Он считал, что любит...

Прошёл день с момента, как Фергал сотворил с ним нечто ужасное. Озрич всё никак не мог успокоиться: как он мог довериться ЕМУ?!. ЕМУ - И ДОВЕРИТЬСЯ?!. Теперь это всё точно было издевательством. Теперь, если Фергал снова захочет проделать с ним что-то неприличное, в этот раз удовольствие действительно получит один лишь храбрый. После тех повреждений, что Озрич получил, теперь он не то, что не способен испытывать такого рода удовольствие, один из процессов жизнедеятельности даётся ему с огромнейшей болью. Да и вообще какой к чёрту храбрый?.. Храбрый, серьёзно?! Судьба что, глумится на ним?!. Как-будто ему этого подонка не хватает.. Храбрый, который спрятал его в подвале и делает с ним всё, что заблагорассудится, не дав и шанса на сопротивление. Храбрый, как же. Жалкая мерзкая крыса. Сидение в одной позе помимо всего прочего тоже причиняло временами неимоверную боль: к сожалению, спина начала подводить справедливого вот уже некоторое время назад, а потому такие условия, очевидно, развитию ничего хорошего не способствовали. Но что хуже всего: кажется, Фергал заметил его проблемы со спиной... И теперь Мэкрик находился в мрачном ожидании. Ну давай, мразь, покажись. И как по щелчку пальцев, мучитель объявился. Король даже не поднял на него глаз: не хотелось знать, что его снова ожидает. Уже просто не хотелось знать. Ораньжевый присел на корточки перед ним и осторожно повернул его лицо на себя. Снова играет любящего, ну конечно. "Доброе утро, моё неземное существо," - его поцеловали в губы. Мэкрик хмуро уставился на пришедшего. "Будешь так много хмуриться - морщины раньше времени появятся". В ответ на эту фразу король скривился только больше. Балладева будто не замечал этого. Пока не замечал. Тот, тепло улыбнувшись, одной рукой нежно взял жёлтого за щёку, а другой принялся осторожно расчёсывать запутанные светлые волосы. Озрич непонимающе покосился на расчёску. "Сейчас красоту наведём.." - раздался озабоченный голос. "Наверняка, чтобы потом её разрушить," - пронеслось в голове блондина. Фергал расчёсывал осторожно и очень старательно, и Озричу это очень не нравилось. И главное так искренне улыбается... Он либо совсем с ума сошёл, либо актёр ещё тот... Когда с общим приведением причёски в порядок было покончено, Фергал повернул пленного к себе спиной и.. посадил к себе на руки. Король вздрогнул. Внезапный поцелуй за ухом заставил снова похолодеть. "Не смей. Трогать. Меня." - прошипел голос в голове. Тем временем смуглые руки разделили волосы на три пряди и мягко стали переплетать, как-будто делали это не столько ради самой причёски, сколько ради того, чтобы доставить удовольствие нежностью. Мэкрик снова скривился. Что ни действие Фергала - мерзко. "Подержи пока", - раздался голос над ухом и в бледные руки был вложен букет полевых цветов. Вскоре смуглая ладонь выудила один из цветков и нарочито медленно, чтобы точно не вызывать болезненных ощущений, вставила украшение в косу. Затем та же рука взяла ещё один цветок и повторила то же действие точно также. Озрич поджал губы и напряжённо уставился вникуда. Да как этот подонок смеет... Смеет причёсывать его с такой нежностью, так, будто они парочка какая, так, будто всё хорошо, так будто ничего не случилось?.. Но больше всего негодования вызывало не это. Больше всего негодования вызывало то, что Фергал смел повторить традицию, годами принадлежавшую лишь ему и его семье. Мэкрик не собирался делиться этим сокровищем ни с кем, позволять проделывать это кому-либо, кто не являлся ему настолько близким, а этот паршивец взял и.... Перед глазами, почти живые, застыли маленькие сыновья и любимая жена, играющиеся с его волосами и вплетающие туда цветы, смеющиеся наперебой... Все члены его семьи безмерно любили эту маленькую, но такую важную традицию, а здесь.... КАК КТО-ТО НАСТОЛЬКО ЧУЖОЙ, НАСТОЛЬКО ЕМУ НЕНАВИСТНЫЙ СМЕЕТ ВРЫВАТЬСЯ В ГЛУБИНЫ ЕГО ДУШИ И ВЫВОРАЧИВАТЬ НАИЗНАНКУ, ЛОМАТЬ ТО, ЧТО ПРОСТО НЕ МОЖЕТ НЕ БЫТЬ НЕИЗМЕННЫМ?!. Внезапно справедливый вырвался из лёгких объятий, со всей силы въехав локтем в глаз пленителя. Тот чуть согнулся, шипя от боли. За доли секунды король осознал, в какое именно положение себя поставил и тут же был вжат в стену. Руки храброго дрожали от злости, тот еле удерживал себя от того, чтобы переместить весь вес своего тела на эти самые руки. Оранжевые глаза смотрели в золотые секунду, но ощущалось это, как вечность. Фергал ничего не сказал, лишь молча развернул блондина спиной к себе, поставив на четвереньки. Тот замер, не решаясь что-либо предпринять. Тут же за косу больно потянули, заставив выгнуться в спине. Озрич болезненно крякнул. Где-то над ухом раздался довольный хмык, а затем вторая рука легла на поясницу и вдруг надавила. Король стиснул зубы, вновь издав неопределённый звук. Кажется, так он не выгибался на тренировках даже в свои лучшие годы. А Баладева всё тянул и тянул за волосы. Даже когда Озрич издал какой-то неестественный длинный стон, мучитель не остановился. Более того, всё это время стоящий к нему вплотную, также на четвереньках, храбрый, судя по всему, возбудился... Наконец храбрый перестал заставлять заключённого выгибаться, хотя отпускать не спешил. Широкие губы неспешно поцеловали в открывшийся затылок. И снова холод неприятно царапнул, а вслед и завладел нутром короля. Снова дёрнули за косу, не щадя на это силы. Озрич чувствовал, как упирается во что-то достаточно объёмное сзади. Действие повторили. Затем опять и опять. Когда чужая во всех смыслах рука потянулась к штанам справедливого, внутри всё рухнуло и застыло в оцепенении. Ткань была стянута грубым рывком, и после некоторой возни неприятный скользкий сюрприз оказался на свободе. Фергал не спешил входить прямо сразу, нет. Баладева прошёлся вверх-вниз органом между бледных бёдер, чуть надавил на ягодицы, поднялся выше и, дойдя до копчика, резко спустился вниз, ворвавшись в узкий проход. Для Фергала особенно узкий. Справедливый взвыл сквозь стиснутые зубы. Ещё один такой же рывок, и там внутри неприятно потеплело. Храбрый с рыком вышел, любуясь на мелко дрожащее тело перед собой. Между тем тонкая струйка крови закралась на внутреннюю часть бедра. Со всей жадностью мучитель впился в это самое бедро, слизывая кровь, а затем кусая со всей дури. Король как-то отчаянно проскулил, медленно опускаясь на локти и горбясь. А Баладева решил продолжить начатое. Он двигался быстро, размашисто, нисколько не сдерживая себя. Заключённый теперь стонал непрерывно, то и дело подвывая. Лепестки заплетённых в некогда косу цветов падали на холодный пол прямо перед лицом блондина, на его руки. Чем больше лепестков падало, тем больше он дрожал. Озрич смотрел на останки цветов стеклянными глазами, не понимая, за что же жизнь так жестока. Нет... Нет!.. НЕТ!.. Цветы не должны ассоциироваться у него с актом беспощадного насилия... Нет!.. ОН НЕ ДОЛЖЕН ВИДЕТЬ ПЕРЕД СОБОЙ ЦВЕТЫ СЕЙЧАС!.. Мэкрик и сам не заметил, как начал кричать "хватит" мучителю бесконечное количество раз. Но тот будто не слышал. Сзади мерзко хлюпало, по большей части из-за порванных тканей, нежели из-за возбуждения этого заклятого садиста. Внутри жутко жгло, каждый рывок ощущался, словно раскалённое железо. Озрич сгрёб лепестки, разрывая их и нечленораздельным криком проклиная Фергала. А храбрый разгонялся, разгонялся и разгонялся, явно близкий к пику. Ораньжевый шептал ему что-то на ухо, словно в бреду, рычал, царапал за бёдра, больно сжимал чужой орган, кусал за шею и плечи, исходя слюной... Когда всё закончилось, поблекший справедливый медленно упал на пол, бессильно разжимая затёкшие и недозажившие пальцы. Баладева наклонился над ним, в последний раз долго поцеловав в губы, и.. ушёл. Когда дверь хлопнула, король даже не вздрогнул. Он долго лежал на боку, не шевелясь, однако в конце-концов осторожно стал поджимать ноги под себя, горбясь ещё больше. Когда дрожащие колени оказались перед его глазами, Озрич впервые за время, проведённое здесь, всхлипнул. Запутанные волосы неприятно лезли в рот, но сейчас это не имело значения. Заключённый осторожно обнял себя и заплакал. Заплакал тихо, отчаянно, сердобольно, хотя в душе рыдал - проявить это внешне просто не осталось сил. Сколько он так ещё пробудит? Выдержит ли? Почему он не может просто умереть?.. Почему он оказался настолько стойким?.. Почему он предал себя?.. Неужели он больше никогда, никогда не увидит своей семьи?.. Неужели он больше никогда не сможет прикоснуться к ним, сказать им что-то ласковое, неужели больше никогда он не сможет вызвать у них их прекрасные улыбки?.. После смерти горячо любимой жены он направил всю свою любовь на сыновей. Даже в мыслях, насколько бы одиноко ему ни было, не возникало снова попытаться с кем-то сойтись. Это попросту было бы предательством. Он решил для себя навсегда отречься от этого. Он решил, что будет верен той единственной до конца. Но его верность насильно вырвали из рук, так просто обесчестив... Хотелось выть волком от переполняющаго горя. Когда же всё это просто наконец прекратится... *** На следующий день Фергал заявился в явно приподнятом настроении. Настолько, что, казалось, не замечал Озрича и говорил скорее сам с собой. Но всё же справедливый слушал один ухом. Баладева что-то балаболил о свете, о природе и об.. окне. Затем что-то загремело и об стену что-то методично забило. Король лишь отодвинулся немного и, свернувшись, калачиком, закрыл уши. Ему было почти всё равно. Однако даже не смотря на это шум всё нарастал и нарастал и, превратившись в невыносимый звон, резко оборвался. Очнувшись, Озрич ударился головой об пол, снова чуть не рухнув. Шум в ушах никак не пропадал. И с каких пор камень так громко лягзает?.. Однако звук был смутно знакомым, но знакомым отнюдь из другой среды. Блондина на миг обдало захватывающими воспоминаниями о тренировках на мечах... Фергала рядом уже не было. Снаружи какое-то серьёзное нападение?.. Блондин отчаянно поднял взгляд на дверь - ну конечно, заперта... Сбежать не удастся... Мэкрик бессильно свалился на пол, и вскоре холод его усыпил. Когда король вновь пришёл в сознание, крики и гул были слышны гораздо отчётливее. Люди были там, наверху. И отчаянно сражались... Прошло ещё пол часа неприятного тревожного шума, пока заключённый вновь не упал в отключился. Он слишком ослаб... Проснулся Озрич уже через гораздо больший промежуток времени. Всё стихло. И какой-то яркий свет необычно сильно бил в глаза. Мэкрик отвернулся, проскрипев. Не хотелось думать ни о чём. Но вдруг кто-то вскочил, подбежав к нему, и, взяв за руку, взволнованным до боли знакомым голосом спросил: "Как вы, отец?.." Было слышно, как на каждом новом слове голос всё больше срывался на плач. В ужасе от осознания, кто именно видит его в таком состоянии, из всех своих немногочисленных сил Озрич закрыл лицо свободной рукой. "Ю.. ли..й..." - еле слышно слетело с губ, и король беззвучно всхлипнул. Тут же его крайне бережно обняли. Жёсткие короткие волосы щекотали кожу, чужой нос уткнулся в свободный край подушки. "Нам удалось вас найти, нам уда..лось..." Двойной хотел было что-то сделать, как сбил рукой вазу, стоящую неподалёку. Та разбилась, от цветов разлетелись лепестки. Озрич крупно вздрогнул и закрыл рот рукой. Его мальчики не должны знать... Нет... Он не должен ассоциировать цветы с произошедшим... Вдруг к нему подскочило ещё двое. Шейн и Рой. Они все выглядели такими измотанными и потрёпанными... Видя их такими, т а к смотрящими на него, Озрич скривился в попытках сдержать слёзы, но те хлынули наружу, а вместе с ними пропал и контроль. Король стал метаться по постели, зажмурив глаза. Он не хотел видеть их такими. Он не хотел, чтобы они видели его таким сейчас. Он не хотел, чтобы они знали, насколько слабым и жалким он может быть. Он так не хотел... Но все трое его обняли, стараясь помочь стравиться с истерикой, гладя, целуя и что-то говоря наперебой. Ему просто хотелось провалиться сквозь землю...