Кинцуги

— Приведи себя в порядок и не позорься, ради бога. Сокджин причесал волосы, надел рубашку, разглаживая мелкие складочки, натянул брюки, выгодно подчёркивавшие его длинные стройные ноги и сильные бёдра. Туфли… Сколько сантиметров роста в Чонгуке?.. Сокджин выбрал те, что без каблука. Не хватало ещё наступить на те же грабли. Когда его в прошлый раз пытались выдать замуж, из-за крошечного каблука он был ростом чуть-чуть выше своего жениха, что пришёл свататься, и это сильно уязвило того альфу, так что он ушёл. Сокджин потом ещё неделю светился от синяков. Чонгука упустить нельзя. Ещё пара лет, и Сокджин окончательно войдёт в категорию старых девственников. Уже чудо, что Чон Чонгук решил выбрать его для того, чтобы посвататься. Это его билетик в счастливую жизнь. Честно говоря, Джин не собирался бы замуж. Но видит бог, жить двадцать восемь лет в этой семейке было просто невозможно. Он молниеносно подкрасил ресницы и подчеркнул брови — ничего серьёзного, нельзя, чтобы подумали, что он какая-то молодящаяся ночная бабочка. Помнится, он как-то прихлопнул губы вишнёвым тинтом, и отец чуть не разодрал ему весь рот, чтобы отмыть «эту дешёвую дрянь». Тинт был спрятан глубоко и надолго. Джин не совершал одну и ту же ошибку дважды. Вид должен быть идеально сбалансирован между прекрасным и естественным. Сокджин был расчётлив, серьёзен и осведомлён о своей красоте. У него тоже были свои секретики от родителей и старших братьев, и сколько бы они ни говорили ему, что он ущербный никуда не годный уродец, он смог с достоинством выдержать этот натиск, хотя в подростковом возрасте пришлось нелегко. Двадцать восемь лет. Сидит на шее у родителей (потому что не пускают работать), без образования (закончил только школу) и, самое ужасное, без мужа. — Ну, — Джин потёр ладошки и зажмурился перед маленькой пластиковой статуэткой Будды. — Ты там скоро?! — Выхожу, госпожа Ким, — отозвался Джин, кланяясь статуэтке и выходя из комнаты. Небольшой летний особняк, в котором они жили, имел место для каждого члена семьи. Кроме Джина. То, что он мог назвать комнатой, на самом деле было каморкой в подвале. Обычно Джин сидел там, чтобы не попадаться на глаза семье. В каком-то смысле слова у него было всё, что он мог пожелать — дорогая одежда, брендовая косметика, смартфон, ноутбук, и всё такое — чтобы «не позорить семью». Позорить семью Джин мог по двум причинам — он омега, причина номер один, и он незаконнорожденный, причина номер два. Джин не был уверен, по какой из причин его ненавидят больше. Когда его мать, настоящая мать, заявилась на порог дома беременная, для господина Кима-старшего это был удар. Был большой скандал, он чуть не развёлся со своей женой, которая только принесла ему двух мальчиков-близнецов, журналисты подняли шумиху, в соцсетях его высмеивали и поливали грязью только так. Женщина взяла деньги и ушла, но, к сожалению, при родах возникли осложнения, и она умерла. Господин Ким не мог не взять себе этого ребёнка, потому что это спровоцировало бы новую волну скандалов, которую уже трудно было бы заткнуть. Стоило ли говорить, что мачеха Джина ненавидела до крови из носа, отец делал всё, чтобы спрятать неугодного сына и от семьи, и от общества, а его старшие единокровные братья… Эти двое были просто отморозками по отношению к нему. Джин постоянно боялся, что они его изнасилуют, но, кажется, их презрение к нему было слишком велико для этого. Когда тебе четырнадцать или семнадцать, ты ещё веришь в принца на белом коне, или, на худой конец, фею-крёстную, которая наколдует тебе квартирку или хотя бы достойную работу. В двадцать ты уже согласен поцеловать лягушку, в двадцать восемь ты уже готов выйти замуж за чудовище. Наверное, все подростки, с которыми родители хреново обращаются, мечтают свалить из дома. У Джина была тайная подработка, но на квартиру он пока не накопил, а отселять от себя взрослого сына отец не собирался: зачем, если можно долго и упорно пытаться выгодно выдать его замуж?.. Разумеется, чтобы выгодно выдать омегу замуж, сильно стараться не нужно — нужно быть красивым, уметь готовить и убираться, хранить девственность до свадьбы, не перечить мужу и иметь безупречную репутацию. Лучше всего у Джина вышло с девственностью. С репутацией, так как он был незаконнорожденным, не так повезло. Чон Чонгук был нуворишем, торгашом рыбой, поэтому заслужил интерес и презрение его родителей — они были династией, занимающейся отельным и ресторанным бизнесом. Но Чон Чонгук был баснословно богат, так что для такой дряни, как Джин, это был идеальный кандидат. Ещё пра-прадед отца Джина владел богатым гостевым домом на побережье, поговаривали, что он даже был управляющим летнего дворца императора, и эта легенда сослужила неплохую службу бизнесу. В мире, где родословная практически не имела значения, господин Ким ужасно ей кичился. Конечно, для такого человека прямой результат его интрижки был словно бельмо на глазу. — Это он? Джин уселся на кушетку в главном зале, с видом почтенной скромности сложив ладони на коленях. Ей-богу, каким бы Чон Чонгук ни был, вряд ли он такой же урод, как его родители. Когда Сокджин выйдет замуж, он, разумеется, переедет жить к супругу. Вероятно, тот не будет против, если Сокджин пойдёт работать на полную ставку. И скорее всего, его больше не будут бить. — Не забудь поздороваться, — прошипел ему на ухо отец, так больно сжимая плечо, что Джин едва сдержал стон. — Он идёт. — Здравствуйте, господин Чон, — ласково пропела мачеха, — проходите, пожалуйста, как добрались? Погода такая жаркая этим летом, ох, принесите прохладительного! — Благодарю, всё хорошо, — глубокий и чуть хрипловатый голос, молодой, приятный. — Это наш Сокджини. Как по команде, омега встал, поздоровался и неглубоко поклонился, и только после этого поднял глаза на своего будущего мужа. Строгий. Красивый. Под пиджаком носит футболку и вместо туфель кеды. Волосы не уложены, но лежат идеально красиво… Сокджин мог представить, как долго после ухода Чонгука его родители будут обсуждать его внешний вид. Но, по крайней мере, вряд ли такой человек будет бить его за накрашенные губы. Вроде не должен. Чонгук тоже изучал его. Кое-что он о Сокджине знал — он незаконнорожденный, без образования, но покладистый, красивый и глуповатый, по крайней мере, так ему говорили. Чонгуку подходило такое — кто-то, кто не будет отсвечивать или плести интриги за его спиной, какая-нибудь типичная кукла с диапазоном интересов от айфона до айпада. Видя, что никто ничего не говорит, господин Ким решил взять на себя инициативу: — Вы не смотрите, господин Чон, что он такой неказистый. Да, он немного старше вас, но зато вам не придётся нянчиться с несмышлёным молодым омегой, у которых один ветер в голове, хахах! И наш Сокджини отлично делает работу по дому, вам точно понравится его стряпня. Сокджин силой воли заставил себя подавить истерический всхрюк. Так его хвалили только на подобных смотринах. Да, он неплохо готовил, потому что его здесь именно этому и учили, регулярно подключая местных работников, чтобы они готовили из Сокджина чьего-то будущего мужа. Но надо отдать должное, готовил он хорошо. Не то что это что-то значило для его семьи, вряд ли его пустили бы даже поломойкой работать в один из их ресторанов, не говоря уже о том, чтобы быть поваром или кем-то ещё. — Наш Сокджини очень примерный мальчик и хорошо воспитан, — добавила госпожа Ким, собственноручно поднося Чонгуку домашний лимонад из персиков с их собственных плантаций, приправленный мятой и розмарином. Чонгук взял стакан и осушил его практически залпом. — Благодарю, — проговорил он, отдавая его обратно. — Может, жених хочет тоже что-то сказать?.. Сокджин поклонился ещё раз и проговорил: — Прошу, позаботьтесь обо мне. — Вы отлично друг другу подойдёте, — сияя лицемерной улыбкой, проговорила госпожа Ким. Конечно, подойдут. Нувориш и бастард, прекрасная пара. — В таком случае, я хочу забрать его, — кивнул Чонгук. — Познакомимся наедине. Пустышка, подумал Чонгук. Выигрышный билет, подумал Сокджин. — Верно, верно, — господин Ким вне себя от радости так подтолкнул сына к Чонгуку, что он чуть не налетел на гостя. — Прогуляйтесь, узнайте друг друга получше! Боже, наверное, так бы чувствовали себя лошади на случке, если бы обладали более комплексным сознанием. — Только попробуй упустить его, и ты труп, — напоследок пробормотал ему на ухо отец. — Это твой последний шанс! Как будто Сокджин не знал. После этого «свидания» должно было поступить предложение о браке, или Сокджин реально пожалеет о том, что родился на свет божий. — Проходи, — Чонгук проводил его к своей машине — ничего особенного, не рейндж, не спорткар, обычный седан, дорогостоящий, но не люксовый. — Благодарю, — едва слышно отозвался Сокджин, когда для него открыли дверь. Будь вежливым, контролируй интонацию и громкость своего голоса, смейся элегантно, не сиди нога на ногу, не спорь с ним, не смотри на незнакомцев, смотри на него, если у тебя что-то спрашивают, но не дольше пяти секунд, не задавай ему лишних вопросов, не вываливай свои проблемы и ради бога не шути. — Значит, ты Сокджин, — Чонгук сел за руль и завёл двигатель. — Двадцать восемь лет, не учишься, не работаешь. Чем-нибудь занимаешься? Друзья есть? — Только омеги, — сказал Джин. — Я обычно готовлю… и снимаю это в тикток. — Мхм. Джин не знал, как трактовать это хмыканье. Ему не нравится?.. Было бы странно, если бы у него вообще не было друзей. Но друзья другого пола для некоторых альф сразу — красный флаг. Другом Сокджина был Юнги. А ещё его парень, Намджун, альфа. И сестра Намджуна Кюнмин. А знакомых у него вообще было не счесть. Чонгуку знать про это не обязательно, тем более про это не обязательно знать родителям. Из всех своих увлечений и занятий Сокджин рассказывал только про самые безобидные. Обычно, когда альфы слышат слово «тикток», у них сразу возникает какое-то умиление, словно они смотрят на туповатого щенка, который спотыкается в своих лапах. Машина выехала на шоссе, набирая скорость. Сокджин не привык ездить на машинах, тем более с такой скоростью, тем более на переднем сиденье, так что едва заметно стиснул пальцы на своей сумке. — Скажу сразу, — Чонгук держался за руль одной рукой, и мысленно Сокджин умолял его положить туда и вторую тоже. — Да?.. — Ты меня не интересуешь. Меня вообще омеги не интересуют. У меня есть девушка. Я возьму тебя замуж, пока она доучивается в университете. Она не нравится моим родителям, так что они настояли на том, чтобы я выбрал кого-нибудь из хорошей семьи, и ты вполне подходишь. Потом пафосно разведёмся, ты вернёшься к своей безбедной жизни, а мои родители ещё на несколько лет отстанут от меня со своими матримониальными планами. Идёт? Сокджин уставился на него во все глаза. Боже, он сейчас расплачется, подумал Чонгук. Боже, это настоящий золотой билет, подумал Сокджин. Что могло быть лучше? За пару лет он точно успеет встать на ноги, а потом ему необязательно возвращаться домой! Он может заниматься своей карьерой, сколько влезет! — Я согласен, — быстро согласился Сокджин. — Без проблем. Отличный план. На сколько лет планируется брак? — Два года, — Чонгук въехал в город, петляя по улицам. — Но посмотрим. Мне не очень нравится эта затея, но я думаю дать тебе шанс. Мне вообще противны такие люди, как ты, но это твоё дело. Пошли. — Где мы? — Это одно из моих заведений, — ответил Чонгук, огибая машину и открывая для Сокджина дверь. — Осторожно, недавно дождь прошёл. Ох. Как галантно. Несмотря на то, что Чонгуку Сокджин не интересен и даже противен, он весьма вежлив, и это, оказывается, довольно приятно. — Благодарю. Насколько мне известно, вы занимаетесь р… рыбной ловлей? — Да, мой отец рыбак, — кивнул Чонгук. — Я просто развил его дело. Мне было интересно поработать с ресторанным бизнесом, поэтому я открыл сеть изакая. Ох. Это та сеть японских баров… ресторанов? Сокджин никогда не был в таких местах. — Ты пьёшь? — буднично поинтересовался Чонгук. — Есть аллергия на что-нибудь? — Нет, я всё ем, но не пью, — элегантно обошёл эту тему Сокджин. Никакого алкоголя на первом «свидании». — Отлично. Чонгук распахнул дверную раму и поднял руку: — Хозяин, мне как обычно, две порции, и кувшин безалкогольного. Сокджин глазел по сторонам. Всё вокруг было тёмное и очень яркое. Плакаты с дарумами и иероглифами, безвкусные статуэтки манэки-нэко, гирлянды алых фонарей, искусственные грозди глицинии, длинные низкие столы, рядом с которыми на полу лежали узорчатые плоские подушки, запах дыма и соевого соуса, гомон разговоров и треск готовящейся еды… Сокджину это понравилось. Это было насыщенно, очень броско и мило. — Значит, у вас ещё есть сеть закусочных? Это очень милое место, — вежливо отозвался он, следуя за Чонгуком. Чонгук провёл его в более укромное место с хороши видом на улицу, и Сокджин как можно грациознее сел на предложенную ему подушку. — Здесь не так шумно, можем поговорить, — проговорил Чонгук. — Не пытайся мне понравиться. Я не оценю хлопающих ресниц и надутых губок. — Я не понимаю, о чём вы, — Сокджин улыбнулся несколько натянуто. Этот альфа такой же, как и все, принимает обычную вежливость за флирт. — Неважно, — отмахнулся Чонгук. — Жить будешь у меня в доме. На втором этаже можешь делать всё, что захочешь, только не попадайся на глаза мне или моей девушке. Мы живём на первом, так что постарайся не мелькать, это будет не очень приятно. — Я вообще могу жить отдельно, — заверил его Сокджин. — Не прокатит, — Чонгук разлил в стаканы что-то пряно пахнущее и газированное и пододвинул один к омеге. — Мои родители иногда приезжают, так что мы решили, что лучше уж ты будешь просто жить на втором этаже. У меня нет желания с тобой дружить или что-то в этом роде, — он немного поморщился, — но на публику мы должны играть счастливых супругов. Будешь появляться со мной на всех мероприятиях и держать меня за ручку. Разумеется, я не буду с тобой спать. Но на свадьбе нам придётся поцеловаться. На большее не рассчитывай. Я дам тебе карточку на карманные расходы, делай что хочешь, главное, чтобы никто не усомнился, что мы счастливо замужем друг за другом. — Есть ли у вас ещё какие-нибудь условия для меня? — Сокджин пригубил напиток и отставил его подальше — дрянь редкостная. — Например? — Может, вы не хотите, чтобы я красился… — осторожно сказал Сокджин. — Или работал… где-то или кем-то. — Нет, мне плевать. Можешь хоть в клоуна наряжаться, — отмахнулся Чонгук. — Мне вообще всё равно, что ты будешь делать. Всё, что мне от тебя нужно, чтобы ты был свободен в редкие часы визитов моих родителей и во время каких-нибудь официальных мероприятий. Это не слишком часто. У тебя будут деньги и куча свободного времени. Можешь хоть вообще не работать. — Ваши родители не будут подозревать, что вы так быстро возьмёте замуж выбранного ими омегу? — спросил Сокджин. — Моим родителям на самом деле тоже плевать, счастлив я или нет, — ответил Чонгук. — Им главное, что я успешный и нормальный. О. Это многое объясняет. Значит, стерпится, слюбится и всё такое. — А ваша девушка? Она не против того, чтобы вы… вышли за меня замуж? — спросил Сокджин. — Мы обсудили это и пришли к выводу, что после того, как мы с тобой разведёмся, будет проще переубедить моих родителей, что в супруги обязательно брать только человека с хорошей родословной и кучей денег, — Чонгук хмуро на него посмотрел. —Лучше держись от неё подальше. Я иду на это только ради неё, но если будешь влезать, то вылетишь из брака быстрее, чем пробка от шампанского. — Я не хотел вас побеспокоить, — смиренно проговорил Сокджин. — Я полностью поддерживаю ваш выбор и… думаю, то, что вы любите человека, невзирая на его… социальный статус, это очень здорово. Это правильно. — Твоё мнение меня тоже не интересует, — отрезал Чонгук. Принесли еду — две деревянных тарелки с сашими. Сокджин не знал, что ему ещё сказать, если Чонгук отбривает каждое его слово, и сидеть в тишине тоже казалось ужасно неловким, поэтому он решил затронуть тему бизнеса: — Это тунец, которого вы ловите?.. Не поймите меня неправильно, но если вы так будете себя вести, ваш обман будет белыми нитками шит. Нам нужно о чём-то говорить, когда мы посещаем вместе какие-то места. Скорее всего, я так же буду приходить к вам на работу время от времени. Поддержание легенды зависит не только от меня. — Хорошо, — согласился Чонгук, и его напряжённые плечи немного расслабились. Сокджин поразмыслил, стоит ли ему тоже выдвинуть какие-то условия, если этот брак уже решённая вещь. Хотя… нет, лучше не рисковать. Вдруг это проверка? У него уже достаточно плюсов. Ему безмерно повезло, что родители Чонгука выбрали именно его. Интересно, почему. — Попробуй так, — Чонгук пододвинул к нему плошку соевого соуса. Сокджин раньше не ел сашими, и по примеру Чонгука окунул кусочек рыбы в соевый соус. — Благодарю. Сырую рыбу Сокджин пробовал с опаской — ему, конечно, было известно, что это такое, но он обычно предпочитал свою еду после тепловой обработки. К счастью, тунец оказался превосходным, с искрящейся приятной текстурой и насыщенным деликатным вкусом. — Ох, это действительно хорошо, — одобрил Сокджин. — Вкус в меру сильный, рыба достаточно мягкая, но не слишком вялая, очень приятно чувствуется на языке и… простите, — он немного смутился. — Я уже говорил, что веду кулинарный тикток, это что-то вроде привычки. — Ничего, — отмахнулся Чонгук, запихивая в рот рыбу. — Это правда мой тунец. Мы ловим его кошельками в открытой воде. А другую рыбу я начал разводить в садках. Это хороший способ добывать не только рыбу, но и икру, даже осетровую. — Ого… хотите сказать, у вас есть в продаже даже чёрная икра?.. — впечатлился Джин. Надо будет выпросить баночку для экспериментов. — Это пока только планы. Я хочу сохранить производство экологичным, — ответил Чонгук. — При тралении, например, сильно страдает донная фауна. — Тра… тралении? — Это когда карман сети тащится лодкой по дну, собирая рыбу, — буднично ответил Чонгук. — Потом поднимается наверх. Полная сеть рыбы. Но дно страдает. — Понятно, — немного растерянно отозвался Джин. Ну ладно, видимо, у них нет особо общих тем для разговора. Что ж, не беда, к счастью, Джину не нужно будет с ним ни разговаривать, ни заниматься сексом. Не то что его пугал секс, но да, в двадцать восемь он всё ещё нецелованным цветочком был, и ему было не слишком интересно, что там, за порогом девственности. — Значит, сначала вы тралили рыбу, — проговорил Сокджин. — Затем начали разводить в садках… и в конце концов открыли сеть закусочных. — Да, в Корее не особо много суши-баров, но я посмотрел, как их делают в других местах, и открыл заведения в туристических точках, где можно не только поесть, но и пофоткаться. Это было первым, потом я открыл ещё два, а потом ещё два. По одному в каждом городе. Мои родители живут в Пусане, так что там я открыл второй. — Ваши родители часто приезжают? Может, я что-то должен знать о них? — Хороший вопрос. Не говори, что я хороший муж, они точно не поверят. Я сухой человек и с чувствами у меня не очень, — проговорил Чонгук. — Я постараюсь на виду проявлять… привязанность, но скажу сразу — это провал. Отец-омега жёсткий и повёрнут на успехе, так что можешь заболтать его своим кулинарным блогом, не знаю. Спросят о детях — сначала говори, что мы только притираемся друг к другу, через годик начнёшь говорить, что мы пытаемся, но что-то никак пока что. Но на самом деле мне кажется, что они вряд ли проникнутся к тебе тёплыми чувствами. Папа не похож на твоих предков и с лимонадом жениха встречать не будет. Один прокол с твоей стороны — и ты в немилости. У него очень поверхностное впечатление о моих родителях, подумал Джин. — Приму это к сведению, — кивнул он. — Что-нибудь ещё? — А ты чего-нибудь хочешь? Прошло много времени с тех пор, как у Джина спрашивали, хочет ли он чего-нибудь. Обычно это были Юнги или Кюнмин, которые спрашивали, чего он хочет в баре и будет ли он курить, что он будет сегодня петь и кого нужно вышвырнуть из заведения. Это не было ничего общего с тем, как Чонгук его спрашивал. Юнги всегда делал вид, что это он хён Сокджина, клал ему руку на плечо, тёр как следует и заглядывал в глаза, спрашивая: «Опрокинешь рюмочку?» Шутил, конечно, ведь Джин не пил. Кюнмин, забивая кальяны, могла как бы невзначай кивнуть на один из тех, что стояли у барной стойки для них самих, и спросить: «Хочешь?» Тоже шутила. Они были своими. Чонгук своим не был, более того, он неоднократно подчеркнул, что ему абсолютно начхать, наплевать, алмазно похуй на Сокджина. И всё равно спрашивал. Сокджин умом понимал, что у них вроде как сделка, а раз так, значит, они партнёры. Более того, Чонгук явно не знал, что Сокджин готов руками и ногами хвататься и вгрызаться зубами в такой выигрышный вариант, и что достаточно ему только дёрнуть губой, и Сокджин падёт ниц и сам поставит его кед себе на голову, лишь бы господин Чон не передумал брать его в мужья. — Мне ничего не нужно, — кротко ответил Сокджин. — Я буду просто жить своей жизнью. — Мне не нравится, когда люди мне врут, — Чонгук угрюмо на него посмотрел. Боже, он так похож на злого мальчишку. — Я не хочу, чтобы мой муж что-то замышлял за моей спиной. Я знаю, что твои родители занимаются бизнесом, и за этим браком явно есть подоплёка. — Бизнес можно обсудить с моими родителями, не со мной, — Сокджин отложил палочки. — Я этим никогда не занимался. Кроме того, господин Чон. Мне двадцать восемь лет. В моих кругах этот возраст считается уже чуть ли не преклонным. Мне действительно пора замуж, и как можно скорее, я на грани того, чтобы стать позором семьи. Обычно в моём возрасте у омеги есть дети. Вы действительно хороший вариант для меня и, — он остановил Чонгука жестом руки. — Нет, меня это не интересует. Я хочу продолжать заниматься своими делами. Если вам действительно нужно условие от меня — прошу, поставьте замок на дверь моей спальни. Желательно вообще сделать так, чтобы и дверь, и замок были достаточно крепкими. Это моё единственное условие. — За кого ты меня принимаешь? — хмыкнул Чонгук, но, столкнувшись с холодным взглядом Сокджина, вздохнул: — Ладно, будет тебе замок. Раз мы оба в плюсе, можно обсудить и дальнейшее. Твои расходы, десять тысяч в месяц тебе хватит? — Хватит, — согласился Сокджин. — Не стоит переживать, я трачу немного. — Отлично. Свадьба? — У нас будет свадьба? Я думал, мы просто распишемся. — Для моих родителей это не пойдёт. Нужен хоть какой-то приём. К тому же они ужасно хотят увидеть всё вот это высшее общество, — Чонгук покрутил пальцем, — в котором ты постоянно общаешься. Кошмарная идея. Сокджин боялся представить, как примут семью его жениха в этом самом высшем обществе, если сам Чонгук явился на смотрины в кедах. — Не слишком большое торжество, но достаточно роскошное, — Чонгук покончил с рыбой и залпом осушил пиалу с мисо. — У тебя есть какие-нибудь предпочтения? — Как можно скорее, — ответил Сокджин. — И чем короче будет празднество, тем лучше. Думаю, об этом вам лучше поговорить с моими родителями или вообще организовать всё самостоятельно. Я в этом ничего не смыслю. — Ну разумеется, — буркнул Чонгук. — Ладно. Ты доел? Я думаю, папарацци уже прознали, что мы здесь, так что, если мы сейчас пойдём и прогуляемся, какие-то фотографии уже к вечеру будут на новостных порталах. Через месяц можно уже жениться. Идёт? — Конечно, — Сокджин проглотил последний кусочек тунца. — Спасибо за еду. Погулять его Чонгук отвёл в ближайший парк, где они неспешно шли по дорожкам, тихо переговариваясь. Сокджину было велено держать его за локоть, и он повиновался. Это было неплохо. Мужчина, который в тебе не заинтересован, который даст тебе необходимый статус, время, пространство, деньги, всего лишь за то, чтобы быть подставным мужем! Это шикарная сделка. — Нас сфотографировали уже два раза, — прокомментировал Чонгук, с деланой нежностью заглядывая в глаза Сокджина. Его глаза были скучающими. — Могу я спросить про ваш распорядок дня? — участливо поинтересовался Сокджин. — Чтобы не пересекаться с вами. — Это неважно. У дома два этажа и два выхода, у тебя будет своя ванная и своя кухня, — ответил Чонгук. — Так что, если ты слышишь, что я дома, просто пользуйся своей второй половиной. Она тебя ни в чём не ограничит. Только не приводи любовников в дом, я не люблю незваных гостей, а ещё других альф. Меня очень раздражает чужой запах в моём доме, если ты понимаешь. — Пусть брак и подставной, я не собираюсь вести двойную жизнь, — равнодушно ответил Сокджин. — Возможно, у вас сложилось обо мне некое впечатление… оно ошибочно. Я девственник. У меня никого нет, и я никого не собираюсь водить. — В двадцать восемь лет?.. — Если бы вы не взяли меня замуж, то и в двадцать девять, и в тридцать. Моя семья очень строго к этому относится. — Да, но даже в строгих семьях… — Нет. — Что ж. Чонгук забавно почесал нос. — Я скажу, я не против, если у тебя кто-то появится. Это справедливо. Но пока мы не разведёмся, это должно быть в тайне. — Договорились.