Наша тайна

Саша, ощутив болезненный укол в районе грудной клетки, внезапно остановился. Из-за этого, не рассчитавшая амплитуду движения, Соня, в очередной раз врезалась в его спину, и да, так уж вышло, что в физике, она была не сильна. — Считаешь себя и свою семью лучше других? Да? — Чем дальше подвигался их путь, тем больше поводов для распрей находили для себя представители двух абсолютно разных каст. Соня высоко задрала голову, и несмотря на то, что была существенно меньше и ниже парня, который прямо-таки прожигал её своим карим взглядом, была намерена отразить очередную атаку на свое сословие. — Вообще, да, — задумчиво произнесла Соня, деловито рассматривая свежий маникюр на своих руках.— Только не забывай, что ты начал первый. И рассчитывать на то, что я буду молчать, было бы глупым даже для тебя. Лиза оживилась и поравнялась рядом с Ольховской, высказывая этим жестом свою поддержку и неотступное решение в пользу Сони. Блондинка хорошо относилась к одногруппникам, но приоритет, все же, отдавала близким подругам. — Она права, Саш, вы первые начали свои нападки. Давайте просто не будем ругаться. — Мой отец, — Демьянов полностью проигнорировал слова Лизы, и гордо ударяя себя пальцем в грудь, подошел ближе к Соне, — Если хочешь знать, хотя бы воспитал из меня достойного человека, который пальцы веером не гнет и не смотрит на других, как на дерьмо. — Да что ты? — Сейчас на их лица лишь частично падал свет фонаря, который уже светил куда-то в сторону, а от того они приобретали бледный, более озлобленный вид, нежели происходи вся эта ситуация средь бела дня. Софья сложила руки на груди и подступилась ближе к нему. Такое близкое и острое столкновение начинало нагнетать атмосферу значительнее, чем возможное наличие крыс в подвале и явное ощущение сырости, — А что на счет меня? — Что? — Нахмурился он. — На счет меня. Хочешь сказать, что ты не смотришь на меня, как на дерьмо, а, Саш? Ему было невообразимо трудно ответить на этот вопрос. С одной стороны, Соня была сливками буржуазного общества их города, и на «дерьмо», даже при большом желании, не походила. С другой — Саша действительно её презирал больше, чем кого-либо другого. Не способная к работе и жизни, считающая себя лучше других только потому, что родилась в богатой семье, она одним своим взглядом показывала принадлежность к высшему обществу. И его это бесило, но в то же время вызывало какие-то незнакомые, противоречивые чувства. — По мне так, — продолжила она, — Ты обычный лицемер, Саша. Озлобленный на детей богатых родителей из-за неравного распределения благ среди населения. — Если это так, то почему я хорошо отношусь к твоим подругам? Или они не относятся к детям богатых родителей? — Он хмыкнул, — Взгляни на свое поведение со стороны. Ты просто ветреная девчонка, подкрепляющая мнение о себе бесконечным числом этих…гастрономических ужинов в instagram. Удали фото с дорогими машинами, путешествиями и всякими Face App, и тогда, может, в тебе удастся разглядеть что-то еще. — Тогда, может, тебе такому правильному стоит свалить обратно к себе в деревню, — в точности повторив, передразнив его интонацию, произнесла Соня, — Перестать пользоваться соцсетями? Или, вообще, от меня отписаться? — Не унималась Соня. Ему нечего было ответить. Саша и сам себе не мог объяснить такой интерес к её профилю. Не мог объяснить, почему его внимание так приковывают эти шелковистые волосы. Все это время он играл роль наблюдателя в её жизни, подслушивая истории с интересными приключениями и вечеринками, которые она могла рассказывать едва ли не всей аудитории. И все, ведь, внимательно слушали. Возможно, сама её интересная жизнь и, приковывающая внимание, яркая личность, играли с ним такую злую шутку. Однако уступать он не хотел. Все еще ведомый злостью, он навел на нее указательный палец. Никто из присутствующих не решался вмешаться в эту дискуссию, просто наблюдая со стороны, а Егору, так вообще, это начинало наскучивать, судя по нескончаемым зеваниям и ритмичным стуком подошвы его дорогих кроссовок о бетонное покрытие, — Интернет — это большая помойка, в котором можно найти, как хорошее, так и плохое. Ты, как раз, то самое плохое, которое я быстро проматываю, в поисках чего-то хорошего. Она рассмеялась, — Конечно, хорошее сравнение, особенно учитывая то, что этим ты и будешь заниматься, — она подняла пальцы вверх, рисуя ими «кавычки» — Шастать по помойкам, когда тебя попрут из университета. Как думаешь, как быстро тебя исключат после того, как декан узнает чем ты занимаешься? Демьянов прикрыл глаза и медленно втянул сырой спертый воздух, стараясь принудить себя к былому хладнокровию и вернуть долгожданный самоконтроль, который, казалось, был безвозвратно утерян с момента встречи с ней. Он сжал и разжал кулак в попытке заземлиться и сделать все, чтобы не покрыть четырехэтажным матом, пусть даже такую, по его меркам, противную, но все же девушку. Если после сказанных слов, он, вообще, мог считать её за человека. Однако Денис, по своей природе, был менее терпелив и излучая неприкрытую угрозу, двинулся в её сторону, — Только попробуй, стерва. — Все, хорош, — Егору уже изрядно надоело слушать бесконечные перепалки между ребятами и он закрыл Соню своим крупным телом, намереваясь, в случае чего, принять удар на себя. Сокол был не из тех, кто делал что-то не ради своей выгоды, поэтому о мотивах, неожиданно обнаруженного в нем, благородства, оставалось, лишь догадываться, — Мы не в октагоне. Нам сейчас нужно выбраться из подвала, а затем каким-то чудесным образом, не привлекая к себе внимания, свалить. Мы не в курсе, что там происходит на улице, возможно, придется действовать очень быстро и даже бежать. Так что, возьмите себя в руки. Все! — Он прав, — неожиданно согласился Саша, за что получил от Егора благодарный взгляд, — Сейчас не время для разбора полетов. — Да, она же на тебя настучать хочет, — Не унимался Денис. Демьянов бросил на него строгий отцовский взгляд, дающий понять, что разговор окончен. А затем, по-дружески похлопал по плечу и увел за собой дальше в сторону выхода. Соня фыркнула, наблюдая всю эту братскую вакханалию и скрипя зубами, двинулась следом. Остаток пути они провели молча, прислушиваясь к каждому шороху, но на всеобщую радость, никаких крыс так и не появилось. Кроме, как считал Денис, самой Сони, но сейчас не об этом. Сокол подошел к массивной железной двери и попросил Сашу подсветить вход фонариком. Достав из кармана связку ключей он отворил один замок, а затем, вытянув из затвора тяжелую железную палку, играющую роль защелки — второй. Надавил всем весом на металлическую конструкцию, и та, издав неприятный, режущий слух, скрип ржавых петель, сдалась под его весом. В ноздри тут же ударил запах чистейшего свежего воздуха. Единственным оставшимся препятствием к свободе была лестница, ведущая в двор. Пластмассовая панель, ограждающая лестничный коридор, не могла помешать потоку весеннего ветра прямо с выхода, и Соня с наслаждением глубоко вздохнула. Уверенным шагом, она направилась вверх к «свету в конце тоннеля», надеясь поскорее отделаться от раздражающих одногруппников. — Стой, — Демьянов схватил её за локоть и проигнорировав непонимающий, можно сказать, даже возмущенный взгляд, объяснился, — Смотри, чтобы там не было ментов. Лиза невольно поежилась от дуновения вечерней прохлады, — А куда мы вышли? — Мы все еще рядом со зданием, где полчаса назад проходили бои, — вдруг осознала Соня, пройдя больше половины ступеней. С этого ракурса уже можно было разглядеть знакомую местность, которой являлся обыкновенный жилой двор. За поворотом раздавался гул голосов и сирена полицейских машин. Был, конечно, шанс слиться с улицей и притвориться, например, прохожим или, уж на крайний случай, кустом, да только лестница ведущая с цокольного этажа, такого лакомого для силовиков здания, выдавала с потрохами. Группа молодых людей вышла оттуда, где сейчас была облава и скинуть это на обыкновенную прогулку весенним вечером, было невообразимо тяжело. Можно сказать, неосуществимо. — Тише, наклонитесь, — Саша резко схватил Софью за руку и потянул вниз, заставив присесть. Она недовольно шикнула и мысленно выругалась, когда его рука обхватила её плечи и надавила сильнее, вынудив, прижатой весом его тела, полулежа разместиться на лестнице. Мало того, что боец, который не так давно напрашивался на её гневную триаду, сейчас находился непозволительно близко, так ей еще и пришлось прислоняться к пыльной плитке в белоснежной одежде. Но Демьянов на этот шик никак не отреагировал и продолжил прислушиваться. Он точно слышал шаги. Остальные участники «преступной группировки» расположились в примерно таких же позах, чуть ниже них. Сейчас, оставалось, надеяться, только на то, что им удастся остаться незамеченными. Но, по закону подлости, топот тяжелых ботинок приближался. Задержав дыхание, Демьянов не прекращал прижимать притихнувшую Соню к лестничной плитке, будто все это помогло бы остаться незамеченными. На мгновение, шлейф её духов вывел из напряжения, но в проеме, возвышаясь над ними, возникла человеческая фигура. Фигура в, хорошо различаемой, полицейской форме. Спустя пару секунд, она ровным счетом перекрыла выход на улицу, а блюститель закона довольно усмехнулся, — Высоко сижу, далеко гляжу. — Супер, — саркастично обрадовалась Соня, поднимаясь со ступеней. Смысла сливаться с обстановкой и изображать из себя лестницу, больше не было. Подкралось постыдное осознание, что строить из себя ниндзя было планом, изначально обреченным на провал, и лучше бы они и дальше сидели в подполье, ожидая, когда обстановка за его пределами улучшится в их пользу. Среди ребят прошелся еле слышимый гул разочарованных вздохов. Денис жалобно взвыл, обращаясь то ли к Вселенной, то ли к Богу, то ли к остаткам здравого смысла, которыми он вовремя не воспользовался, — Ну, почему надо было так глупо попасться в самом конце? Полицейский вытащил служебный пистолет из кобуры, завидев, двух крупных парней, но направил его в пол. Для него представляли явную угрозу только Сокол и Саша, а девушки и щуплый Денис — игнорировались. — Ничего, молодежь, — усатый мужчина средних лет довольно приговаривал, — Сейчас всех, кого сможем оформим и в отделение. Вам по восемнадцать то есть? — Дядь, слушай не надо, — в примирительном жесте, подняв руки вверх, Демьянов медленно подошел к мужчине. Ребята встали кучкой совсем рядом и каждый в такой паршивый момент думал о своем. Саша, например, понимал, что если он попадет под статью — его будущему конец. Может, и не посадят, но на личном деле это точно отразится, а значит работа в ФСБ или Следственном комитете, о которых он грезил еще со школы, ему не светит. Худшие мысли посещали Егора, как, непосредственно, организатора преступления, — Давай я сейчас пятьдесят тысяч дам, а ты нас отпустишь. «Дядя» деловито усмехнулся, почувствовав себя полноправным хозяином ситуации. Сокол встал рядом с Сашей, но все еще держался на дистанции от государственного слушающего, внимательно следя за каждым его движением. Их лица плохо освещались, и Егор молился всем богам, о которых знал, чтобы полицейский не разглядел их черты. Так, план, который ясной мыслью ударил в его хитрую голову, не нес бы за собой печальных последствий. — Какой улов! Еще и попытка дать взятку должностному лицу… Струя из перцового баллончика, сопровождающаяся шипящим звуком, тут же сменила надменный тон полицейского на поток грязного и отборного мата. Мужчина вскрикнул, закрыв руками глаза и захрипел так жалобно, что даже у Егора на секунду, что-то защемило в груди. Наверное, это межреберная невралгия, поскольку, сердца у него не было. Спокойно, будто все так и должно быть, убрал баллончик в сумку, что все это время висела на его плече. Игнорируя шокированные взгляды остальных участников преступления, он оглянулся по сторонам, сделал глубокий вздох и ломанулся куда глаза глядят.

***

Саша и Денис бегали по побережью несколько раз в неделю. Денис спорт не особо любил, разве что, игры в футбол или баскетбол в школе, однако друг, которым он обзавелся на первом курсе университета, считал своим долгом привить ему полезные привычки. Таким бежать по затемненным дворам, не чувствуя утомления и отдышки, было очень легко. Егор же, в буквальном смысле, бежал от уголовной ответственности, и прекрасно это понимал, а потому усталости даже не чувствовал. Его целью было избежать столкновения с легавыми любой ценой, а завтра он со всем разберется. В этой ночной пробежке за их команду играли, как физическая подготовка, так и осознание наступления ужасающих последствий стоит ребятам хотя-бы чуть-чуть притормозить. А вот Лизе с Соней, бежать было трудно, но каждый раз, когда легкие нещадно обжигало, а мышцы на ногах затвердевали и начинали ныть, безумно колотящий сердце и приводящий тело в невесомое состояние, всплеск адреналина, давал им возможность продолжать бег, аки настоящим профессиональным спортсменкам. Перепрыгивая ограждения в виде небольших заборов, песочниц и даже неумело заносясь на поворотах, они с трудом, но все же поспевали за парнями. — У меня тачка в том дворе, — крикнул боец, сворачивая в темный переулок. Они замедлились, когда такой манящий и нужный в трудный час старенький черный Mitsubishi показался на горизонте. И только тогда, женская половина компании в ярких красках прочувствовала все прелести спорта. Согнувшись в три погибели, Соня закашляла так прерывисто, будто за один марафон её легкие решили очиститься от, осевшего на трахеях за многие месяцы курения, табака. — Ну, кашляй хотя-бы потише, — взмолился Ден, — Ты же сейчас всех ментов по горячему следу приведешь. — Пошел в ж…кхе, кхе. — Кто-то оборачивался? — Взволнованно спросил Саша, отворяя дверцу водительского сидения. Он ловко пролез за руль и завел машину, ожидая пока его «товарищи» придут в себя. После боя, для него эта ускоренная пробежка играла роль своеобразной заминки после тренировки, а потому он чувствовал себя так, словно и не бегал вовсе. — Да. За нами два мужика в форме гнались, но у них, походу, дыхалка как у Сони с Лизой, — Сокол прыснул от смеха, — Взяли передышку, но скорее всего через пару минут нагонят и будут здесь. — А может, — Лиза сделала паузу, жадно глотнув ртом свежего ночного воздуха. Подняла свои голубые глаза к тучному темному небосводу, — Они устали и ушли обратно? — Ага. От потенциальных премий и звезд на погоны, — прыснул Сокол, — Давайте залезайте. — Не поеду, — сухо бросила, Соня, выпрямляясь после накатившего приступа кашля, — Лиза, я не обижусь, ты едь. Я не поеду. — Ты там пока бежала упала и головой ударилась? — Злобно прошипел Саша через окно автомобиля. Чувство благородства, которое взращивалось в нем годами, сейчас просто не позволяло оставить «даму в беде». Даже самую ненавистную ему. — Да хер с ней, поехали, — Денис ловко юркнул на пассажирское сидение, закрывая за собой дверцу, но наполовину опустив окно, — Лиза, ты едешь? Блондинка неотступно стояла рядом со своей подругой, озираясь по сторонам. Она молчала, переводила взгляд с парней на Соню и обратно, абсолютно не зная как поступить. Одно она знала точно — без Сони никуда. В груди только теплился маленький огонек надежды на то, что она передумает. — Я даже объясню, — сложив руки у груди, произнесла Соня, — Если я сейчас сяду и уеду с вами, то всю дорогу буду слушать о том, какое великое одолжение вы мне сделали и как впоследствии пожалели, что взяли с собой. А если я начну пререкаться, то высадите. — Слишком гордая, да? — Выплюнул Саша. — Да. От накатившей злости, Демьянов, что есть силы ударил по рулю. Машина издала сигнал, но накатившие эмоции даже не позволяли оценить то, насколько этот шум рискованный. Все силы уходили на то, чтобы хоть немного выровнять тон голоса и не нагрубить, — Садись. Ниче я не скажу. Егор извозил руки в сырой земле, которая не успела высохнуть после, прошедшего днем дождя, и принялся от всей своей уголовной души пачкать грязью автомобильные номера. Складывалось ощущение, что ему все это, вообще, не в первой. Настолько он грамотно и быстро реагировал в подобных ситуациях, а судя по тому, что делал сейчас, так еще и перестраховывался на предстоящие, возможно, ожидающие их события. — Обещаешь? — Да, — Саша нервно потер переносицу, — Шевелись. Под отдаленное верещание сирен и криков полицейских где-то поблизости, она юркнула на заднее сидение следом за своей подругой. Егор, наспех оценив свою работу по скрыванию номеров, залез следом. Ночь только начиналась.

***

— Откуда ты знал, что за нами погонятся? — переведя взгляд со стекла заднего вида, где отображалась следующая за ними патрульная машина, Саша устремил взгляд на дорогу и поднажал газу. Его машина, пусть, и не была самой новой, но была спортивной и среди молодежи ценилась, а значит, разгоняться могла очень и очень быстро. Сейчас это, как никогда, было на руку. Егор пожал плечами. На его лице выражалось абсолютное непоколебимое спокойствие, будто, если сейчас их нагонят полицейские, ему не припишут сразу несколько статьей из Уголовного Кодекса, — Я не знал. — Подожди, — Соня все это время, сидевшая у окна, немого нахмурилась и чуть-чуть подвинулась к середине. Случайно пихнула Лизу локтем, та цокнула, — А зачем ты тогда номера грязью извозюкал? Сокол задумчиво оглядел, начинающую подсыхать, землю на ладонях, — Когда с того двора выезжаешь на дорогу, попадаешь под камеры. Меня и нашего бойца, — он взглянул на Демьянова, который сосредоточенно следил за дорогой, то и дело обгоняя машины в потоке, — Очевидно, стали бы искать, в первую очередь. Следствие запросило бы запись с камер, нашли по номерам и повязали бы Санька. Побили бы его один раз, второй. Ну ладно, может он еще до третьего каким-нибудь чудом протянул, но на нем бы точно раскололся. Тогда все, пиздец птичке. Счирикала. — Эээ, а че это он бы раскололся? — Вступился за друга Денис. Соня аж задергалась от накатывающего нервного напряжения, — У тебя, блин, тайная любовь к Демьянову или что? — Он начинает адвокатскую деятельность практиковать, просто, — Лиза прыснула от смеха, — Пока мы учимся на третьем курсе, Денис уже начинает интересы граждан представлять. Сокол скучающе заглянул в зеркало заднего вида, наблюдая за тем, как машина полицейских, пусть и немного отдалилась, но все же продолжала преследование. Осознав, что делать нечего и ему и дальше предстоит проводить время в компании студентов, не поскупился не объяснения, — Хорошо. Санёк — лев, вопросов нет. Но мы с ним в жизни, максимум, третий раз видимся. Стал бы ты, Денис, подставлять жопу, пытаясь уберечь абсолютно незнакомого человека? Денис возмутился, — Я не крыса. — Оставь, по-братски, — Егор раздраженно дернулся, показывая насколько бредово и глупо рассуждал Ден, — Ты в изоляторе просто никогда не был. Егора Соколенко, Соня знала еще со времен школы. Плейбой, филантроп, гений, миллионер. Он был всеобщим любимцем с бойким, пробивным характером и тем самым старшеклассником — влажной мечтой девочек помладше. Его отец был полковником в какой-то серьезной силовой структуре, а сын, как нетрудно догадаться, оказался полной его противоположностью. Острой нужды в деньгах у Егора никогда не было, но на вопросы знакомых о том, зачем он постоянно занимается всякими «темами» и испытывает судьбу на прочность, организовывая незаконные бои, просто отмалчивался. Еще чаще- грубил. — Ну, вроде, оторвались, — не побоялся наспех заявить Саша, прежде чем путь к свободе, чуть не перегородила, внезапно выехавшая из-за поворота, патрульная машина. Завидев Lancer, полицейские тут же включили мигалки. Хорошая реакция или, исправно работающая, миндалина в глубине височных долей, а может, обыкновенная удача, но ему удалось довольно быстро принять правильное решение. Вырулил руль вправо и что, есть мочи, нажал на газ, — Твою же мать. Все присутствующие в машине встрепенулись, начиная озираться по сторонам. Нарушив правила дорожного движения, ему удалось ненадолго оставить патрульку позади и выиграть фору в секунд тридцать, пока она еще будет разворачиваться. — Я не удивлюсь, если наш пай-мальчик сейчас остановится на красном, — скептически пролепетала Соня, пряча за едкой фразой свое волнение. Она сходила с ума от переизбытка эмоций, навалившихся этим вечером, но переживать стресс с помощью шуток, было гораздо легче. Машина пролетела пешеходный переход и завернула налево, нагло врываясь в поток машин. Грудь сводило от понимания, что чем дальше Саша заходил в своих деяниях этой ночью, тем больше ужасающих последствий наступит, если его поймают. Речь шла не только об участии в незаконных боях, а еще и о соучастии в нападении на полицейского, неповиновении законному распоряжению, попытке сбежать и нарушении правил дорожного движения. Как будущий юрист, он прекрасно осознавал последствия всего, что делает, но ругать себя не спешил. Все это снежным комом навалилось на его, пусть и крепкие, но все же человеческие плечи и сейчас надо было как-то справляться. Язвительная Соня была не просто ни к чему, а, охренеть как, ни к чему. Еще больше выводило из себя осознание, что, как раз ей, ничего не будет. Да и, возможно, её дружку Егору тоже. Дураку было ясно, что у них есть связи в органах, деньги и возможности, а у Саши с Денисом — ничего. Никого и ничего. И от этого обида еще с большей горечью разливалась по телу, мешаясь с злостью. — Знаешь, Соня… — нервно приговаривал он, создавая опасную ситуацию на дороге. Девушка терпеливо молчала, дожидаясь, пока Демьянов обгонит две машины и резко свернет с центральной улицы на другую, — Я даже не буду сыпать угрозами. Когда мы… Если мы…выберемся из этой ситуации, тебе мало не покажется. Егор хмыкнул, обернувшись к девушке и саркастично дополнил, — Я бы на твоем месте не выделывался. Видела его бразильский кик? Ольховская цокнула, откинувшись на спинку сидения. Две патрульные машины остались позади, но точно гнались по пятам. Казалось, опасность в виде закона, дышала в спину, пытаясь схватиться за их сверкающие убегающие пятки, но они были быстрее. Вернее, не они, а машина Демьянова. Он несколько раз поменял улицы, путая госслужащих, а затем заехал во дворы. Пропетляв между домами какое-то время, и найдя укромный уголок, Саша остановился. Внимательно оглядевшись, все же, заглушил машину возле незнакомого подъезда. — Интересно как там моя лайбочка, — тоскливо протянул Сокол, вылезая из машины. Конечно, где-то возле, оцепленного силовиками здания, одиноко притаилась его золотая BMW, — Моя девочка. Совсем там одна…без меня… Наверное, даже не знает что с её хозяином. Соня медленно втянула свежий ночной воздух в попытке унять, грозящийся вылиться из её рта, поток очередных издевок и саркастичных шуток. Сейчас ей казалось, что все окружающие люди, кроме Лизы, отличались невообразимой тупостью. Вновь раздался гул мигалок где-то вдалеке, и он своим шумом приковывал к земле, заставляя мучаться в нервном ожидании. Очередной узел тревоги завязался где-то на уровне грудной клетки, и все еще отдавал гулом ощущения собственного сердцебиения. Тревога не ушла даже тогда, когда этот звук затих. Полиция потеряла след, и это было огромным достижением. — Тут недалеко круглосуточный, сгоняю и куплю воды, — Ден потянулся, размялся, — Пить хочется, да и помыть номера надо. Если завтра ГАИшники будут тормозить все, похожие на твою, машину, то нужно её как-то выделить. Например, наклейкой на бампер. — Еще можно затонировать и поставить обвесы. У меня есть знакомые в сервисе, — На удивление всем присутствующим, Егор вдруг оживился с сопутствующим искренним желанием помочь. Однако, продиктовано было это желание благородством или все-таки надеждой на дальнейшую работу с Сашей, оставались только гадать, — Утром отвезем машину на улицу Ленина, там все сделают. Если тормознут, заплатишь пятьсот рублей за незаконный тюнинг, а чуть позже все это порешаем. Грозный, мечущий взгляд карих глаз прожигал спину Сони. Саша не слушал предложения друзей, мысленно внося в список дел, поговорить об этом позже. Сейчас он стоял у машины, наблюдая за тем, как она курит сигарету и еле сдерживал себя, чтобы не подойти и не отвесить хорошего отцовского подзатыльника. — Эм…— Этот взгляд не остался незамеченным, и Лиза, схватив Егора под руку, потащила его в сторону Дениса — Мы тоже…это…в магазин. Наконец, Ольховская обернулась и её темно-зеленые глаза столкнулись с, горящим гневом, янтарем глаз напротив. Где-то в глубине души теплилось осознание, что такой хороший парень, как «наш Сашка» точно не навредит, а потому продолжала вести себя надменно и даже немного развязно. — Что с тобой не так? — Демьянов, засунув руки в карманы, двинулся в её сторону. Соня стояла на месте, игнорируя калейдоскоп разрушающих чувств, который читался на лице её одногруппника. Он приблизился практически вплотную, — Почему ты такая стерва? Она усмехнулась, убирая пачку сигарет в карман дубленки. Опустила голову, отмечая, еле освещаемые, белым светом уличного фонаря, пыльные разводы на одежде, и собралась с мыслями, — А на что ты рассчитывал, когда решился меня подколоть? Это в тебе боевой дух заиграл? — На то, что хотя бы в такой ситуации ты будешь вести себя не так мерзко, как обычно, — злобно отчеканил Саша, — Ты ведешь публичную жизнь и открыто заявляешь о себе. Будь готова к тому, что среди тупых последовательниц, мажорчиков из родного окружения и альфонсов, будут еще и те, кому твое поведение покажется отвратным. — А ты не обобщай, — Соня сложила руки на груди и с вызовом взглянула в горящие карие глаза. После всего пережитого, они, как ей показалось, стали еще серьезнее, чем обычно. Рассудительный и в то же время, гневный взгляд. Саша казался ей очень противоречивым персонажем, — Конкретно тебе я что плохого сделала? — Знаешь Соня, — не переставая фальшиво улыбаться, Саша закипал с каждым сказанным ею словом, — Наверное, мне просто трудно смотреть на тебя без ненависти. Вот, для начала, скольких хороших девочек из нашей группы ты терроризировала годами? — Это кого? — С вызовом бросила Соня. — Алису и Полину, например. Испортила им жизнь, решила, что можешь унижать других, что тебе все дозволено. Может, тебе и споры с преподавателями напомнить или постоянные колкие шутки? — Он с трудом держал себя в руках, стараясь не «выплевывать» эти слова, а действительно доносить причины своей неприязни, — Ты же не умеешь вести себя по-человечески. Избалованная, заносчивая и…пустая. — Пустая? — Выкрикнула Соня, — Меня убивает, что такой, как ты, вообще, может себе позволить стоять и отчитывать меня. Ты даже не знаешь деталей, но быстрее всех бежишь судить. Если хочешь знать, Алиса…. — Не хочу знать, — перебил Саша, наконец, завладев собой. Он отвел глаза в сторону и отвернулся, пройдясь взглядом по затемненным на первом этаже многоквартирного дома, окнам, — Давай оставим все, как есть. Живи свою лучшую жизнь и поддерживай образ избалованной мажорки, но подальше от меня. Я больше слова тебе не скажу. Чувство несправедливости, словно кислота, разъедала грудную клетку изнутри, не позволяя, из-за возмущения, сделать полноценный вдох. Она вцепилась ногтями в край своей дорогой дубленки, гневно прожигая взглядом, крепкую мужскую фигуру, что стояла к ней боком. Демьянов продолжал задумчиво заглядывать в окна, в которых не горел свет и осматривать фасад ветхого дома. Начинал моросить мелкий дождик. — Пошел ты, — выкинула Соня, потеряв всякий интерес к этому разговору. Что-то кому-то доказывать было не в её стиле. Еще со школы девушка привыкла к тому, что оказывалась в плену роли главной злодейки, и её это не смущало. Лишь где-то в глубине души притаилось желание донести свою правду именно Демьянову, но это желание было одним из немногих, которые она пересилила, — Козел. — Куда? — Все, что он смог спросить, прежде, чем осознал смысл слов, обрушившихся на него. Саша провожал взглядом фигуру, которая двигалась к выходу со двора. — Туда, где нет фальшивых и лицемерных пай-мальчиков. У него вырвалось случайно и тихо, — Овца. Но Соня это услышала. Показав одногруппнику средний палец, уверено двинулась в сторону «круга», который по её предположениям, находился буквально в десяти минутах ходьбы. Эта местность была знакомой, а значит можно было включить гордость и отказаться от дальнейшей помощи. Точно, оставалось только дойти до парковки, забрать машину и уехать домой, прощаясь с этим кошмарным вечером и этими недоумками-одногруппниками. Ребята, шагающие ей навстречу со своими расспросами, были грубо проигнорированы. Такой уж, у нее был характер. Если, вывел кто из себя, то получают все.

***

— Спасибо, что вызвался проводить, — немного успокоившись, Соня шла размеренно, полностью игнорируя мелкие капли дождя, заставившие её прямые и идеально уложенные волосы, пушиться. Такой родной и любимый Porsche виднелся издалека, обещая скорое прибытие домой. Она примет душ, переоденется в свою белую атласную пижаму, сладко поспит, а завтра проснется и придумает, как испортить Демьянову жизнь. Раз уж репутация плохого человека шла за ней по пятам, то что мешало этим воспользоваться? Правильно, ничего. Сокол, как всегда, шел вальяжно, оглядывая «круг». Время близилось к четырем часам утра, и пускай на темном небосводе и намека на рассвет не было, их любимое пространство уже опустело. Красивые, дорогие машины уехали, оставив после себя только разводы от шин на асфальте. И почти каждую ночь свежие черные следы покрывали старые, напоминая о том, как много лет это место остается особенными не только для их поколения, но даже для поколения их старших сестер и братьев. — Не смог бы оставить тебя одну, ты же знаешь, — как-то устало выдохнул Егор, засунув руки в карманы. Несмотря на ночной образ жизни, его уже изрядно клонило в сон, — Когда ты уже перестанешь так близко принимать все к сердцу? Этот бедняк сегодня поговорит, а завтра уже забудет, о чем шла речь. Соня фыркнула, — Он задел не моё сердце, а мою гордость. И я заставлю его об этом пожалеть, — она достала из кармана пачку сигарет и выудив из нее две папиросы, одну протянула Егору. Тот молча принял, — Ты представляешь, он еще и на стороне тех двух лицемерок… — Каких? — Сокол подкурил сначала её сигарету, а затем, не гася зажигалку, поднес огонь к своей. — Ты не знаешь, — отмахнулась она, делая глубокую затяжку, и задумавшись, сосредоточила взгляд на горящем кончике. — Они симпатичные? — Заткнись. Когда они докурили, Соня выудила из кармана дубленки ключи от автомобиля и, нажав нужную кнопку, разблокировала двери. Приятное удовлетворение разлилось по всему её телу, когда удалось оказаться за рулем своей роскошной машины. Поездка в непривычном и неудобном, по ее мнению, автомобиле Саши, сейчас давала о себе знать, ценностью неотъемлемого для жизни Ольховской, комфорта. — Если бы не тот договор с моим отцом…— Соня немного высунулась из машины через оконный проем в дверце, и с перчинкой взглянула на своего старого друга, — Не будь его, тоже проводил бы меня сегодня? Егор по-хитрому усмехнулся, приподняв края обветренных губ, — Оставлю это на твое воображение. — Пока, мудак, — она с грустью рассмеялась, заводя машину. — Спокойной ночи, стерва.