Кинцуги

Свадьба наступила внезапно. Сокджин ложился спать с чётким знанием, что она завтра. А потом вдруг пришёл в себя у регистрации, оставляя свою подпись. Ого. Так быстро. Он вдруг заволновался. Он что, всё пропустил? Затем в памяти всплыло, как он проснулся, его одели во что-то приличное и отвезли регистрировать брак. Чонгук ему что-то сказал, но Сокджин всё ещё не мог поверить, что сегодня он станет замужним человеком, так что у него в голове был полный кавардак. — Ты в порядке? — Чонгук коснулся его талии ладонью и немного погладил. Джин вздрогнул. — А? Да? Я в порядке. — Давай отойдём, мне нужно с тобой поговорить. В следующий раз мы увидимся только в церкви, так что… — Конечно. Чонгук отвёл Сокджина в сторонку от процессии, столпившейся у свадебного кортежа. Краем глаза они заметили, как фотограф их снимает — милый разговор после первых минут супружества. Конечно, свадебный альбом — маст-хэв, чтобы всё было как у людей. — Не нервничай так, это всего лишь свадьба, — Чонгук взял его за руку. — Я постараюсь быть к тебе… терпимей, особенно сегодня. Это же всё-таки праздник. Так что давай оба будем выглядеть немного радостнее. Ну-ка, попробуй, улыбнись, а? Сокджин выдохнул и изобразил слабую улыбку. Чонгук улыбнулся ему в ответ. — Ну вот. Отличная работа, — мягко проговорил он. — Давай сегодня попробуем немного повеселиться, м? Он ласково ущипнул его за щёку, и Сокджин ойкнул от неожиданности. Что это с ним? Неужели правда хорошее настроение? — Хорошо, господин, — омега закивал. Улыбка Чонгука оказалась такой… ребяческой. Словно он был создан для радости, как созданы дети. Словно он… должен был быть таким. Она так ему шла и… была такой очаровательной и солнечной. Сокджин подольше задержал взгляд на его лице, разглядывая его. Он действительно… красивый. — Давай руку, — Чонгук предложил ему локоть. — Если волнуешься, держись за меня, ладно? Ничего не бойся, ты под моей защитой. Сокджин вцепился в его предплечье, словно утопающий. Сердце предательски дрогнуло, и он почувствовал, как щёки краснеют. — Нас сейчас отвезут, чтобы переодеться для венчания и торжественной части, — шепнул ему Чонгук. — Тебя ведь отец к алтарю поведёт? — Да… думаю, да, — пробормотал Сокджин. Точно. Свадебный костюм, фата и букет… Это всё ещё впереди. Он ничего не пропустил. Слава богу. — Давай поторопимся. Хочу посмотреть, что за костюм для тебя выбрали, — Чонгук открыл дверь для Сокджина и помог ему забраться внутрь. — Дайте моему мужу немного воды, — велел он и снова обратился к Сокджину: — Выше нос, Джин. Напоследок он коснулся большим пальцем его подбородка, словно приподнимая лицо вверх. Сокджин снова почувствовал, что краснеет, а посмотрел на глаза Чонгука. Ласковые. Тёплые. Если подумать, он никогда не видел, чтобы мужчина на него так смотрел. В этих глазах не было ни вожделения, ни презрения, ни ненависти. Прежде, чем он снова опомнился, дверь машины хлопнула, а у него под носом оказалась бутылка воды. У него был свой мальчишник, хотя всех этих людей он не знал, и ему толком не о чем было с ним разговаривать; но ему казалось, что они смотрели на него с жалостью и брезгливостью. Женщины и пара омег. Сокджин не знал, может, им заплатили за то, чтобы они здесь находились. Чонгук не смотрел на него так… Сокджин знал, что он раздражает своего мужа, и что между ними нет никаких чувств, но что, если раньше он был просто устал и взвинчен? В конце концов, он всегда был галантен по отношению к Джину. Открывал ему дверь, предлагал свою руку и был весьма внимателен… насколько он мог быть внимателен к человеку, которого не знал и не любил. Может, у них получится наладить какие-нибудь товарищеские отношения… о большем Джин и мечтать бы не мог. Если бы ему потребовалось выйти замуж за Намджуна в такой ситуации, он бы согласился, не раздумывая, ведь они друзья. Получится ли установить такую связь с Чонгуком?.. — Не красьте его слишком сильно. Сбавьте ему возраст, насколько это возможно, — велела госпожа Ким. — Не нужно, чтобы он выглядел старше своего мужа. Мало того, что этот Чон совсем мальчишка, так ещё и младше этого омеги… — Хорошо, госпожа, пожалуйста, теперь покиньте зал, — прощебетала ассистентка, закрывая двери. — Господин, как вас накрасить? — Как она попросила, — тихо ответил Сокджин. — Просто… пусть будет красиво, но не слишком броско, хорошо? Если бы это был он, он бы выбрал яркую помаду и чёрно-красные стрелки. У него был бы такой тяжёлый макияж, что ресницами можно было бы пронзить небеса. Но, к сожалению, его свадьба, его внешность, его репутация и всё его не принадлежит ему. Оно принадлежит его семье, а сегодня станет принадлежать его мужу и его семье. Ему уложили волосы, так что диадема села идеально, лоб открыт, веки только чуточку подведены и припорошены золотыми тенями, делая его взгляд немного светлее и невиннее, губы только покрыли блеском, на скулы нанесли чуточку персикового румянца. В ушах скромные висячие серьги, с узорами, как на диадеме, и, наконец, костюм. После того, как жилет подогнали окончательно под его фигуру, он плотно сидел, подчёркивая его талию. Букет, который он выбрал, оказался из лилий, которые он терпеть не мог из-за сильного запаха, но он был вполне красивым и не слишком тяжёлым. На его лицо опустилась фата. — Пора. Его отец, окинув его взглядом, проговорил: — Надеюсь, ты стоишь этих денег, что я выкинул на это мероприятие. Сделай лицо попроще, тебя как будто на плаху ведут. Сокджин растянул губы в улыбке и вспомнил, о чём ему говорил Чонгук. Верно. Это радостный день. Дальше будет легче. Всё будет хорошо. Двери распахнулись. Заиграла торжественная музыка, и Сокджин под руку вместе со своим отцом выдвинулся к алтарю. Чонгук уже был там, такой статный и красивый. Интересно, его девушка здесь?.. Вряд ли. Его родители бы её загрызли. Сокджин невольно посочувствовал ему — у него есть любимая, которую он бы хотел видеть на месте омеги, а вместо этого ему подсунули какого-то незнакомца. У Чонгука было довольно бестолковое лицо. Он смотрел на Сокджина, как будто в первый раз увидел его, что немного смущало. Священник начал говорить им напутствие, а над их головами подняли украшенные венцы. — Берёшь ли ты, Чон Чонгук, в супруги Ким Сокджина, чтобы быть вместе в горе и в радости, в болезни и в здравии, в богатстве и в бедности, пока смерть не разлучит вас? — Да, — сказал Чонгук. — Берёшь ли ты, Ким Сокджин, в супруги Чон Чонгука, чтобы быть вместе в горе и в радости, в болезни и в здравии, в богатстве и в бедности, пока смерть не разлучит вас? — Да, — просипел Сокджин. Он выходит замуж. Он выходит замуж. Он выходит замуж. — Если есть кто-то, кто против этого брака, то пусть говорит сейчас или никогда. На какой-то миг Сокджин подумал, что сейчас девушка Чонгука в лучших традициях Голливуда ворвётся и украдёт жениха. Было бы забавно и абсолютно ужасно. — Можете обменяться кольцами и поцеловаться. Кольца были обычные, золотые, безо всяких украшений, довольно узенькие и точно подогнанные по размеру. Чонгук спокойно надел кольцо на палец Сокджина, омега же чуть не перепутал руки и пальцы. Медленно, Чонгук поднял фату, открывая лицо Джина, и некоторое время смотрел на него. Его руки потянулись к нему, легли на талию и на шею, приятно согревая. — Ты выглядишь потрясающе, — совершенно искренне прошептал Чонгук. Сокджин замер, словно испуганная дичь. Ему говорили такое не раз, но никогда с таким благоговением. И никогда, ни разу в жизни, человек, сказавший это, не целовал его сразу после. Ужас Сокджина достиг апогея, когда Чонгук его поцеловал. Внешне, наверное, это было незаметно: он наклонил голову, как подсказали ему его чувства, раскрыл рот, впуская чужой язык. Чонгук целовал умело, взяв инициативу на себя и лаская чужие губы. А Джин совершенно не умел целоваться. Он забыл про это и теперь был совершенно в ужасе. А когда ужас схлынул, когда Чонгук отстранился и прошептал, нежно поглаживая его шею: — Ну вот и всё. Нечего бояться. Улыбнись, куколка. Джин понял, что влюбился. У него зашумело в ушах. Улыбнись, куколка, прозвучало в голове снова, наполненное странной заботой. Кожа там, где прикасался Чонгук, немного горела. Сокджин продолжал смотреть на него широко распахнутыми глазами — он сиял. У Чонгука были глаза ребёнка, тёплые, смешливые, лучистые. Вокруг была тишина, словно они были под водой — Сокджин ничего не слышал, кроме слов «Улыбнись, куколка.» А затем, словно желая добить его сердце окончательно, Чонгук осторожно взял его на руки и закружил… Сокджин улыбнулся, чувствуя, как из глаз брызнули слёзы от чувств, странно похожих на счастье. Похожее чувство он помнил, когда Юнги отдал ему его первые деньги, и когда ребята сказали ему, что очень любят его, и он тоже, кажется, даже заплакал… И в тот же момент его настигла оглушительная горечь. Три или четыре секунды счастья, потрясшего его, и запоздалое осознание. Он влюбился в человека за минутную доброту. Он влюбился в человека, который ему не принадлежал и никогда не будет принадлежать. Он… влюбился в того, кто презирает его. — Осторожно, не споткнись, — шепнул ему на ухо Чонгук, как будто уже произведённых им разрушений было мало, и бережно поставил на землю, крепко сжимая его талию в своих ладонях. Джин ошеломлённо посмотрел на него, и вдруг заметил, что держит свои собственные руки вокруг его шеи — они тут же бессильно упали, скользнув по сильной груди альфы. — Вы меня подняли, — выдал он. — Делов-то. Что теперь, что теперь… Торжественная часть, разумеется, должна была быть в одном из ресторанов семьи Ким — зря, что ли, они были обладателями такого бизнеса? Сокджин легко бежал за Чонгуком, когда тот устремился сесть в машину — лёгкий белоснежный кабриолет для них двоих. — Букет, — напомнил ему Чонгук. Сокджин вышвырнул букет куда-то назад, даже не посмотрев на толпу, что высыпала из церкви вслед за ними. Машина тронулась, быстро развивая скорость, и Сокджин, широко распахнув глаза, удивлялся той буре, которая поднялась внутри него. Как будто ветер, бьющий в лицо, бил ему прямо в душу… Он не помнил, чтобы когда-то испытывал настолько интенсивные чувства. Такая сильная любовь и такая сильная боль, незнакомая ему, ранящая совершенно по-новому… Ветер сорвал с его головы диадему вместе с фатой, и они остались позади. Чонгук бросил на озадаченного омегу взгляд и коротко рассмеялся. Сокджин не мог не рассмеяться тоже, ему сейчас даже дышать хотелось в унисон с Чонгуком. — Так-то лучше, — проговорил Чонгук. — Боже, — Сокджин аккуратно убрал слёзы с лица. — Она ведь дорогая… — Ничего страшного. — Правда? — с надеждой спросил Сокджин. Хотелось бы ему, чтобы не было ничего страшного. — Всё нормально, — заверил его Чонгук. — Ты готов потанцевать со своим мужем? — Да, конечно, — ответил Сокджин. Жизнь приготовила ему сегодня ещё один подарок… Роскошный банкет, мерцающие белоснежные огни, запах цветов и дурманящий аромат алкоголя, музыка, льющаяся из-под пальцев пианистов ради них двоих. Если это будет только сегодня, разве можно было винить Джина за то, что он так жадно вцепился во всё происходящее в этот день, запоминая всё, каждую мельчайшую деталь своей свадьбы, когда всё действительно было ради него? Он ведь действительно счастлив? Сегодня… на один день, он хочет только помнить о том, что вышел замуж за того, кого любит, и забыть о том, что его не любят в ответ. — Ты неплохо танцуешь, — шепнул ему Чонгук на ухо. Сокджин, задыхаясь от накатывавшего волнами жара, кивнул, его тело двигалось на автомате. Да, он неплохо танцует… — Благодарю… Вы тоже. В свадебном танце не было ничего сложного, они оба умели танцевать, но просто… всё ощущалось иначе. Сокджин вдруг почувствовал чужую зависть. Они все могли ненавидеть и презирать его, но они завидовали… Он вышел замуж за такого человека. Чонгук приподнял его и закружил. Он так легко поднимал его, хотя Сокджин весил явно не меньше. Это приятно. Иногда приятно почувствовать себя маленькой жемчужинкой, лежащей в бережных ладонях, которой ни о чём не нужно заботиться. Музыка затихала. Чонгук прижался к его лбу своим и проговорил: — Постарайся насладиться этим вечером. У нас есть ещё несколько часов на общение с нашими родственниками, нужно это вытерпеть. А потом мы поедем домой и хорошенько отдохнём. Домой! Сокджин улыбнулся ему. Домой — это значило теперь, домой к Чонгуку! Он теперь может забрать все свои вещи и больше никогда не возвращаться в особняк Ким! У него будет своя комната, своя кухня, а не подвальный закуток! Он сможет выходить через дверь, а не вылезать из подвального окна… Он может ходить, куда и когда пожелает! — Да, хорошо, — он осмелился неловко клюнуть Чонгука в щёку. — Извините, я просто… на радостях. — Сегодня это твой день, — Чонгук снисходительно улыбнулся ему. Боже, он такой мальчишка… Этот альфа. Музыка закончилась, и Чонгук, сжав его ладони в своих напоследок, тоже подарил ему поцелуй в уголок губ. Аплодисменты. Затем всё медленно растворилось. — Такая красивая пара! — Ах, все завидуют! — Такая дивная свадьба! — Просто прелесть! — Жених-омега такой скромный! — Верно говорят, тише едешь — дальше будешь! — Надо дождаться своего счастья! Господин Кан выловил Сокджина и деловито начал выкладывать: — Теперь, мой дорогой, ты должен называть меня «папа». Мы теперь одна семья, я теперь тоже твой родитель, и ты мне будешь как сын. Это звучит отвратительно, подумал Сокджин. Меньше всего ему хотелось устанавливать близкие отношения с родителями Чонгука. Дальнейшее было похоже на кошмарный бред. — Так что, мой милый, моё тебе напутствие: как можно скорее начать думать о детях. Чонгук и слышать об этом не хочет, но ты уже взрослый, очень взрослый мальчик, так что, сынок, тебе лучше рожать как можно скорее. Всё равно это ляжет на твои плечи. Это точно привяжет к тебе альфу. И будет замечательная, крепкая семья! Боже, Чонгук скорее выпьет воду из унитаза, чем ляжет со мной в одну постель, подумал Сокджин, но вслух сказал: — Конечно, папа. Я приложу все свои усилия. Омега должен хранить семейный очаг, я вас не подведу. — Я слышал, ты потерял свою матушку, — продолжил господин Кан. — Я заменю тебе её. В любое время обращайся ко мне за советом. В конце концов, мы оба омеги. Я знаю все хитрости и способы манипулировать мужчиной. Оно и видно по господину Чону. Сокджин всеми силами держал дружелюбное выражение лица, но чем больше он слушал омегу, тем больше ему хотелось выпить. — И если он будет упрямиться, улучи шанс, напои его как следует. Они в таком состоянии ничего не различают и не понимают, — заключил господин Кан. — А после ночи любви сразу отчитывайся мне! Я хочу знать каждый раз, когда я могу начать считать дни до появления внуков! Боже, он просто сумасшедший. Безумец. Это не «ночь любви», это изнасилование. — Благодарю за науку, папа, — поклонился Джин и осмелился сменить тему: — Не перекусить ли нам немного? Кажется, от волнения я немного проголодался… — Такой впечатлительный юноша, — фыркнул омега. — Не забывай, успех будущего нашей семьи зависит от тебя. Ты должен привить детям стойкость и стремление к благосостоянию, упорство и благодарность семье! И естественно, твоё тело должно быть здоровым для деторождения. Я прослежу за твоей диетой. Что бы ты хотел съесть? Я знаю все продукты, которые заставят твои функции расцвести. Сокджин подумал, что его скоро вырвет. Как этот мужчина может сводить любую тему к детям?.. Что, если он узнает?.. — Я бы хотел чего-нибудь лёгкого, — пробормотал он. — Держи, — послышался чужой голос. Сокджин поднял голову, чтобы встретиться взглядом с Чонгуком, протягивавшим ему блюдо с канапе. Видимо, он собрал их для Сокджина. — Вы это для меня принесли? — тихо спросил он. — Сын, твоему мужу нужно сбалансированное питание, — запротестовал господин Кан. — Уже сегодня ночью вы должны начать думать о ребёнке! Чонгук только оттеснил родителя и коротко сказал: — Это мой муж. Не твой. Сокджин почувствовал, как у него внутри всё заполыхало. Он стиснул блюдо и запихнул в рот закуску, чуть не проглотив зубочистку. — Вкусно? — Чонгук повернулся к нему, кладя руки омеге на талию. — Да, очень, — пробормотал Сокджин, на самом деле, снова не заметив вкуса. — Вот, это безалкогольное, — шепнул ему на ухо Чонгук, всовывая в руку бокал с чем-то. — Он опять говорил тебе гадости?.. — Нет, только что… я должен вас спаивать ради «ночей любви», а затем тут же отчитываться перед ним, — честно признался Сокджин. — Если честно, ума не приложу, что с этим делать. — Похоже на него. Просто говори, что я против секса без презервативов, — Чонгук мазнул губами по его уху. — Он предложит тебе их проколоть, но ты соври что-нибудь. Не переживай. Я тебя защищу. Раз уж ты мне помогаешь, я найду способ тебе отплатить. — Всё хорошо, не волнуйтесь, — Джин сглотнул и снова посмотрел на него. — Я не против. — Хороший мальчик, — промурлыкал Чонгук ему на ухо. — Так держать. Я пойду найду ещё что-нибудь вкусненькое для тебя. Ох, ему так хорошо. Ласковый тон и похвала, словно елей, окутали сердце Сокджина, заставляя его полыхать. Ему действительно нужно так мало? Ах, он так жалок… Остаток вечера он провёл возле Чонгука, не рискуя отойти. Кроме того, ему нравилось находиться рядом. Нравился запах Чонгука, его голос и то, как он был внимателен к нему. Если это только на один день, нужно постараться заполучить как можно больше от этого, так что Джин прицепился к его локтю и только благосклонно принимал поздравления. Даже его семья выглядела довольной, кроме, пожалуй, Урама и Ушика, которые, словно два хищных чёрных грифа, глядели на добычу, которая от них ускользнула. Они, верно, считали Сокджина за падаль, которая никуда от них не денется, но та вдруг исчезла прямо у них из-под носа. Омега не мог не порадоваться тому, что уж с кем, а с этими двумя ему точно больше не придётся иметь дело. Уже за полночь молодожёны отправились домой. Сокджин не хотел думать, что кто-то считает, что они должны ещё (по идее) заняться сексом в этот день и всё такое. Слава богу, всё, что ему теперь было нужно — это упасть на что-то и забыться — не было сил даже снять макияж. Его вещи, заранее упакованные им в чемодан, наверняка уже перевезли к Чонгуку, в его доме готова для него комната. Сокджин от усталости не мог даже порадоваться тому, что у него будет своё место, которое действительно можно назвать комнатой, а не подвалом. Дом у Чонгука действительно был огромным — не особняк, как у семьи Ким, но всё ещё очень большой. Он действительно был условно разделён на две части, словно здесь должны были жить две семьи: возможно, Чонгук со своей женой и его родители. Два этажа, на каждом по нескольку спален, на каждом есть кухня и по две уборных. Это был дом для большой семьи, с детьми, дядями, тётями, дедушками, бабушками, регулярно приезжающими гостями с их детьми и животными. Красивый, удобный, очень милый дом: балкончики, узорчатая плитка, подушки, даже дверные ручки здесь были очаровательными. Осознание того, что это дом только для двоих, создавало противоположный эффект зловещей долины. Сокджин повёл плечами. — У нас есть нанятая кухарка, она здесь каждый день и готовит с утра на день вперёд, кроме воскресенья, когда у неё выходной, — Чонгук милостиво показал ему дом. — По воскресеньям приходит девушка из клининговой службы, я дам тебе их номера. Твоя комната — вторая на втором этаже, в ней есть своя ванная комната, так что тебе не придётся спускаться. Выход через внутренний двор по второй лестнице, рядом с кухней на втором этаже. Тебе будет очень удобно. Располагайся, отдыхай. Медового месяца, видимо, не будет. Что ж, Сокджин не возражал. У него ещё куча работы. И он весь день провёл на ногах… Нужно как следует выспаться, он уже так соскучился по друзьям! — Благодарю, господин Чон. — Ах да, — Чонгук кинулся к столешнице и протянул ему конверт. — Твоя карта. Каждый месяц я её буду пополнять до десяти тысяч долларов. Если понадобится что-то выше этой суммы, обращайся. Контролировать твои расходы я не буду, но прошу не покупать ничего незаконного. — Разумеется, господин Чон. Большое спасибо. Сокджин с поклоном принял конверт. Супер. Он о таком и мечтать не мог. Теперь его жизнь круто изменилась! Он может спускать хоть все деньги на бурлеск! Юнги будет просто счастлив. Сокджин зашёл в свою комнату. — Вау… Она была лаконичная, пустая, но красивая. Большая кровать, большой рабочий стол, книжный стеллаж без единой книги, шкаф для одежды, тумбочка, кресло для чтения, обувной комод, огромный пушистый ковёр, зеркало на ножках в пол и кофейный столик. — Ого, мне это нравится, — Сокджин коснулся гигантского зеркала и заглянул в ванную. Он сам себе напоминал попугайчика, радующегося тому, что ему в клетку повесили колокольчик, но что поделать, это его жизнь. Если есть колокольчик, уже хорошо. Многие готовы убить за то, что есть у Джина. Он вдруг понял, что до сих пор в свадебном костюме. Достав из чемодана банные принадлежности, Сокджин расставил их в ванной и принялся снимать макияж и счёсывать лак с волос, затем снял с себя одежду, почувствовав облегчение, и взглянул в зеркало. На коже остались небольшие красноватые следы там, где костюм обхватывал его особенно туго. Вот он такой… не слишком худой, не слишком полный, не слишком накачанный. Высокий, но тоже не слишком. Немного сутулится, чтобы не быть выше альф. С бестолковой чёлкой, пухлыми бестолковыми губами, похожими на пельмени. С кривоватыми бестолковыми пальцами. Всё ещё красивый. «Я дома.» Сокджин прислал в чат фотографию своей комнаты, после чего забрался под одеяло и включил кондиционер. Такая мягкая постель. Никакого продавленного матраса, и одеяло похоже на облако… Глаза сами собой закрылись, и он провалился в сон, так и не ответив на посыпавшиеся в чате сообщения. «Хён теперь богач!» «Твой муж выделил тебе комнату? Можно в гости?» «Офигеть, даже кондиционер есть!» «Джини, ты придёшь завтра в бар? Мы ужасно скучаем.» «Не терпится узнать, как прошла свадьба!»