что он пошутил, поэтому решил проверить, и… — Джисон говорит это быстро, на выдохе, и жмурится, не желая видеть реакцию на свои слова. Это похоже на сцену из какого-то дурацкого ситкома с бюджетом в три копейки, где шутки пишутся на коленке на вырванных из дешёвого сборника пошлых анекдотов страницах, и тем не менее, это жизнь Джисона. Вот такая, какая его — глупая и несуразная, где сначала он плачет в рабочем туалете, обнимая себя внутри кокона из худи, разочарования в самом себе и злости на другого человека, а затем держит этого самого человека за член, потому что кто-то сказал ему, что у него большой. Что ж, чего только не случается в этой проклятой, безобразной и вместе с тем до ужаса прекрасной жизни? Минхо молчит. Он вообще очень часто молчит, и Джисону всегда хочется спросить, о чём он таком думает, но, судя по словам, вылетающим изо рта Минхо в следующую секунду, он думает примерно ни о чём. — Если тебе так интересно, можешь посмотреть. — Что? — Джисон задыхается, нервно улыбаясь, и его глаз дёргается, явно не выдерживая творящегося абсурда. Пиздец, приехали, вызывайте психиатричку. Ладно Джисон. Он вообще конечная станция на маршруте «нижние ебланы» — «верхний долбоебизм», но Минхо? Он-то зачем на это всё ведётся? — Молчишь, на хую торчишь, — Минхо пьяно хихикает. — Боишься? Джисон поджимает губы, хмурится и тянется к чужой ширинке, расстёгивая одним движением. Не надо брать его на «слабо», он не какой-то там трус, чтобы чужих членов бояться, и если Минхо так любезно предлагает, то он, конечно же, посмотрит. Здравый смысл визжит где-то на задворках подсознания и сигналит Джисону неоновой вывеской «ты идиот», но кто его вообще собирается слушать, когда член у Минхо… Ох, блять, правда большой. Тяжёлый, тёплый, с крупной головкой, он лежит на ладони у Джисона просто идеально, и тот пялится на него, не дыша. Во-первых, потому что ему кажется, что ситуация — сюр, и вообще мираж. А во-вторых, потому что внизу живота у него приятно теплеет, а собственный член заинтересованно дёргается, как будто бы им тут с ним и правда что-то может перепасть, и он против этого ничего не имеет. Джисон проводит кончиками пальцев по всей длине и слегка дразнит головку, и Минхо выдыхает сквозь плотно сжатые зубы, сводит ноги вместе, и… Ох, блять, начинает возбуждаться. Приехали. — Что ж, спасибо за… Спасибо за возможность… Эм… Да… — Джисон замолкает, убирая руку, и Минхо хихикает. — Хочешь большего? Он же не должен соглашаться, не так ли? Он совсем не должен кивать, как заворожённый глядя на руки Минхо, которые тянут его к себе, усаживая на колени, а затем ловко расстёгивают ширинку его брюк, стаскивая с бёдер вместе с бельём. Не должен, но он делает. Пальцы Минхо скользят по его члену, обхватывая, и медленно ведут вверх-вниз, заставляя Джисона всхлипнуть, уткнувшись носом Минхо в шею. Всё ощущается гораздо ярче, когда трогает кто-то другой; Джисон тяжело дышит, глядя на то, как ноготь дразнит щель уретры, и он практически течёт от этих прикосновений — настолько это хорошо. В голове как-то совсем уж пусто. Он двигает бёдрами навстречу, толкается в кулак, и с запозданием думает о том, что тоже должен приласкать Минхо. Дрожащими пальцами тянется к его члену, уже возбуждённому, повторяет чужие движения, ласкает крупную, бархатную головку, и внутри у него всё замирает, когда Минхо стонет — едва слышно, прямо ему на ухо. Уши горят, и Джисону кажется, что он вообще весь красный сейчас; полуголый, доведённый до края, он кончает, пачкая их, и наблюдает, как сперма растекается по пальцам. — Вот так, детка, ты хорошо постарался. Джисона трясёт от того, каким ласковым тоном Минхо говорит это, и ему хочется выслужиться ещё больше; он смаргивает сонливость, ёрзает и опускается на пол перед диваном, губами прижимаясь к члену Минхо. Помогает себе руками, ведёт языком по венам, а затем обхватывает головку, посасывая, и этого достаточно, чтобы Минхо кончил, напрягаясь всем телом и пытаясь оттащить Джисона от себя, но тот упрямо смотрит снизу вверх, сглатывая всё. Он как в тумане вытирает стекающие по подбородку капли, а затем встаёт, поправляя одежду, молча уходя в душ. Минхо так и сидит на диване, когда он выходит, и Джисон, неловко потирая шею, бормочет: — Ванная свободна, если хочешь… В общем, полотенца в шкафу. Чистые. Спальня… Там. Минхо кивает, уходя, и Джисон остаётся посреди гостиной, глядя в пустоту и пытаясь понять, что это вообще, нахрен, было.***
В общем и целом, Джисон ничего не понимает. Он сидит в их маленьком кабинете, бросая на Минхо взгляды поверх монитора, и пытается то ли испепелить его взглядом, то ли послать ему мысленный сигнал о том, что нужно поговорить, потому что прошла уже неделя, а они так и не обсудили то, что произошло. Просто проснулись на следующий день, попрощались, и встретились уже на работе спустя выходные, за которые Джисон успел придумать в своей голове тысяча и один дерьмовый сценарий, и бесконечно прокручивал воспоминания о том, как они сидели вдвоём на его диване, лапая друг друга, и испытывал при этом самые разные эмоции, начиная от «господи, блять, это пиздец» до «это пиздец, но какой же он…» Джисон знает, что для того, чтобы получить ответы, нужно задать вопросы, но это слишком просто и сложно одновременно. Что, если Минхо об этом говорить вовсе и не хочет? Ну, типа, воспринимает это, как какое-нибудь забавное приключение по пьяни. Это у Джисона внутри не пойми что: и ревность эта глупая к Хёнджину (до сих пор не остыл), и злость, потому что вёл себя Минхо с этим кондиционером, как придурок, и как будто бы вроде симпатия? Джисон ещё не уверен. Это не любовь до гроба, точно, но Минхо ему, вроде как, нравится. Он бы его узнал получше. Если тот не против. А вот узнать, против тот или нет — та ещё задачка. Джисон сворачивает таблицу экселя, где сводит показатели одного из отделов, вздыхает и снова кидает на Минхо взгляд поверх монитора, тут же замирая испуганной мышью, потому что Минхо смотрит на него в ответ. Щурит свои невозможные кошачьи глаза, а затем спрашивает: — Пойдём кофе выпьем? Кофейня рядом с офисом пустует; девочка за стойкой со скучающим видом листает тиктоки, пока Джисон неловко трётся рядом с Минхо, разглядывая новое сезонное меню, выбирая, что заказать. Пить ему, на самом деле, не особо хочется, и в конце концов, он просто говорит «буду то же, что и ты», и отворачивается, пялясь на собственное размытое отражение в окне, пока Минхо делает заказ. — Давай посидим немного, — они выходят из кофейни, останавливаясь напротив лавочек, и Джисон кивает, падая на одну, утыкаясь взглядом в асфальт под ногами. Надо бы кроссовки помыть. Да и вообще, купить новые. Позвать, что ли, Феликса сгонять по магазинам после работы? Минхо молчит, сидя рядом, и Джисон с каждой секундой чувствует себя всё более неловко; ему кажется, что напряжение между ними возрастает, и он уже хочет выбросить пустой стаканчик в мусорку, сказать что-то про то, что у него дела, и свалить обратно в офис, но Минхо неожиданно начинает говорить, и Джисон вжимается в эту проклятую лавочку. — Прости, — Минхо слегка касается его руки кончиками пальцев. — За кондиционер и за то, что придурком был. Хотя ты, надо заметить, не лучше. — Ты извиняешься или оскорбляешь? — Джисон фыркает, закатывая глаза. — Я говорю правду. Ты пришёл, весь такой самоуверенный, и на каждое замечание делал вот так, — Минхо куксит лицо, вызывая у Джисона приступ смеха. — Не смейся, серьёзно, я думал, что по голове тебе настучу. Знаю, должен был быть умнее, понять, что сам иногда палку перегибаю, отчитывая, но вот это твоё… Так бесило. Джисон кивает, вспоминая первые дни. Наверное, он и правда был противным, только раздражали его не замечания Минхо, а то, что он сам не додумался сделать лучше. Не оправдать своих собственных ожиданий — тяжко, и Джисон переживал это болезненно. — Значит, ты меня не ненавидишь? — Если бы ненавидел, то вряд ли бы дал тебе свой член потрогать, — Минхо пожимает плечами. — Просто бесился. Не знаю. Как будто бы злился, что ты не можешь делать всё правильно, думал, что это я недостаточно хорошо объясняю, короче… — Короче, полный идиотизм, — Джисон вздыхает, кивая. Вот он — корень всех проблем. То, что люди — это просто люди, которые живут свою жизнь, испытывают свои эмоции и пытаются как-то контактировать друг с другом, хоть и выходит иногда ужасно плохо. Джисон злился на себя и на Минхо. Минхо злился на себя и на Джисона. Они воевали за кондиционер, плакали в туалете, ревновали, не обсуждали проблемы и ходили вместе за кофе, чтобы оказаться на лавочке рядом с офисом, осознавая и признавая то, насколько же всё это глупо, безобразно и смешно. — А хочешь… — Джисон выбрасывает в урну пустой стаканчик. — Хочешь после работы по магазинам пройтись? Мне кроссовки новые нужны, а потом можем на фудкорте посидеть. — Это свидание? — Минхо улыбается, задирая голову вверх, и щурится, глядя на Джисона, и тот пожимает плечами. — Если ты не против. — А я не против. Им нужно время, чтобы разобраться со всем, что произошло: на фудкорте Минхо признаётся, что Джисон ему симпатичен и, если честно, не будь он тогда пьян, он бы предложил ему продолжить то, что они начали; это заставляет Джисона заалеть ушами и подавиться молочным коктейлем, выплевывая его прямо на рубашку Минхо; спустя несколько недель они, всё это время ходившие на свидания, остаются вдвоём у Минхо в квартире и Джисон узнаёт, что бёдра у Минхо не только красивые, но ещё и удобные, а пальцы творят чудеса (как и член); они завтракают блинчиками в крошечном кафе возле дома, и приходят к выводу, что всё было не зря. Кондиционер включён на комфортную температуру, пока Джисон с удобством разваливается в кресле, отправляя Минхо в рабочем чате предложение прогуляться после работы.