Кинцуги

Сокджин проснулся уже после полудня. В холодильнике его ждала заранее готовая еда, помеченная записками «завтрак для супруга молодого господина», обед, ужин, закуски и так далее. Всё было по системе. Сокджин оценил ванную комнату, в которой был даже режим дождя и гигантская деревянная бадья, в которой можно было даже втроём разместиться, и балкон, с которого открывался вид на внутренний двор, незамысловатый, но милый, с газончиком, дорожками и парой кустов гортензий. Чонгук, верно, уже давно ушёл на работу, так что Сокджин почувствовал некую волю, исследуя дом. Кроме двух этажей, тут ещё был винный погреб, где стояли разнообразные бутылки с запечатанными воском горлышками и была даже бочка с чем-то явно более крепким; также за лестницей, что шла от его половины дома и через которую он должен был уходить, была очаровательная веранда с парой кресел-качалок. Сокджину так понравился внутренний двор, что он принёс на кресла пару подушек, а потом подмёл дорожки в садике, после чего решил исследовать возможности кухни. Тут в его распоряжении была не только превосходная плита с духовкой, но и всевозможные пароварки, блендеры, миксеры и прочие приспособления, от которых он был без ума. — Боже мой, какие вкусные, должно быть, здесь получаются пельмешки, — радостно прошептал он, открывая бамбуковую пароварку. Впереди был целый день, так что, использовав карточку Чонгука, Сокджин заказал немного ингредиентов и слепил небольшую партию пельмешек с рублёной свининой, говядиной, грибами, капустой и чесноком с острым соусом — одни из его самых любимых. Их можно было сделать в пароварке, тогда они получались чистыми и пышными, словно облачки, начинённые огненным вкусом, или пожарить на кунжутном масле, и тогда они превращались в хрустящие золотые бомбочки, истекающие соком, когда их раскусываешь во рту… Есть ему не хотелось, но он думал приготовить что-нибудь, чтобы отнести в бар и заодно испытать местные приборы. Он собрал небольшую шкатулку с едой, добавив немного закусок, которые налепил на скорую руку, и довольно вздохнул. Сегодня он наконец увидится с друзьями! И кроме того, сможет выйти через дверь! Джин почувствовал себя счастливым. Теперь его жизнь улучшится многократно! Всё будет иначе! Он довольно фыркнул, завязывая шкатулку в узелок, чтобы она не растеряла всё своё тепло. «Ребята! Я еду! Вызову ТАКСИ!» Сокджин быстро накрасился и нацепил алую шёлковую блузку, прошитую золотой нитью, и тёмно-золотые узкие брюки; найдя свой облик удовлетворительным, он вдел в уши серьги с золотыми бабочками и, накинув ветровку, покинул дом. На улице ещё даже не стемнело, а он уже ехал в бурлеск! — Посмотри на его лицо, он весь светится! — Юнги кинулся к нему, обнимая. — Как всё прошло? А это что такое? — Я приготовил! — поделился Сокджин. — Пока мы не открылись, можем перекусить все вместе. Может, они уже немного остыли, но они очень вкусные! — Как тебе замужняя жизнь? — из подсобки высунул голову Намджун. — Отлично! У меня есть своя комната, своя кухня, своя ванная, сад и, — Сокджин покопался и вытащил на свет карту. — Вот что! — Ого! — Чонгук даёт мне карманные, — поделился Сокджин. — Он сказал, что не будет следить за моими расходами, и что десяти тысяч в месяц мне должно хватить. — Этого как-то маловато, — усомнился Намджун, и Юнги пихнул его в бок, прошипев: — Долларов. — Долларов, — тихонько повторил Намджун, а затем его настигло осознание: — Долларов? Сокджин рассмеялся. Юнги поставил коробку на стол и сказал: — Пока мы не открылись, Кюнмин скоро подойдёт, и тогда мы поедим все вместе. Сокджин, нужно пройтись по магазинам, ты и я! Ты должен купить себе целый гардероб! И… ты понимаешь? — Я готов, — Сокджин взял кулаки. У Сокджина была одна мечта. Так как от отцовского наследства ему достался бы лишь шиш без масла, ведь он омега, а значит, для ведения дел непригоден, Джин хотел самостоятельно попробовать открыть своё собственное заведение. Для этого в том числе он помогал Кюнмин с этим баром: когда они только открывались, он старался вникать во все процессы и присутствовать при всём, начиная от оформления здания под точку общепита до получения бизнес-лицензии. А сколько ночей они провели над старым планшетом, рвя на себе волосы и пытаясь свести дебет с кредитом! Как бы вывернуться? Что закупить? Каждое решение было балансированием на острие ножа. По ночам Джин иногда засыпал, думаю о том, что он однажды вырвется из-под гнета своей семьи и откроет уютное местечко: каким оно будет? Может, в итальянском стиле? Или в традиционном корейском? Может, наверху будет пара комнат, которые можно будет сдавать? У него будет веранда? Какая форма будет у официантов? Какими будут блюда? Джин не очень хотел пафосное заведение. Будучи изгоем в семье, он хотел открыть ресторан, в котором для каждого найдётся место за столом. Пока у него не было собственного уголка, он мог только слушать подкасты о бизнесе, но теперь ничто ему не помешает взять курсы, купить книги или даже посоветоваться с Чонгуком! — Я готов! — повторил он. — Мой совет: Чонгук, конечно, может, и не отслеживает твои траты, но лучше, чтобы и не мог, даже если если захочет, — сказал Намджун. — Мало ли что однажды ему взбредёт в голову, и он посчитает какие-то твои расходы неприемлемыми. Так что лучше снимай наличные — не все, но время от времени. Во-первых, так он не отследит твои покупки. Во-вторых, карту можно заблокировать, а с наличными ты можешь иметь кое-какую сумму на чёрных день. — Дельная мысль, — одобрил Юнги. Кюнмин пришла, Сокджин вкратце пересказал ей всё, что они уже обсудили, и продолжил выкладывать дальше: — Его родители — это какой-то кошмар. Не удивительно, что Чонгук такой злобный ребёнок. Особенно его отец-омега, он реально помешанный! Он сказал, что я должен следить за Чонгуком, привязать его к себе ребёнком, залезать в его телефон, и отчитываться перед ним каждый раз, когда у нас будет секс! Я ему так и не написал… хочу откреститься от этой активности, но он такой назойливый! — Держись от него подальше, — посоветовал Намджун. — Такие люди склонны к манипуляции, он явно абьюзер. Ни за что не иди у него на поводу, он доведёт тебя до ручки. — Не удивлюсь, если у самого Чонгука непроработанных с психологом травм вагон и маленькая тележка, — хмыкнула Кюнмин. — Он в двадцать шесть — миллионер. Такие просто не бывают непокалеченными. — Точно, — поддакнул Юнги. — Уверен, он сутками пропадает на работе. — Ну и пусть, — пожал плечами Сокджин. — Мне же лучше. — Правда? Никто не будет тебя контролировать! Ты отлично устроился. Сокджин улыбнулся. Ему же лучше. Он не будет истязать себя зрелищем мужчины, ему не принадлежащему. Он легко крашился в людей, которые были хоть немного добры к нему. Так же легко он забудет обо всём, не в первый раз. Некоторое время он был вкрашен даже в Намджуна, сейчас не осталось ничего, кроме дружеских чувств. Ребята об этом знали, так что говорить о своих возникших чувствах к Чонгуку Сокджин не стал: во-первых, это выглядело бы жалко. Он втрескался в сноба и грубияна. Во-вторых, это быстро пройдёт, нечего волновать людей из-за нового увлечения. Ну и наконец, а что это даст? Всего лишь какой-то бесполезный трепет сердца. К началу рабочего дня они перемыли все косточки и Чонгуку, и его семье, и семье Сокджина. В честь своего замужества омега решил выступить на сцене с танцем: он обычно не то чтобы именно танцевал, но у него была пара своих номеров, в которых он взаимодействовал в стиле Джессики Рэббит — ничего именно развратного не было, он не раздевался там и не задирал свою одежду, но то мог прочертить пальчиком по своей груди, то погладить ладошкой чьё-то плечо, ходя с микрофоном между столов и неторопливо покачивая бёдрами, то послать воздушный поцелуй и всё в этом роде. Его алая шёлковая блузка отлично к этому подходила, и сегодня Джин чувствовал себя как никогда воодушевлённым и уверенным в себе для исполнения чего-то подобного: он был полон любви и счастья! — Baby, take off your coat real slow, — Джин едва коснулся губами микрофона. — And take off your shoes, I'll take off your shoes… Для его номера на сцену вытаскивали бархатное кресло с вензелями и кофейный столик с дисковым телефоном, а также изысканный торшер, который сейчас был выключен. Сам Джин взял из кладовки чёрное боа и свободной рукой игрался с ним. — Baby, take off your dress, yes, yes, yes, — и затем его любимая часть, где можно усилить свой голос и подпустить нежной хрипотцы… — You can leave your hat on… You can leave your hat on… You can leave your hat on… Он поднялся с кресла, позволяя боа сползти по его плечу: — Go over there, turn on the lights, — он включил торшер, делая освещение ярче. — All the lights… Come over here. — Stand on that chair, — он поставил ногу на кресло, кривя губы и оглядываясь через плечо, потом провёл пальцами по колену, словно надевая чулок — или снимая. — Yeah, that's right! Raise your arms up in the air… And now shake ‘em. Он покрутил руками в воздухе, немного извиваясь. Юнги, аккомпанирующим за фортепиано, ухмыльнулся ему. Джин направился к нему. — Now give me a reason to live. You give me a reason to live, — он легко забрался на рояль и улёгся набок, демонстрируя изгиб своих бёдер. — You give me a reason to live, you give me a reason to live! Он сорвал с себя боа и швырнул его в зал, после чего легко спрыгнул с рояля и неспешной походкой направился в зал. — Sweet darling, — он коснулся пальцем подбородка женщины, чуть приподнимая его, и пропел: — You can leave your hat on! You can leave your hat on, baby… Шагая вдоль столиков уверенно, в ритм, но неторопливо, он то склонялся к сидящим, соблазнительно улыбаясь или подмигивая, то ласково и легко касался их, хитро кривя свои губы. — You can leave your hat on. Он подошёл к бару, и Намджун галантно подал ему руку, чтобы Джин встал сначала на стул, затем на барный стул, а после поднялся на барную стойку и оттуда пропел: — You can leave your hat on! Suspicious minds are talkin’… They're tryna tear us apart, they don't believe in this love of mine! По барной стойке он прошёл, виляя бёдрами, обратно до сцены, и словно устало упал обратно в кресло, лопатками упираясь в один подлокотник, а ноги кладя на второй и немного покачивая одной ступнёй в воздухе. — They don't know what love is… They don't know what love is, — огорчённо пропел он: — They don't know what love is, they don't know what love is, yeah, I know what love is! Он снял трубку телефона, натягивая провод между своими локтями в лучших традициях пин-апа: — Put it my way! You can leave your hat on… Играясь с проводом и неторопливо болтая ногами в воздухе, Сокджин продолжил петь, соблазнительно поглядывая и прикусывая губы. — You can leave your hat on now… Free world, heaven is the reason to live! You can leave your hat on… Повторив ещё несколько раз последнюю строчку, Джин уронил руки, словно выбившись из сил, и погасил торшер. Прожектора тоже погасли, и раздались аплодисменты. — Свобода тебе к лицу! — сообщил Юнги. — Ты сегодня выглядел гораздо увереннее в себе! И твой голос был очень сильным и ровным! — Правда, — обрадовался Сокджин. — Я немного передохну и пойду за рояль. — Не волнуйся, следующие три номера выступают под свою музыку и видео, так что можешь расслабиться, — посоветовал ему Юнги. Намджун похлопал его по плечу и пододвинул питьё, смочить горло. Эта песня была для него довольно мощной, и он всегда на ней хорошо выкладывался. — Я скучала по тебе, малыш, — сказала Кюнмин, — на сцене. Не хватало твоего голоса. — Не хочешь тоже выступить? — улыбнулся Сокджин. — С тех пор, как появилось много артистов, ты давно не брала в руки микрофон. — А, — Кюнмин отмахнулась. — Кто захочет слушать мой прокуренный голос? — Не гони, — Сокджин шутливо пихнул её. — У тебя отличный голос. — Юнги хочет пройтись с тобой по магазинам? — она сменила тему. — Я бы тоже этого хотел. Мне немного страшно одному ехать, я не так уж часто выбираюсь из дома, но теперь мне стоит начать привыкать к свободе, — проговорил Сокджин. — А что? Хочешь присоединиться? Я был бы не против, мне кажется, это весело! Мы могли бы где-нибудь посидеть, как в «Сексе в большом городе» или «Друзьях» и заново перетереть всё происходящее. — Намджун тогда обидится, что не позвали его, — хмыкнула Кюнмин. — Иди сначала с Юнги, это же первый, а не последний раз. Просто… для начала много не трать. Присмотрись сперва к Чонгуку, сегодня ведь первый день твоего замужества. Вы толком друг друга не знаете, кто знает, что всплывёт… Не хочу тебя пугать, но что-то меня его родители напрягают, — она сунула в рот сигарету и щёлкнула пару раз зажигалкой, закуривая. — Так что сначала внимательно посмотри, как они реагируют на то, что ты выходишь куда-то или тратишь деньги. Сказать-то можно что угодно. Смотри на действия. — Спасибо, — признательно ответил Джин. — Наверное, счастье меня немного оглушило. Я так рад, что мне больше не нужно видеться со своими братьями и мачехой! И я правда сегодня день начал с того, что облазил весь дом. Он такой большой! Он снова себе напомнил попугайчика в клетке. Кюнмин, скорее всего, подумала о чём-то подобном, но ничего не сказала, только усмехнулась, попыхивая дымом. Сокджин устроился за баром поудобнее, сосредоточившись на сцене. Там как раз выступали четыре девушки с чем-то похожим на Мулен Руж, очень синхронно и с огоньком. Хотя хореография танца не была слишком сложной, он был чрезвычайно выматывающим, тем более они танцевали в течение пяти минут. На экране мелькали какие-то парижские виды, а пышные юбки были похожи на цветки гвоздики. Сокджин залюбовался ими, думая, сможет ли он когда-нибудь так же смело задирать ноги или делать нечто подобное. Он знал, что это ничего не говорит на самом деле о сексуальной жизни исполнителя, но так же он знал, как к этому относятся другие люди. Хотелось бы, чтобы для него это не имело значения. — Минутку внимания, — Юнги после аплодисментов вышел на сцену с микрофоном. Сокджин подпер щеку ладонью. Он сменил костюм? Такой симпатичный и нарядный. — Пару слов, прежде чем мы продолжим, — с важным видом проговорил Юнги. — Сейчас на этой сцене выступало аж четыре человека, — он обмахнул себя ладошкой. — Ах! Жарко. Когда мы только открыли этот бурлеск, нас тоже было только четверо, и бы едва-едва выпустились из школы и понахватались всяческих подработок. Только четверо, всего лишь четверо. Я очень рад, что нас так и осталось четверо, и мы никого не потеряли, а только приобрели. Мы очень многих жертвовали, с боем отстаивали наш бар, но это в прошлом! Теперь нас ждёт замечательное будущее. Во-первых, через неделю нам исполняется пять лет. Не думайте, что это много! Поначалу, хотя бурлеск был открыт, здесь выступала только Кюнмин, а зрителями были мы. Кто-нибудь был здесь пять лет назад? Ну? Может, хотя бы четыре? А, вот, вижу людей. Вы мои герои. Благодаря вам здесь теперь отличное местечко, не так ли? Люди начали хлопать, и постепенно зал загремел от аплодисментов, так что Юнги пришлось сделать паузу, на что он только улыбнулся. — И ещё одно приятное событие, — сказал он, продолжая. — Один из наших коллег и сооснователей, который, кажется, только вчера из школы выпорхнул, — он смахнул мнимую слезу, — теперь он совсем взрослый и вышел замуж! Джин вытаращил глаза. Прожектор направился на него. — Красавчик, мы поздравляем тебя, — проговорил Юнги, смотря на него. — Так что сегодня в честь свадьбы моего лучшего друга и просто хорошего человека, всем по коктейлю за счёт заведения! Можете обменять на алкоголь свои входные браслеты, я разрешаю. А ты, — Юнги указал пальцем на Сокджина. — Иди сюда обниматься. Я припас для тебя персиковый чизкейк, как ты любишь. — О-о-о, — Сокджин застонал от смущения и умиления, после чего побрёл к сцене. Намджун тоже протиснулся и прилип к общим обнимашкам. Завсегдатаи бара тоже начали поздравлять Джина. — Вы у меня словно на глазах выросли, в самых раз замуж! — Поздравляю со свадьбой! — Ваш муж, наверное, такой счастливчик! — Вы столько всего умеете, и талантливый, и красивый! — Вашему супругу очень повезло! — Он даже не представляет, насколько, — иронично проворчал Сокджин себе под нос. Но затем краем уха услышал: — Надо же, даже певичек из кабаре замуж берут… — Его муж в курсе, что он здесь работает?.. — Неужели его отпускают работать в таком месте… Здесь же полно других людей… — Он доверяет омеге?.. Эти слова были словно ушат холодной воды. Вряд ли те женщины заботились о том, что Сокджин подумает о них, и не особо приглушали тон. Но… зерно правды есть. Ведь Чонгук не знает. Сокджин не уверен на сто процентов, что он бы одобрил, если бы знал. Ну, наверное, да, ведь ему всё равно… но есть ведь ещё родители Чонгука. Господина Кану это бы точно не понравилось. Он бы рвал и метал и ему плевать было, хоть ему притащи заверенный ассоциацией докторов сертификат о девственности (если бы подобный документ вообще существовал). Но… если бы Чонгук знал и… может, ему бы понравилось? Что, если бы он тоже сидел здесь, в зале, за каким-нибудь столиком, и хлопал бы ему после каждого выступления? Что, если бы по выходным приносил бы ему букет цветов и дарил их после шоу?.. Что, если бы ему искренне нравилось пение Сокджина, он бы хвалил его, говорил, что он достоин самой большой сцены, даже если это не так, и они бы оба это знали, но это ведь было бы так приятно?.. Что, если бы, как на свадьбе, он бы говорил каждый вечер: «Ты выглядишь… потрясающе.» Что, если бы на сцене Сокджин находил бы глазами его, и пел бы, посвящая каждую строчку песен о любви ему? Сердце Сокджина дрогнуло. Что, если бы Чонгук был действительно его мужем, а не фиктивным супругом?.. Это было… так грустно. — Не думай о них, — шепнул ему Намджун, не совсем правильно интерпретировав его выражение лица. — Они не знают тебя и не знают, о чём говорят. Мы просто хотели сделать небольшой праздник для тебя. — Надеюсь, ты не против? — спросил Юнги. — Мы хотели устроить сюрприз, но… эй, ты в порядке? — Да, я правда рад, — улыбнулся Сокджин. — В самом деле, это… я не так часто получаю сюрпризы. Спасибо, ребята, я просто… действительно удивлён. Спасибо! Он натянул улыбку и изо всех сил постарался отогнать тоскливые мысли о Чонгуке. Он не такой. Его любящая сторона не для Сокджина. Она есть где-то, но не для него. Нечего и думать, нужно опомниться. — Ты обещал персиковый чизкейк, — слабо улыбнулся Сокджин. — Почему бы нам не перекусить быстренько? О, я совсем забыл, у меня есть пара фотографий в телефоне со свадьбы. Хотите взглянуть? Вы ведь ещё не видели, какой мой муж красавчик. И, Юнги, нам нужно договориться, когда мы пойдём за покупками. — Давай через пару дней, я тебе напишу, — пообещал Юнги. — Уже есть мысли о том, что ты хочешь купить? — … — Нет, кроме книг. — Ну… — Сокджин смущённо отвёл взгляд. — Вообще я бы хотел себе купить бельё… красивое. Действительно красивое, а не «простенько и со вкусом». У меня до сих пор ещё такого не было, а я смотрел на Чимина — вы видели его шикарные комплекты? Мне так жутко захотелось что-то подобное… Он потёр себя под грудью и добавил: — У омег не такая грудь, как у женщин… но во время течки она всё равно ноет, было бы здорово купить ещё какие-нибудь топики, чтобы пихать в них эти припарки от боли. И ещё… Его голос почти угас до невозможности. — Я бы хотел себе чашку купить… — Что? Чашку? Что такого в чашке? — спросил Намджун. Юнги пихнул его локтем и деликатно намекнул: — Не ту, из которой чай пьют. — А… Эту чашку… — Я только не уверен, как с ней обращаться, доктор сказал, что моя… эээ… в общем, там узко и… наверное, мне будет больно… — Джин заполыхал ушами. Юнги и Кюнмин часто обсуждали такие вещи, не парясь о присутствии Намджуна, и наоборот, но Джин, хотя знал, что в этом ничего такого нет, всё ещё с трудом разрешал себе говорить о таких вещах в присутствии альфы. — Если хочешь, мы разберёмся с этим у тебя дома, — предложил Юнги. — Я же омега. Посмотрим, что да как. Если что, я тебе помогу. Твой муж же не будет возражать, если я зайду на полчасика? — Он говорил, чтобы я не приводил любовников в дом, но, думаю, к тебе претензий не будет, — поразмыслив, ответил Джин. — А вообще, чтобы не было больно в первый раз, советую подрастянуть себя пальцами, — сказал Юнги. — Я не планирую в ближайшее время сексом заниматься, — пробормотал под нос Джин. — Ну, когда ты соберёшься, времени уже не будет! — резонно заметил Намджун. — Вдруг завтра ты встретишь любовь всей своей жизни, вы проведёте вместе чудесный день, он отвезёт тебя домой, а ты такой: «Ой, я не могу, не хочу, мне будет больно!» Юнги пихнул его снова: — Дело не в этом. Если крови будет действительно много, обоим неприятно. И что и говорить, если это действительно больно? Испорченное первое впечатление, отвращение к сексу, окровавленные простыни? Кому это надо? Он погрозил вилкой Намджуну: — Если бы ты был моим первым со своей волыной, я клянусь, я бы запер себя в пояс верности и выбросил бы ключ в Индийский океан. — Боже, — проворчал Намджун, впрочем, немного польщённый. Юнги продолжил, поучая Сокджина: — В мой первый раз я был сухой, как Сахара. Просто очень любопытный. Меня не "порвали", но было больно, и ощущение, что я всё себе натёр. До оргазма так и не довел… нам было по шестнадцать… ммм… нет, ты его, кажется, не знаешь. В общем, разочарование. Поэтому лучше займись этим самостоятельно. И не слушай, что так тебе говорит альфа. У некоторых — не у тебя, милый, — просто мусор в голове. Если говорит, что кровь обязательно должна быть — шли его лесом. Нах тебе такой не нужен. Если не хочет использовать смазку и презервативы — твоей смазки не будет достаточно, — тоже шли лесом. И нет, не успеет он вытащить, залетишь и пиши пропало. А в твоей ситуации это не лучший исход. — Пожалуй, — Джин, хотя и смущался, ловил каждое слово и мотал на ус. — Я не знаю, что делать с этим, так что… Ладно, тогда буду ждать дня шоппинга. — Не волнуйся, мы с этим разберёмся, — успокоил его Юнги.